Сладкий сон АСМР
– Впрочем, как я понимаю, сейчас главное – попытаться представить, куда могла исчезнуть Олеся? Мы с ней никогда не были близки, я и подруг-то ее не знаю.
– А может… – столько лет, конечно, прошло, но попытаться стоило. – Может, вы вспомните что-нибудь из тех времен, когда Дина Егоровна проходила практику у вас в школе? Хоть какую-то зацепку. Откуда она была родом? Вдруг Олеся захотела найти родственников? Они только что развелись с Иваном, вероятно, она нуждалась в ком-то близком, чтобы заполнить пустоту после развода. И не смотрите на меня так, я пыталась помочь ей, как могла…
– Я и не смотрю никак, – удивился Алексей Георгиевич. – Как могу вас в чем-то обвинять? Это вы сами себя обвиняете. А насчет прошлого Дины… Она явно была чем-то напугана перед тем, как уехать. Это я точно помню.
– Не сходится, – покачала головой Тори.
– Что?! Что не сходится?
– Олеся вовсе не была напугана последнее время. Скорее, наоборот. Пребывала в каком-то ненормальном блаженстве. И ее смс-ка. Только одно пугающее слово: «больно». Остальное все сладко и нежно. Она все время говорила про сладость и нежность. И смотрела какой-то канал на ютубе под таким же названием «Сладкий сон».
– «Сладкий сон»? – переспросил Алексей Георгиевич. – Случайно, не асмр-канал?
– Что это? – не поняла Тори.
– Асмр. Автономная сенсорная меридиональная реакция. Способность задействовать некоторые неведомые триггеры, порождающие странные ощущения. Человек словно входит в состояние своеобразного гипноза. Но не выключается совсем, просто реальность становится немного другой. Начинается обычно с покалывания в коже головы, возникает чувство, что серебристые искры проскакивают через мозг…
– Да, – сказала Тори. – Что-то подобное происходило, когда я смотрела этот канал. А вы откуда…
– Потому что я как раз и занимаюсь этим явлением, – ответил Алексей Григорьевич. – И вышел на него, изучая возможность вернуть хотя бы волшебный голос Дины. Он был, как бы сейчас сказали, именно глубоко асмрным, триггерным.
Разговор приобретал все более интересные повороты. Тори не ожидала и половины неожиданностей, когда шла на эту встречу.
– Как-то странно, – не удержалась она.
И непроизвольно поежилась. Алексей Георгиевич показался ей с самого начала глубоко научным человеком, а тут вдруг: какие-то триггеры, покалывания, искры. Дело запахло чем-то вроде экстрасенсорики, к которой Тори относилась очень даже пренебрежительно.
Но Алексей Георгиевич не обратил внимания на резкое изменение в ее настроении.
– Сначала бросался во всевозможные авантюры, дававшие хоть каплю надежды, – сказал он, – а потом всерьез увлекся. В общем, я давно уже разрабатываю методы майндфулнесс-терапии.
Наверное, во взгляде Тори отобразилось, о чем она думает. А, вернее, то, что она вообще ничего об этом не думает. Потому что он сразу принялся объяснять. Судя по всему, Алексею Георгиевичу приходилось это делать так часто, что объяснение походило на отрепетированную лекцию.
– Я занимаюсь принципом осознанного внимания, в основе которого лежит нейропластичность мозга. Наш мозг способен изменять свою деятельность, если регулярно выполнять определенные упражнения. То есть майндфулнесс – это его тренировка, нормализующая систему организма человека. А люди, восприимчивые к АСМР-тригерам, через «мурашки» могут впитывать и полезную информацию. Не секрет, что счастье следует искать не извне, а внутри самих себя. Наше тело и сознание являются носителем ресурсов к самоисцелению, но нужно уметь «распаковать» и активизировать эти ресурсы. Как-то так, если объяснять по-быстрому и просто.
Не очень-то и просто…
– Извините, – честно сказала Тори. – Но как-то слабо верится, что подобная…
Еле удержалась в последний момент, чтобы не сказать «чепуха».
– Что подобная экстрасенсорика интересна для науки.
Тори не могла скрыть разочарования: Алексей Георгиевич казался ей основательным человеком, которому можно доверять. А не это вот все. Он заметил смятение девушки и улыбнулся.
– Не вы первая так реагируете. АСМР попала в «мертвую зону» психологии, поскольку реакцию выдает не каждый. Изучить это явление сложно. Датчик на голову толком не нацепишь, потому что «мурашки» тут же пропадают; в томограф испытуемого тоже не положить – аппарат гудит, сложно расслабиться. Однако удалось установить, что АСМР повышает активность альфа-волн, ассоциированных с состоянием расслабленности и спокойствия. Вызываете вы это с помощью медитации, фармакологии, просто расслабились перед сном или смотрите АСМР-ролик – пути разные, но воздействие на мозг будет схожим. Мозг переходит в режим отдыха и не отслеживает изменения, которые происходят во внешнем мире. Человек как бы заглядывает внутрь себя. Выяснилось, что у подверженных эффекту людей во время просмотра АСМР-клипов успокаивался пульс (примерно на три удара в минуту). Также они отмечали прилив положительных эмоций и чувство расслабленности. Эти ощущения схожи с различными методиками по снятию стресса вроде прослушивания медитативной музыки.
– Интересно, – сказала Тори. – Значит, вы знаете этот канал: « Сладкий сон»? Тот, что постоянно смотрела Олеся перед своим исчезновением. Кажется, он очень популярен. По крайней мере, я испытала нечто совершенно необыкновенное, прослушав его только пару минут.
– Sweetdream АСМР? – переспросил Алексей Георгиевич.
– Нет, именно на русском – Сладкий сон. Так было указано.
Он почему-то заволновался.
– Ну как же, как же так… Вообще-то я очень хорошо знаком со всеми более-менее популярными асмрщиками. Но не знаю такого канала. Из известных есть, например, MongsilunnieАСМР, Ryoko АСМР, Sweet L ASMR. Ты точно запомнила название?
– Да, – Тори уверенно кивнула. – Я хорошо запомнила, потому что Леська прислала мне странную смс-ку, в которой и был тот же сладкий сон.
– Никогда не слышал о таком канале. Обязательно поищу. Наверняка, если асмрщица стоящая, о ней знают в «профессиональных» кругах. Но скорее всего, это Леночкин Sweetdream. Не скажу, что она волшебница, но очень старательная и трудолюбивая. Ролики выпускает по два раза в неделю.
– А кто такая – Леночка?
– Вообще-то я не имею права разглашать личную информацию, а асмрщики тщательно оберегают свои контакты от возможных хейтеров или просто сумасшедших. Но… Ты можешь найти ее Sweetdream АСМР на ютубе и списаться. Конечно, не думаю, что она имеет какое-то отношение к исчезновению Олеси, но вдруг… Кстати, я не в курсе такого интереса Леси к АСМР. Она всегда раздражалась, когда мы с Диной говорили о моих экспериментах. Просто слышать об этом не могла, из себя выходила. Поэтому мне тоже кажется странным такой резкий поворот…
Тори кивнула. Леська была Козерогом, и если упиралась в чем-то, то свернуть ее мнение – за гранью фантастики.
– Я попробую связаться с этой Сладкой Леночкой, – ответила она, – но лучше вам поговорить с ней. Наверняка к вам будет больше доверия, чем к какой-то неизвестной девице в интернете. Спросите, ну, может, случайно там она знает что-нибудь о Леське.
Алексей Георгиевич опять покачал головой.
– Шанс, что она знакома с Олесей – ничтожен. Не вижу ни единой точки соприкосновения. Но, конечно, спрошу. И постараюсь разузнать: существует ли канал с похожим названием. Возможно, кто-то захотел воспользоваться популярностью Леночки и сплагиатил в надежде на быструю раскрутку. Но такие вещи в среде асмрщиков тут же становятся известны. Не вижу никакого смысла…
Что ж, с Алексеем Георгиевичем Тори тоже решила встретиться «на всякий случай». А узнала столько всего…
Глава пятая. Просто старые сказки
Ошеломленная только что услышанной историей безнадежной любви, Тори задумчиво брела по парку, разбитому вокруг делового центра, в котором трудился несчастный Алексей Георгиевич. Непривычный для лета холод немного отступил, влажный пронизывающий ветер сегодня стих, сквозь темные, неподвижно нависшие облака, грозящие в любой момент трансформироваться в тучи, робко проглянуло солнце. Прогуляться между старых деревьев было сейчас даже приятно, если бы не обстоятельства, загнавшие Тори в эту часть города. Она отмечала краем глаза и ухоженные дорожки, и подстриженные кусты, и свежеполитые клумбы, но как-то невзначай, походя. Если бы Леська гуляла сейчас с Тори, насколько приятно было бы разделить открытие такого чудесного парка. Они бы присвоили его себе, как когда-то присвоили «Ласточку», и временами говорили: «Встретимся в нашем парке», приходили сюда, тихонько обсуждали встречных прохожих. Но Леськи не было, а Тори пребывала в смятении.
Она не знала, что больше поразило ее в этой встрече: странные изыскания ученого; его преданность женщине, которая так и не дала приблизиться к ней за долгие-долгие годы; тайна, что скрывала мама Леськи?
Нет, ну надо же… То ли подруга и сама не знала, от кого они прятались всю жизнь, то ли Тори так и не удостоилась доверия Леськи. Оказалось, она не имела о подруге никакого представления. Вот вообще никакого.
Тори остановилась, задохнувшись обидой. Они дружили лет пять, и ближе и роднее Леськи никого не было. Так Тори всегда думала. А в сущности… Что подразумевала эта дружба? Совместное хождение по магазинам и жизнерадостный треп ни о чем в кафешках? Даже когда мама Леськи была жива и, наверное, подруге нелегко приходилось с инвалидом, она не валила на Тори груз проблем, которые, в отличие от предательства Ивана, были далеко не столь роматично-переживательными. Настоящими проблемами Леська, как выяснилось, с Тори никогда не делилась.
Открытие было таким же неприятным, как и урок, который, сам того не зная, преподал Тори Алексей Георгиевич: старания могут пропасть даром. Тори с детства слышала: стремись, и у тебя все получится. Но эта история… Разве можно упрекнуть странного ученого, что он недостаточно старался? Ни в коем случае. Но так и не получил желаемого.
Это была плохая история. Очень плохая. Вмешательство в нее сулило Тори большие неприятности, это не вызывало теперь никаких сомнений. Но она уже не могла остановиться. Спасительно заверещал мобильный, выдергивая ее из липкого безнадежного ужаса.
Вира! Ну, конечно! Странно, подумала Тори, что Вира сразу сказала; нужно подавать в розыск. Она же дружила с мамой Леськи, и наверняка знала что-то о той старой истории. Почему промолчала?
– Деточка, у тебя все в порядке? – подтверждая сомнения, беспокойно спросила Вира. – Ты не появляешься у меня уже второй день…
– Не совсем, – бросила Тори.
Таким тоном она никогда не позволяла себе общаться с работодательницей, но сейчас Тори подозревала всех, окружавших Леську, в утаивании важной информации.
– Что случилось? – голос начальницы прерывался, и Тори отругала себя за эгоизм.
Не хватало еще навредить Вире. С ее болезнью и возрастом инфаркт получить проще простого.
– Нет-нет, ничего такого, – спешно уверила Тори. – В смысле, хорошего тоже не случилось, все на том же месте, когда мы расстались. Только я кое-что узнала… Старая история, которая неожиданно всплыла на поверхность…
Всплыла…
В голове Тори возник образ всплывающей над водой Дины Егоровны. Мама Леськи в ее воображении устроилась на верхушке огромного мокрого валуна над гладью моря, волосы у нее растрепались, а вместо неходячих ног на камне кокетливо свернулся хвост, серебрящийся чешуйками. Тем самым голосом, который Тори никогда не слышала, Дина Егоровна выводила мелодию. Томные мурашки бегали под кожей, тянули в сладкий сон под мокрый камень.
– Я сейчас буду у вас, – торопливо сказала Тори. – Через сорок минут. Только не волнуйтесь, ничего за эти два дня и в самом деле не случилось.
«Потому что оно случилось много лет назад, еще до рождения Леськи», – подумала Тори.
Вернее, это как бы даже и не ее мысли были, а что-то или кто-то четко и ясно произнес в голове. Чувство оказалось неприятным: вторжение чего-то чужого и холодного в интимный внутренний мир. Тори поежилась. Захотелось вдруг окунуться в спасительные волны того, что Алексей Георгиевич называл асмр.
«Там я могу пережить любую трагедию», – неожиданно подумала она. – «Если перейду в сладкую сонную реальность. Переждать в спокойствии и эйфории самые сложные моменты, а когда все закончится и разрешится – вернуться в настоящее».
Это пугало. Уводило от действительности. Хотя Алексей Георгиевич и настаивал на том, что волшебные ощущения организм сам ищет в своих глубинах, все же, как сейчас поняла Тори, вызывает привыкание. Значит, сродни наркотику. А то, что сродни наркотику, не может быть правильным.
Чувство маленькой зверушки, потянувшейся за лакомством и не подозревающей о нависшей пасти капкана.
Точность не являлась отличительным признаком Ториного характера, но ровно через сорок минут она и в самом деле открывала дверь Виры своим ключом. Она застала работодательницу на кухне, та капала в чайную кружку какое-то лекарство, явно от сердца. Тори услышала характерный запах то ли валидола, то ли валокордина. «Ну все-таки напугала…», – сердито подумала она, злясь на саму себя.
Вира оглянулась и с вороватым видом (хотя и запоздало) задвинула кружку и бутылочку с каплями за большой декоративный кувшин на кухонной полке.
– Вы в порядке? – спросила Тори, делая вид, что не заметила ни лекарства, ни того, как его быстро спрятали.
Она вообще не подозревала, что в квартире есть сердечные препараты. А в аптеку Тори ходила сама, уборщице Вира не доверяла покупку лекарств. Странно. Все, с тех пор, как пропала Леська, выглядит странным. Словно подруга держала, смыкая, тяжелые шторы, скрывающие истину, а теперь ткань разошлась, и за ней открылся настоящий мир, о котором Тори ничего не знала.
– В порядке, да, – Вира кивнула, сдвинув брови к переносице, что придало ей вид, не допускающий ни малейшей возможности ее пожалеть.
– Я хотела расспросить вас о Дине Егоровне…
– Завари, пожалуйста, чай, – попросила Вира. – Пусть сегодня будет белый улун.
Тори предпочитала настоящий кофе, сваренный в турке, и чай из пакетиков, который пила Вира, казался девушке весь на один вкус, но она послушно покупала для работодательницы целую кучу разноцветных коробочек с этими самыми пакетиками.
Сейчас она нашла среди них белый улун и добросовестно залила квадратик кипятком.
– Что ты хотела знать о Дине? – спросила Вира, давя на пакетик маленькой ложечкой.
Прозрачный кипяток спазмами окрашивался в бледно-желтый цвет. Дави-не-дави, гуще не будет.
– Вы знали о том, что у нее был особый поклонник? – сразу взяла быка за рога Тори. – Человек, который любил ее всю жизнь?
– Ты о… – Вира тоже не стала рассусоливать. – О том, кого Дина звала Лешиком?
– Алексей Георгиевич, – кивнула Тори. – Наверное, это он.
Ей сложно было представить, что кто-то зовет «Лешиком» импозантно-красивого мужчину в возрасте.
– Он работает в какой-то странной фирме. Они изучают явление под названием «АСМР». Но дело, впрочем, не в этом. Я узнала, что Алексей Георгиевич еще со школы пытался помогать Дине Егоровне. Леськи и в проекте не было, когда они познакомились.
– А почему тебя это так интересует? – покачала головой Вира. – Ты думаешь, он может знать, куда пропала Олеся?
Разбивая внезапную надежду во взгляде работодательницы, Тори вздохнула.
– Он не знает. Я уже встречалась с ним. Тут другое… Когда они познакомились, Дина Егоровна училась в медицинском колледже и жила в общежитии. Она явно приехала в чужой город, но откуда? Ничего не неизвестно о ее корнях. Я подумала… Может быть Леська узнала что-то о бабушке там или тетке какой, решила после развода отдохнуть у родных. Вы случайно не знаете, откуда Лесина мама?
Вира задумалась.
– Она не любила говорить о прошлом. Дина вообще не любила говорить…
Тори кивнула, вспомнив хрипы и стоны, которые с трудом вырывались из Леськиной мамы, когда ей нужно было о чем-то сообщить.
– Алексей Георгиевич рассказал, что Дина Егоровна словно всю жизнь убегала от кого-то. Боялась.
– Возможно, – согласилась Вира. – Мы, знаешь ли, больше на тему общей болячки общались. Она никогда даже об аварии, в которой потеряла способность передвигаться и нормально говорить, не рассказывала. Дина всегда ставила стену между собой и даже очень близкими людьми. Она и Олесе, судя по всему, ничего о своих корнях не намекнула. Наверное, оберегала от чего-то. Подожди…
Она сосредоточенно нахмурилась, словно тщательно перебирала в себе страницы памяти. Тори покосилась на чашку с белым улуном. Чай, конечно, давно остыл. Она уже приподнялась, чтобы сделать Вире новый, когда та очнулась, вынырнув из воспоминаний.
– Один раз Дина обмолвилась. «У нас в…»… Как же там? Нежное такое название, укачивающее. Что-то вроде… То ли лебедь, то ли колыбель… Ты же знаешь, ее сложно было понять, только если на бытовые темы что-то. А уж незнакомое название… Прости, я не разобрала.
Вира виновато развела руками.
– А что у них там? – Тори опять села, позабыв о намерении освежить чай.
– Так не договорила. Я ей, кажется, рассказывала о том, какое вкусное мороженое в конце восьмидесятых в нашем городе продавали. Она тоже принялась вспоминать.
– Вы любили мороженое? – удивилась Тори.
Она слышала об этом в первый раз.
– Я вообще была жуткая сладкоежка, – улыбнулась Вира. – Пришлось отказаться от сладкого, когда попала в инвалидную коляску. Двигаюсь мало, меня бы уже разнесло вширь сверх всякой меры. А мне, деточка, в любом положении хочется выглядеть привлекательно. Я же – женщина.
– Жаль, что вы не разобрали название этого «лебедя», – вздохнула Тори.
– Тогда это не казалось мне важным. Если человек о чем-то не хочет говорить, то он имеет на это право, я считаю. Лезть в душу без мыла – не в моих правилах.
– Ну да, – Тори согласилась. – Знать вы не могли. И Дину Егоровну и в самом деле понять было довольно сложно. Кстати, Алексей Георгиевич говорил, что до трагедии она с ума сводила волшебным голосом. Завораживающим. Он поэтому и занялся феноменом таких тембров. Хотел разобраться, как вернуть звучание, если Дина Егоровна вылечит связки. Он в это свято верил. Так влюбился в ее голос когда-то, что всю жизнь этому и посвятил. Хотя, насколько я понимаю, он наукой занимается, а как только дело касается Дины Егоровны, у него всякое рацио отключается. Начинается просто сплошная мистика с эзотерикой.
– Мистика… – задумчиво протянула Вира. – Знаешь, мне вот это вот все сейчас явно напоминает образ русалки-сирены. Манящий голос прекрасной девы. Но… Тот, кто слышит ее пение, бросается в воду и, в конце концов…
Она неожиданно замолчала.
– Погибает? – продолжила Тори. – Как Алексей Георгиевич?
Ну, жизнь в переносном смысле у нейроанатома и впрямь почти пошла под откос.
– Возможно, не только он один, – вдруг серьезно сказала Вира. – Если мы подумаем в этом направлении, то окажется, что в юности Дины произошла какая-то странная история. Довольно трагичная и судьбоносная, раз ей пришлось всю жизнь скрываться от кого-то. Все такие истории заключаются в трех «К»: кровь, кровать, кошелек. Деньги здесь не при чем…
Тори кивнула. Дина Егоровна и деньги? Они никогда рядом не лежали.
– Остается кровать и кровь. То есть любовь и смерть. Возможно и то, и другое вместе.
– И что это могло быть? – Тори искренне не понимала.
Виру уже несло в любимом ей направлении. Никто из знакомых Тори, конечно, так глубоко не жил в мифах. И никто не так явно не сплетал настоящее со сказочным прошлым. Вира словно жила на стыке двух, на первый взгляд, совершенно параллельных миров.
– По мотивах легенд, на которые накладывается образ сладкоголосой девы, кто-то мог разбиться о скалы, ринувшись в поток прекрасной песни. В аллегорическом смысле, конечно. Мы не знаем, какой Дина была в юности, но судя по безумной любви, которую через всю жизнь пронес ее «Лешик», явно очень особенной.
– Настоящий роман, – с чувством сказала Тори. – Просто необыкновенной интересности. Если бы мы наткнулись на эту историю не в тот момент, когда пропала Леська, а я с ума схожу от попыток догадаться, куда она подевалась…
– Написать роман, – продолжила Вира. – Настоящая легенда, переложенная на современность. Андерсеновская русалочка плюс древнегреческая сирена в нашем мире.
– Пожертвовавшая хвостом ради ног, каждый шаг которых причиняет боль.
– Хвост? – филологиня все глубже погружалась в свою стихию. – Он в русском фольклоре факультативен и совершенно необязателен. Вообще образ русалки очень разнородный. Даже в одной нашей стране водяные девы непохожи друг на друга. Вот совсем. Так, в Олонецкой губернии она представляла собой водяниху-хитку: страшную бабу с железными «цицками», которая сидит на камне у воды и чешет золотым гребнем свои космы. А фараонки произошли от египтян, утонувших в Чермном море при погоне войск «фараона лютого» за Моисеем и евреями во время Исхода. Они обречены находиться в полурыбьем обличии до конца света духами воды с хриплым волшебным голосом. В Саратовской губернии фараонок описывали как чудных белотелых дев с русыми кудрями и рыбьими хвостами. В Новгородской губернии считали, что у фараонок только голова человеческая, а остальное у них рыбье. На Смоленщине их описывают как похожих на людей, но покрытых рыбьей чешуей и одноглазых. В некоторых районах Украины и Белоруссии встречаются лоскотухи или щекотухи – особый вид русалок, которые появляются в темное время суток на берегах рек и озер. Обычно лоскотухи выглядят как достаточно красивые девушки, чаще всего – обнаженные. Своей красотой они приманивают неосторожных путников, замучивают щекотаньем и топят их. В некоторых районах Средней и Нижней Волги водятся самые страшные из русалок – лобасты, живущие в камышах. Это огромные старухи-утопленницы с белым телом и красными когтями. В отличие от остальных видов русалок лобасты явно принадлежат к нежити, они не призраки, но и не абсолютные мертвецы. Крайне агрессивны и могут в одиночку нападать на целые группы людей. Они нечеловечески сильны, с ними нельзя договориться и на них не действуют ни чеснок, ни полынь, ни серебро…
– А где-нибудь говорится, как они могут превратиться в человека? – поинтересовалась Тори. – Хоть кто-то из них?
– В славянском фольклоре – никогда, – покачала головой Вира. – А вот у скандинавов, шотландцев и других народов есть легенды о том, что на русалке можно даже жениться, превратив ее в обычную девушку. Для этого юноша должен был просто спрятать вторую рыбью кожу своей возлюбленной и никогда ей не показывать. Но это все равно заканчивалось довольно трагично. Даже прожив много лет на суше, русалка не могла полностью забыть о своем прошлом. Почти всегда в этих историях она, так или иначе, находит свою русалочью кожу и возвращается в морскую пучину. Забыв мужа и бросив детей.
Тори вдруг стало не то, чтобы интересно, а как-то пронизывающе жутковато. Словно что-то из глубины ее души напряглось, почувствовав правильный путь. На самом деле умом она понимала, что все это – просто старые сказки, которые не могут иметь никакого отношения к пропаже Леськи, а вот сердце тревожно заныло, словно подавало сигналы: что-то в этом есть. Совершенно необъяснимое с точки зрения логики состояние.
– На русском севере они органично вписываются в череду демонов и их происхождение вообще никак не объясняется. Русалки включены в реестр инфернальных существ, которые ходили по нашему миру до того, как бог благословил эту землю. А на юге образ русалки связан с покойниками, умершими «неправильно». А еще с проклятыми или украденными детьми; девушками, погибшими между обручением и свадьбой или на Троицу; утопленниками-самоубийцами. То есть в этих районах происхождение русалок описывается, как вполне земное, и они из высшей демонологии переходят в низший разряд нечисти. А еще…
Тори вздрогнула от звонка мобильного, ворвавшегося в хорошо поставленную преподавательскую речь Виры.
– Это Иван, муж Леськи, – виновато произнесла она, взглянув на экран. – Наверное, что-то срочное.
Бывший муж подруги никогда не звонил Тори сам.
Глава шестая. Город без сайта
Иван ничего не стал объяснять по мобильному. Он вообще не очень жаловал телефоны: «когда вы набираете номер, все колумбийские наркобароны плачут от зависти к навару мобильного оператора». Поэтому пользовался только вацапом и всегда был скуп на слова.
– Я кое-что узнал о месте, откуда велся этот канал, – быстро проговорил он. – И кое-что еще. В общем, нужно встретиться. Через час в «Ласточке».
И отключился. Эгоист, даже не спросил, сможет ли Тори добраться до кафе за это время. И вообще – сможет ли сейчас? Она, между прочим, в данный момент находится на работе.
Тори опять виновато посмотрела на Виру. Та поняла.
– Что-то срочное? – кивнула. – Иди, деточка. Я сегодня все равно не настроена на «волчий бестиарий». Хочу освежить в своей памяти данные о русалках и сиренах. Принесешь мне завтра книги?