Война внутри

Женя заскакивает и достаёт хлам мёртвой проститутки, зачем-то демонстрируя его в вытянутых руках. Словно обезумев, он замирает с выпученными глазами. Мусорщик равнодушно осматривает товар, наконец, спрашивает:

– Сколько?

– Набор путешественника на неделю, вместо масок – противогаз и нательная граната.

Не торгуясь, мусорщик соглашается, взвешивая на руке новенький фильтр. Словно огонь, по спине Жени бегают глаза и холодные сопла автоматов охранников.

Женя лихорадочно вываливается из закрытого помещения, на секунду прислоняется к стене. Если бы не стресс, его давно уже пожирал бы сон. Мужчина смотрит в тёмное, без звёзд, небо.

– Помоги мне! – Он смотрит вверх, по коже бежит дрожь. Не имея больше времени, Женя перебежками бросается к тайнику. Прячет всё, кроме нательной гранаты. Усталый, добирается обратно к развалинам домов. Здесь ему нужно укромное место. У него только один способ обеспечить себе контроль над выплатой доли. Женин план выглядит следующим образом. После того как наёмники добудут ребёнка, Женя будет угрожать смертью себе и ребёнку от гранаты. Нехитрая система будет приходить в действие, в случае его гибели взрывая вместе с ним и рядом стоящих. Никто не знает, будет ребёнок воскрешаться или исчезнет, как и все прочие чудеса равнины. Кроме того, если ребёнок и воскреснет, то в местном реинкарнаторе под взорами других алчных ублюдков. Так что наёмники предпочтут дать Жене донести мелкого до чёрной башни и гарантированно забрать свои и без того гигантские деньги.

Чтобы подстраховаться, Женя хочет спрятать гранату в развалинах и подобрать её только уже перед самым концом – когда получит ребёнка. Так его будет сложнее разоблачить. План не очень хорош, но другого у Жени нет. Было бы времени побольше!

А теперь обратно.

Начинает светать.

У Жени всего несколько часов до выхода. Лучше ему прибиться к остальным путникам и сумасшедшим, в лохмотьях тянущимся из городка. Они курсируют, следуя за караваном мусорщиков. Так безопаснее, и если караван погибнет, некоторые одинокие счастливчики могут поживиться его остатками. Башни Тофу в городке нет, так что ценные товары без печатей тоже останутся в ядовитых песках.

Женя забирает вещи из тайника и, тяжело дыша, добирается до криво сбитых загонов. Разбитые деревянные навесы щерятся частоколом поломанных лавок. Человек двадцать пять, хаотично распределившись, спят – кто на досках, кто на горе тряпок. Пыль является королевой здешних мест. Женя приглядывает пустующий угол и, стараясь никого не задеть, пробирается в него. Садится. Доски неприятно упираются в ягодицы. Мужчина позволяет себе, наконец, расслабиться и, облокачиваясь на спинку, закрывает глаза. От усталости мир идёт кругом. При этом характер заработанной усталости таков, что мешает прийти спасительному сну.

Женя снимает повязку. Непривычно обдувается нижняя половина лица. Какое-то время мужчина сидит в ступоре, предаваясь странным ощущениям. В горле появляется необычный привкус. Или Женя себя накручивает? Всё-таки и эта повязка уже никуда не годилась, так что разницы практически быть не должно. Он рассматривает тёмное пятно в области рта на валяющемся под ногами лоскуте. Повязка видится в пыли пухлым мёртвым червем. Женя ещё раз вдыхает отравленный воздух полной грудью и достаёт набор профилактических таблеток, купленных в комплекте. Даже противогаз полностью не спасёт его от химического отравления, а таблетки помогут организму дольше сопротивляться. Семь штук, как и заказывал. Женя достаёт первую, бросает в рот. Проглатывает, таблетка остро идёт по горлу, оставляя болезненные ощущения. Жутко хочется пить. Женя достаёт пустую флягу – её он наполнит из фильтрованного колодца уже перед самым выходом. Вешает флягу на пояс, пряча её среди гор просторных лохмотьев, служащих одеждой. Задумавшись, сидит просто так ещё пару минут. Его пожирают страхи и стресс. А вдруг ничего не выйдет? Хочется вскочить и всех торопить. Эй, запускайте караван! Усталость отступает. Погрузившись в свои мысли, Женя почему-то теребит нижнюю губу, страшно оттопыривая её вниз и показывая красные с жёлтым дёсны.

В себя его приводит приступ мерзкого кашля. Справившись с ним, таки надевает противогаз. Снимает свои старые ботинки, достаёт новые. С удовольствием рассматривает покупку через круглые окна противогаза – ношеные, но полностью целые ботинки путешественника. Огромная подошва из специального пружинящего материала будет держать его ступни на безопасном расстоянии от жара кислотных или щелочных поверхностей, разъедающих плоть за пару часов. И последнее – «швабра». Женя достаёт и рассматривает её. Поскольку спать на равнине нереально, приходится привязывать себя на ночлег к подобным раскладным деревяшкам. Спать сидя Жене доводилось лишь несколько раз – ничего, с этим поможет свыкнуться тяжёлый дневной переход.

Женя натягивает ботинки, свои оставляет под лавкой. Кутается плотнее в лохмотья и валится на твёрдые доски. Ожидание выхода и волнение не дают заснуть, словно открытую рану, теребя мозг. Женя боится не успеть обратно, боится погибнуть по дороге, боится, что его найдут бандиты, отвечающие за проститутку. Он боится, что его попробуют ограбить люди рядом (хотя община скитальцев за такое калечит воришку и бросает среди равнины). Женя боится, что у него всё выйдет, и боится быстро не заснуть – ведь впереди долгий и сложный переход через пустоши.

В терзаниях он проводит мучительно долгие три часа, пока ведущий не начинает голосить странным заунывным голосом – караван мусорщиков трогается. А значит, скитальцы в лохмотьях должны спешить.

Тёмные и растрёпанные, словно всполошённые вороны, они тянутся из города. Круглые головы противогазов и капюшоны с повязками. Эти люди не выглядят счастливыми. Впереди маячит обоз мусорщиков на электромоторе. Гружёные носильщики тянут огромные рюкзаки, а взбодрённые охранники, словно злобные овчарки, пасут свою человеческую отару, то тут, то там подгоняя рабочих.

Женя мог бы дойти до города, таща на спине какой-то груз. Заодно и заработать. Но он не уверен в том, что сможет дойти и без обременительного рюкзака.

Мужчина рад – наконец они в пути. Он рад и испуган – приходится покидать привычную клоаку поселения. Выйдя из городка, Женя приостанавливается, оглядывается на знакомое до боли скопление домиков. Не двигаясь, он рассматривает его в стеклянные круги противогаза. Женя не отдаёт себе отчёт в действиях.

Последний человек равнодушно минует зазевавшегося путника.

Женя ждёт ещё секунд пять, а затем бежит следом, тяжело пыхтя в плотной резине.

Первые полдня они двигаются сквозь скелеты многоэтажек. Обдуваемые всеми ветрами, те создают причудливые звуки, нарушаемые иногда только перекрикивающимися охранниками. Женя дёргается и забивается подальше в толпу при любом их странном сочетании. Иногда караван впереди останавливается, охранники проверяют очередное здание на наличие опасности, и движение продолжается. Солнце невыносимо парит сквозь чёрные тучи. На границе разрушенного города обоз делает остановку. Люди валятся в пыль прямо там, где стояли. Некоторые, особо выносливые, начинают раскладывать свои швабры. Видимо, сказывается привычка спать на них. Измождённый Женя к таким не принадлежит. Усталость прошлых дней и неподготовленность добивают его ноги. Женя обнимает колени и пытается дать им максимум отдыха. Противогаз ужасно мешает и ограничивает обзор. Но болезненный кашель и пошатывания некоторых идущих рядом прогоняют мысль снять его даже на время. Таблетка и глоток воды позволяют расслабиться сильнее – Женю начинает клонить в сон.

Караван впереди заканчивает свою трапезу спустя час, и процессия опять трогается. Несколько отдохнувшие ноги поднимают Женю над пылью и двигают вперёд.

Город заканчивается, уступая место настоящей равнине и её ядовитому ветру. Кашель по бокам усиливается. Холодает. Солнце за тучами двигается к горизонту. Через несколько часов всё, о чём может думать Женя, – это как сделать ещё один шаг. Он даже не сразу замечает, что кутающаяся фигура рядом с ним падает, она ещё двигается – а другие странники кидаются разбирать её лохмотья. Человек вяло отбивается, но химическое отравление оставляет в нём не много сил. Видимо, они уже спустились с защищённой поверхности холмов, и на оголённом лице упавшего Женя успевает заметить ожоги от соприкосновения с почвой. Стараясь не смотреть в ту сторону, Женя волевым усилием ускоряет свои больные шаги. Падальщики, все вокруг падальщики. Его самого разорвут, если он упадёт. Только три дня ему нужно продержаться! Только три дня. Женя смотрит в чёрное небо с оранжевыми просветами от звезды. Равнина никогда никуда не спешит, в отличие от Жени.

Ближе к ночи они видят на горизонте зазов. Крупные точки постреливают в воздух, чем жутко пугают часть людей в лохмотьях, на радость глумящимся охранникам.

– Они не выйдут за черту, – хрипло выдаёт один из идущих рядом с Женей (голос заставляет с непривычки содрогнуться). Погружённый в монотонное движение, Женя потом ещё долго вспоминает этот инцидент. Зазы названы так в честь одноимённого стероида, вызывающего сильное привыкание. Стероид провоцирует бурный рост не только мышечной массы, но и всего тела, напоминая этим свойством гормон роста. Кроме того, стероид повышает сопротивляемость химическому отравлению и радиации, но делает принимающего агрессивным и снижает интеллект. Многие в пустыне подсаживаются на заз. Особенно он популярен у носильщиков караванов, как у касты. Перейдя определённую черту в его употреблении, изменить уже ничего нельзя. Постепенно такой человек становиться огромным куском пустоголовых мышц, зависимых от ещё одной дозы. Преображённые люди покидают города и сбиваются в собственные банды. Часто промышляют грабежом караванов. Поскольку в обычных городах заза ждёт постоянная смерть, они собираются возле собственных, отбитых реинкарнаторов или промышляют как наёмники на строго определённых территориях.

Ночь приносит отдых и холод. Ноги и руки Жени трясутся. Он предпринимает несколько попыток, прежде чем ему удаётся разложить непривычную швабру на треноге. Мужчина панически оглядывается, пытаясь оценить, насколько окружающие могут распознать в нём неопытного путешественника. Но, кажется, остальным просто не до него. Часть людей остаётся стоять – их швабры либо повреждены, либо отсутствуют. Таких называют «прислоняющиеся». Когда все начнут засыпать, они будут пытаться на кого-то облокотиться. Жене очень жаль их. Он видит, как пожилой мужчина, не дождавшись, когда все заснут, пытается прислониться то к одному, то к другому путешественнику. Его гонят пинками, и на третьем моменте становится понятно: у мужчины просто не осталось сил. Он падает на ядовитую землю. Если простоять так на коленях ещё минут десять – пятнадцать, дойти до города на своих двоих у мужчины уже не получится. Сначала Женю гложет интерес – сможет ли тот подняться? Но тревожный сон наступает, пожирает его, измождённого, раньше. Швабра низкая, и спать вприсядку оказывается невыносимо. Женя много раз просыпается, трясясь от холода. Из-за сильно сжатых челюстей сводит скулы. Просыпаясь второй раз, Женя понимает, что к нему прислонился один из мелких путешественников. Сначала он лихорадочно трогает спрятанные на груди пожитки. Всё на месте. Тяжёлый сон и усталость делают его мысли медленными, и Женя долго размышляет, прогонять ли человечка. Но тёплый бок рядом приносит в разы больше удовольствия, чем страх быть ограбленным. А маленькие габариты подлеца повышают шансы, что швабра не сломается.

К утру Женя обнаруживает себя прижавшимся к мелкому человеку. Их обоих бьёт дрожь, но восходящее солнце обещает душную теплоту. Впервые Женя рад ей. С криком он прогоняет прислонившегося прочь, норовя больнее ударить его ботинком. Разобравшись с проблемой, он делает пару глотков воды, экономя, мочится и принимает две таблетки: одну против химической заразы, летающей в воздухе; вторую (крупную) – пищевую. Временами организм начинает дёргать болезненный кашель. Пока очень лёгкий. Но со временем, Женя знает, кашель и боль в груди станут невыносимыми. Зычные крики охранников долетают до их маленькой стаи в лохмотьях. Караван вновь трогается. От сидения ночью на одном месте и холода ноги не сильно отдохнули и напоминают трубки, наполненные камнями. Женя с ужасом думает, что не выдержит ещё один день. Была бы у него лежачая швабра! Но на неё не хватило денег. Женя лелеет мысль о том, чтобы лечь, ласкает её, пока их процессия двигается через причудливые завитки пыли на равнинах.

Временами они минуют стеклянные «деревья» – оплавленный песок и пыль от ударов молний во время пси-бурь.

Через два часа Женя замечает некоторое волнение среди части людей. Оторвав взгляд от рывками двигающихся ступней, он видит, что и охранники ведут себя подозрительно. Ещё через полчаса караван останавливается, странно сжимая лагерь и распаковывая плотные палатки с поддонами.

Буря! Мысль прожигает, Женя не знает, что делать. Химическая буря – теперь отчётливо видно на горизонте какое-то тёмное и далёкое уплотнение.

Он не единственный, кто это понимает. Какой-то несчастный начинает метаться среди остановившейся группы. Он пытается хватать людей за плечи, но его сталкивают в пыль.

– Продайте мне таблетку, просто таблетку! Даю три повязки по приходе. Даже пачку дам!

Все молча стоят и смотрят на его истерику. Зачем этому человеку так нужно в город? Женя не знает. Что такое таблетка и какую именно из них хочет получить мечущийся, ни у кого вопросов не возникает. Женя судорожно сжимает свой набор химического сопротивления. Он не верит в мифические повязки «по приходе». Не готов рисковать. Хотя за одну таблетку – заманчиво. Но Жене нужно ещё вернуться обратно. Конечно, он мог бы обменять повязки у мусорщика… Но мало ли что ещё будет.

Мужчина кидается прямо к Жене.

– Эй, ты, в противогазе! Тебе же не так нужны таблетки. Хочешь повязки? – Мужчина смотрит Жене в лицо широко открытыми красными слезящимися глазами над потемневшим лоскутом. Пыль ещё сильнее оттеняет белки, забиваясь и подчёркивая каждую морщинку. Женя ещё раз радуется, что его противогаз имеет стёкла. Он отпихивает просящего, алчность куда-то пропадает, уступая место животному страху погибнуть без этих таблеток. Погибнуть в ближайшие дни или даже часы! Жене кажется, что он не обменял бы сейчас даже одну капсулу ни на какие деньги. Почему-то таблетки химсопротивления становятся самым ценным в мире.

Просящий сгибается от невыносимого кашля, придя в себя, кидается к следующему носящему противогаз, но и там получает молчаливый пинок. Раздосадованный, просящий бросается на него с кулаками – и получает удар по спине.

– Не надо, не надо! – воет мужчина с земли, но люди уже накидываются и забивают бунтаря ногами. Женя сильнее сжимает заветные припасы на груди и отодвигается на пару шагов от неприятного зрелища. К чёрту имущество несчастного – драться за него сейчас очень опасно. Чего тот так переживает? Воскреснет в Порту через неделю. Вряд ли на равнине есть ещё хоть один ребёнок в радиусе десятков тысяч километров, так куда он спешит? Главное – не встрять в эту чертовщину!

Быстро закончив, люди сбиваются в круг, присаживаются спинами к равнине и тщательно кутают все выступающие части тела. Женя прикладывает все силы, чтобы не отстать от остальных. Если бы не постоянно преследующий его страх, он бы почувствовал даже уют. Они опять находят друг друга со странным мелким путешественником. Женя проникается непонятной симпатией к этому человеку. Что погнало его в Порт? Или он идёт ещё дальше?

Буквально на глазах день чернеет, и ядовитый ветер, смешанный с пылью, больно сечёт любой миллиметр выступающей кожи. Через несколько часов людей почти полностью заносит. Даже противогаз не спасает, группу постоянно сотрясает кашель. Словно хищный зверь, буря вырывает то одного, то другого человека из стаи. Женя буквально чувствует, как его лёгкие забиваются чем-то инородным. Словно битым камнем, с болью трущимся обо все внутренности при каждом вдохе. Лишь изредка кто-то пытается обобрать умирающего, но куда чаще стая просто сжимается сильнее, стараясь сохранить территорию для дыхания. После тяжёлой ночи ноги быстро затекают, но Женя терпит боль, временами быстро растирая онемевшие конечности.

Буря уходит так же быстро, как пришла. Люди начинают откапывать себя из пыльных заносов. Жене ужасно хочется пить, он распрямляется и… неожиданно падает на подогнувшихся ногах! По телу прокатывается ужас. К нему тут же кидается часть путешественников, страх придаёт сил, и Женя вскакивает на делающих восьмёрки конечностях. Он упирается в колени руками и приходит в себя. Кажется, его готовы были растерзать.

Согнутый, он устремляет остановившийся взгляд на копошащихся мародёров, случайно замечая, как его мелкий приятель выкапывает чей-то отличный нож. Вот бы Жене такой! Мелкий быстро прячет находку под полу, ловя Женин завистливый взгляд. Тем временем охранники вырывают свои палатки, складывают их и недовольными окриками погоняют носильщиков. До Жени доходит, что он потерял половину светового дня. Чудо в виде ребёнка стремительно ускользает из рук! Нельзя допустить, чтобы все эти мучения были напрасными.

Остаток дня Женя с усилием толкает болезненные ноги в огромных ботинках вперёд. Остервенение приходит и уходит волнами, даруя силы или оставляя с ощущением истощения и пустоты.

Несмотря на всю злость, ночь Женя встречает с благодарностью. Сидя на швабре, он просовывает под противогаз очередную порцию пищи. После бури кашель становится проблемой. Зато на вторую ночь сон приходит куда легче. Утром Женя привычно отталкивает от себя прижавшегося мелкого подлеца. Пугает то, что сегодня у одного путешественника с треском ломается тренога, обвешанная двумя «прислонившимися». Мужчина долго проклинает их и гонит на плохо гнущихся ногах. Женя задумывается, а стоит ли его тёплый спутник таких рисков. Погружённый в размышления, неспешно достаёт и принимает таблетку от химического отравления. Сегодня он должен был дойти. Но в Порту они будут только завтра. Ускорить караван у него не получится. Да и идти быстрее Женя просто физически не способен. Придётся смириться.

Стабильные пейзажи равнины начинают сменяться странными выпуклостями – бывшие постройки, обветренные, торчащие из песка. Шагать становится легче: охранники выводят караван на остатки древней дороги, через несколько часов устраивая передышку. Ориентируясь на других путешественников, Женя валится на островки древнего камня. Шершавый и тёплый, он не разъедает и позволяет вытянуть ноги. Конечности делают это с трудом и болезненно. Чересчур далеко выставив ногу, Женя зарабатывает ужасную судорогу. Он корчится от боли, колотя сведённую мышцу. Некоторые с надеждой смотрят на его мучения. «Не будет вам такой радости», – думает Женя, приходя в себя.

Каравану наплевать на бредущих за ним, поэтому он трогается, и ночлег ожидает путников на участке без спасительных островков.

Женя тревожно оглядывает свою швабру и решает просыпаться и гонять мелкого негодяя каждый раз, как тот будет прислоняться. Но болезненная дрёма отпускает только утром. Маленький подлец просыпается от движения Жени и стремительно удаляется на загибающихся ногах, вызывающих ужас на его замотанном лице.

Впереди последний участок! Женя чувствует гордость и страх – он так далеко зашёл! Нужно не погибнуть, пройти этот кусок. Вскоре опять появляются остатки дороги и прямоугольные выступы развалин бывших зданий.

Камни имеют одинаковый цвет и сливаются с пейзажем. Воздух улучшается – видимо, они совсем близко к очистительному заводу в Порту. Женя слышал, что его обещают обнести огромным куполом и уменьшить мощность. Хотя, если выйдет афера с ребёнком, у Жени будет личный завод.

От нечего делать Женя пытается придумать, чем он займётся, когда получит своё богатство. В основном мысли сводятся к роскоши, пропитанной похотью. А может, власть?

Выстрел выкидывает Женю из грёз. Нет-нет-нет! Только не это! Женя видит большую группу нападающих, вспышки и хлопки их орудий смешивают караван. Охранники, в явном меньшинстве, отстреливаются из-за электромобиля, но огонь по ним идёт со всех сторон. К ужасу Жени, сзади, за спиной, тоже поднимаются какие-то всполохи, пытаясь сразить защищающихся. Вместе с тем эти неумелые выстрелы разят и разбегающихся путников, имеющих посредственное отношение к каравану. Женя бросается бегом от обрывка дороги, окружённого довольно крупными остатками зданий (судя по всему, и являющихся причиной выбора места для атаки). Спотыкаясь и паникуя, Женя вбегает внутрь чего-то, имеющего три стены. Он ищет путь сквозь развалины в попытке скрыться от жалящих всё пуль. Впереди виднеются остатки плит, по которым можно залезть выше, и это спасение! Женя карабкается вверх, обдирая руки и больно отбив колено. Второй этаж открывает трагическую картину гибели каравана, у начала которого чёрными фекалиями валяются трупы в лохмотьях. Замерев на секунду, Женя слышит звук у себя за спиной. В ужасе он мгновенно оборачивается и замечается сорвавшегося с пролёта ниже своего мелкого прислоняющегося. Тот висит и глупо шевелится, видимо, ища короткими ногами пропавшую опору. Часть одежды спадает, и Женя замечает, что перед ним перепачканная молодая девушка. Женя кидается к ней, на секунду замирает – женщина, молодая, симпатичная – и бьёт её по тонким кистям. Звук упавшего тела. Женя алчно спускается следом, перестрелка стихает. Кажется, женщина сильно ушиблась и повредила ногу. Она глупо глотает полными губами воздух. Женя быстро забирается той под лохмотья, нащупывает ручку желанного ножа. Женщина цепко хватает его руку, почему-то не желая уступить, немного крови выступает у неё из носа, Женю это пугает, он лихорадочно трясёт находку, пока не отбирает её с куском хлипкой одежды.

Путь наверх.

Главное – не сорваться, как глупая девчонка. Минуя пролёт, Женя благополучно слезает с другой стороны. Если обойти мёртвый караван, сможет ли он найти путь в Порт самостоятельно? В этот город, стоящий на Красных Песках, полных чудес и людей, умеющих их добывать?

Остатки дороги будут ему указателем. Женя припускает изо всех своих жалких сил. Теперь у него не будет охранников, задающих темп. Нельзя давать себе поблажку!

День только начался.