Хозяйка проклятого острова
Борис тоже оказался здоров. Супруги вздохнули с облегчением. Доктор Морозов благословил их почаще исполнять супружеский долг, заодно и прорекламировал свою клинику.
Долгожданное событие произошло только через два года. Тамара уже почти отчаялась. Она перепробовала все средства народной медицины. Пила разные травы, глотала пилюли, ходила на иглоукалывание. Она видела, как во взгляде мужа появляется разочарование, и была готова на все. Даже на бабку-ворожку или паломничество в какой-нибудь храм.
Новость она преподнесла ему поутру, когда Борис собирался на работу.
– У меня для тебя подарок.
Муж глянул на нее сердито, отвлекала, но Тамара не могла перестать улыбаться.
Он взял коробочку, открыл. Это был самый счастливый момент в ее жизни. Лицо Бориса, такое недовольное, хмурое, вдруг изменилось, когда он увидел пластиковую упаковку теста с двумя ярко-красными полосками. Сначала дрогнула верхняя губа, дернулось веко, морщины вокруг глаз стали глубже.
– Это правда? – выговорил он хриплым шепотом.
Из глаз у Тамары текли слезы. Она всхлипнула и кивнула. Муж схватил ее в охапку, стиснул из всех сил, но тут же отпустил, словно боясь навредить будущему ребенку.
– Вечером отметим, – пообещал он, поцеловал в лоб и уехал.
Жизнь Тамары переменилась кардинально. Теперь она делала специальную гимнастику с личным тренером, питалась по особому меню и каждую неделю ездила на консультации к Морозову. Муж обращался с ней словно с драгоценной вазой и выполнял любой каприз.
Тамара была абсолютно счастлива целых девять месяцев.
А потом наступила та страшная ночь…
Роды проходили очень тяжело. Девочка лежала неправильно, и ее никак не удавалось повернуть.
У Тамары, как назло, обнаружилась аллергия на анестезию. Она была бы только рада проснуться, когда все уже закончится. Но это оказалось невозможно.
Женщина измучилась и еле дышала. Она слышала разговор врачей, что пора принимать решение – роженица или ребенок. Обоих им не спасти.
К счастью, Бориса здесь не было. Он улетел на три дня. Иначе Тамара не поручилась бы за его выбор. От осознания этого из глаз покатились слезы. Тома была не в себе от ужаса перед близкой смертью.
Она схватила Морозова за руку и прошептала:
– Спасите меня, Иван Сергеевич, пожалуйста…
И потеряла сознание.
Когда очнулась, все уже было кончено. Врач исполнил ее желание, спас.
– А ребенок? – прохрипела она с замиранием сердца.
Услышав ответ, беззвучно заплакала. Малыша было жалко, он не заслужил такой участи. Но еще жальче было себя: врач сказал, что у нее больше не будет детей, а значит Борис точно подаст на развод. И все, прощай красивая жизнь.
Этого Тамара не могла допустить. Нужно было что-то решать, причем очень быстро. Пока муж ничего не узнал.
Решение пришло моментально.
– Помогите мне! – взмолилась она, глядя на Морозова с лихорадочным блеском в глазах. – Придумайте что-нибудь! Я заплачу! Любые деньги!
– Чем же я могу вам помочь? – удивился Иван Сергеевич.
– Мне нужен ребенок!
– Это невозможно. В вашем случае медицина бессильна. Простите, но врачи – всего лишь врачи, мы не боги.
– Вы не поняли меня, – Тамара даже приподнялась, хотя все тело болело так, что она даже дышала с трудом. – Найдите мне ребенка! Новорожденного. Есть ведь какие-то отказники?
Он покачал головой:
– Это частная клиника. Если вы хотите усыновить малыша, вам лучше обратиться в Дом Малютки.
– Нет. Я не хочу усыновлять! Понимаете?
Тамара так пристально смотрела в глаза Морозову, что тот даже слегка побледнел, но понял, что она имеет в виду.
– Это не так просто сделать, – произнес он вполголоса.
– Любые деньги! – с нажимом повторила она. – У меня есть три дня, пока муж вернется. Он ничего не должен узнать!
Иван Сергеевич сочувствовал ей, но репутация клиники и собственное душевное спокойствие были дороже. Он ушел, ничего не обещая, но и не сказав жесткое “нет”.
Помощь пришла, откуда не ждали. Той же ночью в клинику доставили двух новорожденных девочек-близняшек. Их нашли случайные прохожие, они же и привезли младенцев в ближайший роддом. Принимали детей дежурный врач и медсестра, больше никого не было. Морозов, узнав о найденышах, сразу примчался в больницу.
– Есть вариант, как вам помочь, – заявил он Тамаре. – Но это будет стоить очень дорого. Как вы сами понимаете, придется привлечь третьих лиц и им тоже заплатить за молчание.
Она была согласна на все.
Тамара никогда не интересовалась, как Иван Сергеевич умудрился провернуть такую аферу. Но уже в обед ей принесли ребенка, а затем пришел адвокат.
Глава 3
Даже сейчас, спустя столько лет, воспоминания о том дне вызывали неприятный озноб. На эмоциях Тамара пообещала Морозову все что угодно, любые деньги, лишь бы удержать в руках своего журавля. Но сумма, которая стояла в договоре, заставила женщину обомлеть. Она даже не знала, что такие бывают.
Спасибо Морозову, понял, что жена олигарха не равно олигарх, нашел компромисс. Вот уже двадцать два года Тамара Львовна официально считалась почетным благотворителем клиники “Авиценна”, куда ежемесячно жертвовала большую часть тех средств, которые муж выделял на ее содержание. А неофициально эти средства оседали в кармане Ивана Сергеевича.
Татьяна не питала иллюзий. Знала: пока она платит, Морозов молчит.
Боялась ли она, что муж узнает правду? Да. Жалела ли о своем поступке? Тоже да. Хотела бы все изменить, если бы можно было вернуться назад?..
В этом Тамара не была уверена. Все же привыкла к сытой жизни и уже не представляла, как можно жить иначе. Но тайна отягощала душу, не давая сполна насладиться своим положением. Страх разоблачения не позволял расслабиться ни на секунду.
Оттого и ходила Тамара по дому как привидение, страшась лишний раз привлечь внимание супруга. А уж когда Дианка маленькой была – и вовсе ночей не спала, тряслась, как бы правда наружу не вылезла.
Однажды Диане потребовалось переливание крови. У отца – четвертая группа, у матери – первая, а у ребенка оказалась вторая. Борис, когда узнал об этом, потребовал объяснений. Но здесь природа оказалась на стороне Тамары. Врач пояснил, что первая и четвертая группы крови взаимоисключающие. Так что их ребенок, родись он живым, в любом случае был бы со второй или третьей группой. А что резус отрицательный, так у матери тоже.
Но была еще абсолютная несхожесть с “родителями”. И Тамара, и Борис не отличались ни тонкой костью, ни изяществом черт. А у Дианы было и то, и другое. Чем старше она становилась, тем заметнее были отличия. Синие глаза, русые волосы, в то время как родители – темные шатены. Отец кареглазый, а мать – сероглазая. Пришлось выдумывать несуществующую бабушку, в которую Дианка “пошла”. Хорошо, что родители Тамары к этому времени умерли, других родственников не было, и Борис не мог проверить ее слова.
Но жизнь в постоянной лжи и напряжении не прошла для Тамары бесследно. Уже не раз Морозов назначал ей антидепрессанты, а то и вовсе уговаривал лечь в клинику на месяц-другой, подлечить нервы.
Иван Сергеевич был не дурак. Понимал: пока жива и здорова Тамара, его карман никогда не будет пустым.
– Что-то ты сегодня сама на себя не похожа? – голос супруга заставил Тамару очнуться от воспоминаний. – Заболела?
Она растерянно взглянула на него. Но Борис не смотрел в ее сторону. Его внимание было приковано к дочери.
– Нет, пап, со мной все в порядке. Наверное, акклиматизация, – отмахнулась Диана с небрежным видом.
– Почему не ешь? Люба плохо приготовила?
Диана глянула в тарелку, в которой копалась весь завтрак, но почти ничего не съела. Причем с таким видом, будто впервые видела все, что там лежит.
– Что-то нет аппетита…
– И кофе не пьешь, – Борис недовольно нахмурился. – Тамара, позвони Морозову. Пусть посмотрит.
У Тамары екнуло сердце.
– Думаешь, Диана… беременна?..
– Вот пусть он и скажет.
Суховской всегда говорил с женой таким тоном, будто отдавал распоряжения прислуге. С дочерью вел себя иначе. Но Тамара помнила, что Борис умеет быть и другим: ласковым, нежным любовником, заботящимся о чувствах партнерши. Только как давно это было…
А Дианка и правда странно себя ведет. Сама на себя не похожа. Взгляд другой, неприятный.
Тамара пригляделась внимательнее.
Будто почувствовав ее интерес, дочь повела плечом.
– Не надо никуда звонить, – произнесла тоном пай-девочки, – я попрошу Игоря просто купить мне тест. Купишь, милый?
Игорь поспешно поддакнул:
– Конечно, куплю. Можем даже вдвоем съездить, проветриться.
– Ладно, – Борис вытер рот, бросил салфетку в пустую тарелку и поднялся. – Тогда до вечера. Вечером обсудим ваши дальнейшие планы.
Он вышел. Тамара проводила мужа глазами, а затем посмотрела на зятя и дочь.
Что-то в утренней сцене ее смущало. Наверное, взгляды, которыми обменивались Диана и Игорь. Казалось, эти двое играют спектакль…
***
– Они меня задолбали, – Елена откинулась на спинку удобного диванчика в одном из престижных московских ресторанов.
Она смотрела в спину уходившей официантки, которая только что приняла заказ, и думала, что даже эта обслуга свободнее, чем она.
– Успокойся, дорогая. Скоро мы уедем, – Игорь расположился напротив.
По его виду и не скажешь, что любовник нервничает. Расслабленно положил руку на спинку кресла, оглядывает зал рассеянным взглядом.
– Мне не надо “скоро”, я хочу сейчас, – лже-Диана понимала, что ведет себя как капризная истеричка.
Но ничего не могла поделать. Напряжение оказалось слишком серьезным. Родители Дианы практически не выпускали ее из виду. Реагировали на каждый промах. Сначала все списывая на беременность, а потом, когда выяснилось, что дедом и бабкой им пока не быть, решили, что их кровиночка приболела.
Тьфу! Разве это жизнь? Ей приходится следить за каждым шагом, за каждым словом или движением. Есть всякую бурду только потому, что это любила гребаная Дианочка. От этого имени Лену уже начинало тошнить. Еще и два амбала-телохранителя постоянно таскаются следом. Как Дианка со всем этим жила?
Удивительно, но Лене все чаще хотелось вернуть свою прежнюю жизнь. Конечно, лучше бы это сделать с деньгами Суховских. Но лже-Диана уже начала задумываться о том, чтобы бросить эту затею к чертовой бабушке и рвануть на свободу без ничего.
Под “ничего” Елена, само собой, подразумевала Дианкины украшения, а также обнаруженную в ее квартире и спрятанную от Игоря наличку. Если еще обналичить карты и забрать хотя бы половину гардероба, то о деньгах не придется задумываться ближайшие пару лет.
А больше всего Лену разочаровал любовник. Она думала, что после того, как заменит его жену, он будет с ней по-прежнему нежен. Но оказалось, что, кроме секса, у них нет ничего общего. Да и секс за три недели, которые они прожили в доме Суховских, потерял былую остроту и привлекательность.
Сам же Игорь стал раздражительным. Орал на Лену, когда они оставались наедине. Обвинял в тупости, заставлял читать книжки, говоря, что по сравнению с Дианой ее интеллект на уровне неандертальца.
Все это безумно злило.
– Успокойся, – процедил Игорь, не меняя выражения на лице. – Ты привлекаешь внимание.
Он глазами показал на столик в отдалении, где сидел один из телохранителей. Второй, как уже знала Лена, прогуливался по улице перед дверью.
– Ты прав, – через силу улыбнулась она. – Извини, котик.
– Я же просил, не называй меня так!
Лена сощурилась.
Кажется, ее “муж” забыл, кому всем обязан. Что ж, придет время – и она напомнит ему. Осталось недолго ждать.
Ее глаза неприятно блеснули, но Игорь ничего не заметил. В это время он жадно разглядывал задницу официантки, склонившейся над соседним столом.
***
Вот уже две недели, как Последний Приют был покрыт снегом. Близилась Ночь Новогодья – один из главных местных праздников. А Диана все не могла поверить, что она в другом мире.
Разве другие миры существуют? Видимо, да, раз ее занесло в один из них. Таурас – так его называют местные жители. За четыре месяца пребывания здесь с ней столько всего случилось: и хорошего, и плохого. Но лучшим она назвала бы свое решение выйти замуж за Ормонда ле Блесса.
Он оказался идеальным мужем, несмотря на внешние недостатки. Да и к ним Диана быстро привыкла. Ведь красивое лицо в человеке не главное, главное – красота его души. Именно здесь, в Последнем Приюте, она поняла это особенно четко.
Сейчас, спустя два месяца после свадьбы, Диана могла бы назвать себя счастливой. Почти. Она прижилась в замке, познакомилась с прислугой, хотя когда-то, в прошлой жизни, едва ли помнила имена тех, кто подавал ей завтрак и убирал постель. Нашла для себя интересное дело.
С последним, кстати, как ни странно, помогла Инесс ди Ресталь – негласная хозяйка Лабард-и-Нара. Объявив о своей беременности, герцогиня торжественно вручила Диане ключи от кладовых.
– Вы жена интенданта, – сказала она тогда, – так что место экономки – ваше по праву. А я теперь могу сосредоточиться на своей главной задаче: вынашивании наследника для короля Аквилении и моего будущего супруга – Джерарда ди Лабарда.
Диану последние слова неприятно кольнули. Можно было врать кому угодно, но не самой себе. Ормонд был идеальным мужем, лучшим, чем она заслуживала. Но глупое сердце сохло по Джерарду. По самодовольному, высокомерному, напыщенному гаду, который просто сбежал в море, узнав, что его фаворитка беременна!
Не желая думать о нем, Диана загрузила себя работой. На острове было чем заняться, особенно в преддверии холодов.
Для начала заручиться поддержкой Ормонда, затем отправить стройматериалы и крепких парней для ремонта домов в деревне рыбаков. Организовать рыбацкую артель и несколько бесперебойно работающих коптилен. На вопросы “зачем, еды и так хватит”, она неизменно отвечала:
– Запас карман не тянет!
Рыбаки поначалу ворчали, не слушались, но стоило Ормонду разок с ними поговорить по-мужски – и они больше не смели перечить. Все-таки авторитет у ле Блесса на острове был.
Диана сунула нос во все направления хозяйственной деятельности. Планы были поистине наполеоновскими: восстановить собственную мыловарню на острове, расчистить поля, подготовить виноградники и фруктовые сады. А еще построить теплый хлев на зиму и позаботиться, чтобы на острове появилось свое мясо. Для этого нужно было самим разводить скотину, которой никто не хотел заниматься.
За десять лет люди здесь обленились. Они привыкли жить разбоем и не желали работать. Так что Диане не раз пришлось обращаться к мужу за помощью. Если раньше Ормонд был негласным советником принца, то теперь официально стал его правой рукой. Спорить с ним желающих было мало. Народ вынужден был подчиняться, хотя бы их страха перед наказанием.
Диана решила, что на первое время и этого достаточно. Она верила: когда люди увидят перемены к лучшему, им самим захочется измениться.
Единственное, что она оставила прежним, это деление добычи и снабжение аристократов. Просто побоялась лезть в эти дебри. Все остальное рьяно взялась переделывать.
В ней словно открылось второе дыхание. Спустя месяц Диана увидела, что запущенные ею процессы делают жизнь простых людей лучше.
Рыбаки перестали голодать и уже не выглядели как жертвы Освенцима. Благодаря Доку на берегу появились оснащенные лечебницы. И пусть оснащение это было времен Средневековья, но зато появились гигиенические требования, и каждый больной имел отдельную койку.
Спустя какое-то время жители острова начали искать Диану, чтобы о чем-то попросить, на что-то или кого-то пожаловаться. А то и поблагодарить.
И для нее это было высшей похвалой своей деятельности.
Только проблемами Дома Утех и трактира “Титаник”, у которого так и не появилось вывески, Диана наотрез отказывалась заниматься. Из всех просителей таверны, которых за это время пришло немало, госпожа ле Блесс приняла только Аньес. Выпила с ней по чашке брусничного чая, угостила творениями замкового повара и категорически отказалась вновь вникать в дела трактира.
– Понимаешь, Аньес, Пьесы – вполне себе взрослые люди, поэтому должны отдавать отчет в своих поступках. И если они позволили так со мной обойтись, пусть теперь сами решают свои проблемы. Попробуй вот это пирожное, – Диана положила на блюдечко перед кухаркой желтый глянцевый шарик с белоснежным наполнением. – Просто пальчики оближешь.
Аньес только вздохнула, глядя на это великолепие. Она была уверена, что вкус у пирожного такой же чудесный, как и внешний вид, да только ей было нужно совсем другое.
После ухода Дианы трактир захирел. Все не просто скатилось на прежний уровень, но и стало намного хуже. Слуги разворовали или побили дорогую посуду. Красивые занавески и скатерти использовали, чтобы вытирать грязные руки и носы. Винный погреб господина Пьеса окончательно опустел. А посетители ежедневно жаловались на возврат к прежнему скудному меню.
Но Диана упрямо отказывалась все это слышать. И сердце кухарки обливалось кровью: только воспрянувшая из небытия таверна вновь покрывалась серой пеленой забвения. Клиентов становилось все меньше и меньше. А госпожа Пьес костерила бывшую управляющую всеми известными ей словами, срываясь на слуг.
Разговор прервал вежливый стук. Это ле Блесс обозначил свое присутствие, прежде чем войти.
Увидев его, кухарка поднялась и заторопилась к выходу. Все на острове знали, что интендант всегда становится на сторону жены. А значит, и здесь не повлияет на решение Дианы. Аньес тут просто больше нечего делать.
– Спасибо за чудесные пирожные, – поблагодарила она, хотя едва ли заметила их вкус.
Ормонд проводил гостью задумчивым взглядом.
Он волновался за молодую жену. Диана была занята с раннего утра и до позднего вечера. Иногда ему приходилось забирать ее из какого-нибудь отдаленного уголка острова, где она обсуждала возможность использования и этой земли.
Ормонд не был глупцом. Он понимал, что происходит и почему Диана так изматывает себя. Ей необходимо почувствовать себя нужной. А он, к великому своему сожалению, не может дать ей этого чувства.
Их дружеский брак был всего лишь маскировкой, необходимой для того, чтобы защитить Диану от чужих посягательств. Ле Блесс готов был сделать для этого все, что в его силах.
Но сделать Диану счастливой – не мог.
Глава 4
Лабард-и-Нар готовился к Новогодью. Хотя до праздника оставался еще целый месяц, работа в замке уже кипела. Чтобы ничего не забыть, Диана составила целый план и каждое утро начинала с того, что за чашечкой бодрящего бужевничного напитка пересматривала его, вычеркивая уже воплощенные пункты и вписывая новые.
Ормонд только мягко улыбался, глядя, как она то хмурится, что-то черкая в своих бумажках, то эмоционально вздыхает и поднимает глаза к потолку.
– Мне нужно еще две меня, – сказала она ему как-то раз. – Или нет, три меня! Я одна не справляюсь.
– Так почему бы тебе не взять себе помощниц?
– Нет, что ты! – замахала она руками. – Хочешь сделать что-то хорошо – сделай это сам. Я знаю все свои недочеты и слежу за ними, а так мне придется еще и помощниц контролировать? Нет уж, хватило опыта в “Титанике”.
Диана уже рассказала мужу про испорченные занавески. Эта история научила ее, что даже в таком простом деле никому нельзя доверять, если хочешь получить идеальный результат.
А она хотела, чтобы эта ночь Новогодья была идеальной.
И потому носилась по замку как угорелая, заставляя обленившихся слуг драить полы, натирать фарфор и стекло, чистить камины и обметать паутину с самых дальних щелей.
Лабард-и-Нар представлял собой комплекс из центрального донжона и пяти башен, соединенных двухэтажными корпусами. Территорию замка опоясывала широкая стена с фигурными зубцами и узкими бойницами. Когда-то на этой стене круглые сутки дежурила вооруженная стража. А теперь там в безделье шатались местные господа. То устраивали пикники, то от нечего делать упражнялись в метании камней или стрельбе по морским птицам, иногда пролетающим над замком.
Диану коробило их поведение. Как можно целый день ничего не делать? Только есть, спать и развлекаться? Она уже забыла, что когда-то вела именно такой образ жизни. Сейчас у нее не было ни минутки покоя, и ей это нравилось.
– Госпожа Диана, ее светлость требуют вас к себе!
Запыхавшаяся служанка прибежала как раз в тот момент, когда Диана распекала нерадивого трубочиста. Один из каминов на первом этаже забился еще неделю назад, а этот лодырь все это время провел в пьяном угаре, даже не собираясь трезветь! Пришлось звать на помощь двух дюжих лакеев, которые вытащили пьянчужку из его логова и вывернули ему на голову ковш ледяной воды.
Пока трубочист отфыркивался, стоя на четвереньках, Диана обернулась к служанке. Это была Катрина – личная камеристка Инесс.
– Что-то случилось?
– Простите, я не знаю, – камеристка изобразила вежливый книксен. – Но ее светлость желают вас видеть.
Поморщившись, Диана оглядела себя. Чепец слегка съехал набок, волосы растрепались, белые с утра манжеты испачканы, и на подоле скромного серого платья видны пятна сажи. В комнатке трубочиста царила такая грязь, что она сама не заметила, как вымазалась, пока помогала вытаскивать его на свет божий.
Да уж, видок как раз подходящий, чтобы идти к герцогине.
– Ладно, скажи, что я буду через десять… нет, двадцать минут. Хоть умоюсь.
Когда спустя означенное время Диана вошла в покои Инесс, та уже нетерпеливо выстукивала пальцами по столу.
– Заставляешь себя ждать, – герцогиня смерила экономку надменным взглядом. – Почему не пришла сразу?
– Простите, ваша светлость, мне нужно было переодеться.
Диане все еще было трудно привыкнуть к местной субординации и этикету, но она старалась, не желая провоцировать конфликты со знатью. А знать, как она уже поняла, была здесь мелочной и мстительной. Чего только стоила таинственная смерть ди Лера.
– Ладно, у меня к тебе разговор.
Инесс поднялась из кресла, в котором сидела. Ее небольшой животик обозначился под бархатом платья, заставляя Диану быстро отвести взгляд. Вид беременной герцогини причинял неимоверную боль.
– Слушаю вас…
– Как ты знаешь, эти два месяца мой жених почти не появлялся в Последнем Приюте. Он был очень занят, собирал сторонников, чтобы вернуть трон Аквилении. Но я получила весть…
Инесс сделала паузу и указала на шкатулку, стоящую на столе. Диана уже знала, что таких шкатулок всего две в замке: одна у герцогини, а вторую Джерард всегда держит при себе. Как они работают, она не понимала, для нее слово “магия” все еще было синонимом слова “фокус”, но стоило положить в такую шкатулку письмо и произнести имя адресата, как названный человек получал послание.
Это ей тоже объяснил Ормонд, когда она спросила, есть ли на острове какие-то способы связи. Тогда он еще добавил, что шкатулка герцогини принимает послания только от Джерарда, принц лично ее настроил, ведь он обладает магией. А вот шкатулка самого ди Лабарда способна принимать послания со всего мира.
– “Бурерожденный” возвращается на остров, – продолжила герцогиня. – На борту находится мой отец, герцог Кортан ди Ресталь. Приготовь к его приезду лучшие покои в Северной башне.
Диана удивленно переспросила:
– В Северной? Но она же давно закрыта.
– Вот и открой. Отправь туда слуг, мне тебя, что ли, учить? – Инесс раздраженно вздернула нос. – У тебя есть целых три дня, все иди!
Герцогиня махнула рукой и отвернулась, показывая, что аудиенция окончена. Диане пришлось молча выйти. Но она не могла отделаться от необъяснимого тревожного чувства. Оно засело в груди колючим комком, стоило лишь услышать о возвращении брига. Если возвращается “Бурерожденный”, значит, возвращается и Джерард. Мужчина, по которому она в тайне сходит с ума, и с которым не хочет встречаться.
Выходя замуж за Ормонда, Диана уверяла себя, что ничего не испытывает к Джерарду. Ну, разве что раздражение от его королевских замашек. Она надеялась, что долгое отсутствие принца вернет ей душевный покой. И вроде бы так и было. Но сегодня слова Инесс разбередили старую рану.
– Так, хватит думать о нем! – разозлившись, Диана ущипнула себя за руку и ойкнула от боли. – Я замужем, он – почти женат. У нас нет ничего общего!
– Это вы о ком, милочка? – прозвучал за спиной мужской голос.
Диана резко обернулась. Позади стоял знакомый хлыщ в бархате и шелках.
– А, это вы, барон ди Вильясс, – пробормотала она, отступая.
Барон уже давно оказывал ей знаки внимания, и его ничуть не смущало, что она замужем.
– Рауль, для тебя просто Рауль, красавица, – он широко улыбнулся.
Диана поспешила увеличить расстояние между ними. Еще не хватало, чтобы этот любвеобильный “Ромео” зажал ее здесь, где в любой момент могут увидеть слуги.