Икарус

– Что им надо? Зачем они нападают? – спросил я начальника бронепоезда – пожилого усатого и очень худого лейтенанта со значком железнодорожных войск в петлицах. Судя по его возрасту, он должен был гонять здесь конвои уже не один год.

– Еда, оружие, металл – всё, что мы везём – лейтенант отвечал как-то отрывисто, почти не отрывая глаз от перископа, которым всё время вертел по сторонам. Похоже, ему очень не хотелось, чтобы его отрывали разговорами от наблюдения за обстановкой вокруг. Я это понимал, но всё равно не мог удержаться от расспросов.

– А чем они вообще живут в этой пустыне? – снова спросил я, махнув рукой по сторонам – Здесь же ничего не растёт: сплошь снег да лёд.

– Так этим и живут – всё так же неохотно ответил лейтенант. Было заметно, что ему неприятно находиться в фактическом подчинении у, на его взгляд, мальчишки. Но тут уж ничего не изменишь – так распорядилась военная судьба. Хотя до начала нашей поездки капитан Манчини приказал мне в действия начальника бронепоезда не вмешиваться.

– Смотри внимательно и учись – говорил он – Лейтенант Бруни – человек опытный. Вмешиваться будешь только, если я конкретно дам приказ.

Так проехали ещё три дня, потихоньку навёрстывая отставание от графика. По ночам делали короткие, часа на три-четыре, остановки в укреплённых пунктах, чтобы заправиться водой и догрузить угля.

Приближался вечер, когда я обратил внимание на то, что лейтенант начал вращать своим перископом быстрее обычного. Было заметно, что в нём нарастает волнение. Некоторое время я сдерживался, чтобы не отвлекать начальника поезда, но потом решил, всё-таки, спросить. Я же, если уж на то пошло, как-никак, заместитель начальника конвоя и должен иметь всю информацию об обстановке.

– Скоро опасное место – с нескрываемым напряжением в голосе ответил на мой вопрос лейтенант – Через пять километров головной состав начнёт входить в поворот. За поворотом – крутой подъём. Сбавить скорость не можем, так как локомотивы не вытянут. Дистанцию, соответственно, тоже не уменьшить. Проще всего напасть сразу за поворотом. Если там пути разрушить – весь конвой пойдёт под откос. Состав за составом.

Его волнение передалось и мне. Я всмотрелся в карту маршрута, лежащую на столе. Перед поворотом был обозначен укреплённый пункт. Также, если верить карте, перед ним и на всём протяжении поворота и подъёма на расстоянии километра друг от друга находились посты. Скоро головной бронепоезд будет проходить первый пост. Если дежурный не покажет жёлтый флажок, то он должен будет остановиться. Главное, чтобы наблюдатели следили за сигналами.

Прошло несколько минут. По моим расчётам бронепоезд с капитаном должен был уже миновать пост. Никаких сигналов пока не было. Я прильнул глазами ко второму перископу. По сторонам медленно проплывала снежная пустыня, освещенная розовыми лучами заходящего солнца, впереди красными глазами маячили хвостовые огни соседнего состава. Вот показались строения первого поста – будка дежурного и небольшой домик охраны, обнесённые колючей проволокой. У будки стоит дежурный с жёлтым флажком. Вроде, всё нормально.

Вдруг почувствовал лёгкий толчок в спину. Я оторвал глаза от перископа и увидел перед собой неестественно бледное лицо начальника поезда.

– Свяжись с капитаном – произнёс он с явственно слышимой дрожью в голосе – Что-то не так.

– Связь с начальником конвоя! – приказал я своему связисту. Тот закрутил ручку аппарата.

– Обрыв линии! – крикнул связист – щуплый паренёк в униформе на два размера больше.

Я поглядел на начальника поезда. Он бешено крутил свой перископ из стороны в сторону, прильнув к окуляру. Пальцы рук, сжимающие рукояти, побелели до синевы.

– По рации давай! – приказал я, выругавшись.

Связист надел наушники, покрутил рукояти настройки и беспомощно развёл руками. Чудо техники работать явно не желало.

– Ракета! – раздался крик наблюдателя сверху – Срочная остановка!

– Экстренное торможение! – дал команду начальник поезда – Полный реверс!

Вахтенный рванул ручку машинного телеграфа. Раздался истошный визг, будто где-то поблизости резали поросёнка. Всё, что не было закреплено, включая людей, не успевших ухватиться за что-нибудь, полетело к передней стенке отсека. Через несколько секунд визг стих. Упавшие, ругаясь и кряхтя, начали подниматься.

– Сколько у вас людей? – спросил начальник поезда.

Я понял, что он имеет в виду бойцов охраны конвоя. В охране была полная рота из четырёх взводов, всего сто пятьдесят два человека, включая капитана, меня и четырёх лейтенантов. Получив мой ответ, пожилой лейтенант, как мне показалось, успокоился.

– Бог даст – отобьёмся – проговорил он себе под нос.

В бронепоезде находилось пять моих бойцов, включая связиста, которого, честно говоря, бойцом можно было считать с большой натяжкой. Остальные из роты охраны были раскиданы по эшелонам. Что же делать? Приказов от капитана нет, начальник поезда сам растерялся. В любом случае, надо отдавать хоть какие-нибудь команды. Главное – дать понять людям, что всё под контролем, чтобы не поддавались панике.

– Лейтенант! – Я не узнал своего голоса, настолько он был твёрдым и жёстким – Все расчёты – по боевому расписанию. Дополнительных наблюдателей – наверх. Быть в готовности к отражению нападения.

– Да, сеньор! – пожилой лейтенант вытянулся и вскинул руку к виску. Глаза, прежде почти безумные, приняли осмысленное выражение. Он тут же принялся отдавать команды. По отсеку прокатился топот ног и через полминуты затих – все люди заняли свои места. Я посмотрел на своих бойцов, которых буквально накануне отъезда отобрал из четвёртого взвода. Они стояли передо мною с карабинами в руках. Узнать что-либо о каждом не было возможности, так как тех двух недель, за которые собрали роту охраны конвоя, было явно недостаточно для того, чтобы познакомиться с полутора сотнями человек. Мне не было даже известно, у кого из них имелся боевой опыт.

Я поглядел в перископ. На белую холмистую пустыню надвигалась ночь. Где-то в километре впереди краснели огни поезда. Если сейчас на составы будет нападение, мы с такой дистанции их даже защитить толком не сможем.

– Лейтенант – снова позвал я начальника поезда – Подводи поезд к переднему составу. До касания, понял?

– Так точно, сеньор! – от его былой спеси не осталось и следа. Я ухмыльнулся про себя. Похоже, лейтенант, несмотря на свой возраст, ещё ни разу не был в настоящем бою. Но это и понятно: его погоны демонстрировали принадлежность к Армии Объединённого Королевства, я же принадлежал к знаменитой военной корпорации герцога Бонелли, которая уже лет десять непрерывно воевала в самых горячих точках.

Поезд мягко тронулся и потихоньку начал разгоняться.

– Всем быть рядом со мной и ждать команды – приказал я своим бойцам и прильнул к перископу. Огни соседнего поезда медленно приближались. Наконец, до красных фонарей, казалось, уже можно было дотянуться рукой. Бронепоезд начал мягко тормозить. Еле заметный толчок, скрип тормозов – и мы осторожно дотронулись до переднего состава. Однако же, команда своё дело знает – похвалил я про себя начальника поезда и его подчинённых.

В перископ по-прежнему ничего не было видно, кроме тёмно-серой равнины, перемежаемой холмами, и светло-серого неба, слегка розового на западе. Признаков нападения пока не было видно. Тут я вспомнил, что ещё до команды на срочное торможение начальник поезда что-то заподозрил. Что? Что было не так? Я спросил это у пожилого лейтенанта.

– Я по этому маршруту катаюсь уже пять лет – после некоторой паузы ответил начальник поезда – Знаю всех людей на постах. Но того, кто стоял сейчас, никогда не видел. Да и поза у него была какая-то не такая. Будто он первый раз в жизни с флажком вышел.

Я надеялся, что старик скажет что-то более конкретное. Честно говоря, не хотелось предпринимать какие-то активные действия на основании лишь домыслов пожилого человека. Тем не менее, надо было как-то действовать, а для начала произвести разведку.

– Все на выход – скомандовал я своим людям, сам направившись к невысокой бронированной двери. Бойцы нестройной толпой последовали за мною. Эх, был бы сейчас со мной мой взвод, с которым прошли огонь и воду. И где я точно знал, на что способен каждый боец.

Снаружи только свет почти полной Луны, временами затеняющейся полупрозрачными облачками, нарушал темноту холодной ночи. Запоздало подумал, что надо было сказать бойцам, чтобы одели бушлаты. Да и самому тоже не мешало бы утеплиться. Казалось бы, больше года службы в Холодных Землях должны были приучить к таким вещам, но пара месяцев жизни в нормальных теплых краях не на шутку расслабили.

– Стой, кто идёт! – раздался окрик, когда наша группа приблизилась к стоящему впереди составу.

– Лейтенант Орсолини – поспешил ответить я. Похоже, лейтенант в этом поезде службу знает: сразу же выставил охранение – Где командир взвода?

– У головы состава, сеньор – вытянувшись по стойке смирно, чётко отрапортовал боец.

– Бертини! – подозвал я связиста. Его-то фамилию я хотя бы успел запомнить, в отличие от остальных.

– Я, сеньор! – подскочил мой связист.

– Сбегай в голову поезда, позови взводного.

Козырнув, связист убежал. Я проводил глазами быстро удаляющуюся спину и мелькающие пятки. Непонятно, каков он боец, но бегун неплохой.

Командир четвёртого взвода лейтенант Беккариа был примерно моего возраста, поэтому проблемы с управляемостью не должны были возникнуть. Родом он был, насколько я знал, из Милана, а жители крупных городов обычно более склонны к соблюдению порядка субординации.

Взводный, подбежав, хотел отрапортовать по полной программе, но я махнул рукой, чтобы не тратить время, и попросил доложить обстановку.

– Противника пока не видно, выставил охранение по всем направлениям, направил людей для установления связи с передними эшелонами – начал он свой доклад.

– Слушайте, лейтенант – прервал я его – Тут у вас где-то пост должен быть поблизости. Связывались с ним?

Лицо взводного мигом помрачнело.

– Я туда направил двух бойцов четверть часа назад. Только что вернулись. Там все убиты.

Дьявол! – выругался я. Дело принимало весьма хреновый оборот. Надо узнать, что там за поворотом. Не зря же начальник бронепоезда говорил, что это лучшее место для засады. Непосредственно перед поворотом находится укреплённый пункт. До него должно быть километра четыре. Надо сходить туда на разведку.

Сначала решил поручить это дело лейтенанту, но тут же передумал. Лучше сделать это самому. В себе я был уверен, а вот если пойдёт кто-то недостаточно подготовленный, то может нарваться на засаду и зазря погубить людей. Единственное, что смущало – люди были для меня неизвестной величиной. Чего от кого ожидать – совершенно непонятно.

– Лейтенант – снова обратился я к взводному – у кого из этих бойцов есть боевой опыт? – Я кивнул на тех четырёх, что были со мной в бронепоезде. Они были как раз из взвода лейтенанта, и он, по идее, должен был знать, кто есть кто. Связиста я ещё раньше отправил искать обрывы телефонной линии. Взводный указал на двоих.

– Дайте мне ещё трёх надёжных людей. Схожу сейчас к укреплённому пункту, разведаю обстановку.

Через пару минут у меня уже было пять бойцов. Я приказал всем утеплиться и надеть маскировочные халаты. Когда всё было готово, мы вышли.

Спустя четверть часа мы добрались до стоящего впереди эшелона. Там ничего узнать не удалось. Как сказали тамошний лейтенант и начальник того поезда, они переговаривались с третьим от хвоста составом с помощью фонарей, но никакой конкретной информации оттуда не получили. Приказав усилить бдительность, я направился дальше.

Не доходя до третьего состава, решил свернуть в сторону от железной дороги. От того поезда до укреплённого пункта было не более полукилометра. Если вдруг, хоть в это и не хотелось верить, там засел враг, то они наверняка сейчас ведут за поездом наблюдение. И от них не скроется группа, направившаяся в их сторону.

К цели вышли с тыла, сделав приличный круг. Мы залегли метрах в трёхстах от невысокой стенки, сложенной из мешков, набитых землёй. Я достал бинокль и принялся рассматривать укреплённый пункт. Честно говоря, от такого громкого названия ожидалось что-то большее. Пять-шесть небольших строений барачного типа, вышка, по периметру – стена из мешков высотой чуть больше метра, да два ряда колючей проволоки. Вся площадь не более чем двести на двести метров, а железнодорожные пути делят этот квадрат ровно пополам. Часовой на вышке стоит, повесив карабин на плечо и переминаясь с ноги на ногу. Вроде, ничего особенного, но что-то не давало покоя. Слишком уж тихо, вообще, никакого движения. И ни одного горящего окна.

Вдруг с той стороны, где должны были находиться бронепоезд с капитаном и головной состав, ветер донес звуки боя. Их я ни с чем не смог бы спутать. Часовой на вышке не мог их не слышать. По всем правилам он должен был поднять тревогу, но вместо этого просто смотрел в ту сторону. Я посмотрел в бинокль туда, откуда доносились выстрелы и взрывы, но так ничего не смог разглядеть из-за холма, за который как раз и ныряла железная дорога.

В этот момент Луна вышла из очередного облака, и стало намного светлее. Я снова принялся рассматривать опорный пункт, теперь уже стараясь подмечать каждую мелочь. Вот прямо посреди прохода между строениями лежит патронный ящик, а то тёмное пятно – явно след разорвавшийся гранаты. И тут я заметил, что в бараках побита половина стёкол в окнах. Всё ясно – не так давно здесь шёл бой, а гарнизон уже ждёт приёма у Святого Петра.

Опорный пункт, несомненно, надо брать. Но сколько же в нём сейчас засело врагов? Если не больше десятка, то мы справимся своими силами. Наверняка большая часть их сейчас там, где идёт бой. Сколько ни всматривался я в строения и укрепления пункта, так и не смог ничего увидеть. Было понятно, что противник затаился и вряд ли даст себя обнаружить. Ближайший эшелон от них сейчас в полукилометре, и они наверняка предполагают, что за укреплённым пунктом с него сейчас должны наблюдать. Некоторое время во мне боролись два желания – сползать туда, чтобы всё разведать более досконально, или произвести налёт.

Неожиданно звуки боя усилились. Стало ясно, что времени нет – тем, кто сейчас находится в головном бронепоезде и следующим за ним эшелоне, срочно требуется помощь. Но и устраивать налёт без доскональной разведки – это авантюра. А вдруг их там целая сотня? Я вытащил из планшетки блокнот, карандаш и принялся быстро набрасывать схему. Когда закончил, подозвал самого, на мой взгляд, прыткого из моих людей.

– Слушай, боец – обратился я к нему – Передай это лейтенанту на ближайший состав. Обратно двигайся по нашим следам, метров сто проползи, а дальше – бегом, что есть духу. Понял?

– Так точно, синьор!

– Всё, вперёд – выполнять.

Боец скрылся в темноте. Мой план был довольно прост. Командир взвода, находящегося в ближайшем к опорному пункту составе, выделяет два десятка людей для организации засады. Эти люди должны скрытно подобраться к заграждению пункта, незаметно сделать несколько проходов в колючей проволоке и дать сигнал фонариком. По сигналу ближайший эшелон дает команду задним составам на движение вперёд малым ходом и одновременное уменьшение дистанции. Далее передний состав потихоньку приближается к укреплённому пункту с таким расчётом, чтобы в момент подхода к периметру дистанция между составами была порядка сотни метров.

Я рассчитывал, что приближение такого каравана должно вызвать какие-то активные действия со стороны противника. Таким образом, он себя раскроет и моментально подвергнется нашему огню со всех сторон. Даже, если у противника имеется численный перевес, всё равно, выучка дикарей не может идти ни в какое сравнение с таковой боевого подразделения, входящего в корпорацию герцога. Жаль, конечно, что я не могу первым поставить бронепоезд.

Время шло, но никакого движения со стороны наших эшелонов пока не наблюдалось. Звуки из-за холма продолжали доноситься. Что же там происходит? Отправиться туда сам я не могу – вот-вот начнётся операция. Направить бойца, чтобы посмотрел? Тоже не самая лучшая идея: одного посылать нельзя, а если двоих, то это ослабит и без того немногочисленный мой отряд. Да и то – сколько времени займёт такая разведка? Судя по громкости звука, до места боя – километра два. Но это по прямой. А, с учётом неизбежного крюка, все три или четыре. Часть пути придётся ползти. Да плюс обратная дорога. Оставалось только ждать, напряженно вслушиваясь в звуки боя, и стараться по этим звукам гадать о том, как идёт сражение. Только бы продержались – мысленно повторял я про себя, читая подходящие для данного случая молитвы.

Как же долго тянется время! Я достал из кармана часы. Ого! Мне казалось, что прошло не меньше часа, как я послал солдата со схемой операции, но на самом деле это было чуть более десяти минут назад. Всё должно начаться совсем скоро. Наконец, я заметил еле уловимое движение на снегу около колючей проволоки. Судя по всему, это наши бойцы начали резать проходы. Значит, всё идёт по плану.

Прошло ещё несколько минут, и со стороны ближайшего поезда раздался отрывистый гудок. Паровоз окутался облаками пара. Такие же сигналы донеслись по очереди с остальных эшелонов. Началось!

Локомотив медленно приближался, сверкая глазом прожектора и пыхтя клубами пара. Следом показались остальные эшелоны. Вот до периметра, ограниченного рядами колючки, паровозу осталось преодолеть каких-то сто метров. Он стал замедлять ход. Я буравил взглядом территорию опорного пункта. Какие-то тени мелькнули на фоне стен бараков. Показалось? Я протёр запотевшие окуляры и снова прильнул к биноклю. Так и есть: наблюдалось явное перемещение противника к железнодорожным путям.

Я весь напрягся. Сердце билось, как перед первым боем. Взял у ближайшего бойца карабин, чтобы, как только всё начнётся, снять часового на вышке. Мой офицерский автомат, стреляющий пистолетными патронами, для этих целей не годился. Состав со скоростью пешехода протискивался на территорию пункта. Сейчас он должен сделать вид, что останавливается, но вместо этого дать полный пар и проехать насквозь всю территорию. По моим расчётам, противник должен был начать стрелять как раз в тот момент, когда локомотив начнёт разгоняться.

Хотя я и ожидал этого, тем не менее, стрельба началась внезапно. Может, я в глубине души надеялся на то, что противник не решится напасть, а даст спокойно проехать моим эшелонам? Тщательно прицелившись из карабина, спустил курок. Часовой качнулся, затем, перевесившись через перила вышки, полетел к земле. К поезду со стороны бараков побежали какие-то люди. По ним тут же раздались выстрелы. Стреляли как со стороны эшелона, так и из засады. Противник оказался довольно многочисленным. В темноте и суматохе, конечно, точно сосчитать было невозможно, но по моим прикидкам, там было никак не меньше трёх десятков человек. Кое-кому удалось добежать до состава и даже вскочить на подножки вагонов. Но никаких шансов у них, конечно, не было. На нашей стороне были выучка и фактор неожиданности. Огня с флангов они совершенно точно не ожидали. Через пару минут боя я увидел с десяток фигур, бегущих в нашу сторону со стороны заграждения. Видимо, это были самые умные представители, раз они первыми сумели угадать исход боя и вовремя сделать ноги.

Я сказал, чтобы огонь открывали только по моей команде, отдал бойцу его карабин и взял свой автомат. Первую очередь дал, когда до противника оставалось метров сто. Следом защёлкали выстрелы моих людей. Всё закончилось в несколько секунд – десяток трупов остался лежать на снегу. Через минуту всё стихло и на железной дороге. Всё, надо идти к эшелонам. Встал и дал знак людям следовать за мной.

Результаты боя оказались весьма впечатляющими – больше трёх десятков трупов врагов лежали вдоль путей и на территории укреплённого пункта. С нашей стороны было несколько раненых и двое убитых. Я приказал сцепить составы и средним ходом следовать вперёд – в сторону скрытых за поворотом бронепоезда и переднего состава. Большую часть бойцов поместил в голову, десяток человек оставил на пункте, чтобы всё как следует прочесали. Теперь хвостовой бронепоезд находился всего в трёх сотнях метров от головы нашего объединённого эшелона и мог, в случае чего, прикрыть огнём из пушек. Я посмотрел на часы. От момента, когда всё началось, прошло полтора часа. Звуки боя из-за холма пока не прекращались, и это вселяло надежду, что наша помощь не опоздает. Единственное, что настораживало, это то, что не было слышно выстрелов из пушек бронепоезда.

Поворот начинался почти сразу за укреплённым пунктом. Дорога впереди была видна всего-то метров на триста-четыреста. Наша скорость сейчас была километров двадцать в час и, как бы ни хотелось идти быстрее, существовала опасность не успеть, в случае чего, вовремя затормозить.

Внезапно из-за поворота вынырнули хвостовые огни поезда. Я дал команду сбавить ход. Грохот ожесточённого боя стоял совсем близко. Вдруг пятно света прожектора нашего паровоза выхватило какие-то фигурки, пробегающие между нами и стоящим впереди составом. И тотчас по паровозу забарабанили пули. Я пригнулся в люке, чтобы не схватить в лоб кусок свинца. Бойцы из моего поезда дружно открыли огонь по мелькающим теням.

– Лейтенант – подозвал я взводного с моего поезда – Мы сейчас подъедем к тому эшелону – я кивнул вперёд – Вы берите свой взвод и быстро выдвигайтесь в обход вдоль путей. Держитесь от дороги так, чтобы вас не заметили. Когда окажитесь у них с тыла – ударьте.

Лейтенант козырнул и убежал. Тем временем, до стоящего впереди поезда оставалось метров сто, и мы приближались к нему со скоростью пешехода. Пространство между составами было уже очищено огнём. Основная стрельба слышалась ближе к середине и голове переднего состава. Вот мы коснулись хвоста, и по вагонам через весь наш длиннющий эшелон прокатилась волна. И тут где-то посередине переднего состава с новой силой затрещали выстрелы. Хотелось думать, что это начал стрельбу тот взвод, который я направил обойти нападавших с тыла.

Через минуту стрельба постепенно стала стихать, пока не прекратилась совсем. Я выскочил из поезда, прихватив с собой тех бойцов, с которыми ходил в разведку, и побежал вдоль переднего состава. Неяркий свет Луны открывал жуткую картину: всё пространство на сотню метров от путей чернело телами убитых и раненых. Некоторые вагоны были повреждены взрывами, один из тех, что были ближе к голове, горел, освещая окружающую местность. Но самое страшное я увидел, когда подбежал к паровозу. Метрах в двухстах впереди лежали перевёрнутые вагоны бронепоезда. Время от времени из искорёженного металла вырывались языки пламени.

Боже! Остался ли там кто-нибудь живой?

– Кто здесь командует? – крикнул я что было мочи. С одного из вагонов спустился человек и подошёл ко мне, слегка шатаясь.

– Капрал Корелли – представился он. Похоже, офицеры все убиты, раз командует капрал.

– Сколько у вас людей в строю?

– В строю пятнадцать, но многие ранены.

– Что с бронепоездом? Кто-нибудь выжил?

– С бронепоезда к нам перешло восемь человек. Из них сейчас трое в строю, трое убиты, двое тяжело ранены, включая капитана.

– Капитан жив? – новость заставила учащённо биться сердце.

– Жив, но ранен очень тяжело.

Я подозвал бойца и направил его ко второму эшелону за людьми. В этот момент ко мне подошёл лейтенант, которого я послал напасть на противника с тыла. Видно было, что он до конца ещё не отошёл от боя: глаза на раскрасневшемся лице лихорадочно блестели, рука постоянно смахивала несуществующий пот со лба.

– Сеньор лейтенант, противник уничтожен – доложил он, слегка заикаясь от возбуждения.

Конечно, направляя его в обход с тыла, я рисковал. Если бы противник был опытнее и выставил охранение, исход мог быть совсем иным. Но я рассчитывал, что обычные бандиты и налётчики не воюют по уставам. И оказался прав.

– Молодец, лейтенант – я постарался одобрительно улыбнуться, но получилось это с трудом: беспокоило тяжёлое ранение капитана – Потери есть?

– Так точно, потери уточняются, но предварительно около десятка убитых и тяжелораненых.

Да, потери немалые, а после уточнения могут оказаться ещё выше. Чёрт, где там мой боец с людьми?

– Выносите тяжелораненых наружу – приказал я капралу, всё так же стоящему рядом и ждущему распоряжений.

Наконец, увидел бегущих ко мне людей. Сказал им, чтобы помогали выносить раненых и тащить их в санитарный вагон. Я хотел спросить капрала, в каком вагоне находится капитан, но тот уже исчез. Вокруг эшелона началась обычная в подобных ситуациях суета. Из состава выносили раненых. Я распорядился, чтобы выставили охранение, и направился вдоль поезда.

– Сеньор лейтенант – окликнули меня сзади. Я обернулся и увидел двух бойцов с носилками. На носилках лежал человек, с ног до головы обмотанный бинтами.