Незабытая: отчаянное сердце. Книга 1

Чуть левее лежала сломанная повозка, порезанная лошадь и обезглавленный кучер. Прямо передо мной стояли Гул и Гулльвейг. На них скакал всадник. Позади него от нас удалялась повозка с разрушенной клеткой, в которой я уже никого не разглядела.

Вот Гул обнял Гулльвейг за талию, прижался всем телом и сказал:

– Что ж! Героями не рождаются, героями становятся! Раз не бежим, значит, сражаемся! – и устремился навстречу всаднику, раскидывая руки, так быстро, что Гулльвейг не успела его как-либо остановить.

Всадник сделал какой-то странный взмах рукой, будто посылая кому-то сигнал, и достал из ножен меч. Однако лошадь не стала давить Гула, а встала на дабы и скинула с себя всадника, устремившись прочь.

Испытав легкое чувство радости за сбежавшее из неволи животное, я посмотрела в сторону второй повозки. Она остановилась. Из разрушенной клетки выскочила тень и устремилась к кучеру. Одно ловкое движение, и человек на ко́злах обмяк. Тогда тень обернулась на нас, и в лучах утреннего солнца я узнала Сфинкса, – живого и на вид куда более здорового, чем я сейчас. В его руках был обломок прутьев клетки.

По всей видимости, Гулльвейг увидела Сфинкса тоже, поскольку по его примеру вооружилась сразу двумя предметами того же типа от клетки, в которой мы все находились несколько ранее. Она направилась к Гулу, желая, по всей видимости, отдать ему хоть какое-то «оружие».

Я посмотрела на свои руки, аккуратно отпуская ткань измазанной кровью рубашки. В приступах боли и паники оказалось, я надела свое оружие, подаренное мне кольцо, на безымянный палец левой руки. Слабо улыбнувшись такому символизму, я собрала все свои силы и села на колени. Подставляя лицо ветру, я отбросила все, что происходило вокруг. Я была жива и зла. Больше ничего не болело, только неприятно ныло, а на нервы действовал лишь запах моей крови. Но злость моя больше не клокотала внутри вперемешку с огнем. В голове больше не звучали призывы сжигать и бежать. Это было хорошо и странно одновременно.

– Если так пойдет и дальше, мне не хватит ни на что моей собственной крови, – вполголоса проговорила я больше для того, чтобы убедиться, что я сейчас именно я.

В этот момент мне на плечо сел ворон и каркнул оставшееся число живых врагов, которое я незамедлительно повторила вопросительно во весь голос, потому что число оказалось внушительным:

– Пятеро? А, впрочем, чего я удивляюсь…

Это привлекло внимание Гулльвейг. Когда она посмотрела на меня, я неуверенно встала на ноги, с благодарностью отпуская моего пернатого помощника. Кивнув Гулльвейг в знак того, что со мной все более-менее нормально, я обернулась. Позади находилась каменистая возвышенность. Дорога, на которой наши повозки остановились, здесь петляла между поросшими колючим кустарником холмами. На одном из таких я смогла заметить хорошо замаскированного человеческого мужчину с тем же кулоном, что и у всадника. Он готовился сбросить на меня сеть.

Про себя еще раз поблагодарив лесных эльфов за то, что научили меня распознавать природную маскировку лучше, чем какую-либо еще, я незамедлительно решила атаковать и протянула руку к этому человеку. Сжав его образ в кулак, я произнесла тихо:

– Сгинь… – желая наслать проклятие, но ничего не получилось.

Черные нити попросту не сплелись в заклинание. Тогда я незамедлительно попыталась призвать огонь, но и он, махнув слабыми языками пламени, не стал разгораться. И тут на меня накинули сеть…

Я задрожала всем телом и опустилась на колени под весом обрушившейся на меня утяжеленной ловушки, пробуждающей ненужные сейчас ассоциации с прошлым. Нужно было что-то придумать! Нужно было как-то действовать!

Я посмотрела на свое новое кольцо, чтобы хоть как-то отвлечься: цветные нити магии вокруг него были тонкими и то появлялись, то исчезали. Точно! Настройка!.. К любому новому оружию, – тем более магическому, – нужно было привыкнуть!

Я подняла голову и посмотрела на свою… команду. Блеснул меч в свете солнца. С помощью врученного Гулльвейг «оружия» Гул смог отразить атаку неудачно некоторое время назад спешившегося мечника, но лишь отчасти. Удар пришелся гному в плечо, тут же окрасив его рукав красным. Он больше не мог держать свое «оружие».

Сфинкс, между тем, уже был вооружен мечом, отобранным, по всей видимости, у его предыдущего противника, безвольно свисающего с края повозки. Сейчас, на ко́злах, Сфинкс сражался с кем-то еще.

Тут на секунду скрылось солнце. Затем еще раз. И тревожный голос Сфинкса заставил вздрогнуть:

– Эй! К нам приближаются какие-то летучие твари!

Я вмиг задрала голову. В небе над нами летали две виверны: двадцатифутовые существа, похожие на драконов, только с двумя конечностями и сплюснутой головой с раздвоенной челюстью. На них кто-то был: я отчетливо различила крепление под седла на животах этих животных. Проведя параллель между собой в моем нынешнем положении и прирученным зверем, я схватилась за плетения сети со злостью, желая сжечь их не через кольцо, как обычно, а через собственную кожу. Вести магию так было сложнее и опаснее, но иного выхода я не видела. Слава лесу, никакой голос более не сбивал меня…

Чтобы сосредоточиться, я стала считать наших противников, сразу отметая убитого кучера моей повозки. Мечник напротив Гула и Гулльвейг, двое неизвестных существ с сетями, – надо мной прямо сейчас и поодаль, на камне с такой же сетью, – нынешний противник Сфинкса, на моих глазах удавивший его в плечо и уже обезвреженный кучер возле их ног. Итого пятеро, как и сказал ворон.

Кто же тогда надвигался на нас сверху?

В этот момент я ощутила странную легкость. Я посмотрела на свои руки, под пальцами которых тлела сеть – синяки с них исчезли и вернулись силы в тело. Тогда я посмотрела на Гулльвейг, – у кого еще могли быть подобные заклинания? – она, бросив прут от клетки, укрылась от противника за край поломанной повозки и держала руки у груди, касаясь пальцами красной ленточки на правом запястье. Синие нити магии вторили шевелению ее губ и обволакивали и меня, и Гула, и Сфинкса.

Все это время ускользающий от атак Гул, почувствовав прилив сил, резко пошел в лоб на мечника, застав того врасплох. На ходу схватив некогда выроненный кусок обрешетки, он ударил им своего противника по мечу снизу вверх, заставляя того принять удар на гарду. После этого Гул ногой саданул мечника по ведущему запястью и повернул свое оружие по гарде его меча так, что тот его выронил. Затем, ловко проскочив между ног, Гул оказался сзади него и схватил.

Заметив это, Сфинкс спрыгнул с повозки, на ходу вытаскивая из сапога метательный нож. Он кинул его в ринувшегося за ним противника, а сам направился к Гулу. Оказавшись рядом, он резанул мечом по тому, кого держал гном, рассекая ему живот и грудь. Гул тут же отпустил закричавшего человека, позволяя ему отползти в сторону.

В эту же секунду взвизгнула Гулльвейг. Гул сразу же среагировал и направился к ней, оставляя Сфинкса наедине с нагнавшим его противником, успевшим вынуть метательный нож из плеча, хотя, я была уверена, он должен был лежать с ним в горле. Воспользовавшись тем, что Сфинкс не успел полностью развернуться с последнего маневра и лишь на секунду замешкался, услышав Гулльвейг, враг ударил его в бок его же ножом и тут же получил ответный удар локтем в лицо. На саму Гулльвейг, между тем, пытались накинуть сеть, как и на меня: мужчина держал ее за раненую руку, доставляя этим боль, и никак не мог совладать.

Понимая, что меня явно списали со счетов, поймав, как дичь в лесу, я скрипнула зубами от злости. Место, где я держала сеть горящими руками, истончилась, и я смогла разорвать ее. Постаравшись направить свое негодование в собственные ноги и с облегчением отмечая, что это сработало, я оторвалась от земли, рванула в сторону быстрее, чем если бы бежала и взлетела. Тот, кто поймал меня в ловушку, уже был вооружен арбалетом, пригибался и целился в мою команду. Теперь я была сзади него и, не теряя ни секунды, подлетела и ударила ногами в спину. Он выронил арбалет и ткнулся носом в землю. Я спешно скинула ногой его оружие и посмотрела за него, вперед, на остальных.

Противник Сфинкса, с которым он сражался еще у повозки, оказался сильнее. Пока я разбиралась с сетью и тем, кто накинул ее на меня, а Гул повис на руке того, кто схватил Гулльвейг, Сфинкс успел получить еще одну рану. А я думала, что он нужен был живым!.. Теперь, когда на нем не было темного плаща, на его, явно большой ему по размеру, светло-серой рубахе собственная кровь вырисовывала места как минимум трех серьезных ран: на плече, в правом боку и спине.

Сфинкс стоял неподвижно несколько секунд. Казалось, он терял сознание и боролся с этим, как и я по его милости несколько ранее. Несмотря на это, я уже практически слетела с возвышенности, на которой была, чтобы преградить путь тому, кто так сильно ранил Сфинкса, да только остановилась на половине мысли.

Сфинкс закричал; его протяжный крик быстро перешел в уже знакомый рык. Он откинул меч и схватился за голову изменяющимися на глазах руками и то горбился, то выгибался. Изменения его тела заставили оторопеть всех наших врагов, – они были будто бы даже очарованы, не имея сил отвести взгляд, бежать или предпринять что-то еще. Наблюдая за трансформацией Сфинкса под все теми же багровыми нитями, я обратилась к собственным ощущениям, которые ничем, кроме общей слабости от пережитого после пробуждения, мне не ответили.

Как только Сфинкс стал точно таким же, каким я видела его в подземелье под шахтой Бриджа, он развернулся, прыгнул на своего противника и схватил за горло. Тот даже пикнуть не успел, только потекли струйки крови по острым когтям, теряясь в белесой шерсти, пока Сфинкс подносил его к себе. Он рычал, скаля зубы, и не спешил расправляться с человеком физически. То, что я увидела потом, повергло меня в шок, – такого я еще ни разу не видела вживую. Из обезумившего от страха человека, который даже оружие свое выронил и только и делал, что неотрывно смотрел в алые глаза полу-волка, стала медленно отслаиваться мутноватая пелена. Через какое-то время она истончилась и вытянула за собой из тела крохотную, мерцающую, темную сферу. И ее поглотил Сфинкс!

Я посмотрела на Гулльвейг, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, хотя в этот раз перед алыми глазами мне не было так страшно… Она, как и Гул, как и державший ее мужчина, во все глаза смотрели на то, что творил Сфинкс. Мою вторую попытку что-то предпринять пресек резкий порыв воздуха, который заставил опуститься на землю и пригнуться. Затем я услышала крик спускающихся виверн, и солнце снова скрылось от нас на какое-то время от широкого размаха их крыльев.

После появились двое, – явственно, мужчина и женщина. Умело приземлившись не без помощи магии, они оба скинули капюшоны. Высокая, стройная, бледнолицая женщина-тифлинг, с аккуратными рифлеными рогами и волнистыми черными волосами средней длины, не спускала цепкого взгляда желтых глаз со Сфинкса. Ее золотая тиара и цепочка от носа к уху показались мне отличительными признаками статуса, которым она обладала. Крупный, подкаченный человеческий мужчина с загорелой кожей оказался лыс. Взгляд его черных глаз был колючим, безумным. Улыбка, переходящая в оскал, производила впечатление убийцы, который не имел никаких моральных принципов. Он скинул с себя плащ, накинутый на наполовину голое, исколотое рисунками одних лишь мечей тело и вооружился двумя идентичными изогнутыми кинжалами, ловко визуализировав их серыми нитями магии из верхнего рисунка на своей спине.

– Симон, займись ими, – растягивая слова, произнесла женщина-тифлинг.

Услышав приказ, Симон облизнулся и направился в нашу сторону.

– Кинжал! – воскликнула Гулльвейг и, воспользовавшись моментом, резко ударила затылком державшего ее человека, заставляя того отступить, схватившись за сломанный нос.

Гул мигом рванул к выроненному мечу того человека, которого некогда порезал Сфинкс, и вооружился им. Заметив, что Гулльвейг приближалась к полу-волку, он схватил ее за руку со словами:

– Отойди от этого существа! – и потянул ко мне.

Но Гулльвейг не послушала его. С силой выдернув руку из не такой цепкой, как раньше, хватки Гула, – все-таки страх, распространяющийся от Сфинкса, делал свое дело, – она посмотрела на полу-волка весьма серьезно. В тот момент я поняла, что то, с чем имела связь эта жрица, от чего она черпала свою магию синеватого цвета, также как и мой Солар, что-то сказало ей о Сфинксе в «собственном сне». Эта мысль вызвала во мне гнев, будто бы на выслеживаемую мной добычу позарился кто-то еще.

Тогда Гул посмотрел на вооруженного татуированного мужчину, который направлялся к ним, и вышел против него, защищая Гулльвейг. Вот только держал он меч совсем не так, как все мечники, с кем мы успели столкнуться до этого. Видимо, не умел. И мои догадки подтвердились, когда Симон с легкостью выбил из рук Гула его оружие.

Хоть этот гном мне и не нравился, я побоялась, что его противник причинит вред Гулльвейг или Сфинксу, как только одолеет Гула, поэтому попыталась атаковать Симона заклинанием молнии в обход моего не настроенного магического предмета. И я попала, сведя руку проведенными через нее белыми нитями, да только тот продолжил идти, не обратив никакого внимания на обожженную кожу!

– Повинуйся! – приказным тоном сказала женщина-тифлинг, заставляя меня отвлечься.

Когда я повернулась на нее, то увидела, что она протягивала руку в сторону Сфинкса, который все еще держал в лапе иссушенный труп, оглядывая, будто оценивая, хорошо ли у него получилось. На ее пальцах сплетались… багровые нити!.. Я оцепенела, страшась того, что сейчас могло произойти, но ничего, к удивлению, не произошло. Сфинкс отбросил труп, осклабился, и женщина с протянутой рукой… испугалась? Нити сплетенного ею заклинания пошли рябью, лопнули и развеялись!

Тут завопил Гул. Когда я посмотрела на него, то увидела, что его со скучающим видом, видимо, не расценив как стоящего соперника, рассек Симон, сопровождая свои действия словами:

– Уйди с дороги.

Гул упал. Перешагнув через него, Симон сплюнул, снова азартно улыбнулся и неспешно продолжил идти к Гулльвейг. Или к Сфинксу. А, может, к обоим сразу.

Опережая очередное долгое сплетение нитей моей магии в обход нового кольца, вниз молча и неуклюже полетел некогда накинувший на меня сесть, член «Клыка». Я посмотрела на того, кто столкнул его, попутно задаваясь вопросом, почему никто не скинул меня, ведь был удобный момент. Но увидела я лишь чей-то синий плащ, за которым тянулись бурые нити магии, уже сплетенные в какое-то заклинание. Существо, лишившее меня противника и тем самым, наверное, спасшее от боя, плавно спикировало на землю. На его спине были вышиты две кусающие друг друга за хвост кобры.

Затем раздался сиплый мужской голос, привыкший отдавать приказы; я сразу поняла, что говорил он на змеином языке:

– Задержи татуированного, мне нужно поговорить с Тахной.

В ту же секунду из-под наполовину разрушенной повозки, в которой некогда ехали я, Гулльвейг и Гул, выполз белый питон. Он быстро достиг вооруженного двумя мечами мужчину, Симона, и, зайдя со спины, обвил его. Угрожающе зашипев ему в лицо, он заставил его замереть на месте. Тот поморщился, но скорее от отвращения, чем от страха и ожидающе посмотрел на женщину-тифлинга. Та внимательно и свысока смотрела на новоприбывшего в синем плаще.

«Облачение явно необычное, символ на спине, питон, змеиный язык… должно быть, мы в Бедфордии, недалеко от границы с Сиакурией, – думала я, вспоминая слова Газела. Затем мне на ум пришли слова совершенно другого существа. – Нужно стать сильнее, чтобы иметь возможность в таких случаях спалить врагов до того, как они договорятся, кому и что выгоднее у нас отнять».

Я глянула на Сфинкса и Гулльвейг. Первый уже лежал на земле в облике человека, но вид его был нездорово бледным. Вторая копошилась около Гула, пытаясь остановить кровотечение. Решив больше не задерживаться, я плавно сошла на землю и приблизилась к Гулу и своим. Свои… как давно я такими никого не считала.

Как только я коснулась ногами земли, то заметила под возвышенностью, на которой некогда находилась в сети, портал! Так вот, что держали бурые узелки магии!..

А между тем мужчина в синем плаще, к которому они тянулись, произнес:

– Уходите, пока есть шанс, – и начал творить еще одно заклинание, манипулируя уже серыми нитями.

Я не знала, почему я решила, что это обращение было адресовано нам, но испытывать удачу на прочность я не намеривалась. Мне хотелось только посмотреть в лицо этому существу, чтобы иметь возможность узнать его после, но и это действие сейчас казалось лишним. Поэтому я огляделась. Две поломанные с разных концов повозки, убитая лошадь, бессознательное тело одного кучера, чья лошадь взволнованно била копытом, обезглавленное тело другого кучера, окровавленный всадник-неудачник, пытающиеся отползти в сторону, вырубленный, но явно живой человек, которого столкнули с холма, удирающий восвояси человек с разбитым носом и иссушенный труп. Вот они, – враги, о пятерых из которых предупреждал меня ворон. Могли ли они знать, что все так для них обернется? А мы?

Напуганная Гулльвейг у истекающего кровью, стонущего, но не потерявшего сознание Гула, перетягивала его раны его же рубашкой. Как только она это сделала, он выругался и незамедлительно направился к порталу, на ходу подбирая выбитый меч. Я не видела, как Гулльвейг посмотрела на меня, пока я анализировала ситуацию и провожала глазами Гула, исчезнувшего за сизой гладью портала. Но то, что она это сделала, я ощутила чуть ли не кожей. Просто мне не хотелось смотреть на нее сейчас…

Сдерживаемый питоном, Симон был мной проигнорирован. Но вот последние двое казались мне опасными. Мужчина, пока неопределенной мною расы в синем плаще из культистов змеепоклонников, имел силу и держать открытым портал в неизвестность, и творить еще какое-то заклинание в одиночку. А женщина-тифлинг возжелала управлять вселяющим дикий ужас во все живое полу-волком. Они оба имели отношение к разной магии, – я видела магические нити: преимущественно охровые и глициниевые, – они оба были сильными, и мне хотелось быть такой же.

Между тем, «спасший» нас культист, не дождавшись ни нашего ответа, ни ответа женщины, которая опустила руку и смотрела на него все также внимательно, сотворил ничем не проницаемый темный купол и зашел в него. Он скрыл себя и свою собеседницу от ненужных глаз и ушей за серыми узелками магии. Заклинание заволокло собой всю повозку, в которой везли Сфинкса, вместе с лошадью и кучером. Тогда я возжелала отточить свое зрение и на ориентировку в магической темноте, ведь уже дважды столкнулась с ней в этом Плане!

А пока…

Если бы нас хотели перехватить или убить – уже бы это сделали. Я подошла к Сфинксу, периодически поглядывая на темный купол, и опустилась около него на колени, как уже когда-то делала. Он больше не выглядел опасным; от того, что творилось несколько минут назад снова не осталось и следа. Я поджала губы, ощущая подкатывающий к горлу комок. Этот человеческий мужчина был нужен какому-то культу, за ним гонялась целая группировка, он преспокойно мог сбежать, но остался и пришел на помощь. Снова. Я не помнила, когда в последний раз кто-то делал что-то подобное.

Сейчас, я могла ему помочь и знала как. Коснувшись холодного запястья, я послала свою исцеляющую магию по его телу, желая затянуть раны. Золотые нити рассредоточились по самым серьезным повреждениям и коснулись их, принявшись связывать, затягивать, восполнять. Пока цвет лица Сфинкса приходил в норму, а дыхание его становилось ровным, я, почему-то, подумала о том, что не смогу смотреть на него так, если вдруг он окажется передо мной мертвым. От этих мыслей меня затрясло, снова заныло в груди и отбило пару ударов бесполезное сердце.

Когда я поняла, что Сфинкс стал приходить в себя, я гибко поднялась на ноги и спешно отвела взгляд.

– Что тут вообще происходит? – вяло спросил он.

Я повернулась. Он смотрел на меня вопросительно, поднимаясь на локтях. Мне очень хотелось опуститься к нему на колени снова, прикоснуться, помочь хотя бы сесть, но тогда был риск, что голос мой при ответе дрогнет, а глаза или лицо скажут больше, чем слова. Поэтому я осталась стоять и, усмехнувшись, ответила:

– У меня к тебе тот же вопрос.

– Ко мне? – удивился Сфинкс, сумев сесть самостоятельно.

– Угу, – протянула я. Посмотрев на него сверху вниз, я ткнула себя в кровавое пятно на груди, откуда ранее вырвался призрачный волк. – Что это было?

– Ты о чем?

– Да-да, сейчас ответом будет «не самое удачное время для обсуждения», я уже это проходила, – закатила глаза я.

Рядом и впрямь были ненужные уши.

– Ладно, а это все кто и… черт возьми, змея! – Сфинкс воскликнул это так, что я вздрогнула. – Огромная змея! Твоих рук дело?!

Изменение его голоса привели меня в норму. Я больше не дрожала и была рада тому, как ситуация вышла из мира чувств в мир анализа. Здесь мне было привычнее.

– Нет, во всяком случае, пока, – сказала я, оглядев питона и прикидывая, насколько эти животные верны тем культистам, кто кому служил и в чем их выгода держаться вместе. – Но бояться ее пока не стоит, я тебя в этом уверяю.

– А где Гул?

– Ушел в портал, который открыли для нас, – я снова посмотрела на Сфинкса и приподняла одну бровь. – Ты хоть что-нибудь помнишь из того, что происходило, пока ты был… мягко говоря, не в себе?

– М-м-м-м, смутно, – максимально обтекаемо ответил Сфинкс.

Я уточнять не стала.

– Видишь во-о-он тот темный купол, – я указала в сторону места мощного заклинания. Убедившись, что Сфинкс смотрит и видит, я продолжила, – вот там сейчас беседуют двое. Меня они настораживают больше, чем змея. Один из них появился словно ниоткуда вместе со змеей и открыл нам портал.

– Как мы поступим? – спросил меня Сфинкс, поднимаясь на ноги.

Такого я от него не ожидала. Он смотрел на меня серьезно, как на равную себе. Это воодушевило меня.

– Гул уже прошел портал, – начала рассуждать я. – У нас два варианта: идти за ним или бежать восвояси здесь, но, – я посмотрела на небо, где над нами выписывали круги две виверны. – Ты как, вообще, бежать сможешь, если что?

– Думаю, да, – чуть помедлив, ответил Сфинкс. – Я не смогу провести какой-нибудь затяжной бой, но идти смогу точно.

– Я бы все-таки пошла в портал, – задумчиво постучав себе пальцем по подбородку, сказала я. – Мне интересно, хотя доверия он у меня не вызывает.

Как, собственно, и все остальное, творящееся вокруг, словно водоворот сотканных событий, выливающихся из недосказанных слов.

– Если мы уйдем, то так и не узнаем, кто они, – сказал Сфинкс, кивнув в сторону темного купола.

– Женщина хотела подчинить тебя в… в… в другом обличие своей воле, – сказала я взволнованно, смотря Сфинксу прямо в глаза. Он ответил тем же прямым взглядом. – Если вдруг тот, кто открыл нам зачем-то портал, договорится с ней о чем-то, и сейчас они вылезут из-под темного купола друзьями, то я не уверена, будет ли у нас шанс остаться живыми и свободными. Во всяком случае, пока.

– Мы не осилим еще один бой, – сказала Гулльвейг, подойдя к нам.

– С другой стороны, портал в неизвестность уведет нас дальше хотя бы от своих вещей, – пожала плечами я, не теряя надежды найти свое снаряжение.

– Лучше спасти свои жизни, чем рисковать, ища тут вещи, – сказала Гулльвейг.

Ее слова звучали так, будто она желала убедить меня в том, что мне следовало бы попрощаться с прошлым. Снова.

– Как вы уже, наверно, поняли, я мастер во всем видеть подвох, и все еще уверен, что портал заведет нас в какое-нибудь помещение. Если выбирать, лучше все-таки да, пройти через него сейчас, – вздохнул Сфинкс. – Чтобы не идти в неизвестность ни с чем, предлагаю обыскать все, что можно и убираться отсюда.

Я все еще смотрела на Сфинкса и не понимала, было ли ему знакомо хоть что-то с моих слов о скрывшихся за темным куполом существах. Казалось, что нет, но та женщина его определенно узнала. Это как если бы меня стали расспрашивать о деталях моего прошлого, коих я не помнила.

Прикинув, как долго творится, держится и развеивается заклинание темного купола, сколько сил уходит на его поддержание вместе с поддержанием открытого портала, я предположила, что времени у нас минут пять, не больше. Поэтому я кивнула Сфинксу и всем своим видом показала, что готова ему помочь под фразу Гулльвейг:

– Я не буду в этом участвовать, подожду вас у портала.

– Тот на тебе, – скомандовал Сфинкс, указывая мне на находящегося без создания мужчину, который ранее скинул на меня сеть. – А я пока займусь этим.

И он направился к тому, у кого вытянул жизнь, будучи полу-волком. Соглашаясь с его решением не терять зря время, я подошла к обозначенному человеку и обыскала его. Легкий арбалет и три стрелы я взяла для Гулльвейг. Себе я позаимствовала плащ, тут же поспешив надеть его и спрятать голову под капюшоном, и шесть серебряных монет.