Дрезд из Дроздена
– Ладно, оставьте его, черт с ним…
Отворачиваются, уходят. Все. Разом. Я даже не ожидал, что они так быстро от меня отступят, не будут требовать, настаивать, ничего не будут…
Меня.
Оставляют.
Одного.
Идут в гостиную пить чай.
Странное чувство, обида какая-то, как в детстве, а-а-а-а, со мной играть никто не хо-о-о-чет…
Отворачиваюсь.
Оглядываю дом – не дом, настоящий замок, винтовая лестница извивается по этажам, сквозь узкие арки пробивается серый сентябрьский вечер, освещает картины на стенах, на картинах сплошь книги, книги, книги, книги…
– А у меня привидение есть.
Оборачиваюсь. Её я, кажется, ещё не видел… нет, видел, она поодаль стояла, когда меня допрашивали.
Она повторяет:
– А у меня привидение есть. Хотите, покажу?
Киваю:
– Хочу.
Жду, что она набросит на себя белую простыню и завоет страшным голосом.
Что-то белое, полупрозраченое появляется на лестнице наверху, горестно вздыхает, идет по ступенькам. Только сейчас понимаю, что вижу женщину, молодую, вроде бы миловидную, светлые волосы до пояса, белое платье, лицо не видно, стоит спиной… поворачивается, – еле сдерживаюсь, чтобы не заорать во всё горло, когда вижу почерневший от времени череп вместо лица.
– Вот… у меня привидение… её муж убил… а потом она с того света вернулась и его убила.
Призрак тает в пустоте.
– Вот оно как…
– Меня из-за этого сюда… из-за привидения.
Удивленно смотрю на неё:
– Да ну?
– Ну да. А вас из-за чего?
– Слушайте, ну честное слово, не знаю.
– А дайте я посмотрю.
Отступаю от неё, назад, назад, назад, почему я не хочу, чтобы она меня смотрела, почему…
Натыкаюсь на кого-то сзади, кто-то хватает меня…
– Нет, ты правда, показывай, что у тебя там, а то мало ли…
Пытаюсь оправдаться.
– Да я ничего такого…
– Чего – ничего такого, скрываешь, значит, есть, чего скрывать!
Они обступают меня, гневно шуршат страницами…
Крик.
Там, внизу.
В гостиной.
Все разом забывают про меня, кидаются кубарем по лестнице вниз, в гостиную, шуршат страницами, расталкивают друг друга, у кого-то выпадает листок, успеваю прочитать – «…эта ночь выдалась особенно тёмной, ближе к полуночи разразилась гроза, и мне казалось, кто-то ещё должен умереть в эту ночь…», а дальше не успеваю, страницу отнимают.
Возгласы.
Крики.
– Быть не может…
– Невероятно…
– Какой кошмар…
Расталкиваю толпу, пробираюсь вперед, вижу…
…кто-то еще пытается вытащить большую книгу из пылающего камина, но тщетно, – пламя уже пожирает обложку.
И кто-то в толпе – кажется, тот, кто первый спрашивал у меня, а тебя за что – провозглашает, громко, отчаянно:
– Убийство!
– Где вы были в момент убийства?
Это спрашивают меня.
– Я говорил с…
…понимаю, что не знаю её имени.
– ..у неё привидение.
– А, с Леди На Лестнице… понятно. Леди, вы это подтверждаете?
– Да, сэр.
– Леди, а вы сами где были в это время?
– Я говорила с…
– Дом Изгнанников, – называю своё имя.
– Кто может подтвердить это?
Киваю:
– Я могу подтвердить.
Потерянный Свет недоверчиво смотрит на меня:
– А ведь покойный всё с расспросами к вам приставал, что да как, да почему, да за что вас сюда… Вы на него злобу затаили, не так ли?
– М-м-м…
– Значит, вы его и убили?
Фыркаю:
– Если буду убивать всех, кто на меня злобу затаил, вокруг меня вообще никого не останется.
Леди На Лестнице хихикает.
Нас допрашивают. Всех. По очереди. Все оживлены, еще бы, настоящее убийство, в кои-то веки наши знания пригодились…
– А вы где были? – спрашивает Потерянный Свет у книжонки в невзрачном переплете.
– В чайной беседке.
– Кто может подтвердить это?
– М-м-м… н-никто.
– А вот ваша вчерашняя ссора с покойным…
– Да он меня довел, понимаете!
– Вы тогда крикнули, что убьете его.
– Да вы понимаете… ну, в сердцах я, в сердцах…
– Что в сердцах, всё очевидно, вы его…
Спохватываюсь:
– Стойте! Это не он!
– Не он?
Все недовольно смотрят на меня, а тебе вообще кто право голоса давал…
– Где вы видели, чтобы убийцу сразу нашли? Где вы видели, чтобы убийцей был тот, кого сразу подозревают?
На меня смотрят со снисхождением, а ведь дело говорит.
– А я видел…
Это уже позже. В маленькой гостиной на третьем этаже, где в окна заглядывает осенняя луна.
– А я видел…
Это книжечка в потертом переплете.
Спрашиваю:
– Что вы видели?
– Я видел… как убийцу с самого начала подозревали.
– Где?
– А вот…
Открывает свои страницы, читаю…
Не понимаю:
– Это что? Сразу нашли, кто убийца?
– Ну…
– Ну, так неинтересно.
– Вот именно… вот меня сюда и отправили… А вон Роза Во Льдах, у неё вообще убийцу не нашли. А вон Опера Призрака, там убийства не было, оказалось, герой сам застрелился.
Ударяет гонг.
Раз.
Два.
Три.
Все встают, все направляются к лестницам, понимаю, что нас хотят собрать в зале на первом этаже.
Рассаживаемся по креслам, Леди на Лестнице тянет меня за собой, усаживает рядом с собой.
– Итак, дамы и господа, сейчас я назову имя убийцы…
Смотрю на Потерянный Свет, похоже, он здесь за главного.
– …убийца тот, от чьего имени ведется повествование!
Недовольный ропот в зале.
Кто-то испуганно ахает.
– Но… это же против всяких правил!
– Нет-нет, этот прием считается в детективе законным! Итак, дамы и господа, я спрашиваю вас: у кого из вас повествование идет от первого лица?
Молчание.
Тишина.
Потерянный Свет поворачивается к сидящему у окна:
– У вас?
– Н-нет.
– Покажите себя.
Книга покорно раскрывает страницы.
– Гхм, и правда… а у вас?
– Нет.
– Покажите.
Шорох страниц.
– Пожалуйста.
– И правда… А у вас?
– Вот.
– Гхм… Вы?
Председатель подходит к Леди на Лестнице.
Пауза.
– Я…
– У вас повествование от лица убийцы?
Меня передергивает. Чувствую, что должен заступиться за Леди, здесь, сейчас, да почему должен, кому должен, кто мне вообще эта Леди, никто…
Леди На Лестнице открывает страницы.
– Вот. Рассказчик – друг убийцы… «В ту роковую осень, когда я приехал к Эдварду, он переживал один из самых тяжелых периодов своей жизни – он только что потерял молодую супругу, прелестную Элизабет, которая…»
– Довольно, довольно… Благодарю вас… а вы что скажете?
Потерянный Свет поворачивается ко мне.
С трудом выжимаю из себя слова:
– У меня… повествование… не от имени… убийцы.
– Покажите.
Хочу заорать, возмутиться, вы не имеете права, за кого вы меня принимаете, как вы можете мне не верить – тут же умолкаю, понимаю, что не отвертеться.
Спохватываюсь.
– А… а у убитого от чьего лица повествование было?
– Постойте-постойте, дайте вспомнить…
Напоминаю:
– Убитая книга называлась «От первого лица»
– А, ну да… от лица убийцы. Верно.
– Ну вот видите… сожалею, уважаемый председатель, но на этот раз ваша проницательность вас подвела.
Откланиваюсь.
– Что же, в таком случае…
Председатель не успевает договорить. Стук в дверь. Два джентльмена на пороге, один из них держит в руках…
Нет…
Не может быть…
Совпадение…
И всё же…
Так и есть – книга с надписью «От первого лица», посетитель бережно опускает книгу на полку.
– Мы приносим свои извинения, – начинает человек, – произошла ужасная вещь. Недавно мы имели честь посетить вашу великолепную библиотеку и в результате вопиющей неосторожности я уронил в камин одну из книг… «От первого лица». Но не беспокойтесь, пожалуйста, я заказал в типографии точно такую же книгу, лучший мастер сделал переплет… мы еще раз приносим свои глубочайшие извинения…
От Первого Лица смотрит на гостей:
– Ничего страшного, господа. Но впредь прошу, будьте поосторожнее.
Пауза.
– Как так? Этого не может быть! В детективе непременно должен быть преступник, злой умысел!
Это председатель.
– Но это не детектив… это жизнь…
…я проснулся среди ночи оттого, что кто-то остервенело колотил в ставни. Всё бы ничего, но я снимал комнатенку на третьем этаже под самой крышей и вряд ли кто-то мог добраться до моего окна, не сломав себе шею. Я даже было подумал, что летучие мыши устроили переполох – но стук повторился. Кто-то очень хотел войти…
Набросив халат, я распахнул окно – и в комнату влетела книга.
– Чему обязан столь поздним визитом? – спросил я.
– Спасите её… прошу вас…
– Простите – кого?
– Книгу… мою Леди…
– А что с ней? – я уже готов был звонить переплетчику по поводу того, что очередная книга повредила обложку.
– Они уничтожат её…
– Кто?
– Да книги же, книги! Они решили, что это она убила «От Первого Лица»…
Полный бред… я же говорил, это я уронил книгу в камин… честное слово, не хотел… я всё исправил…
– Но им обязательно нужен преступник! Они же детективы! Они ищут убийцу! Их слишком много, я не смогу их остановить. Вы же человек… вы же можете…
Я уже протянул руку, чтобы надеть пальто, но тут же спохватился:
– М-м-м… Может, позвать подкрепление? Давайте я соберу других людей…
– Некогда, уважаемый сэр.
Меня передернуло:
– Книги – народ серьезный, как бы они меня одного не разорвали на куски.
– Я вам обещаю.
– Вы?
– Я вам обещаю, – повторила книга, – с вами ничего не случится.
– Откуда вы так уверены?
Детектив замахал страницами:
– Вот, посмотрите… я знаю вашу историю… от начала до конца…
Уже выбегая на лестницу, я успел прочитать первые строчки книги:
– А вас за что сюда?
Это ко мне обращаются. Понять бы еще, где я, и кто они все, которые меня обступили, и вообще как я сюда попал…
– А вас сюда за что?
Отчаянно соображаю, развожу руками:
– Ни за что.
Я побежал за книгой, которая уже полетела в темноту улиц, подсвеченных фонарями – я догадывался, что она хранит в себе немало тайн, которые касаются моей судьбы…
Вокруг фонаря
…когда нет тумана, можно подняться на башню и посмотреть в телескоп на фонарь, вокруг которого вращалась наша планета. Фонарь был очень красивый, старинный (наверное, он был поставлен еще в позапрошлом веке), он был украшен фигурками фантастических птиц. До наших дней астрономы знали только пять фигурок, мне же посчастливилось открыть еще две – моё имя внесли на доску почёта.
Если очень-очень приглядеться, можно было увидеть улицу, подсвеченную фонарем, а иногда – если очень-очень повезет – угол дома и освещенное окно, на балконе которого были розы.
В кругу ученых не утихали споры, сколько еще будет гореть фонарь, и долго ли до рассвета. Кто-то говорил, что рассвет не наступит никогда, и фонарь будет гореть вечно – но таких умников поднимали на смех.
Кто-то осторожно спрашивал, что будет, когда фонарь погаснет – но таким умникам ничего не отвечали…
Ку-ку
Ку.
Что такое ку?
Верно – полгода.
А вот почему Ку – это полгода, никто толком и не знает.
На контрольной только трое ответили.
А всё просто.
Что кричит ку-ку-шка?
Верно, ку-ку.
Кукушка-кукушка, сколько мне жить осталось?
И начинается.
Ку-ку —
Год.
Ку-ку.
Два года.
Ку-ку.
Три…
Вот.
А ку – это год.
Ходит человек по лесу, ищет Ку-Ку.
Утром-то он на огороде рылся, землю копал, а потом в лес пошел.
Соседи смотрят, головами кивают, молодец человек, работящий, хозяйственный, чуть свет, он уже землю копает, вот бы и нам так.
Человека Марком зовут.
Ходит, собирает в корзину Ку.
Ку-ку, ку-ку, ку-ку.
Ку-ку и не сразу найдешь, кукушки же, они везде летают, порх-порх, ку-ку своё роняют в траву… Это редко повезет, если ку-ку-шку увидит и сразу спросит:
Ку-ку-шка-ку-ку-шка, сколько мне жить осталось?
И подбирает ку-ку.
А так обычно ходит по лесу, ищет.
Собирает в корзину.
Полгода.
Год.
Два.
Три.
Вот и корзина полнехонька на двадцати годах.
Идет человек домой.
Человека Марком зовут.
Дом у Марка хороший, добротный, Марк его сам своим руками построил, а что, Марк на все руки мастер.
Приходит Марк домой, плащ на крючок вешает, болотные сапоги снимает, чаю себе брусничного заварит…
А вот куда Марк ку-ку сложит?
В корзину?
Нет.
В шкаф?
Нет.
На каминную полку?
Не-ет…
Неужели не догадались?
Правильно.
Конечно, в часы.
Да не в простые, а в часы с ку-ку-шкой, вот она и будет куковать:
Ку-ку.
Ку-ку.
Ку-ку.
Много у Марка ку-ку. Много лет. Вот год, кода Марк в Грецию ездил. Вот год, когда Марк миллион выиграл, дом себе купил. А вот…
А вот это Ку, это особенное Ку.
Это полгода, когда Марк с Элизабет встретился.
Элизабет…
…в дверь стучат.
Не успел Марк про Элизабет рассказать.
Звякает колокольчик над дверью.
Марк открывает – в прихожую врывается шум дождя.
Входит человек, мокрый до нитки.
– Вечер добрый.
Марк кивает:
– Добрый.
– Позвольте обсушиться…
– Да, конечно же… входите…
Марк разводит огонь в камине, пламя лижет хворост.
Кукушка распахивает дверцу в часах:
Ку-ку.
Год.
Хороший год.
Урожайный.
Счастливый год.
В этот год у Марка с Элизабет сын родится.
Гость с удивлением смотрит на ку-ку, видно, первый раз видит, чтобы ку-ку из часов выпало. Марк хочет незаметно подхватить ку-ку и закинуть обратно в часы – а поздно, видит взгляд гостя, заметил гость.
Ку-ку.
Делать нечего, Марк открывает часы, вынимает ку-ку, раскладывает на столе среди чашек, ку-ку рассыпаются с легким стуком, поблескивают в свете очага.
Марк показывает. Вот это годы, которые уже прожиты, вот это Марк диплом получил, вот это Марк в детстве велосипед собрал, сам собрал, детали по помойкам нашел, в горы поехал, потом велосипед у Марка развалился… А это вот Марк с приятелями лодку тащит, по озеру плавать будет, а это будущее Марка, в этом году Марк с женой и детьми в Египет поедет…
Гость смотрит.
Восхищается.
Похоже, первый рад гость видит такое.
А вот…
– А это что?
Гость подхватывает Ку, вертит на ладони.
Марк с воодушевлением рассказывает, а это его лучшее Ку, это полгода, когда Марк Элизабет встретил, в городок один на полгода по работе заехал и встретил, под конец хотел телефон попросить, а вместо этого ляпнул – выходи за меня…
Гость хмурится.
– Так это же мои полгода.
– Простите?
Это мои полгода. А я-то дурак смотрю-смотрю, куда Бетти подевалась, а она вот она где!
Марк хочет возразить, не успевает. Гость перебирает года, один за другим, один за другим…
А это что? А это же моя победа должна быть, а не твоя, ты хоть учебник физики раз в жизни раскрывал, лауреат ты наш?
Марк снова не успевает ничего сказать.
– А это что… ничего, что на выигрыше не твоя фамилия написана?
Марк откашливается:
– Мне очень жаль… боюсь, произошла ошибка… не беспокойтесь, я верну вам ваши годы… посмотрите, какой из них ваш?
Гость наклоняется над столом.
Смотрит.
Марк взмахивает топориком.
Ку-ку.
Второпях обшаривает карманы гостя, высыпает на стол годы, годы, годы, годы, годы, ку-ку, ку-ку, ку-ку…
А хорошие годы у человека, уж куда лучше, и жена у него, и детишки, и по белу свету он поездил, журналист какой-то преуспевающий…
Ку-ку-шка в часах.
Ку-ку.
Ку-ку.
Ку-ку.
Марк снова роется на заднем дворе, копает землю, соседи смотрят, кивают, работящий человек Марк, и огород у него в полном порядке… нам бы так…
Начала и середины
Первое начало
– И давно это у вас?
Он смотрит на меня, перебирает данные.
– Три года.
Меня передергивает. Вертится на языке фраза – где ж вы раньше-то были – н говорю, мне это не поможет, это уже ничего не изменит.
– Что же… будем лечить.
Добавляю про себя – знать бы еще, как.
Второе начало
Вот было такое, мечтали, что болезней не будет.
Когда не будет?
Когда возродимся в новой жизни.
Переход людей к оцифрованному сознанию планируется не позднее 2050 г…
Умирали в муках, корчились от боли, мечтали, вот потом не будет всего этого, боли, страданий, смертей, там, там, в будущем, далеком и безоблачном, где не будет ни мора, ни глада, ни смерти, где люди откажутся от материальных тел…
Третье начало
Эта книга о нелегкой борьбе, которую я вёл со своей болезнью. О нелегкой борьбе, в которой я одержал победу, несмотря ни на что. Были моменты, когда мне хотелось опустить руки и сдаться, и только поддержка близких помогла мне пережить черную полосу моей жизни. Я адресую эту книгу всем тем, кому кажется, что уже всё потеряно, и в жизни никогда не будет ничего хорошего. Этой книгой я хочу показать, что выход есть всегда.
Первая середина
– Опишите симптомы.
– Ну, вы понимаете… у меня такое чувство… как будто я не один… как будто в моей голове еще кто-то…
– В смысле? Голоса?
– Да нет… как будто кроме моей личности ещё какая-то личность в голове живет.
– Раздвоение личности…
– Навроде того.
– А это, знаете, вирус сейчас ходит…
– Да в том-то и дело, что проверялся я на вирусы, ничего такого!
– Да? Интересно, интересно…
– Вам, может, и интересно, а мне-то как с этим жить?
– Мы обязательно вам поможем… Не волнуйтесь вы так…
Вторая середина
Из отчета.
…имеем дело с беспрецедентным случаем, первым в мире заболеванием. Каким-то образом в сознании одного человека выросло, подобно раковой опухоли, другое сознание. План лечения будет устанавливаться и корректироваться по ходу лечения…
Третья середина
– Вот что… боюсь… у нас нет другого выхода… Мне придется поговорить с вашей второй половиной.
– В смысле… с моей женой? Я не женат…
– Да нет… с тем сознанием… которое выросло внутри вашего.
– Нет, об этом даже речи быть не может.
– К сожалению, тогда я не смогу вам помочь.
– А это… обязательно?
– Боюсь, что да… Не беспокойтесь, это ненадолго… на полчаса… не больше.
– А вы уверены, что я…
– …вернетесь в свой разум, вернетесь.
– А если нет?
– Я гарантирую… вернетесь…
Четвертая середина
Сеанс
– Это вы, Крайтон?
– Крайтона здесь нет.
– Значит, вы и есть его альтер-эго?
– (смеется): Я себя таковым не считаю.
– Ну… вы живете в его сознании…
– …скорее, он живет в моем.
– Как вас зовут?
– А это имеет значение?
– Вообще-то да.
– Спросите об этом Крайтона. Он знает.
– Он говорил, что ему ничего не известно про вас.
– (иронично): Да неужели?
– И всё-таки, как вас зовут?
– Черных моя фамилия.
– И откуда вы…
– …а вы сами догадайтесь. Зря, что ли, учились?
– Да знаете, первый раз такое вижу…
– Ну-ну… Это мы не проходили, это нам не задавали… парам-пам-пам…
– Расскажите пожалуйста…
– …ничего я вам больше не скажу.
– Но…
– Черр-р-р-т…
– Это вы, Крайтон?
– Я, конечно, кто же еще-то…
– Я говорил с вашим вторым я…
– Да? И что же?
– Боюсь, придется задать вам несколько вопросов…
Первое окончание
– Скажите… а вы кем работаете?
– Оцифровщиком сознания. А что… это имеет значение?
– Похоже, что имеет… а кем вы работали?
– Оцифровщиком сознания.
– Вы работали один?
– Н-нет…
– У вас был партнер по бизнесу, не так ли?
– Да.
– Как его звали?
– Послушайте, это не имеет никакого отношения к…
– Его фамилия была Черных, не так ли?
– Откуда вы…
– …знаю. Он умер?
– Да. Несчастный случай…
– А вы уверены, что это был несчастный случай?
– Он остался в конторе на ночь…
– …а где вы были в эту ночь?
– Я бы не хотел…
– …боюсь, это очень важно.
– Я был у одной дамы…
– …и она, конечно же, может это подтвердить?
– Разумеется.
– И сколько вы ей заплатили за то, чтобы она подтвердила?
– Откуда вы…
– …вы убили совладельца вашего бизнеса… не так ли?
– Вы ничего не докажете, я…
– Обычное дело… к сожалению, не такая уж редкая ситуация. Каким-то образом он завладел вашим сознанием…
– Вы сможете уничтожить его?
– А почему я, собственно, должен его уничтожать? Вы убили его, и…
– …доктор, а ничего, что вы оцифровали своё сознание без лицензии?
– Без ножа режете…
– Думаю, мы сможем договориться…
Второе окончание
Когда мне предложили посетить обряд экзорцизма, я еще не знал, что меня ждет. Пожалуй, с моей стороны было слишком опрометчиво соглашаться на подобное мероприятие – тем не менее, я рискнул. Мне не терпелось посмотреть, как происходит обряд изгнания потусторонних сил из человека.
К моему немалому разочарованию, я не увидел ничего того, о чём повествовали легенды: не было пентаграмм и тайных знаков, не было зажжённых свечей и черепов. Всё оказалось обыденно, до скучного обыденно, я даже пожалел, что собирался учиться на экзорциста.
Мне показали пациента – это был немолодой мужчина, директор какой-т корпорации. Из разговора с ним я узнал, что его демона зовут Крайтон, и что это очень редкий вид демонов – дух умершего человека, который не нашел себе покоя.
Не было заклинаний и молитв. К голове пациента подключили электроды – я думал, что его будут бить током, но мой учитель начал искать в сознании пациента чужую душу…
Ослепительная вспышка…
…темнота.
Учитель повернул ко мне побледневшее лицо:
– Всё кончено… мы победили его…
Третье окончание
– Вечер добрый… Крайтон, если я не ошибаюсь?
– Он самый. У вас десять минут.
– А вы умеете ценить своё время.
– Да, знаете, моё время стоит очень дорого. Так что вы хотели?
– Видите ли… я наблюдал за вами вчера в офисе… особенно как вы тщетно пытались открыть сейф…
– Что же, каждый может забыть важные для него вещи.
– Несомненно. Но не каждый может вспомнить то, чего он не знал.
– М-м-м… на что вы намекаете?
– Меня поразило, как вы легко открыли данные своего сотрудника… Черных, если я не ошибаюсь.
– Да, у меня осталась часть его памяти…
– Вы так думаете, уважаемый Крайтон… или как вас лучше называть, Черных?
– Так сколько вы хотите за молчание?
– Думаю, сорок тысяч меня устроят.
– Дороговато берете…
– Что вы хотите, молчание – золото…
– Тоже верно. Ну что, давайте… за Крайтона… не чокаясь…
– За упокой…
Дэтти
А Дэтти розгами высекли.
За дело.
А Дэтти не понимает, за что – всего-то навсего нарисовал на дереве жёлтые листья.
Ну любит Дэтти подурачиться, ну что поделаешь, то небо красное нарисует, то зайца зеленого, а тут нате вам – листья.
Желтые.
Ну, скучно Дэтти листья зеленые рисовать, вот он и выдумал.
Желтые листья.
А хозяин как увидел, как увидел, и а-а-а-а – за розги схватился.
Так-то хозяин добрый, увидит, что Дэтти там небо зеленое сделает или солнце синее – только посмеется, вот шутник – еще и работу Дэтти в первые ряды поставит, знает – любят покупатели такие штуки, чтобы все по-необычному было.
А тут на тебе.
Розгами.
Видно, крепко достал Дэтти всех своими выдумками…
– Где ты такое видел? Где видел, я спрашиваю?
Дэтти молчит.
А Дэтти что нашел…
Что в лесу нашел-то Дэтти, что нашел…
Вот теперь он им всем докажет…
У-ух, докажет.
Спешит Дэтти в городок.
В мастерскую вбегает.
Несет на ладони свою находку.
В лесу нашел.
Желтый лист.
– А он на дереве рос, да, да!
Все выходят из домов.
На площади собираются.
Будут Дэтти каленым железом жечь.
Заклеймят, чтоб неповадно было.
Ветер над городком.
Холодный ветер.
Не такой, как бывает перед дождем, а какой-то другой.
Палач поднимает клеймо.
Чу! – ветер над площадью, падает на эшафот желтый лист.
Один, два…
Все разбегаются в страхе.
Дэтти прячется под шумок.
Дэтти прислушивается к обрывкам фраз.
Придется выбираться из подполья.