Сказки мертвого мира
– Где, Желтый? – еще раз повторил свой вопрос Сивый.
– Не знаю. Сказали, чтобы их здесь ждали, дескать, минут через двадцать подъедут, – торопливо ответил водитель «ЗиЛа».
Реакцию бойцов Желтого не трудно было предугадать. Чаще всего так на Сивого и реагировали, ну, еще бы – здоровенный детина, под два метра ростом, с наголо бритой головой, но при этом лохматой черной бородой и такими же лохматыми и черными бровями, сросшимися у переносицы. На груди у Сивого висела глобальных размеров золотая цепь, звенья которой представляли собой черепа с костями. Весила цепь, почти два килограмма. А еще татуировки, за обилие которых Сивый и получил свое прозвище (но об этом я уже говорил). Наколки были разного размера, цвета и качества исполнения – от красивых картинок, набитых еще в мирные времена в тату-салонах, до кривых и косых буковок и каракуль, смысл, которых был понятен только Сивому.
– Мне пох, чё он там сказал, – строго произнес Сивый, – мы через десять минут выдвигаемся, если хочет ехать с нами, пусть поспешит.
Последние слова Сивый произнес, разворачиваясь к машине спиной. Оба, сидящих в кабине «ЗиЛа» мужика, на нас с Вовкой, даже не обратили внимания, как будто нас прикрывала шапка-невидимка, всё их внимание было приковано к Сивому. Всё правильно, так и должно быть, для этого Сивый и нужен.
Высказав свое «фе», мы вернулись к своим машинам. Не фиг тут демагогии разводить, не та Толик фигура, чтобы мы перед ним гнулись. Понятное ведь дело, что Желтый всего лишь цену себе набивает, а сам, небось, сидит в кунге одного из грузовиков и просто тянет время, желая показать степень своей крутизны.
– Кеп, а чего мы, ваще с этими желтопузиками должны идти одной колонной? – вполголоса спросил Вовка, когда мы отошли от «ЗиЛа» на приличное расстояние.
– Волошкин с ними договорился об обмене чего-то там, на что-то, – растерянно ответил я. Размышляя о предстоящей дороге. – Видимо Желтый захочет уговорить нас тягать наши грузы по его железке, вот и заманивает выгодным обменом.
– А оно нам надо? – не унимался Шпик, задавая очередной вопрос.
– Скорее всего, надо. Мы почти половину ресурсов тратим на сбыт нашей продукции, соответственно, если кто-то другой возьмет на себя транспортные расходы, то от этого нам будет кругом одна польза.
– Фиг его знает, – философски ответил Шпик, – но Полковнику это бы точно не понравилось.
Все, кто служил под начальство Полковника еще в те, «мирные времена», Шпик боготворил его. Для Вовки всегда последней точкой в споре являлся один и тот же аргумент – «что думает по этому поводу Полковник». Если Полковник одобряет что-то – значит, это хорошо, а если Полковник против – значит, это плохо. Мне Шпик подчинялся только по одной причине, что я продолжал «линию Полковника» и в некоторых кругах считался его наследником. Ну, еще бы, крутил любовь с его дочкой, был правой рукой, ну и так далее.
– Понятно, что Полковнику это не понравилось бы, – согласился я, – но нам все равно надо узнать чего надо Желтому, так что Вован, ты уж не щелкай и смотри в оба.
– Угу, – буркнул в ответ Шпик, и неожиданно выдал: – Командир, а вот эта краля, что с Палычем притащилась, какая-то она странная. Зырь как она на «бардак» лезет.
Действительно странно! Красавица Элеонора легко запрыгнула на броню БРДМа, буквально в один прыжок заскочила – ухватилась, за что надо и ноги поставила, куда надо. Прыг и она уже наверху! Странно? Либо у барышни есть большой опыт в подобной практике, либо? А фиг его знает, что либо? Вариант на самом деле только один и я его уже озвучил. Приглядевшись повнимательнее к Элеоноре, понял, что Шапка была права – спутнице Палыча «подсраку лет», силикона в её тело накачали немерено и ноги и неё и правда кривоваты. Вот ведь бабы, недостатки друг друга сразу замечают!
– Мужики видели, какой у бойцов Желтого «ручник» висел с правой стороны? – неожиданно спросил Сивый. – Это чё, «дегтярь»? А че без диска и с лентой? Я тоже себе такой хочу!
Вот в этом весь Сивый и есть. Вроде здоровый мужик, а ведет себя порой как маленький мальчик. Увидел новую игрушку и давай ныть: «Хочу, хочу!»
– На кой ляд тебе это старье? – удивлено спросил Шпик. – Тебе ПКМа мало? Это РП-46, переделка ДПМа, в нем поменяли дисковый магазин на ленточное питание, поставив специальный приемник лент.
– Ну, так это же круто – ручной пулемет, работающий на винтовочном патроне! – победно изрек Сивый.
– А то, что он тяжелее ПКМ на пять килограмм, при этом по длине такой же, тебя не смущает?
– Фули мне твои пять килограмм? – Сивый демонстративно согнул правую руку, демонстрируя бугры мышц.
– Так бери «Утес», он всего-то на двенадцать килограмм тяжелее, чем РП, – Вовка для наглядности покрутил пальцем у виска.
Чем окончилась дискуссия, я не услышал. Заметил, что меня дожидается незнакомец – высокий, худой седовласый мужик, в сером «городском» камуфляже.
– Камрад? Тебя Матрас предупреждал, что мы поедем с тобой?
– Допустим, – уклончиво ответил я. – Что-то такое Шрек с Матрасом говорили, но я был немного пьян и не запомнил.
– Да ладно тебе, хорошо ваньку валять, – нахмурился мужик. – С тобой ведь договорились! – суровый тон мужика говорил о том, что они все равно поедут с нами. – Или мне вызвать сюда всех зеленых и закрыть ворота для всех выезжающих?
– Слышь, а ты часом уху не ел? – Сивый навис над мужиком в сером камуфляже, монолитной высоткой.
Вовка и Сивый перестали спорить о пулеметах и обратили своё внимание на седовласого мужика.
– Давай, вызывай сюда зеленых, красных, белый и голубых с розовыми не забудь. Мне как-то фиолетово! – Сивый перечислил все цвета, которые знал.
– Ты синий и оранжевый цвет забыл упомянуть? – спокойно ответил мужик, даже не глядя на нависшую над ним скалу. – Камрад мне говорили, что у тебя серьезные люди в отряде. А пока, вокруг одни только клоуны.
– ЧЕГО?! – Сивый издал такой рев, что стоящий рядом Шпик отшатнулся, а стая ворон, оккупировавшая дерево метрах в ста, по ту сторону забора испуганно взлетела.
– Сивый заглохни! – строго произнес я. – Бегом в машину! Парни говорили, что вас будет трое, – это уже мужику в сером камуфляже. – Где еще два? И как вас звать – величать?
– Так что все нормально и мы еде вместе? А чего тогда надо было цирк этот устраивать?
– Мне Матрас ваши фотки не показывал, откуда я знаю, что ты за фуй с бугра? Так что где еще двое, а то у нас времени мало, через пару минут отчаливаем.
Седой махнул рукой, и через пару секунд к нам подкатила та самая «Витара», двигавшаяся в хвосте колонны желтопузиков. Из машины выбрался невысокий парень лет двадцати пяти и девушка, а точнее молодая женщина лет тридцати, с короткой стрижкой и удивительно знакомыми чертами лица и обводами фигуры.
Бля! Ну, твою-жжж за ногу!
Эта та самая прелестница, которую я подцепил после попойки у Старого Армянина. А она, каким боком здесь?! Я то был на сто процентов уверен, что провел ночь с представительницей древнейшей профессии. Ебдить! Вот только этого мне не хватало!
– Значитца так, меня можешь называть Седой или Виктор Павлович, – представился седовласый мужик, – этот вот парнишка – Гоша, он у нас за техника-компьютерщика-радиста. А эта милая барышня – Лиза, позывной – Лиса. Ты, как точно уверен, что нам не нужен свой транспорт, а то смотри «витара» машина – зверь, мы бы на ней и поехали, чтобы ваших не обременять.
Встретившись взглядом с Лизой «Лисой» я понял, что она меня узнала и что надо срочно что-то делать с Шапкой. Если эти две пересекутся, то быть беде! Ох, бля, да что ж за утро такое? То Волошкин со своими «планами на Желтого» и непонятной телкой, то эти трое с Лисой, иху мать!
– Поедите вон в той машине, у них кунг полупустой, вам никто мешать не будет, я вам дядьку одного веселого выделю, будет вам анекдоты смешные рассказывать, – строго ответил я, игнорируя многозначительную улыбку Лизы. – Звать его Вова, позывной Шпик, и это не потому, что он тайный агент или соглядатай, а потому что он сало любит. Хохол! Слушаться его, как меня! Идите к машине, а он вас сейчас догонит.
Дернув за рукав Вовку, оттащил его в сторону и быстро пока он не успел возмутиться, вел в курс событий:
– Эти трое представители местной эСБэ, они едут с нами. Будешь при них за сопровождающего, чтобы без твоего ведома и шагу не ступили, особенно следи за бабой, не дай бог, она с Шапкой пересекутся! Я с этой кралей, того – трахался. Ну, ты в курсе, бзика Шапки на счет меня, так что сам понимать должен.
– Сделаем командир! – широко улыбнувшись, спокойно ответил Шпик. – А может, я с этой короткостриженной, замучу? А? И тогда тебе алиби обеспечено!
– Не надо! – отрезал я. Почему-то слова и тон Вовки мне не понравились. – Давай без этого, главное, чтобы ты всегда за ними присматривал.
– Я то присмотрю, но Кэп, ты поаккуратней, если Шапка хоть какой-то намек уловит или взгляд перехватит, пиздец, этой цыпе.
– Знаю. Поэтому проинструктируй наших гостей, введи в курс нашей Санта-Барбары.
Хлопнув Шпика по плечу, побежал вдоль колонны в передовой машине, как раз самое время отправляться в путь.
Печенью, почками и всеми остальными внутренними органами чувствовал, что эта «проводка каравана» будет одной из самых трудных за последние годы.
– Шапка, прием! – вызвал я нашего медика.
– У аппарата, – как всегда ответила Шапка.
– Бегом в мою машину, поменяешься с Болтом местами. Выполнять!
Хоть я и не любил выделять и приближать Шапку к себе, но в данном случае можно было сделать исключение, пусть лучше эта белокурая заноза в моей заднице, будет под моим непосредственным наблюдением. Оно так спокойней.
К побитому жизнью, темно-зеленому, четыреста пятьдесят второму УАЗику, я прибежал одновременно с Шапки (видать, как всегда отиралась где-то поблизости). Минут пять ушло на размещение внутри машины и «смену гардероба» – нацепил шлем, броник и РПС с автоматными магазинами.
– Ряпа, прием!
– Ряпа, в канале. Прием.
– Поехали, дистанция двести метров. Смотреть в оба, как девственники на сиськи химички! Как понял меня? Прием!
– Понял!
Дозорная инкассаторская «Нива» тронулась с места. Ну, что ни пуха, ни пера? К черту!
Глава 6
– Командир, вас на общем канале вызывает Желтый, – отвлек меня от тревожных мыслей Витька Обормот, с которым я делил салон «буханки».
Обормот был у нас за штатного радиста «дальней» связи. Хозяйство Витьки занимало треть салона машины, он мог передать и получить сигнал на расстоянии до двухсот километров, причем, не останавливая УАЗик, для того, что бы «растянуть» антенну. – Может отморозиться?
– Не надо, – ответил я, беря в руки тангенту. – Камрад, на связи. Прием.
– Шаман, братка, чё за дела? Зазнался? Сговорились же с твоим завхозом, шо вместе пойдем, а ты здрыснул раньше времени. Прием!
– Желтый, ты ЛИЧНО со мной ни о чем не договаривался, так, что предъявы свои оставь при себе. Если хочешь вместе идти, то догоняй. Отбой! – я прервал разговор, отключив связь.
– Увеличить скорость, – отдал приказ в карманный «Кенвуд». – Дозор, дистанция триста метров. Смотреть всем в оба. Боцман, уйди в хвост колонны.
– Надо бы Волошкину люлей всыпать, чтобы в следующий раз старшего из себя не корчил, – не поворачивая головы, проворчал, крутящий «баранку» УАЗика мужик. – Жестче тебе надо быть с ним, командир, отмудохал бы ты его на ближайшей стоянке и тогда бы в следующий раз толстяк вел бы себя осмотрительней.
В отряде советы мне могли давать только три человека – Боцман, Шпик и Адамыч – старый еврей, сидящий сейчас за рулем «буханки». Обычно Адамыч молчал, взирая на все происходящее вокруг, с монументальным спокойствием характерным только для евреев, прошедших суровую школу партийной школы.
– А не взбрыкнет? – спросил я. – Все-таки Волошкин, очень ценный кадр, его никак потерять нельзя, на нем, считай, вся экономика нашей округи держится. Вся торговля, весь импорт и сбыт, на который мы живем и закупаемся.
– Не боись, – ухмыльнулся старик. – Волошкин трус и слизняк, одна польза, что умный и начитанный, да память хорошая, много информации запоминает. А тебе, Лешик, надо князем становиться, хозяином, заменой Полковнику, иначе народ узду порвет, да разбежится, и тогда их обратно не соберешь. Понимаешь?
– Понимаю Адамыч, понимаю, – ответил я, отворачиваясь к боковому окну. – Чтобы князем стать, надо в первую очередь себя поломать, а уж потом и людей под себя гнуть.
– А, ты чего девка, уши греешь?! – зло шикнул на Шапку водитель. – Твое дело какое? За дорогой наблюдать? Вот и наблюдай!
Адамыч этим криком, как бы подчеркнул свое мнение по поводу всего происходящего. А происходили вокруг, не очень хорошие вещи, прям так и скажем, обстановка складывалась крайне скверная. Кстати, Адамыч, единственный, кто мог наорать на Шапку без всяких последствий для себя. А все потому что Адамыч и Полковник были друзьями с детства и старый еврей, скорее всего, когда-то мог нянчить маленькую Риту Шапошникову.
Хочу напомнить, что на дворе у нас тут классический постапокалипсис, как в старых фильмах, типа «Безумный Макс» и «Почтальон». Помните? Только с небольшой поправкой на некоторые особенности отношения к мертвым. Мертвецы у нас тут, как бы, не совсем умирают, они, скотобазы такие, норовят, после смерти «подняться» и отправиться погулять, чтобы сожрать кого-нибудь из живых. Зомби, одним словом, что с них взять? Ходячие мертвецы, мать иху так!
Так вот, возвращаясь к вопросу о хреновой обстановке вокруг. Если кратко, то все плохо, очень плохо. Сцепились в драке два поселка, бывшие долгое время под протекторатом Полковника. Черногорка и Нижнекаменка. Оба поселения многолюдные, около тысячи жильцов в каждом, оба хорошо защищены – двойная «нитка» заборов, прикрытая в некоторых местах рвами и минными заграждениями, оба поселения богатые и сытые. Им делить нечего, споров никогда между жителями не возникало, да и находятся они далековато друг от друга – верст двадцать их разделяет. Там только одна неприятность была – давняя личная вражда между лидерами общин, но их Полковник специально и назначил в эти анклавы, чтобы развести как можно дальше друг от друга. Вот, я и говорю, что особых причин для ссоры, переходящей в открытое противостояние там не было, но почему-то все-таки взрывы и выстрелы прозвучали, да и кровь пролилась.
Сейчас, главное, успеть вернутся в родные пенаты раньше, чем заваруха перейдет точку не возврата и войнушка прокатится по нашим поселкам асфальтным катком, плюща все живое. Это только с виду в наших землях тишь да благодать, установившаяся во время железного правления Полковника, который огненным кнутом выжигал любые проявления нежелания мирно жить. Не хочешь ладить с соседом или вздумал перекроить сложившийся годами порядок – получили по шапке, в первый раз, тебя предупредят, во второй раз накажут, третьего раза уже не будет, потому что бузотер уже сидит на облачке, с арфой под мышкой, и печально глядит вниз.
Но Полковник, вот уже как полгода, не с нами. Умер старик. Сердце остановилось. Оно и не удивительно с таким-то темпом жизни. И вот, что чудно – Полковник «не поднялся». Представляете?! По всем канонам нынешней жизни, каждый умерший, не от повреждения головного мозга должен после смерти «встать», то есть превратиться в кровожадную тварь, желавшую только одного – утолить голод. Я тело Полковника осматривал вместе с Шапкой, все указывало на то, что у старика во сне попросту остановилось сердечко, тем более, что за пару дней до смерти, он жаловался на жжение в груди.
После смерти Полковника, началось постепенное разложение дисциплины. В начале, еле заметно, по чуть-чуть, но с каждым месяцем, признаки будущего распада империи Полковника становились все четче. Это было вполне закономерно и естественно, ведь все держалось на авторитете и страхе, внушаемым один человеком, и, конечно же, если его не стало, то развал империи не минуем.
Империя Полковника – это пять крупных поселений: Черногорка, Нижнекаменка, Лысовое, Вякша, Стылое, разместившиеся по вытянутой дуге, в центре которой раскинулось бывшее пгт Колос, выросшее на стыке двух рек Пикши и Калач. Колос был у нас вроде столицы, ну, а что, бывший колхоз – миллионщик, который, ясное дело к двухтысячным растерял былую славу, население, технику и перспективы на будущее. Животноводческая составляющая умерла на корню, посевные территории сократились на девяносто процентов, рыбное хозяйство развалилось, люди бросали дома и уезжали в райцентр, в общем, все как у всех. Кое-как выживал только речной порт, в котором построили большую перевалочную базу, для транспортировки стройматериалов для возводимой неподалеку АЭС. От порта шла железнодорожная ветка, по которой эти самые стройматериалы и возили. Ну, была еще одна в/ч, в которой и солдатиков-то толком не было, так одни длиннющие хранилища, врытые по самые скаты крыш в землю. Именно в этой в/ч и служил Полковник, он же Шапошников Степан Гаврилович, человек, организовавших и спасший тысячи людей, той самой теплой весной 2008 года.
Когда наступил ЗБ (все помнят что это за аббревиатура?). Привычный уклад жизни полностью разрушился. Большая часть человечества погибла, часть одичала и разбежалась по лесам, степям и саваннам, часть осталась на остатках городов и прочих объектах прошлой цивилизации (заводы, электростанции и т.п). Денежная система тоже уничтожена, сохранившимися купюрами можно обклеивать стены хижин или растапливать долгими зимними вечерами. Помню, видел один придорожный нужник, типа «скворечник», так там, для подтирания задницы, на гвозде были прибиты денежные банкноты с американскими президентами.
Деньги ушли. Но, человеки, так к ним привязались, что тут же придумали замену старым денежным бумажкам. Каждый анклав считал своим долгом ввести собственные деньги. Кто-то печатал их из пластика, кто-то чеканил из драгоценным металлов, кто-то вместо денег принимал патроны и топливо. По-разному было.
Самым ценным в мертвом мире, по сути, было три постоянных величины: оружие и боеприпасы к нему, еда и воды, одежда и обувь. Даже топливо не вошло в тройку победителей. Потому что при особой нужде можно и пешком перемещаться, а можно лошадку запрячь или крутить педали на велосипеде.
Нам в анклаве Полковника повезло. Мы вытянули счастливый билет, сорвали джек-пот. У нас было все! Были горы оружия и боеприпасов на складе в воинской части, были огромные цистерны с дизелем и мазутом в речном порту, были десятки тонн пшеницы и ячменя с ближайшего элеватора. Но самое главное, в чем повезло жителям Колоса, Черногорки, Нижнекаменки, Лысового, Вякши и Стылого, это в том, что эти поселения возглавил Полковник, который своей железной волей и суровым характером смог сохранить порядок в человеческих поселениях и организовать людей.
– Командир, Желтый вышел на связь и просит его дождаться у «Сватов», – отвлек меня от размышлений радист. – Что ответить?
– Скажи, что я подумаю, но ничего не обещаю, и, вообще, кричать на весь эфир, о своем маршруте – плохая примета, – укоризненно ответил я.
– Ща, сделаем, – жизнерадостно ухмыльнулся радист.
Посмотрев в окно, нахмурился, раздумывая, как проложить маршрут движения. Впереди, через пять километров будет развилка, на которой можно было свернуть, либо направо, либо налево. Обе дороги огибали густой лес и потом вновь сходились вместе. Обычно я выбирал ту дорогу, чтобы лес оставался справа, так можно было держать лесную чащобу под прицелом пулеметов, расположенных в каждой машине справа от водителя, но так делали многие. Так сделает и Желтый, а правая грунтовка вдоль леса настолько плохая, что придется скинуть скорость до минимуму, а это значит, что нас догонят. А мне очень хотелось оторваться от Желтого и прибыть в транзитный форт «Сват» первым. Очень!
– Ряпа, прием! – вызвал я, штурмана дозорной машины.
– На связи, прием! – отозвался боец.
– Пять, один. Как понял меня? Прием.
– Понял, пять – один, – отозвался штурман.
Пять – это кодовое обозначение развилки, на которой предстояло свернуть влево, а один – это нечетное число, которое обозначало левую сторону. Я мог бы сказать: три, пять, семь и так далее, главное, что нечетное – это лево, а четное – это право. Кодовые обозначения развилок, перекрестков и просто каких либо значимых мест, менялись каждый раз перед выходом на маршрут, их приходилось заучивать на память, не только командирам машин, но и рядовым бойцам.
– Рассчитываешь за один переход до дома добраться? – спросил Адамыч.
– Не знаю еще, как карта ляжет, – уклончиво ответил я.
Честно говоря, такая мысль у меня промелькнула в голове не раз и ни два. Уж очень хотелось прибыть домой, как можно раньше. Теоретически, это было вполне возможно. Между Колосом и Толкучкой по прямой было всего триста километров, окольными же, более-менее, безопасными путями пятьсот камэ. Но вся беда была в том, что прямой путь проходил через земли Сёмы Паука, местного злодея и головореза. На самом деле у Паука не было никаких своих земель, у него был ареал обитания его кочующей с места на место банды. И если двинутся напрямки к дому, то вполне можно нарваться на Сёму. А оно нам надо? И хоть сил и огневой мощи вполне хватит, чтобы отбиться от современных «махновцев», но терять людей из-за выигранных суток не было никакого желания. Не тот гешефт!
Kaк извecтнo, чeлoвeк – этo caмый oпacный пpoтивник вo вce вpeмeнa. Из-зa нeгo пpoиcxoдят вce нeпpиятнocти. И, чтoбы выжить пocлe тaкиx нeпpиятнocтeй, coздaнныx oдними людьми, дpугиe пpиcпocaбливaютcя. Дoбывaют пищу, экипиpoвку. Bыживaют. Mнoгиe для тoгo, чтoбы выжить, выбиpaют дoвoльнo лeгкий, кaк им кaжeтcя, cпocoб. Taк и пoявляютcя peйдepы, или жe бaндиты.
А еще в бандиты пошли бывшие угoлoвники, пpивыкшиe к paзбoю eщe пpи жизни дo кaтacтpoфы. Тюрьмы и лагеря опустели в первые дни ЗБ. Как ни странно, но таких бандах было много coтpудников пpaвooxpaнитeльныx opгaнoв или дeзepтиpoвaвшиe coлдaты.
Oтнять. Убить и зaбpaть ceбe. Oбмaнуть и вымaнить. Bсе мы – цeль бaндитa, и eгo интepecуeт тoлькo нaживa. Kaк oни c вac coбepут имущecтвo – ужe дpугoй вoпpoc. Гpaбитeли, мoшeнники и вopы были вceгдa и вceгдa будут. Ceгoдня oни пpидут к вaшим двepям c дoбpoдушными улыбкaми и пpeдлoжeниeм пoгoвopить o Бoгe, a зaвтpa, пocлe глoбaльныx измeнeний в миpe, вac в пoдвopoтнe будут пoджидaть paзбoйники c oбpeзaми и нoжaми. Пocлeзaвтpa oни ужe будут вac дoгoнять нa cпeциaльнo пpиcпocoблeнныx для пoгoнь и paзбoйничьeгo пpoмыcлa aвтoмoбиляx.
Бандиты тpуcливы, и нa гoтoвую к бoю цeль oни нe нaпaдут. Иx глaвнaя цeль – имeннo лeгкaя дoбычa. Дoлгий и зaтяжнoй бoй coвepшeннo нe в интepecax гpaбитeля, кoтopoму вaжнo быcтpo oтoбpaть и убpaтьcя. Ecли пpи cтoлкнoвeнии c гpaбитeлeм вы cмoгли eгo oтпугнуть, пpи этoм избeжaв бoя, тaкжe cтoит oжидaть удapa в cпину. Пpи этoм мнoгoxoдoвыx плaнoв пpoтив вac paзpaбaтывaть нe будут. Paзбoйник пpeдпoчтeт coбpaть дoбычу c бoлee лeгкиx цeлeй, пуcть этo и зaймeт бoльшe вpeмeни, нo бeз pиcкa быть paнeнным или дaжe убитым. Kaк гoвopитcя, вoлкa нoги кopмят, a «пoтepя нoг», тo ecть paнeниe, будeт oзнaчaть для бaндитa пeчaльныe пocлeдcтвия.
Ладно, хватит о Пауке, тем более, что если все сложится как надо, то ему недолго осталось коптить под этим солнцем, а там, глядишь, поставим парочку усиленных крепостей-баз и будем гонять груз напрямую.
Продолжаем путь…
Глава 7
– Командир, прием! – раздался в динамики «говорилки» голос штурмана дозорной машины.
– Слушаю, прием! – ответил я.
– Справа, в подлеске валяется какой-то тарантас, судя по всему, его совсем недавно раздолбили. Можно мы мухой метнемся и проверим на предмет трофеев? – спросил штурман, с еле слышной надеждой в голосе. – Прием.
– Нет, – отрезал я. – Странно, что ты вообще задаешь такие глупые вопросы. Прием!
– Там просто аппарат свежий, даже ствол «крупняка» виден, по ходу издалека по ним отстрелялись. Ну, так, что, можно?! Прием.
– Что за машина? – лениво поинтересовался я, зная, что все равно откажу. – Прием.
– Кажись немецкий «унимог». Может, и нет, но очень похож. В бинокль вижу нарисованную на капоте какую-то загогулину, похожую на свастику.
Ёпта! Ничего себе?! А эти как здесь оказались?! Не может быть таких совпадений? Не может быть двух таких одинаковых машин.
– Эй, командир, ты чего замолчал? Ну, так, мы проверим или как? Прием.
– Нет, – строгим голосом, не терпящим возражений, отрезал я. – Курс не менять, скорость тридцать. Отбой.
– Адамыч, сверни с дороги, я выйду, – крикнул я водителю.
– Обормот передай, что на момент моего отсутствия, старший – Боцман, – приказал я радисту. – Шапка сиди и не дергайся, без тебя разберусь, – прикрикнул на девушку, видя, что она собирается вылезти из машины.
Поправив на плече автомат, сделал несколько шагов назад, убираясь подальше на обочину. Мимо меня проезжали машины нашего каравана и каждый пассажир считал своим долгом помахать мне рукой, я лениво махал в ответ. Интервал между машинами был приличный – пятьдесят метров. Когда появился нужный мне КамАЗ, я махнул рукой, показывая, чтобы автомобиль свернул на обочину.