Ложная реальность
Окончания районного этапа конкурса я ждала затаив дыхание, вспоминая картины из сна. Но накануне Рождества встретившаяся мне в коридоре Ира сообщила, что Андрей не прошёл в победители. Умение расписывать всё в ярких красках не подвело Иру и сейчас. Я сразу представила зал, аплодисменты и нетерпение, которое разом накрывает всех перед объявлением результатов.
– На Андрее Сергеевиче вообще лица не было, – прокомментировала Ира.
– Но он же пройдёт дальше?
– Да, имеет право подать заявку на городской тур.
Даже владея суперсилой, я бы не смогла поддержать Андрея в тот день. Во-первых, он воспринял бы это как жалость и ещё больше бы расстроился. Во-вторых, в голову лезли одни банальности про смену белых и чёрных полос, про веру в себя и про то, что одна битва – это ещё не вся война.
В пятницу я и Андрей снова дежурили вместе. От него исходило такое напряжение, что любое напоминание о церемонии или о самом конкурсе было бы лишним. Перед последним уроком Андрей надолго задержался за компьютером, ссутулившись и так очевидно переживая своё поражение, что захотелось сказать: «Эй, парень, это не конец света, у тебя всё впереди». Но я поступила по-другому. Решительно выдохнув, подошла к Андрею и провела пальцами вдоль его позвоночника.
– Согнётесь ещё ниже – получите сколиоз на всю жизнь.
Он выпрямился, будто его током дёрнуло, – и тут прозвенел звонок. Я вышла на перемену, и потом мы ещё долго не пересекались глазами.
Мы столкнулись в фойе, когда рабочий день уже закончился, и вместе вышли из лицея. Андрей почти провожал меня – или, скорее, я провожала его до парковки.
У нас давно появились общие секреты – в основном, по работе. Вот и в тот вечер Андрей, доверяя мне информацию об одной недобросовестной коллеге, добавил:
– Только между нами.
– Между нами, я поняла, – ответила я максимально серьёзно.
И тут тоном «Я-скажу-а-вы-понимайте-как-хотите» Андрей спросил:
– Олеся Владимировна, что вы думаете о сексе?
Внезапная и не связанная с предыдущей темой, эта фраза произвела эффект разорвавшейся бомбы. И единственным, что я смогла сообразить, было:
– Mein lieber Freund,3 я не стану обсуждать это с вами.
Андрей посмотрел странно и чуть удивлённо, мне показалось даже – заинтригованно. То ли не ожидал ответа на немецком, то ли не думал, что для меня интимная тема – не из обсуждаемых. Вот на ужине при свечах, в романтической обстановке, под бокал вина – почему бы нет? Но не на улице же, в двух шагах от лицея…
Мы очень быстро попрощались, в руке Андрея звякнули ключи от машины, и «Шкода» в паре шагов от нас отозвалась коротким пиликаньем.
Я отправилась домой, обдумывая вариант за вариантом, как можно было ответить на провокационный вопрос и при этом не показаться дурой. Ну точно же он посчитал меня дурой! Неужели нельзя было сообразить что-то вроде… Вроде чего? Ни одна подходящая мысль не шла мне в голову. Не помогала даже музыка, которая обычно вдохновляла. Теперь она просто звучала, и звучала, и звучала в наушниках. Выключить, что ли? Всё равно не слушаю.
Когда я почти пересекла Рябиновый сквер, музыка неожиданно прервалась. Вынув телефон, я обнаружила, что звонит человек, ещё с мая записанный в контактах как Mein lieber Freund.
Мы обсуждали рабочие вопросы, но потом Андрей будто невзначай поинтересовался, где я живу.
– Да тут, рядом, на Гоголя, десять минут ходьбы.
Вот что мне стоило сказать: «В следующий раз подвезите»? Или что-нибудь в этом роде. Почему знаменитая пословица про гору и Магомета не пришла на ум вовремя?!
Наблюдать за Андреем было проще, а помогать ему – приятнее. Намного комфортнее, чем преодолевать робость и страх.
Последняя суббота в году совпала с методическим днём Андрея, поэтому в лицее он не появился. Зато коллеги только о нём и болтали. Несмотря на неудачные результаты конкурса, а может, и благодаря им Андрей оставался самой обсуждаемой персоной.
На границе смен я, Алина и Надежда Денисовна сидели за столом, проверяя каждая свои тетради. Талант коллег совмещать проверку с разговором был за гранью моего понимания. Я никогда не умела заниматься несколькими делами одновременно – во всяком случае, с одинаково хорошим результатом. Поэтому я просто краем уха слушала и изредка протягивала «Нааадо же», или «Здооорово», или «Да нууу!» Потом мне попалась работа, в которую из-за обилия ошибок пришлось погрузиться надолго, и момент, когда разговор коснулся Андрея, я проворонила. Навострилась только после интригующей фразы Надежды Денисовны.
– Слышали про его невесту? – наверное, именно таким тоном выдаются государственные тайны.
Алина распахнула красивые голубые глаза и замотала головой.
– Нет, не слышала.
– Дело шло к свадьбе, но Андрея Сергеевича подвела нерешительность, а рядом с Нателлой очень вовремя оказался другой молодой мужчина. Он, кстати, раньше в нашем лицее работал, физику вёл.
– Павел Викторович, что ли? – теперь уже я округлила глаза.
– Да, он. Посмелее оказался, и Нателла ушла к нему. А он – к ней, в соседнюю гимназию.
Я прищурилась, вспоминая историю полуторалетней давности. Тогда Павел Викторович Остапов, единственный физик среди наших коллег-мужчин, внезапно засобирался в другую школу.
– Вроде бы там оборудование лучше и зарплата больше.
– Ну-ну, – Надежда Денисовна, хмыкнув, постучала по тетрадям. На пальцах сверкнули кольца и аккуратный маникюр. – Платят так же, у меня там кума работает. И оборудование самое обыкновенное. Конечно, Остапов ушёл за Нателлой. Они женаты, у них уже дочка, а наш один сидит. Потому что женщины любят смелых и решительных.
– Мда, – только и смогла сказать я.
Ни смелым, ни решительным Андрей себя пока не проявлял. Правда, теперь причины стали яснее, хоть я и догадывалась о них раньше.
В тот вечер, поддавшись порыву устроить себе праздник души, я заглянула в кондитерскую неподалёку от дома. Муки выбора были долгими и изощрёнными. Пирожные в сливочной и карамельной глазури, любимые с детства «орешки» со сгущёнкой, имбирные пряники с новогодними узорами… Мастерить такие аппетитные лакомства – это настоящее преступление!
– А что это за «Даниэль»? – спросила я, заметив чёрную коробочку, скромно стоявшую в углу на стыке стеллажей.
– Горький шоколад, ассорти, – румяная улыбчивая продавщица протянула мне коробку.
Набор с «оригинальными добавками с разных континентов мира» и вправду поражал сочетанием вкусов. Был и африканский шоколад, и карибский с морской солью и какао-крупкой, и апельсиново-имбирный из Океании, и с карамелизированными орехами из Центральной Америки.
Но привлекательнее всех оказался южноамериканский шоколад с перцем Чили и лаймом. Уже дома, наслаждаясь вкусом и пробегая взглядом по упаковке, я прочитала: «Эти ингредиенты разбудят огонь для долгих и страстных ночей».
– Хм, надо же!
Какой изящный намёк получится, если выбрать удачное время!
28.12.14. Я и напарник служили Советскому Союзу, который только-только вставал на ноги. Мы давно и успешно избавлялись от диссидентов и прочих вольнодумцев, но в этот раз враги народа загнали нас в угол.
Мы из последних сил бежали к зданию с огромным круглым куполом. Укрыться там, за этими массивными колоннами, а лучше – внутри. «И когда этакую махину успели построить?» – мелькнуло в голове.
Деревянные двери распахнулись перед нами, и мы ворвались внутрь. Андрей бежал чуть впереди и определённо знал дорогу.
– В гримёрку, быстро!
В гримёрку? Ах да, это же театр…
Фойе, ещё одно фойе – всё в люстрах, зеркалах, коврах. И потом – узкие деревянные лестницы, а за ними – служебные помещения.
Первое же оказалось гримёркой. От приглушённого света, обилия цветов и зеркал вдруг стало неловко. А враги уже ломятся в дверь!
– Знаешь, что нам нужно сделать? – выдохнул Андрей.
«Заняться любовью», – молнией ворвалась в мысли догадка. Если мы займёмся любовью, враги исчезнут.
Я посмотрела на Андрея, а он – на меня, но ни один из нас не решился сделать хотя бы шаг навстречу.
В реальности врагов звали Занятость и Отчёты, и они не сдавали своих позиций даже в последние дни года. Листов в никому не нужных стопках хватило бы на целую диссертацию, но и обычные учителя, и завучи были вынуждены сражаться с ними, тратя время понапрасну. У меня, по крайней мере, был Андрей. Когда недоставало энергии и почти закрывались глаза, лучшим лекарством были его прикосновения. В одном из стихотворений я так и написала:
Когда в голове и на сердце туман,
Что я помню? Касание пальцев спокойных.
Наступал год деревянной козы, поэтому к праздничному педсовету актовый зал украсили шарами и гирляндами насыщенных зелёных оттенков.
– Эй, ты кого высматриваешь? – ткнула меня в бок Ирка. Облегающее точёную фигуру платье вызывало в памяти образ Хозяйки Медной Горы, а изумрудные тени лишь усиливали ассоциацию.
– Да так, никого.
Мой взгляд остановился на группе рядом с ближней колонной. Тори, Гретт, Алина, Вероника – все стояли рядом и наперебой болтали. «Претендентки на титул королевы красоты, ей-богу!»
– Ты замечательно выглядишь, не беспокойся.
Я моргнула. Не записалась ли Хозяйка Медной Горы в телепаты?
– Спасибо, Ир! Идём к нашим?
– Ага.
Ощущение праздника возникло стихийно. Оно началось с приветствий и обмена любезностями, с известий, кто как собирается встречать Новый год, с общего облегчённого вздоха, что полугодие – наконец-то! – позади.
А потом зазвенели колокольчики, заиграла узнаваемая музыка – и из толпы величавой поступью вышел Дед Мороз. И никакая борода, никакое огрубление голоса не могли меня обмануть. Я не удержалась: украдкой послала Андрею воздушный поцелуй – но только узнав его особый взгляд, каким он смотрел на меня, когда мы оставались одни.
«Самый прекрасный Дед Мороз на свете», – записала я вечером в дневнике.
В Новый год я вступала с новыми надеждами – воодушевлённая, полная энтузиазма и чувствующая себя непомерно сильной.
Глава пятая. Болезнь
Какой же праздник без поздравлений дорогим сердцу людям? Вот и Андрею я за несколько часов до застолья написала: «Пусть год будет добрым и светлым!» Ответ пришёл сразу: «Вам также успехов и радости в новом году!)) ” И, увидев за восклицательным знаком две скобочки, я расхохоталась тем особенным звонким смехом, который мог вызвать только Андрей.
– Ты что это? – отвлеклась мама от приготовления оливье.
– Да так, это с работы.
Я добавляла последние штрихи в праздничную обстановку: развешивала украшения на дверных ручках, расставляла свечи, сервировала стол. Вспомнила, что не украсила верхушку ёлки, и поспешно водрузила на неё красно-золотую звезду. Только потом я позволила себе устроиться в кресле и перечитать поздравление, представляя, как Андрей произносит его вслух. За простыми скобками я видела его улыбку – ту самую, открытую и добрую.
В первый день 2015 сибирская зима внезапно уступила европейской. Я несколько часов гуляла с родителями по Берёзовой роще, дыша свежим, но не морозным воздухом. Пусть на один день, но можно, можно снять надоевший шарф! И фото в кои-то веки напоминают картинки из интернета, на которых зима такая уютная, тёплая и мягкая.
Вечером я встретилась с Энн и мы прошлись до ближайшего кафе. Есть после новогоднего пиршества не хотелось, поэтому мы заказали по чашке кофе. Пометка «растворимый» в другое время отпугнула бы меня. Но в зале весело перемигивались гирлянды, играла тихая фоновая музыка, а сестра сидела напротив и пристально смотрела на меня в ожидании последних новостей об Андрее.
Приподняв бровь, я показала ей сообщение с улыбочками.
– Интересно! – сестра оценивающе покивала.
– Да! А ведь ещё в сентябре наша переписка была безэмоциональной и сугубо рабочей.
Когда я рассказала Энн о пикантном вопросе Андрея, она тут же выдала:
– После колечка и штампа в паспорте – с радостью.
– Вооот, – протянула я, подняв указательный палец. – Ты сообразила. И с юмором, и с намёком. А я – нет. Может, время уже упущено.
– Ну, я не была бы так уверена. Что ты там насчёт курсов говорила?
– Курсы повышения квалификации, – я нахмурилась. – В двадцатых числах начнутся, а закончатся только в середине марта. И как назло будут по пятницам, так что с Андреем уже не подежурить.
– Зато он успеет по тебе соскучиться. Сложно оценить то, что всегда на виду, а вот лишившись этого, чувствуешь потерю очень остро. Может, как раз после твоих курсов Андрей начнёт действовать.
Слова сестры отпечатались в моей памяти, и я намеревалась в отношении Андрея пока не предпринимать решительных шагов, ни на что ему не намекать и ничего не дарить.
Но жизнь всегда преподносит сюрпризы. Одним из них стало открытие новогодней ярмарки в ТЦ «Галерея».
Я отправилась туда просто побродить между рядами, насладиться атмосферой, поглядеть на товары, привезённые из разных концов Сибири – от мёда и домотканых платков до украшений ручной работы. Один из прилавков так и манил к себе: ожерелья и бусы в две-три-четыре нити, подвески с символикой или узором, медальоны из разных металлов – всё заслуживало внимания. Но мой взгляд упал на круглый медальон с изображением кельтского дракона – и я поняла, что без него не уйду: мой же символ. Само собой, вспомнился Андрей, а внутренний голос зашептал: «Парные медальоны – это так романтично!»
– А у вас есть медальон с быком? – поинтересовалась я, но продавщица со значением ответила:
– Изделия из мельхиора надо интуитивно выбирать. Что вам нравится?
– Дракон, – взгляд снова заскользил по украшениям. – И вон тот Пегас! Ну-ка, покажите.
Через пару минут я возвращалась домой с двумя волшебными животными в сумочке. Пегас – символ вдохновения и целеустремлённости. Чем не подарок Андрею в преддверии городского этапа конкурса?
Новая четверть преподнесла сюрприз совсем иного рода. Встретив в учительской Андрея, я сначала не поняла, в чём дело, и только когда он перелистнул страницу в тетради замещений, обратила внимание на его руку – и сердце сжалось. На пальце, на который я мечтала в будущем надеть обручальное кольцо, уже красовалось другое – тоже золотое, но широкое, с камнем посередине. Может, показалось? Может, палец не тот?
Сглотнув, я проводила Андрея взглядом, посматривая на его руку. Нет, не показалось.
С тех пор кольцо прочно воцарилось на безымянном пальце Андрея, раздражая и выводя меня из себя.
– Я в первый же день его в интернете нашла, – сообщила я Лене по телефону накануне дежурства. – Это всего лишь перстень. Золото и сапфир. Но почему на том самом пальце-то?
– Не знаю, – вздох подруги получился долгим и грустным. – Может, как-то осторожно спросить?
Я повела губами.
– Что-то вроде «Андрей Сергеевич, а не помолвлены ли вы?»? Это уж слишком, мне кажется. С другой стороны, лучше правда, чем иллюзии.
Назавтра работы оказалось намного больше, чем я ожидала, и пришлось надолго «зависнуть» за компьютером, выставляя первые текущие результаты в “Дневник.ру». Временами я покачивала головой. И когда ученики успели нахватать столько отметок? Учёба – это ведь не спринтерский бег, а скорее марафон. Тут важнее правильно распределить время и силы.
– Я бы не стал так низко наклоняться, – услышала я голос Андрея.
Я повернулась. Напарник стоял рядом, глядя обеспокоенно и внимательно. Только тогда я поняла, что вся ссутулилась от напряжения.
Сразу вспомнился декабрь. Это так Андрей решил вернуть мне замечание про сколиоз? Или снова использует стиль «вы-подумайте-а-я-просто-мимо-проходил»?
Я усмехнулась, выпрямляясь, и таки решилась поднять щекотливую тему.
– Знаете, мне очень нравится ваше кольцо, но лучше бы вы надели его на другой палец.
– Что же оно вам так нравится? – со смешком удивился Андрей, а вот вторая часть моей фразы осталась без ответа.
В учительскую вошла директор. Бело-сиреневый платок, завязанный на шее, говорил о хорошем настроении владелицы, и я улыбнулась.
– Так… – Тамара Алексеевна оглядела помещение. – Всё в порядке? Кто дежурит?
– Мы, – ответили я и Андрей в один голос, и такое единодушие заставило директора хохотнуть.
– Ну хорошо, дежурьте, молодцы.
«Потом спрошу про кольцо, а то ещё кто-нибудь зайдёт, – подумала я, отчаянно не желая признаваться себе в трусости. – Сейчас мой интерес покажется нездоровым».
Хотелось просто болтать с Андреем, слышать его голос, видеть привычную жестикуляцию. А самой комфортной и безопасной темой на все времена были, конечно, путешествия.
– В следующем году буду открывать красоты околороссийских мест, – говорил Андрей, поигрывая ключами. – В Монголию съезжу, в Киргизию, может. В Европе сейчас делать нечего. Читали, как валюта взлетела?
– Да уж, конечно, – подтвердила я, откладывая в сторону очередную проверенную тетрадь. – У меня тоже Испания накрывается медным тазом. Хорошо Хэлли.
– Это кто? – Андрей непонимающе сдвинул брови.
– Моя знакомая с дневников. Живёт в Москве, но на майские праздники поедет в Баден-Баден.
Напарник присвистнул.
– Это где ж она столько зарабатывает, чтобы ездить во время кризиса?
– Эээ… – я напрягла память. – Вроде бы у неё что-то связано с текстами и с рекламой. Но мы не по работе общаемся, больше о сетевой жизни и увлечениях.
– Что, богатый любовник? – предложил Андрей внезапное объяснение.
Я подняла бровь и скептически усмехнулась.
– У неё родители есть вообще-то.
Напарник тут же пошёл на попятную.
– Ну, из Москвы действительно легче в Европу съездить.
Вечером я ушла на замещение, а Андрей остался в учительской как администратор. Он уехал раньше, так что в тот день мы больше не увиделись. А я впервые пожалела, что совместное дежурство получилось таким коротким. Как было бы романтично обнаружить Андрея в учительской! «Вы что так поздно?» – спросила бы я. А он подмигнул бы: «Вас дожидаюсь». Но эта фантазия оказалась слишком смелой.
«Ты была бестактна, – корил меня внутренний голос, когда я шла по подъезду домой, считая ступени. – Привязалась к нему с этим кольцом, теперь исправляйся».
После ужина я достала из шкатулки чёрный шнурок и застёжки, приготовила ножницы и принялась за работу. Ручной труд, как всегда, позволил заглушить навязчивые мысли, а осознание, ради чего я всё это делаю, помогло не отвлекаться. Через час оба медальона висели на шнурках с изящными застёжками, аккуратно скреплёнными узелками.
Настал последний день перед курсами, а для Андрея – первый день подготовки к городскому этапу конкурса, поэтому мой визит в кабинет напарника был символическим прощанием.
Андрей сидел за компьютером, подперев голову рукой и прикрыв губы пальцами. Воплощённая сосредоточенность и собранность.
– Вы заняты? – осторожно поинтересовалась я.
– Нет, проходите. Что у вас?
Андрей повернулся ко мне, как раз когда я доставала из сумки Пегаса. Надо же, рука ни за что не зацепилась, и молния поддалась легко, и медальон не выпал. А то с моей неловкостью каких только ситуаций не было…
– Мельхиор, металл мудрости. И Пегас, символ вдохновения, – сказала я, опуская медальон в ладонь Андрея.
– «Пегас туристик»? – попытался пошутить он, но, взглянув на меня, сразу принял серьёзный вид.
– Спасибо. Буду носить, и он принесёт мне удачу, – мягко улыбнулся Андрей. – Жаль, со стеклянной книгой не сложилось.
– Ну… – я пожала плечами. – Я не пророчица. Но вот этот медальон обязательно носите.
«А ты только не блей, как испуганная овечка», – вклинился в разговор внутренний критик.
Уже на пороге я обернулась и спросила:
– Так вы не женитесь?
Андрей коротко хмыкнул.
– Это вопрос или провокация?
– Вопрос, – хохотнула я.
– Нет, не женюсь.
– Не время, да?
– Да уж, сейчас точно не до этого.
А вот моё восприятие времени странно исказилось: я чувствовала, что его и много, и нет совсем.
«И вот уже трещат морозы», – вспомнилась мне строка следующим утром, когда вместо привычных ледяных узоров я обнаружила на оконном стекле чистое серебристое полотно. Сплошное, без каких-либо просветов, создающее ощущение изолированности.
Я поёжилась. Убрала приготовленные с вечера металлические серьги и достала деревянные. От этих хоть уши не заледенеют.
На улице пришлось натянуть шарф до самого носа. И вроде до метро меньше минуты, но в -37 всё, что дальше соседнего подъезда, – уже за тридевять земель.
Перед входом в подземку ко мне подошёл мужичонка в хилой шапке набекрень.
– Девушка, у вас будет десять рублей на проезд?
Я молча положила в его ладонь монету, хотя в погожий день не задумываясь прошла бы мимо. «А кто-то в тёплых стенах греется, – мысленно вздохнула я. – Мне до этого ещё минут двадцать».
Но во дворце творчества «Юниор», вопреки ожиданиям, оказалось трудно согреться. Из конференц-зала, отделанного голубыми панелями и заставленного креслами цвета морской волны, сразу захотелось сбежать – например, в уютный ресторан «Перчини» с его тёплым светом ламп и аппетитными ароматами.
Я постаралась сосредоточиться на словах руководителя курсов, но пальцы всё холодели, а по коже бегали мурашки. Я уныло посматривала на свою блузку с рукавами по локоть и оглядывала сокурсников.
«Хорошо вон тому парню в свитере под горло. Или вот этой девушке в широком палантине с бахромой. Кстати, лицо знакомое…»
Я присмотрелась к девушке. Собранные в пучок тёмные волосы, большие внимательные глаза навыкате, аккуратный вздёрнутый нос, едва заметный на расстоянии шрам над губой. И палантин на плечах. Где же я её видела?
«Точно – на фото! На стене у Алины с неделю назад».
После лекции я подошла к сокурснице.
– Привет! Ты же Дина, подруга Алины Растамановой?
– Да, – улыбнулась она.
– А я её чернильная сестра, меня Олеся зовут.
В зале сразу стало на несколько градусов теплее.
Общение с Диной и сама учебная обстановка снова ненадолго вернули меня в студенчество. Уже после двух пятничных занятий захотелось не возвращаться на работу. Куда интереснее побродить по музею старейшей школы города, рассмотреть тетради выпускников 40-х годов, погулять по ухоженному скверу рядом с «Юниором» и вдоволь пофотографироваться на фоне скульптуры Змея Горыныча и Кощея Бессмертного. А ещё – поболтать с Диной, которая оказалась приятной собеседницей. А что некрасиво шутила про Андрея – ну так кто старое помянет…
Иногда напарник писал мне – правда, исключительно по работе. Я пыталась как-то оживить сообщения и однажды вместо обычного спасибо ответила: «БлагоДарю)». Но Андрей будто не заметил улыбки, и это мне скоро отозвалось: ночью я ворочалась с боку на бок и заснула только под утро.
Новый день не принёс облегчения. Я опоздала и прибежала в лицей под звонок. Поздоровалась с охранником, судорожно расписалась за ключ, продырявив ручкой страницу. Взлетела на второй этаж – а из моих учеников никого.
– Как «ко второму уроку»? – переспросила я в учительской дежурившую Алину.
– Ну так, расписание поменяли и сдвинули твой урок. Кто вчера дежурил?
Алина глянула на график, но ответ я уже знала.
– Леонов, – приятельница насупилась. – У него сегодня метод-день, он не приедет. А чё тебя не предупредил-то?
Действительно. Разве это сложно – написать человеку, чтобы он мог подольше поспать или хотя бы не торопиться на работу?
Я глубоко вздохнула, унимая злость, но язвительный комментарий не сдержала:
– Он у нас занятой, к конкурсу же готовится.
– Это не оправдание, – Алина резко выпрямилась. – Что это за универсальная индульгенция? Он вообще-то не в первый раз так подводит.
– Да?
– Тут вчера Наталья Владиславовна рвала и метала. Он и её не предупредил, а она ведь все его уроки взяла на время конкурса. Можно же быть благодарным. А этот что? Воспринимает всё как должное и говорит: «Мы одна семья, надо помогать друг другу».
Алина так похоже передразнила Андрея, что я против воли рассмеялась. Впрочем, даже если бы в тот день Андрей появился в лицее, мой гнев напоминал бы скорее холодный порыв осеннего ветра, но никак не ураган. Я не обладала ни громовым голосом Натальи Владиславовны, ни резкостью Алины, которая умела защищать свои границы. Что у меня было, так это влюблённость, и она гасила обиду, не позволяя огню разгореться в полную силу.
В следующую субботу до лицея я не бежала, а плелась. И за ключ расписаться забыла. Если бы охранник не окликнул, не вспомнила бы.
В учительском гардеробе я встретила Тори. Она крутилась возле зеркала, поправляя и без того идеально сидевшую блузку.
– Привет, – я насилу улыбнулась. – Вижу, не торопишься.
– Нет, мне ко второму уроку.