Когда придёт время. История первой любви в письмах
Я себя не переоцениваю. Знаю, что есть и умнее, и симпатичнее. И они уж точно не будут сидеть и тушеваться рядом с тобой. Да и ты вряд ли бы постеснялся перед девчонкой, которая тебе нравится. Так что хватит питаться иллюзиями!
Потом мы пошли гулять. Это была твоя идея.
– Что-то мы загрустили. Пойдёмте гулять, вон погода какая хорошая, – выглядывая в окно через занавеску, предложил ты, и мы с братом одобрили эту идею, хотя и не продемонстрировали особенного восторга: я – в силу внутренней скованности, а Сашка – не знаю, почему именно. С нами вообще тяжело. Ни разговоришь нас, ни раскачаешь, на эмоции не выведешь. Самой от себя тошнит, как подумаю, что за амёба!
А ты не показывал вида, что тебе с нами сложно. Повёл куда-то в ближайший сквер, рассказывая по дороге истории в стиле: кто живёт в этом доме, куда вы планировали поехать и почему не вышло, про школу и случай на химии, как вы с соседом по парте чуть не взорвали всю школу…
– О, а это моя любимая порода собак, – прерывая самого себя и глядя на лохматого грязного пёсика, заявил ты. – Двор-терьер. Ну иди сюда, ушастый.
И мы пошли на колонку отмывать эту псину (эту обязанность взял на себя, конечно же, ты). Потом мы караулили эту собаку у магазина, пока ты бегал покупать ей сосиски и хлеб. Развлекали как могли, чтобы она не сбежала.
А мама всегда нас учила, чтобы мы не подходили к чужим собакам и кошкам, мол, могут поцарапать и покусать. Оказывается, учила неправильно? Вон ты как ловко с ней управлялся, и никто ведь не пострадал.
Мы так увлеклись этим делом, что в какой-то момент я потеряла из вида своего брата Сашку. В ужасе огляделась, не представляя теперь, где буду искать его, зато отлично представляя, как мне попадёт.
– Ты чего? – не укрылся от твоего внимательного взгляда мой перепуганный взгляд.
– Сашка пропал.
– Да вон он, – засмеялся ты, кивая в сторону детской площадки за магазином сзади меня.
Брат помахал нам рукой и подбежал, словно догадавшись, что о нём идёт речь.
– Смотри, какой у меня бумеранг!
– Угу, красивый, – всё ещё пытаясь прийти в себя после шока, пробормотала я. – Откуда он у тебя?
– Вот он подарил, – тыкая в тебя пальцем, заявил Сашка.
«Он» степенно поклонился под моим взглядом, а затем как ни в чём ни бывало сказал:
– Ну что, пошли дальше? Пёс, пойдёшь с нами?
– А нас родители искать не будут? – всё ещё помня об осторожности, спросила я.
– Если что, позвонят на мобильный, – сообщил ты, демонстрируя мне чудо техники. Мне такой обещали подарить только на день рождения, а до него ещё – ого-го… А свой старый раздолбанный аппарат, доставшийся мне по наследству от мамы, я предпочла не демонстрировать.
Однако далеко уйти нам всё же не удалось. То ли ты так любишь приключения, что притягиваешь их к себе, то ли они к тебе неравнодушны. Но, едва мы ступили на территорию засаженного берёзами сквера, нам навстречу попалась компания не слишком доброжелательных парней и двух девушек. Всего их было четверо, и их взгляды и смех уже говорили о том, что им позволено всё.
– О, привет, чика! Пойдём с нами? – похохатывая и демонстрируя кривые зубы, бросил один из парней.
Меня внутри передёрнуло, и я отвела глаза. Неприятно.
– Э, крошка, – парень, похоже, понял меня неправильно и неспеша, раскрыв руки, словно приглашая в свои объятия, направился в мою сторону.
– Иди куда шёл, – бросил ему ты, не останавливаясь и хватая меня за руку. О, Боже!
– А ты не суйся. Ещё не дорос с дядьками спорить, – заявил всё тот же тип, хотя на вид был ненамного уж старше нас.
Я ухватила за руку Сашку, и мы ускорили шаг, едва за тобой поспевая.
– Что, щенок, струсил? – крикнул нам вслед тот же парень и противно расхохотался. – Девчонку свою защитить не можешь?
Ты резко остановился и обернулся, выпустил мою руку. Вот что значит ущемлённое эго. Девушки в компании спохватились, что вот-вот назреет драка, и потащили своих гогочущих дружков прочь.
– Вот урод! – бросил ты в сердцах. – Надо было съездить ему пару раз по роже.
– Не надо, Лёнь. Что с дураками связываться? Пойдём.
Глаза уже наполнились слезами: то ли от страха, то ли от нежности, которая переполняла в тот момент моё сердце. Или, может, от благодарности, ведь никто никогда меня не защищал. А разве не об этом мечтает каждая девушка? Не конкретно о том, чтобы её защитил Леонид Краснопольский… Или, да, может быть, конкретно о том, чтобы её защитил Леонид Краснопольский.
Вот, Лёнечка, тебе даже с фамилией чрезмерно повезло. А я – Иванова. Ни дать, ни взять среднестатистическая девчонка, коих в России миллион.
– Ладно, – смягчился ты, глядя перед собой рассерженным взглядом. А потом посмотрел на меня и улыбнулся. Простой как картошка. И, может быть, если бы не Сашка, маячивший неподалёку, мы бы даже поцеловались… Момент был весьма располагающий к этому.
Ах, сколько раз я мечтала о поцелуе с тобой! Ни с кем иным, только с тобой. Точно знала, что это будет гораздо лучше, чем я могу даже представить, но… Увы, мечты так и остались мечтами, а я в свои шестнадцать лет по-прежнему остаюсь верной тебе и нецелованной. Да и может ли кто-нибудь дотянуться до идеала? Ты поставил слишком высокую планку всем окружавшим меня парням.
– Испугалась? – заботливо спросил ты.
– Нет, – помотала я головой. – С тобой ничего не страшно.
Соврала, конечно, немножко, но твоя улыбка с ямочками того стоила.
Потом мы вернулись домой, потому что нас стали разыскивать мамы. Пришла пора собираться домой. Мы как-то скомкано попрощались, ты снова взял у меня номер телефона, а я снова лежала полночи без сна, вспоминая, фантазируя, анализируя…
Знаешь, к одиночеству можно привыкнуть. Но как только ты его нарушаешь, привыкать приходится заново. С самого начала.
Приоткрыв глаза утром, первым, что я заметила, был бойкий луч солнца, пробивающийся в комнату сквозь занавески. Он остановился на одеяле недалеко от моего лица, и я накрыла его рукой. Поймала! В детстве я любила ловить солнечных зайчиков. Не таких, а искусственных, создаваемых с помощью зеркальца. Только детство незаметно растаяло, осталось где-то позади, и теперь вместо солнечных зайчиков я ловлю взгляды и улыбки парня, в которого влюблена. Он такой же светлый, позитивный и почти неуловимый как этот солнечный зайчик. И так же равнодушен ко мне.
Или уже нет?
Я лениво поднялась с кровати и тут же рухнула обратно. Не хочу вставать! Не хочу возвращаться в реальность и видеть твоё отсутствие. Только во сне я могу быть с тобой. Неужели этого не изменить?
С самого утра и до поздней ночи я, как и несколько лет назад, ждала от тебя хоть какой-нибудь весточки: звонка или сообщения. Но напрасно. Ты так и не позвонил. И не написал. И на следующий день тоже. Ни-че-го…
И снова мне хотелось исцелиться от этой любви, больше походящей на болезнь. Но этот дурацкий бумеранг, который ты успел подарил Сашке и который вечно теперь попадался мне на глаза, и этот фотоальбом с нашими фотками, который я всё никак не могла перепрятать подальше, ранили меня ещё глубже.
Что ж это за любовь такая? Только подумаю: выбралась – и снова одной ногой под лёд. Ненавижу это чувство. Ненавижу любовь.
Письмо пятое
На уроке литературы нам задали сочинение на тему: «Что для меня значит мечта, и о чём я мечтаю». Неужели учителя и создатели всех этих тем и программ всерьёз рассчитывают, что мы настолько глупы в десятом классе, что выложим всё сокровенное им в сочинении? Естественно, все писали о каких-то высоко-философских и общих для всех мечтах: «Хочу поступить в МГУ», «Мечтаю играть в театре», «Хочу посетить много стран», «Желаю, чтобы был мир во всём мире»… А ведь, на самом деле, мечты у всех абсолютно разные и индивидуальные. Моя, к примеру, это не абстрактное состояние или какое-то достижение, а одно конкретное мальчиковое имя. Но если я напишу об этом, на меня, во-первых, косо посмотрят и начнут обсуждать за спиной и в лицо – кому на что хватит наглости, а во-вторых, не поймут: какая же это мечта? И, в конечном итоге, поставят тройку. А такое совершенство как Лёня тройки недостоин, да и вообще, это только моё, и я не хочу им ни с кем делиться. Вот и пришлось писать про Париж и стремление найти правильный путь и верных друзей. Ну а что, я ведь даже не соврала, этого мне тоже хочется.
Подружка Оля, с которой мы сидим вместе с пятого класса, с тех самых пор, как нас перестали насильно рассаживать парами «девочка-мальчик», смеялась над тем, как мы похожи, а потом неожиданно перескочила на новую тему – крайне болезненную для меня. Даже несмотря на то, что мы дружим, я никогда не говорила ей о тебе. Но чем старше мы становились, чем чаще она допытывалась о моих пристрастиях.
– Лиз, а тебе кто-нибудь нравится?
– Да, – не стала лукавить я.
– Из нашего класса?
– Нет.
– Ну а из нашей хоть школы?
– Нет.
– Ух ты, а как вы с ним познакомились? Вы встречаетесь?
– Нет, мы не встречаемся. А познакомились уже давно, – неохотно поведала я, надеясь, что этим ответом Оля и ограничится. Не тут-то было.
– А как его зовут?
Ну зачем, зачем ей знать твоё имя, если я ясно дала понять, что вы не знакомы! Что ты не из круга общих знакомых, что ты – моя сокровенная тайна.
– Не скажу, – пробормотала я, хотя и не хотела её обижать.
Но Оля не из таких.
– Ну хотя бы на какую букву имя начинается?
– На все.
– Как? А, Б, В, Г, Д, Е…?
– Да. АБВГД-йка!
Вот так и повелось. Отныне я звала тебя именно так, хотя никто и не знал, кто ты, мой милый АБВГД-йка. Оля моей скрытности не понимала и первое время всё же немного пообижалась, мол, мы же подруги, может быть, я бы тебе помогла. Но чем тут поможешь? Сама подружка влюблялась и разочаровывалась со скоростью космического ветра. Я едва успевала запоминать её «безответных любовей», а потом у этих парней либо обнаруживались подружки, либо сами они вели себя недостойно, так что падали в глазах Оли, круша заодно её мечту.
– Ну что за жизнь пошла, а? Ни одного достойного кандидата! Надеюсь, хоть в институте найдётся хороший.
Что в её понимании значит «хороший», для меня так и осталось загадкой. Описания её были весьма расплывчаты: «умный, добрый, не жадный». А для меня был лишь ты, и ни умных, ни добрых мне было не надо.
Мне иногда кажется, что я буду любить тебя всю свою жизнь. Всю жизнь… Господи, как долго. И как безнадежно. И у тебя будет своя семья, свои дети. А могли бы быть наши!
Не могу больше думать об этом!
В какой-то момент мне начинает казаться, что я тебя разлюбила. Я стала реже тебя вспоминать, почти перестала мечтать о нас перед сном. Но, стоит случайно увидеть тебя или узнать о тебе хоть что-нибудь через маму, становится ясно: не разлюбила.
И вот – вчера. Обычный серый осенний день, когда лето уже окончательно позабылось, а зима всё никак не наступит, и кругом слякоть, серость, унынье. Обычное утро, когда я с огромным нежеланием скатилась с кровати и отправилась в школу, отсчитывая время до конца шестого урока. Привычная дорога домой. Только я не пошла туда сразу, а проехала две остановки и отправилась в книжный, чтобы как-то поддержать свой настрой и иммунитет. Что может быть лучше хорошей книги?
Я из тех, кто может часами бродить среди книжных полок, рассматривая, ощупывая, вдыхая особый книжный запах в поисках того самого экземпляра. Провела я там около часа, пока наконец смогла определиться с выбором – взяла себе книгу с душещипательным сюжетом, бестселлер среди молодёжи.
И, надо же такому произойти: я пробыла там именно столько времени – ни минутой больше, ни минутой меньше – и встретила тебя.
Это был тот самый случай, который я вымаливала у судьбы долгие годы. Мы наконец-то встретились! И заметила я тебя совершенно случайно. Но доли секунды хватило на то, чтобы сердце тебя узнало и совершило какой-то невероятный марафон под названием «пробей грудную клетку».
Я шла по другой стороне улицы, разглядывала прохожих, и вдруг заметила очень знакомые черты. Или почувствовала? Неважно. Я прямо застыла на месте. А потом поняла, что выгляжу словно дура, и отошла подальше, на безопасное расстояние, с которого могла бы наблюдать за объектом.
Я не могла поверить, что вижу тебя! После всех этих лет я наконец-то встретила тебя в нашем городе – все случайности совпали, все паззлы сложились. И я узнала тебя. Я сразу же узнала тебя! У тебя был такой классный вид: синие джинсы, распахнутое пальто, под ним рубашка.
Пока я думала, подойти или нет, ты постоял немного на остановке через дорогу и уехал на пятой маршрутке, так что мне оставалось лишь кусать локти и ругать себя за нерешительность.
Я шла домой, и вместо только что жившей во мне эйфории ощущала полный разлад. У тебя своя жизнь, а я так и буду в ней тенью, зрителем с галёрки.
И кто виноват? Что мешало мне подойти? Чего я, дурёха, испугалась и спряталась?
Сердце невыносимо саднило, слёзы подкатывали к глазам, но я упрямо держала нос кверху, и позволила себе выплакаться, только когда вернулась домой.
И кто придумал любовь? Нет, ладно: кто придумал безответную любовь? Есть хотя бы один человек на свете, не переболевший ей? Или, не зная о такой боли, не будешь ценить настоящие взаимные чувства, когда они будут?
Хотя меня больше удивляет именно это: как возникает взаимное чувство привязанности друг к другу. Как из сотен тысяч людей, красивых и не очень, добрых и сердитых, стеснительных и смелых, мы вдруг влюбляемся в того самого – одного, с которым так хорошо, и он отвечает взаимностью. Ведь по статистике Катя должна любить Васю, а Вася – Машу, а Маша – Лёшу, и так до бесконечности. В мире семь миллиардов людей! Но вот находятся двое, которые видят друг в друге нечто особенное, и в них загорается чувство – любовь. Как это случается?
Жаль, что с нами не случилось.
Письмо шестое
Завтра у тебя день рождения.
Я знаю, что буду думать об этом весь день – это всё, что мне остаётся – и представлять, что было бы, если бы ты меня пригласил. Ты ведь наверняка будешь шумно праздновать своё совершеннолетие. Девчонки – твои подружки, – наверное, придут крутые, накрашенные, в модной одежде, и выглядят уже вполне взросло. На их фоне я точно смотрелась бы белой вороной. Как бы себя вела? Дай-ка подумаю.
Наверное, постаралась бы подружиться с ними. Они ведь твои друзья, значит, знают о тебе больше, чем я, и чем-то заслужили твоё доверие. Ведь, когда влюблён, – только не смейся, – и кружка, к которой прикасался любимый человек, самая лучшая, и книга, которую читал, самая увлекательная, а уж о друзьях и говорить нечего! Я бы хотела на них посмотреть. Интересно, кого придёт больше, девчонок или парней? Насколько я знаю, ты одинаково хорошо ладишь и с теми, и с другими.
Конечно же, ты успеешь уделить время каждому. А я? Ты хоть вспомнишь обо мне? Вспоминаешь когда-нибудь?
На прошлый твой день рождения, по словам тёти Светы, девчонки заявились к тебе в гости прямо с утра и без приглашения – перед школой. Вручили торт, одарили подарками и поцелуями, оставив после себя терпкий шлейф духов и разноцветные кружочки конфетти на полу. Наверное, тебе было очень приятно… Кому не приятно внимание?
На днях я видела тебя, и это было не во сне.
Я была не одна. Мы с подругами ходили в караоке-клуб, и я с удовольствием окунулась в новое для себя приключение.
Стоит признаться, это был тот редкий день, когда я практически не вспоминала о тебе. Какой смысл вспоминать о том, кого видишь всего несколько раз в году? Я уже устала надеяться на кардинальную смену исхода событий. И ты тут же решил восстановить привычное равновесие, вновь вмешавшись в мою жизнь.
Не знаю, сколько времени я просидела, не замечая вашу компанию, но пришли вы, однозначно, раньше. Всего один беглый взгляд в сторону крайнего столика, и у меня захватило дыхание. Ты сидел впереди, в компании друзей и подружек. Вас было шестеро: две девушки и четыре парня. Вы смеялись, что-то выпивали. Я всё ждала, когда ты поднимешься и решишь спеть. Так и не дождалась.
Весь вечер я наблюдала за тобой, удобно устроившись в полумраке помещения и стараясь сделать так, чтобы мои упрямые взгляды в сторону вашего столика не были перехвачены кем-нибудь из подруг. Я даже пела вместе с одной из своих одноклассниц, надеясь, что ты обратишь на меня внимание, но бесполезно. Ты был увлечён теми, другими, и так и не узнал, что всё это время я была рядом.
Я была рядом!!!
Я так ждала этой встречи, где будем мы, только уже повзрослевшие, случайно встретившиеся в череде будних дней. Я чувствовала, что эта случайная встреча – уже второй раз! – отнюдь не случайна. Что это наш шанс. И теперь я не пряталась. Я хотела, чтоб ты меня видел! А ты не видел.
Я столько надежд возлагала на эту встречу! Мечтала, что ты вдруг посмотришь на меня другими глазами. Но это было невозможно, так как твои глаза на протяжении всего вечера были устремлены в другую сторону.
Я пыталась понять, нравится ли тебе кто-нибудь из присутствующих девчонок, но определила лишь одну явно выраженную парочку в вашем кругу. Распознать большего мне не удалось.
Ты ушёл, так и не узнав, что я была здесь, в том же клубе. И пела для тебя. А ты так и не удосужился бросить на меня хотя бы один беглый взгляд, узнать, улыбнуться, выделить из толпы. Не-е-ет… Это всё чепуха, детство, от которого мы с каждым днём отдаляемся дальше и дальше.
И, знаешь, мне даже не больно. Просто иногда, – уже сбилась со счёту, в который раз, – хочется просто лечь и забыться. Вычеркнуть эту любовь из своей души, из своего сердца.
Вот бы мне предложили две волшебные таблетки: любить тебя вечно или забыть навсегда. Красную и синюю. И что? Я бы не стала раздумывать ни секунды. Я выбрала бы вечность с тобой, потому что ты – лучшее в моей жизни. И пусть ты никогда не узнаешь об этом, не прочтешь моих глупых писем, я всё равно счастлива, что ты есть в моей жизни. Каждый день.
Письмо седьмое
Я часто сижу на балконе, включив какую-нибудь грустную песню о любви и поставив её на репит, смотрю на тоскующее серое небо, совсем не такое радостное и прекрасное, как твои тёплые медовые глаза, и думаю о том, где ты сейчас. Может быть, сидишь дома за компьютером? Или читаешь книжку, увлечённо перелистывая страницы? Или заскочил в ближайший магазин, чтобы укрыться от непогоды? А может быть, так же смотришь сейчас в окно? И о чём, интересно, думаешь? Уж точно не обо мне. После этого всегда следует грустная усмешка, за которой я отчаянно пытаюсь скрыть непрекращающиеся потоки слёз. Они частенько преследуют меня, когда я начинаю думать о тебе. Вот в чём вся соль безответной любви. Ведь когда ты в кого-то влюблён, только и делаешь, что мечтаешь о том, что мог бы сказать при встрече, как проходили бы вечера, если бы вы были вместе. Но жизнь не знает сослагательных наклонений, поэтому всё, что мне остаётся, раз уж нет сил предпринять хоть что-нибудь – это мечты.
Жизнь за окном меняется с нереальной скоростью. Яркое солнце и зелёные шапки деревьев сменили золотые дорожки листопада, пронизывающий ветер и мокрый дождь напомнили о том, что скоро придёт зима. И я замечаю, что чем старше мы становимся, тем реже видимся. Наши мамы, увлечённые потоком нескончаемых дел и серых будней, если и встречаются, то чаще вдвоём, не обременяя себя излишней заботой о детях. Выигрывают от этого, пожалуй, все, кроме меня, почти потерявшей свой последний шанс хотя бы ещё один раз увидеть того, с чьим именем и образом я почти не расстаюсь. По всем законам психологии я должна тебя разлюбить – столько лет уже прошло…
Много чего прошло, только не мои чувства. Новый год, Восьмое марта, день рождения, уроки, контрольные, каникулы – вот так и проходят мои дни. Это очень скучно, но в суете будних дней я почти не замечаю этого. Это как фон. А на остальные шестьдесят процентов я живу своей внутренней жизнью, придуманной, может быть, глупой, но куда более интересной.
Каждый вечер с тобой сохранён в моей памяти, да ещё в письмах – по мелочам, о наболевшем. Но жить как-то надо, вот я и живу.
И всё же наша следующая встреча состоялась. Весьма спонтанно, почти через год, но это было настоящее событие для меня!
– Мы завтра идём к тёте Свете и Лёне, – как всегда неожиданно объявила мама, вернувшись с работы.
Я едва не подпрыгнула на месте. К Лёне! Завтра! Не может быть! Я даже боялась представить, каким ты стал.
– У тебя завтра сколько уроков? – прокричала мне мама из кухни. – Ты к четырём-то успеешь?
– Успею-успею, – воодушевленно заверила я, собирая рюкзак и забрасывая в него помаду – на всякий случай. Когда дело касается моего Лёни, я и прогулять готова, если понадобится.
Весь день я думала только об этой встрече. Представь себе, Лёня: вхожу я в автобус, все пассажиры как пассажиры, со скучающими лицами, с морщинками от забот, а у меня в груди такое сокровище, что счастливее меня никого нет на свете! Но это тайна, и пассажиры знать этого не могут, а потому не замечают моего довольного выражения лица. А мне так хочется об этом сообщить: «Эх вы, люди! Остановитесь, прислушайтесь – как прекрасно жить! У вас всё заботы, дела, бесконечная беготня, а я сегодня с таким парнем встречаюсь!»
По всем законам любви я уже должна была от тебя отвыкнуть, влюбиться в кого-то ещё – того, кто ближе и доступнее. Но я люблю тебя. Ты стал для меня своеобразным маяком, светом, к которому хотелось тянуться, ради которого хотелось стать лучше.
Конечно, я обращала внимание и на других парней. В нашей школе встречались симпатичные ребята, которые были кем-то вроде «местных Лёнь». Но, в конечном итоге, через месяц или два такое увлечение сводилось к неизбежному финалу – быть влюблённой в них оказывалось неинтересно. В конце концов мой вывод всегда был одним и тем же: парня лучше тебя я так и не встретила. Слишком уж высокую планку ты им поставил.
Да, жить как-то надо было, и я старалась избавиться от этого чувства, надеясь, что так будет легче. Но легче – совсем не значит лучше…
Встреча с тобой была долгожданной, но далась мне непросто.
Сначала всё шло по стандартному сценарию. Ты, после недолгих уговоров, сыграл на гитаре и спел, мамы вспоминали наше детство, кот Макс сидел на кухне и не показывался.
Я краем глаза скользила по твоим тёмно-синим брюкам, бежевому свитеру, взъерошенным русым волосам и, подавляя вздох, отводила глаза. Ни один парень с тобой не сравнится, это я понимала. Только что мне делать с этим пониманием? Жить (а точнее, существовать), наблюдая за твоей интересной жизнью? Нужно проживать свою жизнь, делать её интересной и насыщенной на события, перестать быть застывшей тенью, закопаться делами, чтобы и думать о чём-то другом было некогда.
Хорошо рассуждать, а вот как претворить эти планы в реальность и вычеркнуть тебя из своих мыслей, памяти, сердца? Притвориться, что тебя нет? Но ты есть! И ты даже лучше, чем прежде – вот же, рядом.
– А я помню, как Лёнька бежит ко мне и кричит такой радостный: «Мам, я в Лизу либинкой кинул!». Мы думали, Лиза щас прибежит вся в слезах, стали отчитывать Лёню, а она отряхнулась от рябинки и идёт как ни в чём не бывало, – со смехом делилась воспоминаниями тётя Света.
Обычно ведь я так и делала – жаловалась на тебя.
Мы тоже смеялись, поглядывая друг на друга. Оба совершенно не помнили того дня, но всё равно было весело.
А когда разговор зашёл о мужьях, моя мама выдала:
– Я вот говорю своей Лизе, чтоб поменьше ростом жениха искала. А то сама высокая, а если и муж таким будет – это ж какие дети получатся!
– Всё, Лёнь, – махнула рукой тётя Света. – Тут тебе ничего не светит.
– Ма, остынь. Ты перепила, – хмыкнул ты.
Все засмеялись, а вот мне почему-то было совсем не смешно.
Ты не воспринимаешь такую перспективу даже как вероятность? Я умру, если у меня отберут хотя бы тень надежды.
Под конец дня ты ещё больше подлил масла в огонь. Спросил (как бы между дел, с почти равнодушным видом), есть ли у меня кто-то. Парень.
Я скромно ответила: «Нет» – и опустила глаза. А вдруг… вдруг ты предложишь сейчас мне встречаться?
– Не грусти. Ты просто не нашла ещё человека, который тебе нужен, – с видом знатока сказал мне самый нужный человек, опять разрушая грёзы.
Мы смотрели твои фотографии из Италии, куда ты ездил самостоятельно (в семнадцать лет!) на какой-то там музыкальный конкурс. Призовое место не занял, зато привёз приз зрительских симпатий (кто б сомневался!) – статуэтку в виде необычно закрученного, но вполне узнаваемого скрипичного ключа.
Оказывается, к тебе и там какая-то саранча длинноногая прицепилась. Вьетнамка что ли… Ну не могу я вежливо выражаться о тех, кто предъявляет права на моего Лёню! Ревную, наверное, хотя не имею на это права. Кто я такая? Подруга? Разве подруги должны ревновать? Они должны радоваться, наверное…