Доктрина спасения
Кожа? Да черта с два, у восемнадцати человек из двадцати кожаные сапоги, пусть и не такие ухоженные. За спиной хлопнула дверь – кажется, интендант догадался обо всем раньше меня.
– Но почему? – задумчиво спросил лучник, тоже наблюдая эту странную картину. Я пожала плечами:
– Демоны его раздери, я даже не знаю, что это такое. У Рыбы вон спросишь.
– Похоже, оно неравнодушно к ваксе, – нервно хохотнул Ксам. Линд ответил:
– Да, однако весь мой запас уже почти израсходован. Как нам убрать эту жабу хвостатую с корабля? Если оно еще некоторое время проведет здесь, то может решить, что мы отличная закуска.
– А для того, чтобы его убить, еще очень сильно постараться надо, – процедила я сквозь зубы. Если начнем бой сейчас, можем недосчитаться едва ли не половины команды. Чудовище выглядит почти неуязвимым, более того – оно продавило нос корабля вниз, и самое мощное оружие, имеющееся у нас в распоряжении, угрожающе накренилось. Даже если кто-то добрался бы туда, сделать точный выстрел он не сможет.
Снова хлопнула дверь.
Сейтарр сунул в руки ближайшему матросу простой деревянный шар, ярко окрашенный в разноцветные полосы – сигнальный буй с небольшим чугунным грузилом и якорем. Затем достал из объемного кармана жестяную коробку и начал поспешно вымазывать буй в черной, вонючей смеси. Чудовище явно заинтересовалось и затопало к нам – после такого интереса человек десять моментально оказались на юте, рядом остались только я, Граф и Ксам. И Нытик, храбро державший шар. Правда, дрожал он так, что мне пришлось применить еще одно небольшое заклинание.
– Готово! – рявкнул Сейтарр. – Заряжай!
– Куда? – не сообразил матрос. Ксам выхватил из его рук буек и подошел к дракону, подняв теперь черный шар над его мордой и повертев в воздухе. Чудовище безрезультатно щелкнуло пастью, боцман отпрыгнул и помчался к бортовой баллисте, прочно закрепив шар в метательном устройстве. С неожиданной скоростью огромное тело метнулось за ним – казалось, что еще секунда-две, и Ксамрия мы недосчитаемся.
Нас спасло то, что изначально баллисты были предназначены как раз для метания рунных камней, потому шар почти безупречно лег в крепления. Конечно, со скрипом, но лег. Дракон полез было на стойку баллисты, однако Ксам рванул рычаг, и вожделенное лакомство полетело в океан. «Храпящий» качнуло вбок – это незваный гость оттолкнулся от палубы и вернулся домой, увлеченный охотой на деревянный шар, вымазанный сапожным дегтем.
– Славное животное, – насмешливо произнес Граф, скрестив руки на груди. – И безобидное, насколько можно судить.
– У тебя-то небось поджилки тоже тряслись, признайся! – пробасил бородатый Шэм.
– Ничуть, – надменно возразил мечник.
В этом весь Граф.
– Знать бы, чего оно ваксу жрет, – проворчал боцман, тщетно пытаясь оттереть черные ладони.
– А чего бы и не жрать? – удивилась я. – Ладно, давайте полным ходом отсюда. Куда угодно, но отсюда. Баллисту принайтовать, а то рухнет в воду – и я каждому голову откушу. Напрасно, что ли, порог мардских гор обивала?
– Ну… Рыба же не жрет, – усмехнулся Ксам.
– По сравнению с этим меня так и за человека можно принять, – произнес с юта Рыба. Его полностью черные глаза, как обычно, не выражали ничего, но, судя по тону и едва раздвинувшимся белесым губам – пошутил.
– Меня больше интересует, откуда взялась еще коробка, – сказала я. Сейтарр возмущенно ответил:
– Капитан, я всегда слежу, чтоб всего было в достатке! Жаль только, что буй выкинули…
Боцман уточнил:
– Не выкинули, а спасли корабль. И себя самих заодно. Купим тебе новый буй, а, может, и два. И сапоги новые Огру купим.
– Главное, чтобы их опять кто-то не съел, – произнес Линд и удивленно посмотрел на прыснувшего от смеха Ксама. Он-то говорил совершенно серьезно – как, впрочем, и всегда.
Впоследствии мы еще долго вспоминали это небольшое приключение, и над каждым моментом смеялись от души. Как Линд стоял, словно статуя, на палубе, а затем вылетел из сапог, подобно птице, как не работала наша с Джадом магия, как боцман потом почесал нос и до конца дня ходил с черным пятаком, а мы посмеивались и злорадно молчали. А вот шхуну пришлось чинить, поскольку океанские обитатели совершенно не знакомы с тонкостями мореходства.
– Ну врешь же все! – не выдержала Чака. Я, пожав плечами, с усмешкой проговорила:
– Не нравится – не расспрашивай.
Игла с Раэ сидели над очередной партией «в солому», а рыжая, развалившись у стены, слушала меня с раскрытым ртом.
Сарра, не поворачивая головы, проговорила:
– Каких только баек не услышишь…
– Самое забавное – то, что услышанное вами сейчас происходило на самом деле. И таких историй у меня с полсотни наберется, – хмыкнула я оскорбленно. – А кто не хочет верить – пусть не верит. Мне-то что?
В эту декаду почти все время сидели взаперти. Один раз выпустили в тренировочный круг, размяться, еще раз забирали из камеры Иглу. Вернулась обратно без единой царапины. Значит, противник попался несерьезный. Вообще, насколько я поняла, смерть квалииров случается достаточно редко – это либо невероятно сильный зверь, которого пойди еще излови живым, либо бои между собой, где гораздо чаще умирают мужчины. По понятным причинам – их больше, их чаще выпускают, они чаще дерутся друг с другом.
Работ для нас так и не подыскали. Вместо этого утром седьмого дня всех четверых выгнали в коридор и битых часа два простукивали камни. Чем я им рыть тайный ход буду, пальцами? Пусть катятся к демонам. Тем более, возле решетки постоянно крутится кто-нибудь из стражи. Затем несколько рабов куда более изможденного вида вынесли старую солому и бросили несколько охапок относительно чистой и не вонючей. Впрочем, в смрадном воздухе она быстро потеряет свою прелесть.
Догадываюсь, что смену лежанок, пока они совсем не прогнили, вытребовал все тот же Штольц. Вообще удивительный человек, сумевший не потерять человеческие качества. Я намеренно не говорю о легендарной имперской заносчивости – в той или иной степени она присутствует у всех рожденных в Грайруве. В том числе, и у меня. Однако лекарь еще и пытается выторговать какие-то поблажки для нас, бесправных животных.
За что ему, конечно же, низкий поклон.
Третьего дня следующей декады из камеры забрали уже меня.
Прогнали по уже знакомому длинному коридору. На сей раз трусцой бежали и сами стражники – видимо, кто-то им хорошенько наподдал за вальяжность. И копьями меня не тыкали. Куда ни плюнь, везде хорошие новости.
Оружейную, естественно, уже не посещали. Горбовой, ожидавший в небольшой комнатке перед выходом, молча кивнул на мою упряжь и прислоненную к стенке глефу-серп. Я подняла броню квалииров и выругалась – неведомый затейник окрасил кожу в черный цвет, добавив на боковых щитках странного вида желтые полосы. Художники, демоны их раздери. Облачившись в предложенное подобие одежды, я молча кивнула надсмотрщику, и тот открыл последнюю дверь.
Насколько я поняла, за открытие огромной решетки отвечает некий сложный механизм, рычаги от которого находятся совсем в другом месте. Во всяком случае, ни конвоиры, ни Горбовой не делали лишних движений – вдруг-де какая скрытая кнопка или плита, на которую надо наступить.
И снова плиты огромного манежа. На сей раз – холодные и мокрые. С неба моросит мелкий дождь, а трибуны ощетинились многочисленными парусиновыми навесами, под которыми ютятся зрители. Им и без того тепло: вдоль широких рядов снуют торговцы вином и различной снедью.
А мне вот что-то морозом по коже потянуло.
Голос сверху надрывался:
– Его Всемилостивейшее Величество соизволило дать новой квалиире имя Демон! Но что будет, если против нее выставить демона настоящего? Уважаемые подданные, напоминаю, что ростовщики находятся в секторах Доу и Ниц, и принимают ставки как за, так и против наших квалииров!
Я не особо его слушала. Было бы время порассуждать, обязательно подумала, что такое имя – по меньшей мере, забавно. Тем не менее, у противоположной стены ничего забавного не было. Решетку подняли и снова захлопнули, как будто опасаясь, что зверь сможет вломиться назад, сквозь толстые стальные балки решетки.
Голос каусса не соврал. Это действительно демон, существо с иного плана бытия. Когда-то волшебники древности составили его краткое описание и поместили в один из фолиантов, которым, в итоге, удалось завладеть мне. К сожалению, они не предполагали, что найдется безумец, способный драться с ним врукопашную, а посему не упоминали о слабых местах так называемого «пламенного зверя Цаг-Ду».
Больше всего зверюга напротив похожа на ящерицу высотой в метр с вершком, с очень коротким хвостом, закованную в броню из толстых каменных чешуек. Правда, никаких лап у Цаг-Ду нет, вместо них какие-то толстые культяпки. Демон перемещается, «создавая звуковое напряжение в воздушной среде». Сама не знаю, что это значит – прочитать еще не означает понять. Возможно, сейчас пойму. Если успею.
Маги древности советовали бороться с ним сковывающей и морозной волшбой. Вариант неплохой, но невыполнимый в моем положении. Я наклонила голову и, не сводя взгляда с неожиданного противника, стала приближаться к нему и одновременно уходить немного в сторону.
Демон встопорщил чешую, становясь похожим на ткацкое веретено, из-под нее тут же вырвались языки пламени. Неуклюже развернувшись, попробовал схватить беззубой пастью наконечник длинного копья, которым его заботливо потыкали из-за решетки, но промахнулся.
Близко к Цаг-Ду лучше не подходить. Массивная туша оставляет темные пятна на камне арены, как будто он настолько жаркий, что может прожечь даже массивные плиты. Вдобавок ко всему, раздался громовой хлопок, пламя рванулось широкими струями, а противник на долю секунду завис в воздухе, протаранив решетку. На меня он, хвала небесам, пока не обращал ни малейшего внимания.
Все изменилось, как только я сократила расстояние еще на десяток метров.
Тяжелая голова с массивной нижней челюстью повернулась, и маленькие злобные глазки, в которых тоже клубился ярко-оранжевый свет, уставились на меня.
А затем он прыгнул.
Даже не прыгнул, а просто изогнулся и снова дохнул пламенем из-под чешуи. Снова раздался тот самый оглушающий хлопок – серо-ржавая туша взмыла в воздух и, оттолкнувшись от невидимой мне преграды, устремилась ко мне.
Я не успела отпрыгнуть в сторону. Пришлось просто упасть, чтобы пропустить над собой это адское веретено, Цаг-Ду ударился о камень, покатился в сторону, сомкнув чешую. Извернулся, повторив предыдущий трюк – только на сей раз пробороздил землю, видимо, пытаясь раздавить. Но я уже была на ногах. Лезвие глефы беспомощно лязгнуло по броне демона: чешуйки, как и у большинства подобных отродий, растут от направления удара. Вдобавок, в лицо дохнуло сожженным воздухом, заставляя отшатнуться.
Глаза? Можно попытаться. Он бросает себя вперед, словно стрелу – массивные роговые наросты на носу позволяют ранить даже крупного противника, а меня так просто задавит. Но на подобной скорости, да еще и непривычным оружием точный удар нанести очень сложно.
Хлопки звучали один за другим. Демон начал охотиться за мной, словно кот за мышью, неумолимый глашатай каусса подмешивал еще масла в огонь, жестоко насмехаясь над моими уклонениями.
Хм.
Если я недостаточно крепкая, чтобы противостоять Цаг-Ду, может, попробовать подставить вместо себя что-нибудь другое?
Когда хочется жить, думается очень быстро.
Я не знала, когда выдохнется эта летающая личинка каменного червя, но благодаря библиотеке Академии подозревала, что демоны подпитываются болью, получаемой вне родного плана. Это значило, что пустить ему кровь и подождать, пока она вся вытечет – не выход. Кроме того, одним верховным демонам известно, что у него там вместо крови.
С каждой нанесенной раной он будет становиться еще яростнее, быстрее, и наносить все больше разрушений. Вплоть до того, что в один прекрасный момент я просто не успею увернуться.
Я начала отступать. С трибун едва доносились недовольные крики – их заглушали постоянные раскаты грома и моросящий дождь, который, тем не менее, не долетал до шкуры внезапного гостя каусса. Капли исходили паром еще за несколько метров до него. Кроме того, большое пространство манежа тоже начало заволакивать белесым туманом, пока откусывающим лишь ноги.
Хлопок – перемещение – еще один громовой звук – бросок. Увернуться. Перемещение, бросок, увернуться. Пламенем опалило плечо и кончик уха. Ничего, еще жива. Где-то за моей спиной уже должна быть стена, а недовольные зрители уже либо бросают гнилые фрукты, либо в ужасе бегут, подозревая, что подобным образом Цаг-Ду может выскочить и на трибуны.
Мои глаза сейчас не способны различить силовые линии, но, думаю, они там есть. Невидимая сеть, которой могущественный волшебник укутал каусс от стены до стены, мешая демону выскочить.
Тому самому демону, которого он и призвал.
Перемещение, прыжок. Бросок!
Каменная кладка ощутимо вздрогнула, когда кривое рыло демона протаранило стену. Потряхивая головой, он то раскрывал раскаленные чешуйки, то плотно прижимал их к шкуре, извиваясь всем телом. Затуманившиеся глаза снова отыскали меня, пасть раскрылась, издавая негромкое шипение, и в этот момент конец глефы ударил снизу, разрывая небо зверя и заставляя короткий темный язык биться в агонии.
Я отпустила рукоять, тяжело дыша. Еще чуть-чуть…
Краем глаза уловила, что под самой крупной плитой, сразу за приплюснутым затылком, снова разгорается испепеляющий огонь. И такое отупение нахлынуло, что я не отпрыгнула и не откатилась в сторону, а придавила едва ли не пылающую чешую раскрытой пятерней. В стороны, в последней предсмертной волне ярости вырвался инфернальный жар.
Боль.
Боль?
Осоловело закинув мокрую прядь волос за спину, я удивленно осмотрела руку. Кожа как кожа – покрыта ссадинами, виднеется сорванный мозоль на сгибе пальца, но… никаких ожогов.
Невидимый обладатель голоса, комментирующего каждое мое действие, едва слюной не захлебнулся. Я высвободила свое единственное оружие, сделала несколько шагов к центру каусса и подняла глефу над головой, даже не пытаясь смотреть в лица зрителей.
Сознание раскололось на несколько частей. Одна молила о пощаде и пыталась настойчиво заявить, что я-де маг, даже книжник, не мое дело драться с демонами на потеху публике. Вторая, более ехидная, замечала, что для этого не стоило становиться пиратом.
Мардские руны… та штука могла запросто сжечь мне кисть. Но не сожгла.
Быть может, не так уж и бесполезны мои закорючки?
Когда я покидала круг каусса, слизывая с губ соленый дождь, перемешанный с собственным потом, заметила, что один из солдат с недовольной миной передает в руки другого увесистый мешочек. Явно набит монетами. Заметив мой взгляд, воин буркнул:
– Лучше б ты сдохла.
– Здесь наши мнения не совпадают, дорогой мой, – ухмыльнулась я, показывая единственный клык.
– Не слушай его, Демон, – со смешком произнес второй. – Отличная работа. Оружие сдашь там же, где и получала.
Демон. Какая разница. Судя по Раэ, в каменном мешке можно гнить вечность. А вечности, как правило, безразлично твое имя.
Глава 6. Искус спасения
– Серая…
– М?
– Ты ведь много путешествовала, да?
Чакьяни упорно отказывается звать меня по имени. Мне, в общем-то, наплевать, но имя – все, что осталось. Остальное утеряно на неопределенный срок. Возможно, навсегда.
А с вечностью я как-нибудь сама разберусь.
– Да.
– Скажи… в какой стране лучше жить?
Я удивленно посмотрела на нее. Глаза рыжей были закрыты, голова откинута назад – словно она разговаривала во сне.
– В любой. Где совьешь себе гнездо, там и будет хорошо.
– Но ведь люди-то разные. Какая-то страна беднее, какая-то богаче. Где-то крестьянин может себе позволить иметь двух коров, а где-то с трудом пару горстей зерен собирает, – упрямо проговорила она, не открывая глаз. Я хмыкнула:
– Хорошо в той стране, где твоя рожа не торчит на розыскных плакатах, причем повсеместно. Из собственного опыта знаю, уж поверь.
– Рид Ойлем? – низким голосом уточнила Раэ.
– Рид Ойлем.
– И все же тебя оттуда выкрали.
– Пусть их демоны в план нежити утащат и имеют каждый четный день. А по нечетным – пытают, – вздохнула я. – В Рид Ойлеме хорошо. И король там хороший, добрый. Его целый год искали, даже регента не посадили на престол.
– А ты-то откуда знаешь? – насмешливо спросила Чака.
– Птицы на хвосте донесли, – усмехнулась я, поскребя когтями шею.
– И все же. Где лучше жить?
– Где угодно, кроме Аргентау. В Ургахаде мы заходили только в порты, в столицу не особо совались. Три города и все совершенно разные. Эрвинд – жемчужина владычества, Рьюманост – ни то ни се, просто крупный порт с крепкими городскими стенами. Рахтальд… на ночной стоянке, прямо на причале, у лучшего нашего вора сперли кошелек. Думаю, это все, что нужно знать о Рахтальде.
Мы тряслись в некогда открытой повозке, угрожающе поскрипывающей на ходу. Кажется, этот кусок дерева скоро развалится. Угрожающий скрип довершала массивная клеть, установленная прямо на борта. За нами следовали еще трое стражей на лошадях. Двое на пегих и один на черной, как вороново крыло, все – в том числе и кони – в темно-красной с золотом ткани, перемежаемой металлическими бляшками.
Я понятия не имела, куда нас везут. Даже рыжая не знала, а уж она-то всегда была в курсе последних событий.
– В Эрвинде ты бы поселилась?
– Возможно.
– Раэ, – потрогала руку сарры Чака, – ты была в Эрвинде?
– Нет, – буркнула та. – И в этом… как его? В Рьюманосте тоже не была.
– Жаль, – вздохнула Чака. – Интересно услышать от кого-то местного.
– Рассказам любого человека о его собственной стране нельзя доверять, – твердо сказала я. – Или наврет с три короба, или расхвалит так, что усомнишься в его словах еще больше, чем, если бы наврал.
– Человека?
– Людя, сарруса, хоббита… да кого угодно. Йрваям можно верить, но вы ж их не видели и считаете, что я сказки рассказываю.
– Хорошо. Тогда расскажи о Грайруве.
– Ну началось…
Дорога, хоть и вымощена разномастными булыжниками, все равно неровная до чертиков. Да еще и через холмы. Какому-то идиоту с манией величия пришло в голову, что ехать придется гораздо меньше, если не огибать холм, а проложить путь прямо поверх него. Беда в том, что, когда делали имперские тракты в Грайруве, лишние холмы просто срывали с пути. Пусть это и стоило ого-го, подобная работа уж не знаю кого – инженеров, магов, или и тех, и других одновременно, хорошая дорога все равно остается ценностью немыслимой величины. А здесь поленились.
– А страны Арн-Зула?
– Орогленн-то с Маркевией? Сплошные леса и горы. Есть там, в Маркевии, один городок, где начальник городской стражи журил меня за то, что я хожу по свежевымытому полу. Я в тот момент, между прочим, рылась у него в бумагах.
Чака фыркнула. Игла, до сего времени не жаловавшая нас буквами, заботливо составленными в слова, бросила:
– Смахивает на небылицу.
– Даже спорить не буду. Самой бы рассказали – не поверила б, – пожала плечами я, тщетно пытаясь разглядеть что-то из-за массивного конского крупа. Правил повозкой один из стражников, массивный и широкий, шлем снял и положил рядом с собой, изредка оглядываясь на нас, алый плащ откинул в сторону.
Двинуть бы его по черепу чем-то увесистым, да только мы прикованы к толстому металлическому штырю в центре телеги. Наверное, Раэ смогла бы его вырвать. И тут же получить арбалетную стрелу от тех, кто едет сзади. Кроме того, ее руки еще и скованы двойной колодкой – знают силу сарры. Побаиваются.
– Высунуться хочешь? Валяй, Лодобей с радостью размозжит тебе голову копытом, – послышалось сзади. Я обернулась – стражник насмешливо скалился, поглаживая ложе арбалета. Он подъехал почти вплотную, видимо, думая, что я хочу сбежать.
Хочу. Кто ж не хочет.
На колодках Стали виднеется крохотный замок. Если бы отвлечь чем-то всех троих стражников, да вознице зубы заговорить, я расковыряю его когтем. Сейтарр после наших тюремных приключений научил, здравия ему доброго да долгих лет жизни. Вот только пока хоть один из всадников пялится на нас, стрелы или копья мне не избежать. А еще у них на поясах странные медные трубки, испещренные значками Древних. Я хорошо знаю этот язык, но на первый взгляд там какая-то бессмыслица.
Тем не менее, у них есть какая-то магическая дрянь, и она явно действует. Иначе б не таскали с собой. Разум ищет, ищет, ищет, словно слепая крыса, тычется в окружающие стены, но все выходы плотно замурованы.
Чака, видя, как бегают мои глаза, только участливо вздохнула. Знаю, говорил ее взгляд. Сама пыталась – год, два. А затем смирилась. Прав был Штольц, чертов знаток судеб.
Так бы мы и ехали до загадочного пункта назначения, скучая в клетке, если бы не одинокий всадник.
Он стоял на возвышении, как будто за его плечами сейчас собиралась огромная армия, что по первому сигналу хлынет вниз по холму, словно лавина с гор. Мне знакомы подобные люди – без страха и упрека они рвутся вперед, покрывая подвигами свое имя. Или орошая своей кровью землю.
Герой-одиночка просто обязан выжить. Пусть первые несколько поединков со злом ему придется постыдно показывать пятки, но все события, что произойдут в его жизни, перекуются в невидимый доспех из лучшей стали. Где-то возьмет скоростью движений, где-то – непомерной силой или мудростью.
К сожалению, на холме сейчас красовался еще молодой герой. Красивая поза, воздетый к небу меч… и отсутствующий шлем. На прикрепленном к локтю щите красуется герб – красиво нарисованная черная птица на желтом фоне.
Всадник указал мечом на нашу клеть и громогласно прокричал:
– Освободите их!
Старший конвоя сделал знак остановиться – когда он обернул голову, я увидела необычную для человека широкую прорезь в шлеме. Саррус. До того командира я видела только со спины, а вот голос его показался знакомым…
Ну конечно. Тот стражник, что выплеснул на меня ведро воды в первый же день. Странно, тогда я не обратила внимания на его знаки различия. Но что возьмешь с рыбы, да еще и со сломанной спиной?
– Арбалеты к бою! – вместо немедленного освобождения саррус решил, что подобный рыцарь не представляет опасности для отряда воинов.
– Тогда пеняйте на себя! – страшно вскричал воин, и, подхватив шлем с седла, ринулся в атаку, ударив коня по бокам железными пятками.
Всем он хорош, в сверкающем доспехе, белокурый, статный, да только местные склоны изрыты заячьими норами. Линд учил меня охотиться, но, боюсь, я так и не преуспела в этом благородном деле. А вот подобные мелочи замечаю.
К сожалению, рок сыграл против безымянного героя. Его лошадь оступилась, попав ногой в одну из подлых ямок, рыцарь крайне неудачно вылетел из седла и скатился к дороге уже без сознания. По знаку старшего один из стражей проверил тело, ухмыльнулся, а затем начал рыться в поясном кошеле. Второй слез с коня и начал снимать седельные сумки.
– И… все? – неверяще прошептала Чака. Я хмыкнула:
– Атакуй он из засады, имел бы больше шансов. Доспех хороший, такой даже арбалетная стрела с трудом прошибет. А вот так, по-дурацки… даже не знаю, на что рассчитывал этот щенок.
– Раз везут девок, значит, красивых. Раз красивые, значит, будут благодарны за спасение. Гарем он хотел, кажется, – с едва заметной усмешкой сообщила Игла.
– Значит, и со зрением неважно, – подытожила я и крикнула саррусу:
– Эй, чего стоим? Мы скоро протухнем в этой дрянной телеге!
– Закрой свою гнилую пасть и не воняй больше, – прикрикнул один из тех, что ехали сзади, и попытался ткнуть меня копьем. Я схватила копье обеими руками и резко потянула на себя, упершись ногами в прутья клетки, вследствие чего оружие полностью оказалось внутри, едва не задев Чаку. Служивые, напротив, не стали нас бить, а разразились дружным хохотом. Особенно усердствовал, задыхаясь, дородный тип с сальными, маленькими глазками, на пивном котле которого и открытый шлем сидел с трудом:
– Хо-хо, ихахахах, а я тебе говорил, Трааги, не стоит рабыням давать всякое – оторвут с корнем!
– Оставь, – вздохнула Раэ. – В тесноте клетки с подобным оружием не развернешься. Уж точно не против арбалетов.
– Пусть попробует забрать, – огрызнулась я.
Мне, знаете ли, страшно не нравится, когда меня тыкают острыми предметами.
– Так-так, – протяжно произнес кто-то из-за спины. – Кажется, у нас назревает бунт?
– Скажи своим ублюдкам, чтоб засунули свои копья себе в задницы, раз не умеют их в руках удержать!
– Демон, дорогуша моя, я, кажется, был слишком добр к тебе… следовало дать тебе подохнуть еще тогда, в камере, – спокойно сказал саррус, снимая шлем. Да, точно он, тот самый водонос. На меня уставился глаз теплого карего оттенка: