Ложная реальность
Я решительно убрала руки с клавиатуры и закрыла браузер – для надёжности. Нет, степень близости с Гретт ещё была недостаточной.
Делать было нечего – на следующий день я подошла к Андрею извиняться.
– Можно вас на минуточку? – оторвала я его от беседы с другими коллегами.
Мы вышли в коридор, и я сказала:
– Андрей Сергеевич, мне так неудобно за вчерашнее. Извините, пожалуйста.
А он махнул рукой и ответил:
– Да перестань, мы же пошутили.
«Перестань» вместо «перестаньте»? Неужели послышалось? Я поглядела на Андрея: естественная улыбка, расслабленная поза, непринуждённый тон… Может, случайно вылетело – не поймёшь. Он не обиделся – вот что имело значение.
Прошли выходные, незаметно пролетели понедельник и вторник, а заветная среда внезапно оказалась совсем не такой, как я ожидала. Из-за аномальной жары время текло неспешно и лениво, со старыми делами я разобралась ещё накануне, а новых не было. Впрочем, как и настроения, поскольку мой бессменный напарник ушёл на урок.
Была середина дня, самое жаркое время, и я решилась присесть на окно в учительской, как можно ближе к свежему воздуху. Мне было жарко – и от весеннего солнца, и от собственных мыслей. Никого вокруг, тишина и абсолютная расслабленность… Где уж тут замечать происходящее снаружи.
Отвратительный хлопок раздался секундой позже звонка с урока. За окном, прямо напротив лицейских ворот, две машины уткнулись друг в друга, как слепые котята. Правда, поднявшийся шум можно было сравнить разве что со львиным рёвом. Грохот, возмущённые маты автовладельцев… Конечно, авария привлекла не только моё внимание.
Из окна соседнего кабинета высунулась чёрная коса Гульнары, несколько старшеклассников во дворе наблюдали за разборками горе-водителей. А бодро вошедший в учительскую Андрей прокомментировал:
– Это потому что вы тут сидели. Они на вас засмотрелись.
Я хохотнула, с опущенными ресницами принимая комплимент.
В тот день Андрей снова назвал меня на «ты». В одном из рабочих документов требовалось соотнести класс и показатели, и я предложила использовать цветные ручки, чтобы не запутаться. Наверное, Андрей, как и я, с детства не играл в игру «Соедини предметы разноцветными линиями».
Мы так увлеклись, что в какой-то момент, протянув руку за другой ручкой, Андрей нетерпеливо бросил:
– Да подожди ты, дай сюда.
Я улыбнулась уголками губ и передала Андрею ручку, мысленно смакуя это вновь прозвучавшее «ты».
Отнеся документ секретарю, я вернулась в учительскую и проболтала с Андреем ещё минут двадцать. Я чувствовала, что очередное «ты» готово сорваться с его языка – но нас прервали. Наше уединение нарушила Гульнара, ворвавшись в учительскую на полном ходу. Я машинально отодвинулась от Андрея, его улыбка из тёплой сразу стала вежливой, а потом на перемене он и вовсе куда-то пропал.
– Вы так общались, – вкрадчиво произнесла Гульнара, глядя искоса своими цепкими восточными глазами. – Я помешала, да?
Ещё как!
– Ну что вы, вовсе нет, – улыбнулась я, скрывая разочарование.
Поздней весной, когда всё расцветает и теплеет, чувствам тоже самое время цвести яркими красками. В конце мая я получила визу в Германию, и седьмого неба, на котором от счастья обитают все влюблённые, было для меня явно мало. Оно осталось где-то внизу, под моими лёгкими ногами.
Я ехала домой, а Мироздание дразнило и подбадривало меня. Имя Андрей то и дело звучало из уст прохожих. То мальчиков так окликали, то мужчин. Выйдя из метро, я не стала пересаживаться в душный автобус. Предвкушение лета разливалось в воздухе, и хотелось до вечера гулять по городу.
На одной из улиц у обочины стояла машина с надписью «Служба крови». Естественно, я прочитала её как «Служба любви».
Расхохотавшись в голос, я порывисто достала из сумки телефон.
– Лен, привет! – мой голос звенел от энтузиазма. – Хочешь встретиться? Родители на дачу уехали. Посидим у меня, попьём кофейку, поболтаем…
– Отлично! А я как раз хотела тебе написать.
– Ну вот видишь. Давай тогда через час у меня, ага?
– Договорились.
Спонтанность, единодушие и то, что всё решилось как-то вдруг и легко, подняли моё настроение к восьмому небу, если такое вообще существовало.
Вскоре дома всё было готово. Кухню наполнял аромат свежесваренного кофе, в коробке ждала своего часа большая пицца, а сладости в вазочках так и притягивали взгляд. Даже кошка в ожидании гостьи нетерпеливо носилась по квартире, роняя на пол серые шерстинки.
– Рыбка, а ну отойди, – сказала я, устремляясь на звук домофона.
Пару минут спустя, после традиционных объятий и шуток насчёт долгого подъёма на шестой этаж, подруга вынула из сумки две бутылки «Гаража».
– Пиво? – я встретила небольшие лимонно-жёлтые ёмкости настороженным взглядом.
– Нееет, ты что! – Лена скользнула в тапочки, которые подходили только её миниатюрным ножкам. – Слабоалкогольный напиток. Идеально, чтобы расслабиться и не опьянеть.
Это оказалось правдой. Беседа, которая поначалу текла весёлым ручейком, постепенно превращалась в бурлящий фонтан. Коробка из-под пиццы стремительно пустела, а горка конфетных и вафельных обёрток росла.
Раньше на дружеских посиделках я говорила, в основном, о работе и творческом процессе. Влюбившись, я заинтересовалась отношениями подруг с их мужчинами и предпочитала слушать, анализировать и сопоставлять.
– Лен, твои отношения с Сашей – лучший пример для меня, честно, – сказала я, поворачивая на свету почти пустой бокал.
– Может, потому что они начинались не как отношения парня и девушки?
Лена гладила устроившуюся у неё на коленях Рыбку, а я вспоминала историю шестилетней давности – как знакомые пригласили Лену и её подругу Настю в кино на очередного «Перевозчика», как Саша, планировавший остаться дома, всё-таки пришёл, как он и Лена больше полугода общались в компании и как потом сблизились.
– Помню-помню ту Настину фразу на твоей стене в контакте: «Бесят парни, которые не решаются сделать первый шаг».
– Ну! – Лена широко улыбнулась, и ямочки на щеках проступили отчётливее. – Саша мне после этого написал, что я ему нравлюсь. Ну и вот… Пять лет вместе.
– А пока вы общались только в компании, Саша делал какие-то намёки, жесты? Может, движениями и мимикой выдавал себя?
Лена задумчиво покачала головой.
– Не помню, давно это было. А что?
– Я насчёт Андрея. Кучу всего уже прочитала о невербальных знаках. Вторжение в личное пространство, поворот носков в мою сторону при разговоре, волнение – всё это есть. И по гороскопу мы прекрасно друг другу подходим.
Подруга хитро прищурилась.
– Наверное, ты и про годы рождения узнала?
– Ну конечно! Тоже всё сходится.
– Веришь в это?
Я побарабанила по золотистому ободку кофейной чашки.
– Не то чтобы. Но эти милые глупости вдохновляют, согласись?
– Ещё как! Кстати, у тебя вон кофе закончился. Хочешь погадать?
До Лениного предложения я не гадала на кофейной гуще и не представляла, как это делается, но подруга только рукой махнула.
– Да просто смотри. Что видишь?
Я вгляделась в скопление чёрных крупиц.
– Весёлый смайл, букву «А», единицу, сердце.
– Вот и ответ!
Мы в один голос расхохотались. Пусть и шутливое, гадание обнадёживало и веселило, а вкусная еда и напитки дарили ощущение праздника.
С близкими подругами всегда так: если уж занесло в любимую тему, то остановить поток информации очень сложно. Разговорившись, я поделилась с Леной историей, услышанной от коллег, – про бывшую невесту Андрея.
– А ты не думаешь, что он просто боится? – спросила Лена. Рыбка согласно мяукнула, и я улыбнулась.
– Боится?
– Ну да. Разочарование и страх перед новыми отношениями – это естественно. Это у тебя всё впервые и на чувства не накладывается отпечаток прошлого.
Я откинулась на спинку дивана. Лена была права. В последний раз я сильно влюбилась в подростковом возрасте, но те переживания давно отболели и сгорели. Конечно, мне было проще, чем Андрею…
– Может, тебе самой сделать первый решительный шаг?
…и сложнее тоже.
– Я постараюсь, правда, – пообещала я подруге.
И вот в день последнего в учебном году дежурства я подошла к Андрею, стоявшему у информационного стенда. От страха и волнения хотелось сбежать из учительской, но упрямство и решимость будто приковали меня к полу.
– Вы помните, что предлагали пересечься в Германии?
– Естественно, – закивал Андрей. – У меня есть ваш номер, так что договоримся, будет время.
– Тогда как насчёт совместного коктейля? За наш прекрасный тандем.
Напарник резко повернулся и округлил глаза:
– Вы что, я же не пью, я за рулём.
– Я имела в виду молочный коктейль.
Он покачал головой.
– Нет, Олеся Владимировна. Сожалею, но нет, – и вышел из учительской с неловкой и виноватой улыбкой. А я никак не могла взять в толк, почему тоже чувствую себя виноватой. Я ведь не сделала ничего плохого и предосудительного. «Боится», – вспомнила я Ленины слова. «Будет время», – сказал Андрей. Да, пожалуй, в этом был смысл.
На планёрке накануне лета Андрей выступал с больным горлом. После первых же звуков у меня сжалось сердце. Я представила, как краснеют и напрягаются связки в горле Андрея, какой острый ком впивается изнутри в гортань, раня и мешая говорить. После отказа напарника от коктейля я слегка отошла в тень, но подарок на окончание учебного года всё-таки принесла, на всякий случай. Недомогание Андрея решило дело.
Ближе к вечеру я зашла в его кабинет и с широко распахнутыми глазами и влажными подрагивающими пальцами протянула Андрею брелок – грифона, миниатюрную копию одного из стражей Банковского моста в Петербурге. Он лежал у меня почти год с последней поездки в северную столицу, и я так и не нашла для него хозяина. В итоге он нашёлся сам – и абсолютно естественно.
– Вот, это вам. С окончанием учебного года, – улыбнулась я. – Ну и, учитывая всё, с пожеланием здоровья.
Грифон был принят искренне и ласково, с почти мальчишеской открытостью.
– А, Банковский мост! Я был там. Мы с коллегами ездили.
И от улыбки этого человека мне стало тепло и радостно.
31.05.14. Я и мама поехали в Заельцовский парк, но застряли в пробке до самого вечера. Я дико испугалась, потому что пропустила практически всё дежурство. Вышла на остановке и побежала в лицей со всех ног, а когда прибежала, столкнулась с Андреем на повороте. Я ожидала, что он будет меня ругать, но вместо этого он обнял меня и приободрил. Сказал, что всё в порядке и он справился сам. Потом мы с ним стояли обнявшись на несуществующем четвёртом этаже и смотрели на пролёт лестницы.
– Обещаю, что не буду слишком часто красть вас у иностранцев, – произнесла я тихо.
– Да я и не против, чтобы вы меня украли.
На следующий день он снова обнимал меня, но уже в учительской. Шептал на ухо:
– Нам стоит перестать так встречаться. Может, поужинаем?
Пару секунд посомневавшись, я всё же согласилась.
А потом, уже в сумерках, я и Андрей шли за руку по коридору. Коллеги с любопытством оборачивались нам вслед, а я его подбадривала:
– Не бойся. Пусть говорят.
Учебный год закончился – и неопределённость в отношении Андрея я решительно перечеркнула жизнеутверждающим стихотворением «Вперёд, в будущее», в котором соединила чувства к мужчине с жаждой путешествий и новых открытий.
Перекрёстки, пыль вдоль чужих дорог и тёплый воздух далёких стран появились в этом стихотворении не случайно. 28 июня я вместе с Энн полетела в Германию. Горы и Баварский лес с их впечатляющей растительностью и чудесными видами ждали нас.
Глава третья. Слова и действия
– Энн, а вон ещё коряжка, сфотографируй меня!
– Сейчас.
Я засуетилась, придумывая небанальную позу, но остановилась на простой и естественной.
– Будто присела отдохнуть после долгой дороги, – прокомментировала сестра, поднимая с травы объёмную сумку.
– Ладно, идём догонять.
– Только не запнись о корни, лес старый.
– «Всё помнит да гневается», – процитировала я любимого героя из «Властелина Колец».
– Вряд ли гневается, разве что на отставших туристов, которые по глупости заблудились.
Пока мы фотографировались, группа ушла далеко вперёд, и, когда мы к ней присоединились, экскурсовод едва глянула на нас. Наверняка в каждой её группе были и обычные туристы, и такие, как мы с сестрой, – настоящие поклонники страны. Последние никогда не теряют энтузиазма и интересуются чуть ли не каждым камнем и деревом.
Баварский лес, куда привезли нашу группу на третий день путешествия, оказался огромным и чарующим, как эльфийское царство. Красота и разноцветье кружили голову, ароматы оседали на коже и, казалось, впитывались в неё.
Пока экскурсовод, понизив и без того хрипловатый голос, рассказывала жуткую древнюю легенду о блуждающих огоньках, я писала сообщение Андрею. Хотелось быть небанальной и совершенно не хотелось навязываться, поэтому я тщательно выбирала фразы, задумываясь над каждым словом и безжалостно стирая неподходящие. Получилось так: «Здравствуйте, Андрей Сергеевич. Зимой мы говорили о Баварском лесе, а сейчас я хожу по его тропам, любуюсь елями и вдыхаю ароматы цветов. Спасибо, что рассказали мне об этой красоте».
Ответа я не получила. Сколько бы я ни списывала это на перебои связи, факт оставался фактом. Вечером в отеле, готовясь ко сну, я всё перебирала в памяти написанные слова и в конце концов отдала сообщение на строгий суд Энн. Прочитав его, сестра оттопырила губу и непонимающе покачала головой.
– В твоём сообщении не было ничего слишком личного, разве что маааленькая капелька.
Андрей не ответил и на следующий день. Тогда, наверное, впервые за время своей влюблённости я разозлилась. Значит, я волнуюсь, пишу короткое сообщение несколько минут – а он молчит?! Ну куда это годно?!
Впрочем, достаточно было одного-единственного случая, чтобы моя злость испарилась, уступив место беспокойству.
А было так… На пути из Графенау в Мюнхен наш экскурсионный автобус неожиданно встал. Шаркнули колёса, пассажиров толкнуло вперёд-назад. Я чуть не выронила магнит с васильками, купленный накануне в кельтской деревне.
– Пробка там, – сказала экскурсовод, угрюмо глядя в лобовое стекло.
Через пару минут по радио сообщили, что на трассе столкнулись восемь машин. Первой моей мыслью было: «А не Андрей ли в одной из них? Он ведь тоже где-то в этих местах. А вдруг?..»
Я вертела магнит и так и эдак, поворачивая на свету. Простая, даже грубоватая ручная работа, но цветы как живые. Словно пляшут по поляне. Пляшущие огоньки. Интересно, слышал ли эту легенду Андрей? Конечно, слышал. Разве он может чего-то не знать про обожаемую Германию? А может, он в одной из этих машин? Да нет, глупости какие. Потом расскажу, он посмеётся, спросит, как тогда: «Что ж вы за меня так переживаете?» А я отвечу про напарника. Или уже нет? Будем ли мы дежурить вместе в новом учебном году?
Благодаря кондиционеру духота жаркого лета не ощущалась, но дышать всё равно было тяжело. Я покосилась на сестру, которая дремала с наушниками в ушах. Разбудить? Но толку-то… Мои страх и беспокойство с лёгкостью передадутся ей, и в Мюнхен мы приедем вымотанные. А завтра же целый день гулять по городу и любоваться достопримечательностями! День без транспорта и пробок, без аварий и пострадавших. И вдруг Андрей всё-таки в одной из этих машин?
Солоноватый привкус во рту сказал, что я слишком сильно прикусила губу и содрала чуть больше кожи, чем позволяла себе обычно. Дурацкая привычка, от которой трудно избавиться, да и как это сделать сейчас, если Андрей может быть…
Наконец сообщили подробности аварии. Пострадавших не оказалось, только у тайского туриста, который всё спровоцировал, скорее всего, отберут права. Вот и поделом! Не будет гонять в нетрезвом виде.
От сердца отлегло. Следующие четыре часа микроавтобус еле тащился по дороге, но длинная пробка дала мне возможность подумать. Сначала я переживала из-за рейса через Киев, теперь это беспокойство из-за аварии… Страх, что с Андреем случится что-то плохое, вытеснил и восторженность, и игривость. А когда человек не просто влюблён, но искренне волнуется, боится, не находит себе места… Это значит только одно.
Я вздохнула и прислонилась к стеклу, наблюдая, как лёгкий ветер играет листвой придорожных деревьев, и стараясь принять тот факт, что я – полюбила.
После экскурсионного тура по Баварии мы с Энн отправились в Линдау на Боденское озеро. Неделя, которую мы там провели, была наполнена солнцем, расслабленностью и мечтами о будущем. С утра и вечерами мы сидели на любимом балконе отеля, попивая кофе со вкусностями. Глядели на соседние дома и улицу внизу, краем глаза ловя блики на озере. И говорили, мечтали, представляли.
Одним из таких вечеров сестра рассказала про молодого человека по имени Артур, с которым давно переписывается и созванивается по Скайпу. Как бы мы с Энн ни отличались, у нас была одна важная общая черта: мы никогда не распространялись о парнях, которые для нас ничего не значили. Если Энн заговорила – быть большим планам и надеждам.
– Я сначала Артура как мужчину вообще не воспринимала, – сестра глядела в чашку и постукивала пальцем по столику. – Он предлагал общаться, но я не хотела. А потом, в ноябре, еду в метро – и тут в голове что-то щёлкает: «Артур!» Написала ему в тот же день, извинилась, что так долго сомневалась.
– И проблема сейчас?.. – я вопросительно посмотрела на Энн.
– Проблема в том, что он живёт в Салехарде и пока не может переехать. Я тоже не могу всё бросить, так что тебе ещё повезло, ты своего Андрея хотя бы вживую видишь.
– Своего ли… – я протянула сестре жевательную «змейку». Сладкое пиршество, затеянное нами в обед, продолжалось. – Я ещё не уверена в его чувствах, а уже выбрала имя нашей дочери.
Энн прыснула.
– Не сомневаюсь. И как назовёшь?
– Злата. И внешне она будет похожа на Андрея – такая же тёмненькая и голубоглазая.
– Ну да, – сестра прищурилась. – Ты светлая, его ген сильнее будет.
Эйфория путешествия не спешила отпускать меня и через две недели после возвращения домой. Она накатывала волнами, стоило мне наткнуться в сети на упоминание Баварии или задержать взгляд на сувенирах. Только когда я начала заполнять альбом, подписывать фото, отмечать на них Энн, восторг стал приобретать правильные формы воспоминаний. Половину июля и почти весь август я жила необыкновенной жизнью: ещё бродила по улочкам Линдау и одновременно уже ждала начала нового учебного года.
22.08.14. Мы пересеклись в коридоре, залитом солнечным светом, и Андрей протянул мне колье из разноцветных камней в круглой оправе.
– Это вам, из Богемии.
Я приняла украшение и благоразумно промолчала, что недавно Энн подарила мне почти такое же.
– Спасибо. Как вы отдохнули?
Он ответил по-немецки. Я надулась: неужели не понимает, что мне сложно на слух определять некоторые фразы? И попросила:
– Wiederholen Sie bitte.2
Он повторил, но я всё равно не поняла, поэтому наугад ответила:
– Ja.
«В любой непонятной ситуации соглашайся», – усмехнулась я самой себе.
Мы свернули в другой коридор, продолжая беседовать, но я настояла, чтобы Андрей обошёлся без немецкого. Вскоре мы вышли на обзорную площадку, откуда открывался волшебный вид на Линдау. Аккуратные домики с черепичными крышами, ярко-красные пятна герани на балконах, яхты и катеры у пристани. Глаза защипало, и я осмотрелась по сторонам. С удивлением обнаружила, что на площадке почти весь коллектив лицея, но кого-то не хватает. Пока я в замешательстве вспоминала кого, удручённый Андрей беседовал в стороне с полицейским. Захотелось подойти, но я удержалась: если кто-то пропал, об этом сообщат. Я выцепила из толпы Гретт, но не успели мы переброситься парой слов, как к нам подошёл Андрей.
– Прогуляемся?
Странно, но он предложил это нам обеим.
Мы пошли через парк, совсем не похожий на прибрежный в Линдау с его строгой геометрией. Нет, мы находились в Центральном парке, который я знала с детства, – правда, в тени деревьев журчали фонтаны, а напротив театра Музкомедии возвышалась какая-то школа.
Позади раздался смех. Обернувшись, я увидела шепчущихся Андрея и Гретт. Они косились на меня, но выражение их лиц было добрым и приветливым. Я в шутку рассердилась на Андрея и спросила:
– Вы хотите отнять у меня подругу?
Он рассмеялся.
– Да нет же! Я и Маргарита Львовна приготовили вам сюрприз на начало учебного года.
– Поверю на слово, – ответила я, усмехнувшись.
Мы пошли дальше. Я посередине, Андрей по левую руку, Гретт – по правую. Поднявшись к главному фонтану, за которым находился выход из парка, мы остановились. Андрей указал на здание справа и сообщил, что ему надо зайти туда. К своему удивлению, я узнала наш Краеведческий музей – правда, невыразимо похожий на Казанский собор в Петербурге.
– Пойдёмте вместе, – я по-свойски подхватила Андрея под руку.
На пути мы встретили ярмарку, очень живую, шумную, однако она быстро завела нас в тупик. Андрей предложил сделать перерыв в одном из ярмарочных кафе и угостил нас с Гретт мороженым. Я и Андрей сели вместе, подруга – за столик рядом, чуть в отдалении. Но она не казалась расстроенной – наоборот, улыбалась, глядя на нас.
Я жаждала песен, танцев, движения – и пела, танцевала, гуляла каждый день с подругами или одна, слушая любимую музыку. В моём плеере давно и прочно обосновались песни на немецком – о любви, страсти и счастье. И вот накануне нового учебного года, когда я танцевала в зале под немецкий кавер «Феличиты», меня как током дёрнуло. «Я добьюсь этого человека, и мы будем вместе», – пронеслось в моей голове. Чувства сделали меня бесстрашной, и я не думала ни о каких возможных угрозах. Андрей уйдёт из лицея? Нет, это невозможно. Тамара Алексеевна готовит его как своего преемника. Появится другая женщина? Тем более нет. Кто мог сравниться со мной – искренней, верной, участливой и открытой? И тогда я приняла решение: я буду рядом с Андреем, чтобы помогать ему и узнавать его лучше, и завоюю его сердце.
Отпуск закончился. Лицей вновь распахнул двери – как для прежних работников, так и для новичков. Коллектив пополнился молодыми специалистами, и в их числе была филолог Алина Александровна Растаманова. С первого дня моё общение с ней имело все шансы стать искренней дружбой. Нас объединяли общие преподаватели, факультет и руководитель по дипломной работе.
– А знаешь, тех, у кого общий руководитель, называют чернильными братьями и сёстрами, – сказала Алина через десять минут общения.
Так у меня появилась ещё одна сестра. Возможность поделиться опытом, показать себя старшей, дать дельные советы вдохновляла, а беседы об учёбе возвращали в студенчество.
В День знаний я и Алина прогуливались по коридору, вспоминая университетскую жизнь.
– Тебе синтаксис тоже не давался? – спросила я, почти уверенная в ответе.
– Естественно. С нашей-то Сотниковой попробуй сдай. Сколько красных дипломов посинели по её вине!
– Вот да. А в столовой до сих пор продают сочни с творогом и горячий шоколад? Помню, это был мой стандартный обед.
– Ты самое ходовое горячее не забудь…
И в один голос закончили:
– … плов с курицей!
А потом я вспоминала, что Алина моложе и привлекательнее меня, и моя улыбка гасла. Неясная, необоснованная тревога сгущала тучи над моей головой, и очень скоро они почернели.
3 сентября, после всех проведённых уроков, главная работа для меня только началась. Стопка тетрадей тяжело легла на диван в учительской, а я села рядом, с ручками и журналом, настраиваясь на долгий и кропотливый труд. За столом, закинув ногу на ногу, расположилась Алина. Она читала что-то в телефоне и, казалось, немного выпала из реальности. Андрей, у которого выдалась свободная минутка, покрутился возле стенда, потом – рядом с большим листом с расписанием, а затем присел возле Алины. Поинтересовался, в каком году она окончила университет и какой язык изучала. Я посматривала на это безобразие сквозь полуприкрытые веки и с усмешкой, но на душе кошки скребли. Ах, Алина тоже изучала немецкий? И у неё была дипломная по Гёте? А Гёте – один из любимых писателей Андрея, вот ведь совпадение…
И тут Андрей выдал:
– Вы же по гороскопу Близнецы?
Алина вскинула точёные брови, округлила глаза и даже развернулась к нему корпусом.
– Близнецы. А откуда вы знаете?
Андрей дёрнул плечом и небрежно бросил:
– Да всё в базе данных есть. Открыл и посмотрел.