Когда придёт время. История первой любви в письмах
А ещё я узнала, что в этом полугодии у тебя вышла тройка по алгебре. Ты сам рассказал.
– Я просто не понимаю, зачем нужно делать что-то в тридцать два действия, кода всё можно сделать в два действия! А он (учитель), вместо того, чтобы объяснить, в чём я не прав – ответ-то сошёлся: «Садись, Краснопольский, два». Да пожалуйста!
Я ненавидела математику, поэтому вполне тебя понимала и улыбалась в ответ, пока ты продолжал увлечённо говорить на ту же тему.
Рядом с тобой я готова была слушать про что угодно: хоть про адронный коллайдер, хоть про эксцентрику русской литературы.
Мамы тем временем делились опытом. Наша с Сашей, например, рассказывала, как мы ей помогаем. На что тёть Света мгновенно отреагировала:
– Вот видишь, Лёнь, Лиза и убирает дома, и картошку чистит…
– Ну так она девчонка.
– Да-а-а, Лёнь, а ты у меня ничего не умеешь. Поэтому жена тебе нужна хозяйственная, чтоб, как говорится, и коня на скаку остановит…
– Что-то я слабо представляю, как Надя коня на скаку останавливает, – выдал вдруг ты, и у меня внутри всё оборвалось.
Надя… Кто это? Это же не…
Я пыталась убедить себя, что это просто какая-то твоя очередная знакомая, но внутри себя прекрасно знала ответ на вопрос.
– А картошку чистит? – не замечая моего смятения, продолжала выспрашивать тёть Света.
– Ну это да.
– Готовит-то хоть нормально?
– Видишь, пока не отравился.
Она тебя ещё и кормит! Приплыли… Может, вы уже и живёте вместе время от времени?
Я старательно делала вид, что всё в порядке, но это нельзя было назвать даже подобием внутреннего спокойствия. Мне хотелось умереть. Исчезнуть с поверхности земли в тот же миг и больше никогда, никогда не слышать об этой Наде. И о тебе. И о любви. Господи, ну почему? Я так резко опустилась с небес на землю. Именно в тот момент, когда меньше всего этого ожидала. Только что Я была С НИМ, а оказалось, что с ним уже другая.
Мне было так больно.
Но кто кроме меня самой виноват в том, что больно? Ведь это я всё придумала. Никто не обещал, что мечты воплотятся в реальность, что выдуманная сказка окончится хэппи-эндом. И это могло бы случиться гораздо раньше, ведь ты такой видный парень, а встречаться начал только в семнадцать лет. Или я просто не знаю о предыдущих твоих отношениях?
Сколько бы не существовала жизнь на земле, мы, девушки, всегда верим в чудеса и ждём красивой любви – такой, чтобы была, как в сказке про Золушку. Чтобы принц, на которого обращают внимания все в округе, выбрал именно тебя – неприметную на первый взгляд девчонку, но на самом деле достойную такого шикарного кавалера. Чего уж таить, я всегда ассоциировала себя именно с этой книжной героиней. Только где моя фея-крёстная и хрустальные туфельки, которые помогут мечте воплотиться? Похоже, я опоздала, и принц уже успел увлечься другой.
Видимо, не про меня эта сказка.
Вернувшись домой, я устроила голову на подоконнике, смотрела на расплывающиеся от слёз серебряные точки-звёзды и жалела себя и свою неосуществимую мечту.
«Всё правильно. Это должно было случиться. Так тому и быть», – твердила я, но разве правильный разум может переспорить непокорное сердце?
Я хотела бы сказать тебе всё, что думаю, но могу осмелиться лишь на глупые письма, пылящиеся потом на полке в шкафу. Возможно, потом я порву их все, и мелкие кусочки развею с балкона как прах остывшей любви. И буду радоваться, что это чувство осталось в прошлом. Возможно, сохраню и время от времени буду перечитывать снова. Но я точно никогда не покажу их тебе.
Может быть, мораль книжки про Золушку в том, чтобы не цепляться за чужого принца? И если мала тебе туфелька, если она не подходит – отступись, не мучайся, не натирай себе ноги. Но так красивы хрустальные каблучки из рук самого прекрасного Принца…
Безысходность – вот как называется моё состояние во всём, что касается нас с тобой. Бе-зыс-ход-ность…
Письмо восьмое
Осень в этом году удивительно щедра на яркие краски. Интересно, замечаешь ли ты это? Возможно и нет: всё на бегу, из маршрутки в троллейбус, успеть к первой паре, обратно в маршрутку, не забыть заскочить в магазин. У меня и самой такой график, что оглянуться некогда. Даже думать о тебе, кажется, реже стала. И не снишься совсем.
Это теперь я сильная, а раньше… Интересно, как бы теперь я отреагировала на новость о том, что ты встречаешься с некой Надей? Наверное, так же, как и тогда. Значит, никакая я не сильная? Значит, по-прежнему люблю, просто пытаюсь задавить в себе это чувство делами, повседневными хлопотами, языковыми курсами. Ты и без знания языка побывал в Париже, а я пока могу осуществить свою мечту номер два только так. Мечтой номер один по-прежнему остаёшься ты.
Эта твоя Надя – она не то чтобы красотка, и не то чтобы очень умная. Я-то знаю, я слежу за ней в соцсети. Просто ей уже двадцать, просто она умеет зайти и заставить всех смотреть только на себя, просто мама не спрашивает её, сдала ли она вовремя курсовую. И, наконец, главный удар: она с тобой разговаривает. Каждый день может звонить, может баловать тебя всякими вкусностями и бывать в гостях так часто, как вздумается. Может кормить тебя картофельным пюре собственного приготовления, получать от тебя подарки и задавать абсолютно любые вопросы. А ещё она может тебя целовать…
Стоп, слёзы! Хватит!
А я? Я лишь слежу за вашими отношениями по фотографиям.
Скоро год… А вдруг ты решишь на ней жениться? Переживу ли я это? Сейчас точно нет. Может, когда-нибудь…
И какой у меня выход? Только один: вживаться по мере сил в «с тобой хорошо, без тебя неплохо» или даже: «без тебя ещё лучше!» Если это сработает – перемена ветра судьбы мне обеспечена.
Правда, я так привыкла жить с мыслями о тебе, что, кажется, когда их не станет – внутри окажется пустота.
Я вообще, знаешь, уже не грущу о тебе. Я вообще послала тебя… к Наде!
Оказалось, что она училась вместе с тобой в школе, так мне сказала мама, которая, в свою очередь, узнала это от тёти Светы. К счастью, у меня была возможность насытиться своим горем по самое «не хочу»: одинокие ночи в приглушённом свете ночника, под пледом, с плеером и жалостью к себе. Мне казалось, что моя жизнь – абсолютно никчёмная. Что в восемнадцать лет я ничего не добилась, и годы уходят, бегут, а я на месте.
К счастью, родители выдвинули идею съездить в красивейшую усадьбу писателя Ивана Сергеевича Тургенева Спасское-Лутовиново, что находится в паре часов езды от нашего города. Всё, что мне было нужно – куда-нибудь вырваться из этого города, хоть на мгновение перестать дышать одним с тобой воздухом. И я смотрела в окно автомобиля на пролетающие мимо желтовато-красные деревья, покосившиеся деревенские домики, на бесконечную вереницу фонарных столбов, пролетающие навстречу автомобили, и слушала песни на полную громкость – то разухабисто-свободолюбивые, полные стремления жить и радоваться каждому дню, то жутко тоскливые, от которых хотелось открыть на ходу дверь машины и… И никогда бы ничего подобного я не сделала. Слишком люблю жизнь и тех, кто любит меня.
Знаешь, эта поездка неожиданно вернула меня в себя, восстановила истраченный запас жизненных сил.
В Спасском было необычайно красиво. Такие благодатные места, пропитанные духом ушедших столетий, видевшие множество судеб. Я брела по тропинкам и мостикам вслед за родителями, а вроде как и одна. Никто не мешал мне думать. Никто не мешал грустить. Жаль, что тебя со мной не было. Был ли ты в Спасском? Здесь так красиво!
Представь, мы бродили бы по усыпанным осенними листьями дорожкам, вдыхали свежий и упоительный воздух, от которого удивительно легко клонит в сон. Я представляла, что ты со мной. Что я держу тебя под руку, и ты говоришь мне о том, как же нам повезло с погодой, несмотря на середину октября. А я бы молчала и жмурилась от счастья, потому что когда ты рядом, я счастлива безо всяких причин, просто так.
Наверное, если бы мы жили несколько веков назад, ты бы был дворянином или помещиком, а я – твоей верной супругой. Или страдала бы по тебе так же, как Татьяна по своему Онегину. Жаль, что людям во все века известно то чувство, что называется безответной любовью. Именно поэтому я сижу сейчас на лавочке у пруда в гордом одиночестве и пишу тебе это письмо. А ведь хотела уехать подальше, чтобы забыться. Хотя бы на сутки. Не получилось. Что бы я не делала – всё время думаю о тебе. А ты, наверное, сейчас со своей подружкой – с этой Надей. И вам хорошо там, где вы есть, и вы создаёте мир вокруг себя сами, не нуждаясь в смене обстановки и не подчиняясь внешним условиям.
Конечно, легко быть счастливой рядом с тобой. Да и какая девушка не влюбилась бы в Лёню Краснопольского – самого красивого парня из всех красивых парней?
Я помню, как в детстве – нам было тогда лет по четырнадцать – ты привёз подружке подарок из Доминиканы – пищащую и передвигавшуюся по полу мягкую игрушку, лохматого котёнка. И я смотрела на это чудо, слушала твой бесхитростный рассказ о той, кому ты собирался её подарить (вы познакомились в летнем лагере и продолжали дружить), и мечтала, чтобы и у меня от тебя было хоть что-нибудь…
Нет, Лёнька, всё-таки здесь так красиво, так ярко, что хочется верить в чудо. Не хочется думать о том, что и у любви однажды бывает осень, потом зима…
Ещё минута на ностальгию и меланхолию, а потом я снова улыбнусь, расправлю плечи, красивым жестом откину назад свои русые волосы и постараюсь забыть о тебе. Хотя бы ненадолго. Вот прямо сейчас.
Письмо девятое
Людям не дано знать своей судьбы. Не дано понять, почему происходят те или иные события, почему в конкретный момент жизни мы влюбляемся в человека, которого давным-давно знали и не обращали на него ровным счётом никакого внимания.
Благодаря тебе я стала лучше, я в этом уверена! Вот взять хотя бы моё стремление научиться играть на гитаре. Ведь оно появилось только благодаря тому, что однажды я увидела, как это делаешь ты.
А мама недавно сказала:
– Вот так он и сыграл свою роль в твоей жизни.
Неправда. Такие как ты не могут довольствоваться эпизодом, ведь правда? Но наше общение всё больше себя изживает. Между нами совсем ничего нет – и не было. Только пара детских воспоминаний.
Я вот недавно пыталась подсчитать, сколько времени мы провели вместе за всю свою жизнь, за целых восемнадцать лет. И получилось ужасающе мало – и двух полных суток не наберётся.
Я уже не плачу, когда тема разговора в нашей семье случайно касается «этого парня». Я выгляжу вполне счастливой и ощущаю себя практически так же. Вру, конечно, но если очень постараться, это может войти в привычку.
Депрессия, в которую я усиленно загоняла себя в последнее время, понемногу отступает – маленькими шажками. И это чувство во мне вовсе не из-за того, что я теперь знаю об этой Наде, которая кормит тебя картошкой. Просто за всё хорошее приходится платить. Просто ты дважды взял у меня номер телефона, а сам не перезвонил. И совсем не искал наших встреч. А ведь тот, кто влюблён, наверное, должен? И уж точно не должен встречаться с другой! Значит, я просто себя обманывала. И ничто, кроме наших мам, не держит нас рядом друг с другом.
Глупые надежды. Никчёмные иллюзии. Разбиваясь, они так ранят сердце…
Однажды мама начала вести пространные разговоры о любви, и я разочарованно вздохнула:
– Да где она эта любовь, мама? Вот мне уже почти девятнадцать лет, а я даже толком не знаю, что это такое! И есть ли она вообще.
– Будет ещё. Вот увидишь, придёт время.
И когда оно придёт?
Я смотрю на толстенный календарь на стене и думаю: всё там будет. Пока неведомые дни скоро предстанут во всей своей реальности, и будем трудиться, и рано вставать, поздно приходить, уставать, разочаровываться, смеяться и плакать, верить в чудо и ждать любви.
Завтра – первый день Нового года, и я очень хочу начать его с чистого листа. Это значит: без мыслей о Лёне, без ложных надежд и иллюзий. Воображаемый разрыв совсем не труден. Да и что можно потерять, когда всё, что нас связывало – это мои беспочвенные мечты о большой и светлой, той, что на всю жизнь? Я сохраню о тебе чудесные воспоминания и эти несмелые письма. И мысленно скажу тебе, подняв голову к небу: «Спасибо за всё. И прощай». Вдруг ты услышишь?..
Письмо десятое
Здравствуй, Лёня. Снова здравствуй.
Не думала, что когда-нибудь напишу это снова, но жизнь опять нас столкнула, причем весьма неожиданным способом – именно там, где я совсем не ожидала тебя увидеть.
И, да, я была не одна – с подругой, которая практически силой заставила меня принять участие в фотосессии, за что теперь я ей очень благодарна.
Прошло ведь уже столько времени с тех пор, как мы виделись в последний раз… Я думала, что это финал и ничего уже не может быть – даже тех редких встреч, которыми я перебивалась время от времени прежде. Наши мамы по-прежнему дружат, но в нашей компании не нуждаются. А мы, хоть и учимся в одном универе, зато в разных корпусах – далеко друг от друга. Я поступила, как и хотела, на журфак, а ты – на юридический. Я долго мучилась, не зная, как поступить. Вернее, куда поступить. Последний учебный год стремительно подходил к концу, а я была в полном смятении и на всякий случай понабрала побольше предметов для сдачи ЕГЭ. Мне очень хотелось стать журналистом, но я боялась, что, если моё хобби прекратится в каждодневный труд, мне разонравится писать, что я потеряю своё вдохновение. И ещё, что на фоне других талантливых ребят я окажусь посредственностью. Я ведь и так не слишком высоко ценю своё творчество.
Родители мягко, но настойчиво подталкивали меня к мысли о том, что нужно получить «серьёзную» специальность, которая будет меня кормить и сможет поставить на ноги. А я не знала, что делать: слушать разум или сердце? И как поступить, чтобы потом не пожалеть об этом?
В конечном итоге склонилась к тому, чтобы подать документы на два факультета. На журфак прошла, на эконом – лишь на коммерцию, не хватило баллов. Посоветовавшись с родителями и положившись на волю судьбы (раз уж так вышло), пошла на журфак и быстро влилась в процесс. Особенно по вкусу мне пришлись творческие задания. Так что пока жалеть не приходится.
Со слов своей мамы, которая перезванивалась с тётей Светой, я и узнала, что ты учишься здесь же, но впервые увиделась с тобой только на втором курсе. Мы пересеклись в коридоре в главном корпусе и ограничились коротким «привет». Прошли мимо, словно чужие. И на этот раз эйфория длилась не долго. Меньше минуты. Мне было больно.
Да, мы учились в одном институте, но ближе друг к другу от этого так и не стали. Я наконец-то научилась усмирять своё воображение и свыклась с мыслью, что я для тебя – всего лишь одна из десятков, если не сотен знакомых, но так и не научилась усмирять сердцебиение при встрече с тобой. Секундное прикосновение взглядом – и все надежды оживали, как будто бы и не было никаких слёз и сердечной боли. Есть же такие неуёмные фантазёрки как я! Тяжело нам живётся, приходится каждый день мириться с реальностью, которая отличается от нашего мира на сто двадцать процентов. Или бороться – что мне не по вкусу. Я из тех, кто плывет по течению, не слишком много требуя взамен – лишь бы было комфортно.
Я по-прежнему мечтаю о любви. Не о компромиссе с обстоятельствами в виде захудалого однокурсника, для проформы обнимающего меня в обществе подруг, а о настоящем, глубоком чувстве. Раньше у этого чувства было вполне конкретное – твоё – лицо, но со временем я научилась абстрагироваться и даже стала обращать внимание на парней, ничем на тебя не похожих.
Вот только отношения ни с одним, увы, не сложились. Я почти уверена, что ребята меня побаиваются. Ещё бы, я ведь играю на гитаре, учу французский, пишу на заказ курсовые, учусь на отлично, такая вся правильная… А мне эта правильность уже надоела хуже горькой редьки! Все вокруг уверены, что поводов для беспокойства нет, и что у меня ещё будут мальчики. Но мне почти двадцать один, а ничего не меняется.
Был, правда, один товарищ, который заприметил меня ещё с первого курса. И я почти привыкла к его постоянному присутствию в моей жизни. Иногда в голове невольно проскальзывала мысль: «А может, стоит перестать питать иллюзии и ждать принца из книжки, и попробовать построить отношения с тем, кто рядом?» Но все эти мысли рассеивались, стоило мне только представить, что мы, например, целуемся. Ну не хочу я с кем-то быть без любви. Не хочу встречаться для галочки. Не хочу идти на уступки совести, а потом проклинать свою жизнь, свою слабость, свою ошибку. Не хочу и не буду. Уж лучше одной.
Незадолго до нашей встречи мне снился сон. Раньше я часто видела сны про тебя, и потом каждый раз с удовольствием вспоминала их, прижимаясь щекой к ещё тёплой подушке, словно стараясь удержать желанное видение. Потом, когда я пыталась тебя разлюбить, эти сны стали пыткой. А потом и они прекратились.
Но в этот раз я ощутила что-то, напоминавшее ностальгию. Во сне ты звонил мне – нашёл случайно мой номер, который брал аж два раза. Я ведь его с тех пор не меняла, надеясь на чудо. Ты пригласил меня на дружескую встречу, и я согласилась. Такой шанс выпадает нечасто, а в моём случае и вовсе только во сне.
Дальше – классика жанра: я принялась метаться по комнате, словно ужаленная, красить глаза, губы. Мы гуляли по парку, и ты бережно держал меня за руку. Я даже помню, во что ты был одет: светло-голубая футболка и тёмные джинсы. Видела, как смотрели на нас девчонки, бредущие навстречу – так, будто увидели парочку голливудских звёзд, небрежно прогуливающихся в маленьком провинциальном городке. И мне нравилось, что нас принимают за влюблённых. А потом ты шепнул, что меня ждёт сюрприз. Я даже во сне чувствовала, как бешено заколотилось моё сердце! Что за сюрприз? Мне достаточно и того, что мы вместе, рядом.
– Пойдём со мной, – сказал ты, переходя на бег, и я едва за тобой поспевала…
А потом проснулась. Ну почему именно в этот момент? Почему все самые замечательные сны обычно приходят под утро? Может быть, ты хотел меня поцеловать. Или подарить что-то на память. Или показать.
Свесив ноги с кровати, я медленно приоткрыла глаза. Сначала один, потом второй. Такая эпопея происходит со мной каждое утро. Мне всегда не хватает пару минут, чтобы выспаться. Ну или пару часов…
Яркий свет заставил зажмуриться, и я наощупь побрела в ванную, продолжая размышлять о герое из своего сна.
Первой парой стояла лекция, и она была очень скучной.
Я сидела на паре, смотрела в окно и думала о том, насколько интересно было бы учиться, если бы в нашей группе или потоке был бы хоть один симпатичный парень. Есть парочка «ничего таких», но на приятной визуальной оболочке всё и заканчивается, и при ближайшем рассмотрении манеры, привычки, характер делают человека отталкивающим. Не так скоро, конечно. Некоторые пороки удаётся скрывать весьма долгое время. Поэтому девчонки на них и вешаются: «Симпатичный!» – как будто рефлекс какой-то срабатывает: «Если меня с ним увидят – обзавидуются». Но люди позавидуют и забудут, а тебе с этим парнем жить дальше, бок о бок, терпеть и смиряться. Да я вообще не понимаю тех, кто делает что-то специально, на зависть другим. Ложная цель, да ещё и нарочное притягивание к себе негативной энергии. А ведь счастье – не внешнее, а внутреннее чувство. Чем больше выставляешь его на показ, тем меньше оно стоит.
На этом мои философские мысли были прерваны Таней – той самой подружкой, благодаря которой я с тобой встретилась снова. Надо сказать, что таких боевых девчонок я всегда побаивалась и осторожно обходила сторонкой. Но Таня сама изъявила желание со мной общаться и на первых же лекциях мы оказались за одной партой. Так как с одноклассниками я практически не общалась – у каждого из нас теперь была своя жизнь, – то Таня вполне компенсировала мне настоящего друга, наставника, совесть, смелость и подушку для слёз. Если бы не она, я бы жила как принцесса из башни, только её заточили туда насильно, а я не хочу никуда вылезать добровольно. Разве что в институт, ну и в кино изредка.
– Лизка, есть предложение на миллион!
– У меня таких денег нет, – вяло ответила я, косясь на диктующего лекцию препода.
– Денег и не нужно. Завтра идём на фотосессию.
– Чего?
– Того, балда. Фотки тебе крутые нужны или нет?
– Зачем?
– Да мало ли зачем? На аватарку поставишь!
– И что, прям бесплатно?
– Представь себе. Это пробный проект от регионального модельного агентства. Они в поисках новых лиц, подбирают типажи. Там сначала будет занятие, типа, как ходить и всё такое, а потом тестовая фотосъёмка – пару кадров нам сделают. Что? Ты согласна?
– Ну не знаю… – замялась я. Какая из меня модель?
– Значит, завтра к пяти, – решила за меня Таня. – Где лофт находится знаешь?
Я отрицательно мотнула головой.
– Ничего ты не знаешь! Там вся творческая богема нашего города обитает. Ладно, тогда встречаемся на остановке, вместе поедем.
Вот так я и оказалась в том месте, куда совсем не планировала идти, и где меньше всего ожидала увидеть тебя. А зря – ты ведь творческая личность, как раз из тех, что, по словам Тани, там «обитают».
Лофт поразил меня своей творческой атмосферой. Тут всё прямо было пропитано этим духом. Вокруг так явно витало вдохновение, что, казалось, его можно пощупать. Такие помещения я прежде видела лишь в голливудских романтических фильмах и не могла подумать, что они могут скрываться и в нашем маленьком городе. Здесь было столько странных на первый взгляд предметов, создающих особый уют: огромное зеркало в старинной тяжёлой раме, кожаный диван напротив, чёрные зонты для фотосъёмки, волейбольное кольцо на противоположной от двери стене, выполненное под старину кресло в углу с искусно закрученными подлокотниками, высокий барный стул в середине комнаты, стойка с вешалками, патефон на журнальном столике (интересно, рабочий?), огромный вентилятор. Но больше всего мне понравилась задумка с лампочками, висящими на деревянном суку над столом. Они располагались на разной высоте, и вечером, если включить только их, это помещение наверняка будет выглядеть очень романтично.
Здесь даже стены были выкрашены хаотично: то белая краска, то кирпичная кладка, то снова краска, то вдруг, откуда не возьмись, шли фотообои. На маленьком столике в углу комнаты стоял небольшой журнальный столик, на котором разбросаны были приспособления для подправления причёски и макияжа на быструю руку – лак и мусс для волос, расчёска, шпильки, невидимки…
Хотелось бы мне увидеть, как выглядит творческая молодёжь города, которая здесь собирается. И чем занимаются? Таня сказала, что лофт иногда арендуют фотографы и музыканты. Да здесь можно целый фильм снять! Вон сколько декораций!
В лофте нас собралось около десяти девчонок. Самой младшей на вид было лет двенадцать, а старшей – лет двадцать пять.
Я рассматривала обстановку вокруг, а подруга сидела, уткнувшись в телефон и не реагируя на проявления внешнего мира. Её тёмные пряди волос падали на лицо, скрывая глаза, а узкие джинсы и майка хоть и смотрелись неброско, выгодно подчёркивали фигуру. Я предпочла прийти в том, в чём была на занятиях – брюки и рубашка. Подруга при встрече окинула меня взглядом и выдала «обнадёживающее»:
– Ты хорошо постаралась: сделала всё, чтобы тебя не заметили.
Я не обиделась. Это ведь правда. У меня нет желания попасть в модельный бизнес, даже с учётом того, что с ростом и весом у меня всё в порядке.
Долго нам ждать не пришлось. Через десять минут пришла девушка – высокая, с сильно стянутыми в хвост волосами, довольно стильно одетая, но не слишком красивая. Нос с сильной горбинкой, глаза крупноваты, высокие скулы. Но когда она представилась, оказалось, что это тоже модель, и у неё множество региональных наград и званий. Вот это да! Девушка представилась Светланой и провела с нами короткую беседу, вкратце изложив суть модельного бизнеса (ничего нового я не узнала), а затем провела тридцатиминутное пробное занятие подиумного шага. Началось всё с разминки, затем – дорожки, «шаг-поворот». Я думала, это гораздо прощё.
В шесть часов Светлану заменил парень, мало похожий в моём представлении на фотографа – щупленький, в очках, с белобрысыми вихрами, стоящими в разные стороны, года на два старше нас. Но это был именно он. Окинул взглядом нашу компанию и уточнил:
– Модели? Кто первая?
Первой, конечно же, вызвалась Таня.
В это время я продолжала осматривать помещение и восхищаться им, а ещё – пытаться понять, что привело сюда этих девчонок. Стремление получить хорошие фотки или всё же мечта стать моделью? Но многие из них не дотягивают до формата – маленького роста, полноватые… Хотя о Светлане я была поначалу такого же мнения. Видимо, дело не только в фигуре, но и в умении подать себя, притягивать к себе взгляды, заворожить и запомниться.