Война внутри

Женя трусливо молчит. Утром с бравадой почему-то сложнее. Но всё равно то, что было вчера… Ему уже не вернуться назад.

– Это ты не понимаешь! Я вырос. У меня появилась женщина!

– Кто? – Мать на секунду замирает. – Кто у тебя появился? А как же я? – Она хватает пригоршни пыли и бросает в его сторону вновь. Жене грозят дьявольские дни, но тут землю сотрясает удар. Затем ещё один. Они с матерью замирают. Женя мчится к окну, поднимает его. Небо на горизонте пылает синим и оранжевым. Вспышки безжалостно пожирают чёрные тучи – пси-буря. Мать в страхе замолкает и закапывается в груду тряпок. Огромные глаза на старом лице бороздят Женю. Тот в ужасе выбирается из их домика. Неистовый ветер забивается под все полы его рванья и нагоняет песок в глаза. Широким и плоским куском цемента, словно ставней, Женя закрывает единственное окно. Вламывается обратно в комнату, выхватывает из своего ложа клоки тряпок и затыкает ими все щели. Мать парализованно следит за действиями сына. Заканчивая, в ужасе и с интересом Женя выглядывает в крошечную щель у окна.

– Не делай. Не смотри, не смотри, – причитает мать за спиной. Но Женя чересчур любит наблюдать за несущейся волной. Сначала небо рождает на землю огненный дождь. Красный, словно пылающая кровь. Через пару секунда он начинает тревожно стучать по их выпуклой крыше и ставне. На улице становится светлее, чем днём. Оранжевые с синим вспышки молниями идут к поверхности, оглашая всё страшными раскатами грома. Путникам сейчас несладко. В ближайшие дни реинкарнатор будет ломиться от приезжих. А затем должна прокатиться пси-волна. Волна изменений. Вот с ней лучше вообще никак не контактировать. Женя знает это, поэтому наглухо залепляет окно и закапывается в свою груду тряпья.

Крошечная версия Катаклизма длится весь день, грохоча на улице и вызывая лёгкие приступы галлюцинаций с паникой в моменты пси-ударов. Женя валяется под тряпками, зная, что любые ужасы, которые он увидит на мгновение в комнате, будут ненастоящими и тем не менее способными ему навредить каким-то извращённым способом. Голод отступает на второй план. Так же, как и сон.

Ближе к ночи всё стихает. Первыми пропадают пси-удары. Последними уходят оранжевые вспышки. Женя выбирается из-под тряпок и провожает огни взглядом.

И тут наружу выбирается новый монстр – пустой желудок. Женя мается, пытаясь как-то совладать с ним и заснуть, но получается плохо. Особенно мешает мать. Он слышит, как та старается бесшумно жевать свои запасы под тряпками. Злость и зависть накрывают маленького человека рядом с ней. В конце концов Женя засыпает в обнимку со своим ножом.

Утром он спешно выбирается из хижины и отправляется к яме. Заслонку на окне решает пока оставить. По дороге смотрит на нож – как же не хочется его продавать! Жене кажется, что без этого ножа он снова станет тем бесполезным слюнтяем. Не то, что сейчас. Переваривая мысль о новом себе, Женя уже привычно выпрямляет спину и сворачивает прямо на тропу, не скрываясь от возможных грабителей. Давайте, вот он я!

Тем не менее, благополучно сойдя с хорошо просматривающейся дороги, он чувствует облегчение. И даже немного горбится, прижимаясь к спасительной земле.

Яма привычно кажется символом безысходности. Женя думает, пристало ли ему теперь самому рыть жёсткую землю? Может, брать какой-то оброк с Джо? Но этот гад ещё не воскрес. Мечты помогают скрываться от сосущего желудка. К полудню Женя понимает, что сил у него, в принципе, почти не осталось, и тут его лопата утыкается во что-то выпуклое. Бережно, как умеет каждый из их городка, Женя обкапывает находку. Боясь поверить в увиденное, он осторожно достаёт из земли неразорвавшийся снаряд времён до Катаклизма. Ну что?! Съели?! Как вам такое?! Он не знает, к кому обращает свой внутренний монолог. Но Женя уверен, что теперь все они поплатятся. Нина, жди его! Он выкупит её из этого рабства. Женя изрывает всё вокруг, но, похоже, пока это единственный снаряд. Шансы найти второй такой же, неразорвавшийся, в ближайшем радиусе ничтожны. Его система, все эти мучения – они стоили чего-то! Они дали результат! Или дал результат он сам – похоже, у него теперь всё получается. Это его счастливые часы. Он готов визжать от счастья. Как же он заслужил этот снаряд!

– Что, прикусили язык? – обращается он к небу.

Женя осторожно закутывает тяжёлую находку и отправляется к рынку. Плечи расправлены, нож гордо молотит по бедру. Лучше всем обходить его стороной! Резво шагая по дороге, мужчина распределяет в голове предположительную сумму выручки. Дорогу окружают обломки и продуваемые остовы древних многоэтажек.

Возле самого подхода к посёлку он ясно понимает, что мог бы найти что-то и получше. Ему однозначно не будет достаточно. Это немного разочаровывает.

Горячий удар. Женя падает.

Нелепо изгибая шею и тяжело дыша, он видит двух идущих к нему мужчин в противогазах, один держит длинное самодельное ружьё.

– Нет! Пожалуйста! – Кажется, Женя плачет, он тянет к ним руку. Боль и смерть не так важны. Важна НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ. Это его снаряд! Он рыл его почти два сезона. Каждый божий день Женя шёл в проклятую яму и рыл её в поисках этого снаряда. Ему должно было повезти! Ему – не им! Только не сейчас!

– Умоляю! – Слёзы и сопли текут по его лицу. Не желая больше тратить патроны, люди медленно доходят до Жени, силящегося переместиться и встать перед ними на колени. Второй из мужчин длинным острым ножом перерезает раненому горло. Женя даже не сопротивляется, а забытьё смерти принимает как возможность не думать о произошедшем.

Белый свет и вращающийся мир. Карусель и хорошее самочувствие с головокружением. Сначала Жене приятно, но затем память возвращается. Словно чёрная вода заливает его сверху, и он просто теряет возможность дышать. Женя хватает ртом воздух и бессмысленно мнёт своё тряпьё. Затем приходит злость, он рвёт куски одежды, катается и молотит руками землю. Его лицо чернеет от поднимаемой пыли, только бороздки от слёз и соплей делают его ещё более жалким. Это необычайно веселит пару скучающих охранников рынка. Женя приходит в себя только к полудню, стоя на коленях посреди реинкарнатора с безвольно опущенными руками. Сил нет, а то приятное ощущение, с которым он возродился, судя по всему, было сытостью. Или «не голодом». Уже сказать сложно. Женя берёт себе первые попавшиеся ботинки из кучи и надевает сверху пару новых тряпок взамен испорченных. Мысль идти и рыть что-то в яме вызывает волновые приступы безысходности, смешанной с тошнотой.

Нищета. Вот то страшное слово, которое убивает всё в человеке. Работа ради ещё одного дня.

Женя добредает до дома и падает на свой камень. Тут он проводит время до сумерек, остановившимся взглядом глядя на небо и безвольно опустив руки вдоль тела.

Почему он вдруг решил, что ему может повезти?

Почему он вдруг решил, что в этом мире есть какая-то справедливость? Что-то, кроме невидимой боли, наибольшей для каждого встречного? Или это его персональный ад? Тогда за что? Он ничего плохого не сделал! Ничего! Женя рыдает без слёз. Влаги в организме осталось слишком мало. Его тело просто временами трясёт. Нина! Вот кто поймёт его душу, кто знает, что делать! Она знает, она подскажет.

Сначала на негнущихся ногах, затем всё твёрже и твёрже Женя направляется к борделю. Что он будет делать? Трезвого понимания нет. Словно одержимый, человечек добирается до злополучного здания, под завязку набитого крепкими ублюдками. Мужчина жалобно хнычет про себя, утирая нос. Что теперь? Ясно, что без денег сухорукая старуха не пустит его даже на порог. Может, её умолять?

Женя понимает бессмысленность данного действия. Прячась среди невысоких построек, он обходит бордель по кругу. Странное нагромождённое здание вызывает полёт фантазии. Кажется, вот тут должно быть окно Нины. А что, если она сейчас с кем-то? Не с ним! Женю пронизывает ревность. Ничего, они вместе убегут отсюда в Порт. Он станет настоящим мужчиной, мужем ей. Главное – собраться и действовать, самое сложное – первый шаг. Женя с разгона бросается к сооружению – только лишь затем, чтобы трусливо затормозить перед кривой стеной. Торчащая арматура и скрепы дают лёгкую опору для ног и рук. Взбираясь, Женя смотрит вниз и понимает: можно что-нибудь сломать, упав отсюда. А потом его будут пытать и потешаться, пока не убьют. Он откидывает эту мысль, впиваясь взглядом вперёд. Боль, новая порция её – вот всё, что он сейчас получит. Кажется, он чересчур старается, сжимая пальцы и хватаясь за очередной уступ.

Окно. Женя находит одну из многочисленных щелей. Какая-то женщина пьяно возится с тощим мужчиной. Нина? Приступ ненависти.

Нет, это не она. Женя поднимается ещё выше. Ну, хотя бы у него появляется шанс разбиться насмерть. Ещё одно окно, прикрытое ставней. Мужчина приподнимает её и видит, как Нина выдворяет какого-то посетителя. Спутанные волосы, голая. Женю пронзают вожделение и зависть. Он наваливается на окно, но этого недостаточно. Страх упасть назад прижимает его к стене вновь. Нужно только постучать. Женя осторожно колотит в пластик. Нина, готовая прикурить, слышит его. Чертыхается, приоткрывает ставню.

– Ты ещё что за мудила? – гневно спрашивает женщина.

– Нина, это я! Пусти. – Женя не знает, что добавить.

– Кто – я? – На секунду она заминается. – А, ты тот чудик! Я вспомнила! – На автомате она начинает открывать окно, но затем останавливается, замерев с сигаретой в отведённой назад руке. – Что ты тут делаешь?

– Я пришёл за тобой! Я спасу тебя, мы убежим в Порт. У нас всё получится. Давай, поторопись! – шипит Женя в приоткрытое окно.

– Что? Ты охренел? Зачем мне сбегать с тобой?

Женя не уверен, но её искривлённое лицо наводит на мысль, что Нина сердится.

– Ну как же? Как же та искра? Наше пламя любви?

– Что? – Нина глупо открывает рот и сильно выпучивает глаза, крутя шеей, странно осматриваясь по сторонам. – Слушай, мне тебя, конечно, жаль, и у тебя куча херни всякой случилась. Но тут всем, знаешь ли, несладко. Времени у меня осталось не так уж и много до… сам понимаешь чего. Так что нужно пахать. И вообще – мне тут нравится, я тут всё знаю. Живу получше многих. Тебя, например.

Женю парализует. Как она может так? Он чувствует заговор повсюду. Все против него! Даже самые близкие бьют в открытую спину. А он лез ради неё наверх! Женя хочет издать рык, но получается мерзкий писк. Отчаяние придаёт ему сил, и он наваливается на полуоткрытое окно. Нина взвизгивает, а мужчина в лохмотьях неуклюже вваливается в комнату, выдавливая собой новенький фильтр и распахивая плохо прикрытую решётку. Женщина бросается к двери; обезумев, Женя вскакивает, больно ударяется об угол кровати, но всё равно успевает схватить проститутку за шею. Они падают на дверь и сползают с неё вдоль косяка. Нина в ужасе скребёт пальцами вокруг в поисках чего-то, что поможет ей освободиться, пока Женя неистово её душит. Страх придаёт сил: если он не справится, то его ждёт ужасная смерть. Дряблая голая задница и дёргающиеся кудри немного возбуждают маленького мужчину. И даже медленно расползающаяся лужа мочи не может этого изменить.

Постепенно Женя понимает, что проститутка давно мертва. А сюда может кто-то вломиться. Что ему делать? Ему конец! В ужасе он кидается к двери, пытается её чем-то припереть, бежит к окну, хватается за раму, но вдруг замирает.

Комната!

Может, тут что-то есть? Женя бегло обыскивает всё, раскидывая предметы вокруг. Труп женщины уже начинает светиться – скоро пойдёт «на дно». Пачка сигарет, копеечные побрякушки да косметика. И склад чаевых за сегодняшнюю ночь. Немного для проститутки, но так много для Жени. Он распихивает всё по карманам, суёт выдавленный из окна фильтр под мышку, наскоро навешивает на него тряпьё, задерживает дыхание и выходит из комнаты. Теперь он просто посетитель. Упёршись взглядом в пол, Женя сбегает по лестнице, проходит хохочущего первого охранника. Подходит к двери, кивает второму, не веря и не анализируя происходящее, дожидается открытия двери и молча уходит.

Да, у него есть стиль. Так вам, мерзкие людишки!

Отойдя от борделя метров на десять, Женя припускает изо всех сил. Что теперь будет? Ему конец! Всё просто. Нина воскреснет, расскажет о произошедшем, его найдут, вывезут в пустыню и привяжут на территории чумных каннибалов. Эти твари варят сильные целебные зелья из дерева чу, как и шаманы аборигенов. Даже умеют из тонких молодых трубочек делать лечащий каркас, по которому циркулирует лекарство. Они помещают человека в регенерирующее искажение и жрут в течение недель, набивая периодически трубками чу. Вот что ждёт его и маму! О боже! Зачем, зачем он это сделал?

Женю лихорадит, он делает крюк, сбрасывая вещи в тайник. Всеми своими действиями он сам себе напоминает бьющегося в конвульсиях. Какие-то бессмысленные трепыхания перед расплатой. Зачем, зачем он это делает? Откупиться от бандитов, крышующих бордель, всё равно денег не хватит. Подобной суммы у него за всю жизнь не набралось бы. Он даже не знает, куда теперь идти. Женя находит какой-то остов древней многоэтажки и забивается в бетонный угол, садится на корточки, прячет лицо в ладони и готовиться жалеть себя всё оставшееся ему время.

Ночь озаряется, и человек видит на горизонте привычные оранжевые вспышки. Опять? Совсем недавно уже была одна буря. Сейчас прятаться всё равно уже смысла нет. Расстояние до дома огромное, а к себе его никто не пустит. Лучше так, лучше временное забытьё и сытость, идущая за ним. Женя отстранённо наблюдает, как одинокий прохожий куда-то бежит. Скорее всего, заколачивать свою нору. Прохожий бросает беглый взгляд на очередного отчаявшегося, сидящего под малиновым небом, и трусливо продолжает свой путь. Женя возвращает взор к ползущей пси-буре. Интересно, как это – погибнуть от неё? Наверняка и правда ужасно. По спине пробегает холодок. Он по-прежнему адски боится боли. На горизонте рождается необычная оранжевая вспышка, и круговая волна начинает стремительный путь к сидящему человеку. Женя взвизгивает и нерешительно вскакивает. Ему не успеть, вспышка накрывает его и укатывается дальше.

Оранжевая теплота, Женя любим, беспричинно любим, просто по определению. Ему хорошо, тела нет. А ещё благодарность, неизвестно кому и за что, но такая неистовая, что сдержать её просто невозможно. Он парит в этом ощущении полсекунды. Женя падает во что-то неправильное, в порочную грязь. Он понимает: это его тело. Ещё пару секунд сохраняется ощущение невыносимой мерзости происходящего. Кажется, он получил оргазм и обмочился. Позитивная волна! Он про такое только слышал! Женя сидит на земле в собственных испражнениях, пытаясь воссоздать то, что он только что ощутил, этот внутренний покой и счастье. Теперь вся его жизнь будет просто воспоминанием об этом моменте? Наверно, человеческая память сгладит всё, позволив ему жить дальше. Сколько лет на это уйдёт? Женя задумывается, но раскат грома отвлекает его. Скорее всего, пси-буря заканчивается, так и не начавшись.

Одинокая вспышка, и Женя видит что-то странное на горизонте. Какую-то парящую чертовщину. Женя не знает, что это, но, привычно не отдавая себе отчёт в действиях, двигается в сторону пятна.

Спустившись с небольшого холма, Женя понимает, что этот кусок территории полон скелетов прошлого – остовов домов и обломков камня. Некогда эти завалы послужили жителям в качестве материала для их построек. Сейчас же они мешают Жене увидеть, туда ли он двигается. Выбрав ориентиром самые высокие развалины на пути, мужчина бежит под стихающим небом. Скоро оно совсем погаснет, и Женя уже точно ничего не увидит в кромешной темноте. Вот здание. Рывками сменяющая направление лестница выглядит опасно. Отсутствующие перила и обрезанная везде, где это только возможно, арматура не добавляют ей надёжности. Женя летит по пролётам, кое-где ему приходится подтягиваться, глупо болтая ногами в поисках опоры, или проползать дырявый пролёт на животе.

Тяжёлое дыхание и колышущееся сердце становятся расплатой за последний оставшийся этаж. От пола практически ничего не осталось. Пригнувшись, Женя сидит и молится ещё об одном всполохе. Текут минуты, а небо только темнеет. Будет ли наутро то пятно, что он увидел? Может, это просто галлюцинация или очередной остов? Стоит ли оно того? Женя думает, что у него сейчас просто не осталось в жизни ничего, кроме вот таких призрачных шансов непонятно на что. Неизвестно даже, стоят ли они того.

Вспышка! Она обжигает Женю надеждой. Он успевает глазами схватить тёмное нечто и приблизительный маршрут своего дальнейшего движения.

Осторожно слезть, только бы не разбиться. Только бы не погибнуть. Куда более медленно и осмотрительно Женя спускается по остаткам лестницы.

После всего проделанного трясутся ноги. Но это от ажиотажа. То, что он видел, парило над землёй. А значит, это связано с гравитационным искажением. Неужели ему повезёт вновь? Женя боится даже сформулировать мысль, словно это может отпугнуть какую-то удачу. Сейчас он будет осторожен, он больше не допустит подобных ошибок.

Интерес перерастает в охоту. Небо полностью гаснет, и мужчина передвигается в кромешной темноте. Равнина таит в себе множество опасностей, но загнанный в угол человек просто не способен думать о них.

Петляя и сбиваясь, Женя находит один ориентир за другим.

Свет. Почти отсутствующий и практически невидный. Но Женя, пробирающийся в слепой темноте, не может пропустить его с такого близкого расстояния. Свет выманивает его и позволяет оценить контуры встретившейся ему фигуры. Женя не уверен, но похоже на нагромождение барахла, парящего в воздухе. Рядом с барахлом – непонятные небольшие холмики, к которым идут натянутые тросы. Видимо, возвышения удерживают весь этот хлам и не дают ему улететь в неизвестном направлении. Что хлам именно парит, сомневаться невозможно. Женя видит, как порывы воздуха легко колышут массивную кучу. Только натягиваются со скрипом верёвки. Странно, но куча не набирает высоту, она держится на слабо меняющемся расстоянии от земли, совершая только раскачивания в стороны.

Женя уже собирается подползти ближе, как слышит непонятный писклявый крик. Или плач. Однозначно понять невозможно. Звук пугает и ужасно раздражает, исходя прямо из тёмного нагромождения. Странная случайность заставляет его замереть.

И тут одна из стен недалеко от Жени трескается отваливающейся фигурой человека. Явно высоченного мужчины с длинной палкой в руке. Женя легко угадывает в очертаниях популярное ружьё пустошей – «носорог». Дорогая и надёжная штука. Мужчина охранял кучу, привалив себя хламом и спрятавшись за камнем. Случайность взбудоражила его, спасая при этом Женю от ловушки.

Куча тоже надламывается – по ней идёт светлая полоса открывающейся двери, впуская охранника внутрь, а Женя успевает заметить молодую ухоженную женщину с дёргающимся маленьким человеком на руках.

Младенец.

Младенец!

Женя понимает, что за крик так раздражал его. Ребёнок! Он не верит в увиденное. Ребёнок. Просто невероятно! Детей не было уже лет двадцать пять. Дети просто перестали рождаться. Но Женя только что видел Младенца. И тот кричит, словно доказывая: я жив, я существую, ты не ошибся.

И всё равно мужчина не может поверить. Этого просто не может быть! Это не просто чудо, это просто невозможно…

Словно ударенный током, Женя неуклюже пробирается ближе к дому. Если мужчина был не один, сейчас прозвучит выстрел. Но Женя добирается до барахла живым. Он должен убедиться.

– …старается. Ты видишь, ей тут не нравится. Всё равно после удара мало кто будет слоняться. Тем более среди домов. – Усталый голос женщины слабо доносится сквозь стены. Женя трусливо прикрывает ладонью рот. То ли от удивления, то ли опасаясь выдать себя неосторожным словом.

А ребёнок всё ещё кричит.

– Ты же знаешь, это временно. Мы тут всего на неделю, может, меньше. Мне это нравится ничуть не больше, – виноватый голос мужчины. – Дай мне её, может, у папы получится успокоить. – Дальше идут непонятные пощёлкивания и набор звуков, смешанный с приторно-ласковыми словами. Женя не может понять, зачем мужчина это всё издаёт, но через пару минут ребёнок замолкает.

Понятно, что сейчас мужчина вновь выйдет из парящего дома. Женя в ужасе удаляется прочь. Сначала медленно и тихо, а затем со всех ног.

Чудо! Он только что видел чудо! У людей на равнине родился ребёнок.

Он думал, что снаряд и Нина были его шансами. Были его удачей. Как же он ошибался! Это были лишь шаги. На пути к ЭТОМУ.

К чуду!

И за это чудо ему щедро заплатят. Заплатят так много, как он ещё никогда не видел. Так много, что он сможет скупить весь городок, всех проституток и построить личный воздухоочистительный завод, если такой ему вдруг понадобится. Заплатят, нет, не эти мелкие червяки – дураки из борделя. У них просто нет таких денег, он не пойдёт разменивать увиденное на их жалость. И не мусорщики. Ему заплатят Тофу.

Их город чересчур мал для Тофу. Хотя, Женя уверен, рано или поздно те доберутся и до таких крошечных посёлков. Сейчас их чёрные башни располагаются в любом более-менее приличном скоплении людей. Они верят, что ад просто «провалился» на Землю за все её грехи. Человечество именно поэтому не может умереть, потому что уже мертво и просто отбывает наказание. Религия Тофу – боль. Чем больше боли выносит человек, тем ближе всеобщее спасение. Ведь в аду положено страдать, искупая вину. Впрочем, религия не мешает им быть монополистами смерти – каким-то образом они могут покрыть человека и весь его скарб некой ментальной печатью. Погибая, такой человек возрождается в ближайшем реинкарнаторе, но со всеми опечатанными пожитками. После перерождения печать спадает – и всё по новой. Ограбить такого человека невозможно.

Женя много раз слышал всю это болтовню и, как все, люто ненавидит жрецов боли. Он уверен: Великий Катаклизм случился из-за них. Иначе откуда столько познаний о смерти? Сам он никогда в жизни не ставил печать, но сейчас это и не важно. Он прекрасно умел прятать свои пожитки. До недавнего времени.

Ещё каждый знает, что Тофу щедро скупают все чудеса равнины и последствия пси-бурь. Например, после прохождения позитивной волны можно встретить кота. Словно привет из того, древнего мира. А коты им особенно нужны. Тофу распинают и пытают этих существ так долго, как только позволит животный организм. Тофу верят в энергию боли, используют её для своих магических ритуалов и получают из неё силу. Волшебные существа из прошлого дорого вознаграждаются. Женя знает это. А ещё жрецы справедливы: они чётко следуют своим правилам.

Сложно даже представить, какую сумму Тофу выплатят за младенца.

Жене всё равно, что они будут делать с визжащим человечком. Награда даже не позволяет сомневаться. К сожалению, он не сможет один справиться с вооружённым мужчиной. Ему нужна надёжная команда – ещё один-два напарника. Лучше один – доля не резиновая. И это не должны быть ублюдки – охранники караванов. Нет, лучше пусть это будут чёрные археологи. Кто-то, кто посещает Красные Пески каждый день и сможет в целости доставить ребёнка к чёрной башне. Плюс этот кто-то должен ему поверить. А ещё у археологов есть какой-то свой сложный кодекс, применимый к найденным чудесам равнины. Женя слышал о нём. Он надеется, что кодекс не позволит им легко оставить его без выручки.

Сейчас Жене нужно как-то добраться до Порта. Найти там подходящих людей. И успеть обратно до того, как семья с ребёнком уйдёт. Как же у него мало времени! Идеальным вариантом было бы сразу пойти к Тофу. Но те вряд ли ему поверят. Или ещё хуже – поверят, но когда они придут, мужчину с барахлом и ребёнком не обнаружат. В таком случае Женю ждёт что-то похуже смерти от каннибалов. Его будут мучить и перерождать ещё множество лет подряд. Женя содрогается от мысли о подобном.

Ему везёт, и он без происшествий покидает нагромождение развалин. Впереди маячит низкорослый городок. Сначала Женя двигается бегом, но затем ему приходится перейти на быстрый шаг. Всё-таки он не самый спортивный человек. Женя делает круг к тайнику, забирает награбленное у Нины. Его мозги закипают – он лихорадочно делит проценты с вознаграждения, видит, как его убивают, и продумывает, что купить в дорогу. Пока Женя копается в мыслях, на горизонте появляется гнилой нарост реинкарнатора, словно давно отмерший кусок гангрены, обёрнутый белым кирпичом. Женя отчётливо видит, как скользит прямоугольная заслонка в толстой металлической двери сарая рядом с возрождающим искажением. Это мусорщик или охранник таращится из стальной ночлежки на бегущего сумасшедшего.

Через десять секунд рука Жени бешено молотит в металлическую дверь. Заслонка вновь отъезжает, и охранник нарочно лениво скалится из отверстия, задавая глупые вопросы.

– Что надо?

– Зови мусорщика! У меня товар! Срочно-о-о! – срывается и верещит на последнем слове Женя, оглядываясь по сторонам.

Видимо, мусорщик внутри поднимается, потому что охранник как-то резко замолкает и тихо щёлкает засовами. Впрочем, всё равно делая всё специально медленно.