Хроники Марионеток. Цель Офицера

Рин страшно раздражало, что объемы работы были грандиозными, а темпы – невероятно медленными, но сделать с этим ничего не могла. То есть, могла, конечно, но ее вариант решения проблемы никого не устраивал. Арман шутил, что помрет раньше, чем они дойдут до конца списка в «плане освобождения». Рин страшно обижалась на него за эти шутки, не хотела допускать даже мысли, что останется один на один со своей бедой. Но однажды, глядя на седину в висках и дрожащие пальцы друга, с ужасом поняла, что ей придется провожать Армана в последний путь, и, возможно, скоро. Шестьдесят лет – это только начало жизни для аирга, но для человека – немалый срок.

За всю свою немаленькую жизнь Рин была на кладбище лишь дважды. Первый раз, когда пришла на могилу к первому, кто погиб от ее руки, и это была, скорее, вынужденная необходимость. Второй раз она пришла на могилы отца, брата и любимого. Спустя почти пятнадцать лет после их смерти, наслушавшись советов от Заринеи и других людей, она заставила себя встретиться с этим. Нарыдалась до мушек перед глазами и тошноты, но никакого облегчения, никакой обещанной светлой печали это не принесло, она лишь сильнее возненавидела того, по чьей вине ей пришлось расстаться с родными. Поняв, что советы, подходящие для людей, совершенно не подходят ей, она перестала делиться своими душевными переживаниями с кем бы то ни было. Заринея говорила, что это вредно для психики, Рин, памятуя, к чему привел прошлый совет, посылала ее подальше. Но иногда все же думала: что если Зара права, и нужно рассказывать о своей боли как можно чаще?

Солнце клонилось к западу и заходило за перистые облака, окрашивая их в розовый, алый и сиреневый цвета. Вскоре на потемневшем небесном полотне проступили первые звезды. Температура стала падать, и Рин пришлось замотать лицо шарфом, чтобы мороз не щипал щеки. Она уже подходила к самой узкой части тракта, которая пролегала между Мертвыми топями и Лунным лесом. Рин прошла одиноко стоящее у дороги каменное здание пункта снегоуборочной службы и подумала, что как раз где-то неподалеку должна быть деревня Тухлянка, в которой она рассчитывала остановиться после целого дня пути. По примерным подсчетам, Рин преодолела за день около сорока миль, от усталости у нее подкашивались ноги, и она уже серьезно подумывала обратиться к Братьям-мурианам и какую-то часть пути до Паруджи проделать верхом. Девушка понимала, что впереди еще невероятно долгая дорога и лучше поберечь силы и сэкономить время. Ее ждали совсем дикие места, где не встретится ни одного поселка или постоялого двора целую неделю или больше. Но ей не хотелось дергать Братьев по таким пустякам, после того как она эксплуатировала их все лето. В конце концов, она решила бросить монетку. Монетка два раза упала профилем королевы Дзиттарии вверх, что означало воспользоваться помощью. Рин тяжело вздохнула и прибавила шагу.

Деревня выросла словно из ниоткуда. Дорога круто завернула за густой лес, и Рин обнаружила открыте ворота окружной стены деревни. Помимо стены, деревню с трех сторон обступал высокий смешанный лес. Со временем он наверняка вобрал бы это поселение в себя и сделал своей частью, если бы не тракт. Рин снова натянула капюшон на глаза и осторожно двинулась вглубь, отыскивая взглядом здание, напоминающее трактир. Наконец таковое нашлось: каменный дом, выглядевший чересчур богато для такого маленького поселка, стоял в самом центре деревни. Хотя в нем было всего два этажа, стены его были высокими, а широкие скаты черепичной крыши нависали над всей улицей. Из-за этого складывалось впечатление, что крытые гонтом низенькие жилые домики вокруг подбивались к трактиру, словно птенцы под материнские крылья.

Часы на руке показывали всего шесть вечера, но в зале было пусто. Две девушки сидели за столиком, лениво переговариваясь, за стойкой никого не было. Рин подошла сразу к девушкам и спросила, где хозяин и может ли кто-то сдать ей комнату до ночи. Блондинка с внушительным бюстом, недоверчиво посматривая на гостью, объявила цену в триста ремов, но Рин сторговалась до полутора сотен. Затем она быстро съела свой ужин, посмаковав лишь булочки с клюквенным повидлом, и попросила другую девчонку показать ей комнату. Несмотря на захолустье, в трактире были хорошие комнаты: очень уютные и довольно просторные. У стены справа стоял небольшой платяной шкаф, под окном напротив входа – застеленная кровать, к ней примыкал письменный стол. Рин особенно обрадовалась маленькому очагу и раковине, которых обычно не бывало в таких заведениях. На огне уже грелся котел с водой, и Рин предвкушала возможность помыться. Почти болезненная чистоплотность, привитая ей родителями в детстве, часто становилась объектом насмешек и подтруниваний со стороны менее гигиеничных сослуживцев и солью на ране в долгом пути. Рин тщательно почистила зубы (сначала порошком, потом ниткой), затем, с упорством, достойным лучшего применения, растерла тело мочалкой, пока кожа не приобрела явный красный оттенок.

– Как же я устала, – выдохнула она, усаживаясь на кресло и расчесывая длинные мокрые волосы гребешком. Нередко она думала отстричь эту мотню, потому что в долгих походах их мытье всегда становилось проблемой. Но каждый раз, беря в руки ножницы, засматривалась на игру бликов на иссиня-черных локонах и говорила себе «не сегодня». Рин не очень-то хотелось лишаться единственного, что осталось у нее от красоты аиргов. К тому же, в длинных волосах удобно было прятать стилет, заправленный ядом. Эта красивая заколка нередко становилась смертоносным оружием и спасала жизнь своей хозяйке. Без стилета Рин чувствовала себя неуютно, словно бы незащищенной и слабой. Хотя в последнее время она все реже пользовалась таким оружием. Редкие теперь проблемы решались с помощью револьвера Дезире старой модели, пристегнутого к правому бедру.

Рин лежала на кровати, закинув уставшие ноги на стенку, и делала себе массаж всего, до чего могла дотянуться. Но через некоторое время руки устали, сон стал одолевать, Рин плюнула, что волосы до сих пор мокрые и легла спать, закутавшись в одеяло с головой. Несмотря на очаг, в комнате было прохладно, она едва слышно шмыгала носом и зябко ежилась. Даже во сне лицо оставалось напряженным, меж бровей залегли морщины, зубы были сжаты, уголки полных губ опущены. Словно продолжением ресниц темные тени усталости залегли на сиреневых веках. Все это делало ее лицо маленьким и изможденным, словно у человека, который давно и тяжело болеет. Худые пальцы чуть подрагивали, сжимая рукоять клинка под подушкой. Спать ей оставалось около шести часов.

Рин стояла на небольшом пригорке посреди Лунного леса и осматривалась. Цепочка следов на снегу, оставленных ею, вела к деревне, от которой девушка отошла довольно далеко. Вокруг не было ни одного человека, ни единого зверя, деревья, укрытые снежными плащами, были словно в саванах, безмолвные, недвижимые. Рин вскинула голову, и волшебным огнем сверкнули в свете лампы изумрудные глаза. Она сделала два глубоких вдоха и затем во всю мощь взвыла волчьим голосом. Протяжный низкий зов разрезал ночную тишь и прокатился по лесу, отдаваясь эхом.

Спустя мгновение раздался ответный вой трех волков. Один, высокий, перекликался с другим, пониже, а третий вторил первым двум, подлаивая. Рин взвыла еще раз, и ответом был ей радостный вой в унисон.

Братья были совсем рядом, они бежали к ней и были рады ее слышать. Девушка-аирг села прямо на снег и стала ждать. Спустя несколько минут во мгле меж деревьев блеснули вспышками желтые хищные глаза, на полянке выросли фигуры трех огромных волков. Даже стоя Рин была всего на пол-локтя выше них. Хищники сливались цветом с поляной, в бликах огня их снежно-белый мех таинственно мерцал. Рин поднялась, братья-волки увидели ее и словно ухмыльнулись своими клыкастыми пастями. Они бросились к ней, и Рин распахнула объятия, позволяя им уронить ее в мягкий снег и лизать теплыми языками в лицо. Пальцы сразу запутались в теплом белом мехе, губы сами собой расползлись в улыбке, она прижимала к себе ушастые морды, целуя их в широкие лбы и влажные холодные носы.

От радости братья скулили и повизгивали, носились вокруг нее кругами – только снег летел из-под сильных лап. Рин встала на колени, поймала всех троих и сжала в объятиях, позволяя им положить тяжелые морды на ее голову.

– Я скучала! – сказала она и почувствовала, как когтистые лапы обнимают ее. – Мне нужна ваша помощь, ребятки. Мне нужно добраться до западного края Лунного леса.

Тот волк, что был посередине, тихо тявкнул и подвыл, словно спрашивал о чем-то.

– На запад, до города. Подвезете?

Волки переглянулись между собой и тявкнули особенно ласково.

Рин отстранилась, порылась в рюкзаке, достала три тряпичных свертка и развернула три освежеванные кроличьи тушки. Девушка отошла в сторону, а волки с голодным урчанием набросились на угощение.

Для постороннего человека братья-волки были похожи как капли воды, но Рин без труда различала их: старший, Бэл, стоял в середине, младшие, Рав и Иф, держались чуть позади него. Бэл был крупнее, выражение его мордочки всегда было серьезнее, чем у младших братьев, и над самым носом шерсть образовывала узор в виде цветка. У Ифа был очень пушистый хвост и сильные ноги. На лапах у Рава красовались длинные черные когти, острые, как бритва, и их было хорошо видно даже в снегу.

Наконец волки съели все угощение, и Рин снова обратилась к ним тихим лаем. Иф подошел к ее рюкзаку и ткнулся в него носом. Она продела лапы волка через лямки рюкзака и затянула пояс на его груди. Рюкзак пришелся ему почти впору, Рин лишь немного добавила лямкам длины. Девушка сняла тяжелый полушубок, чтобы облегчить собственный вес, и накинула его на Рава, плотно подвязав ремнями. Бэл ткнулся мокрым носом ей в руку, и она ласково потрепала его по холке, а затем села сверху, поджав ноги, и ухватилась за густую шерсть на загривке. Волки пустились вскачь через густой лес.

Они сделали короткую остановку у родника через пару часов пути. Рин сразу отогнала братьев от ледяного ручья и отдала им всю воду из бурдюка. Затем наполнила его родниковой водой и спрятала под одежду, чтобы хоть немного согреть к концу их пути и напоить волков на прощание. Бросила рюкзак под дерево и села сверху, а они улеглись рядом, согревая ее с трех сторон. Девушка достала гребень и тщательно прочесала шерсть на белых загривках, при этом волки довольно урчали и фыркали. Наконец Бэл встал, встряхнулся и тявкнул, приглашая ее продолжить путь. Рин рассчитывала к утру добраться до пригорода Паруджи, в деревню Берро, так что им оставалось путешествовать еще часа четыре, не больше.

Волки несли ее сквозь лес быстро и почти бесшумно. Временами она видела, как между деревьев проскальзывают силуэты обитателей леса, и надеялась, что они не наткнутся ни на кого опасного. Один раз на пути им попалась стайка горнидов. Четыре взрослых горнида мирно ужинали косулей. Взглянув на пробегающих мимо братьев-волков, горниды повернулись к ним, закрыли массивными спинами свою добычу и пронзительно заверещали. Они скалили кривые кабаньи клыки, морщили толстые свиные рыла, в свете луны были отчетливо видны их налитые кровью глаза. Несмотря на внешне неповоротливое большое мохнатое тело на мощных когтистых лапах, двигались они с грацией кошек. Хватило одного взгляда и короткого рыка от Рава, чтобы горниды оставили добычу и с визгом прыснули в кусты. Однако Рин появление этих тварей только насторожило, ведь горниды всегда держатся большими стаями и никогда поодиночке. Как рассказывал когда-то отец Рин, если видишь трех, то будь уверена, что совсем рядом еще десяток. А справиться с этими тварями, когда их много, – задача не из легких. Оставалось только верить, что горниды побоятся связываться с аиргом и тремя мурианами. А Рав, Бэл и Иф были именно мурианами, а не просто волками, как мог подумать несведущий человек.

Мурианы и горниды стали соперниками в борьбе за господство на континенте относительно недавно. Мурианы жили в Соринтии испокон веков, еще задолго до Раскола, а вид горнидов не был таким древним: лет четыреста назад их создал безумный маг Горн, скрестив кабана и медведя. Горнидовы выродки – так их называли поначалу, а потом закрепилось название «горнид». Неизвестно, какую цель преследовал их создатель, но помесь получилась… странная во всех отношениях. Эти звери были невероятно агрессивными, совершенно не поддавались одомашниванию и побаивались лишь мурианов (и только если соотношение сил было неравным), но никак не человека. Если к мурианам люди относились с уважением и стремились избегать контактов с гордыми представителями рода древних волков, по интеллекту не уступавшим человеку, то с горнидами в Соринтии были связаны неприятные воспоминания. Как-то давно выдалась очень холодная зима, и количество косуль, основной пищи горнидов, сильно уменьшилось. Огромная стая голодных горнидов, живших в лесах под Паруджей, в поисках пищи заявилась в город. Около сотни человек они задрали насмерть, еще десятки – ранили. Довольно быстро бестии распространились по всем лесам Хонклетского континента от крайнего севера до юга и истребили бы всех лесных животных, если бы не столкнулись с мурианами. Древние волки сумели дать отпор расплодившимся хищникам и позволили людям начать охоту на горнидов. Охотиться было очень сложно: даже самострелы порой не брали толстенную и крепкую шкуру, лишь царапали и очень злили. А так как двигались горниды быстро и никогда не встречались поодиночке, охотник редко возвращался домой живым и еще реже – невредимым. Кто-то пробовал применять зажженные стрелы для охоты, но это почти сразу запретили. И только появление и распространение охотничьих ружей действительно поспособствовало уменьшению популяции горнидов. Но тут возникла новая проблема: шкуры горнидов оказались превосходного качества. Теплый непромокаемый мех, толстая кожа, гораздо прочнее даже медвежьей – все это увеличивало цену и, само собой, привлекало любителей подзаработать. Поэтому герцогам очень скоро пришлось выпустить новый указ, ограничиващий охоту на горнидов. Так, люди и горниды ужились. Однако для путешественников и торговцев эти бестии до сих пор представляли большую угрозу.

Потому и Рин постоянно оглядывалась по сторонам в поисках других обитателей Лунного леса, но больше никого не видела. В тот момент, когда им нужно было пересечь небольшую лесную речушку, мурианы вдруг остановились и стали тревожно тянуть носом воздух.

«В чем дело?» – спросила Рин у Бэла.

«Недобрый запах».

«Я не могу пройти, – добавил Иф, шедший впереди. – Что-то не пускает меня».

Рин слезла со спины Бэла и прошла вперед. Ступив ногой на лед, она ощутила прокатившийся по всему телу холод и передернулась. Остановилась, огляделась вокруг. Сделала еще пару шагов. Ничего и никого не было видно, ничто не мешало ей.

«Я могу».

Мурианы попытались еще раз, с разбега, но отлетели назад, словно ударились в невидимую стену.

«Сестра! Там!» – позвал Бэл, и Рин, проследив за его взглядом, увидела, как из-за кустов выходит здоровенный, как минимум в полтора человеческих роста высотой, конь. Его черная шкура светилась загадочными синими сполохами Силы; они пробегали по длинной, до самой земли, гриве и хвосту.

«Келпи…» – сказала Рин, ощущая, как прирастают ее ноги ко льду, и как она теряет способность не то что ходить, а даже связно мыслить. Тело будто парализовало, ни один мускул не приходил в движение, силы словно бы выпили. Говорили, что келпи – чудовищно сильный соперник, с ним просто так не совладать. Рин, конечно, была в окружении мурианов, но лучше бы с ним договориться по-хорошему. Только вот рот не открывается и лучший аргумент в переговорах не успела достать из ножен… Мурианы тоже молчали, словно онемели. Келпи сделал несколько шагов навстречу и остановился, с интересом разглядывая ее.

«Только не нападай!» – взмолилась Рин. Келпи медленно подошел еще ближе. Бэл наконец зарычал, и Иф с Равом мгновенно подхватили. Келпи озадаченно остановился, но затем прыгнул, в одно движение оказавшись в двух шагах от Рин. Он выгнул шею, обнажил огромные, острейшие волчьи зубы и зарычал, как тигр. Мурианы смолкли. Келпи удовлетворенно поднял голову и посмотрел прямо на Рин своими волшебными глазами. Они светились мистическим синим светом, в них будто бы рождались и умирали вселенные, и Рин словно проваливалась куда-то в другой мир. Свет резко исчез, глаза стали темными и жутко опасными… Рин опомнилась.

«Не надо… Я… Я просто шла мимо. Не ешь меня! Позволь пройти!» – мысленно молила она. Келпи потянулся к ней зубастой мордой, в глубине его горла клокотал рык. Она чувствовала обжигающее дыхание и запах чистой ледяной воды из горной реки, видела белые хищные клыки, которые могли бы разорвать ее в секунду. Келпи сдвинул с нее носом капюшон и сбил шапку. Втянул воздух и выдохнул в ухо, будто обнюхивал, а потом тихо стукнули друг об друга его клыки. Он открыл пасть и прикусил мочку ее уха. Что-то закапало на шею. По коже скользнул горячий, влажный язык. Еще мгновение келпи дышал ею, затем отстранился и заглянул в глаза Рин. Во взгляде чудища она не видела агрессии, только любопытство. Он смотрел на нее еще недолго, а затем мгновенно исчез, как не было. Только синяя вспышка на мгновение блеснула подо льдом. Тело ожило; Рин рухнула на колени, где стояла, ее забила крупная дрожь. Она схватилась за место, куда лизнул ее келпи, отчаянно желая вытереться немедленно, но все уже высохло. На ухе была лишь крошечная, едва ощутимая царапинка. Подбежали мурианы, скуля и подвывая, стали лизать ей лицо, руки, прижиматься, как дети, просящие ласки.

«Все хорошо! – вдруг заговорил Бэл. – Все хорошо, сестра!»

Рин некоторое время приходила в себя. Когда наконец она смогла собраться с силами, мурианы с готовностью выстроились в ряд. Девушка снова уселась на спину Бэла, и они пустились вскачь.

На сей раз ей повезло.

Нежно-розовая предрассветная дымка, словно ватой, окутывала оставшийся позади Лунный лес и застилала белоснежные поля перед ними. Рин застегнула лямки рюкзака на поясе и потрепала волков по загривкам. Бэл, Иф и Рав посмотрели на нее умными желтыми глазами и по очереди потыкались ей носами в ладонь.

– Обещаю скоро навестить вас, ребятки. Вы мне очень помогли, – сказала она и направилась вперед по широкой дороге.

До пригорода Паруджи оставалось около часа быстрой ходьбы.