Карлсон, танцующий фламенко. Неудобные сюжеты
А он играл, и я сама становилась одной из золотых искристых капель – тем самым искомым, которому нельзя найти определения в мире вещей и «нормальных людей». Я переставала быть тенью… а ещё знала наверняка – чувствовать можно только так.
На последнем аккорде я ещё не уверилась в желании своего невозвращения «туда». Хотя… «там» нет такой музыки, нет такой любви! Нет «там» и Шопена: только инфляция там, а Шопена – нет!
– Не уходите… Не уходите же… Прошу… Я не смогу… Возьмите меня… Возьмите же меня с собой… – умоляла я.
– Это от меня не зависит, увы, – грустно улыбнулся Шопен. – И… вы ещё не сделали, насколько мне известно, самого главного. Как только вы это сделаете, вас сразу заберут, смею уверить.
– А что это – главное? Какое оно?
– У каждого своё. Каждая машинка – или тело, как угодно, – действует исходя из заложенной в неё или в него программы. У меня, например, было четыре баллады… Прощайте же… будьте здоровы! – вздохнул Шопен и, раскрывая зонт, перешагнул через подоконник и поднялся в воздух.
– Но… – начала я.
– Прощайте! – донёсся откуда-то сверху голос Шопена. – И помните: вас заберут, как только вы сделаете самое главное.
Коран учит, что по природе своей люди корыстны и ненасытны, поэтому рай открыт лишь для тех, кто соблюдает заповеди, верит в Страшный суд и не прелюбодействует, живя только с жёнами или наложницами. Те же, кто помимо жён и наложниц живёт с другими женщинами, нарушают заповеди Аллаха, поэтому в рай не попадут.
Впрочем, при чём тут Коран, если у меня не было жён и наложниц? Так и скажу об этом Шопену в следующий раз.
скиффл[40]
[АНТИДОТ]
Луганцев проснулся, бормоча «порталы сонных миров заколочены», смахнул с менталки обломок нездешнего смысла и скрючился: вставать жить не хотелось («Вставать жить было решительно невозможно!» – поправил за скобками классик жанра, стыдливо прикрыв наготу пыльного фолианта фиговым листом). Так было и в прошлые выходные, и двумя неделями ранее, и ещё, ещё… И даже тогда, господи, когда он, Луганцев, едва вернувшись из весёленького ночного трипа в утренний аццкий ад, тут же прикрыл глаза («смежил веки», предложил настоящий писатель, но никто за скобками его не услышал) да, впав в забытьё – не сон, не явь, не что-то третье, а нате вам: чёрте чё, – провалялся в постели с можжевеловым валиком – как пахнет, ссууукка финская!.. – до новой полуночи.
Этикетка, взметнувшаяся с прикроватного столика – ветер едва не выбил форточку, и Луганцев, вспомнив о штормовом предупреждении, сморщился, – перелетела на подушку, щекотнув лоб. «Использование валика, – почему такой мерзкий зелёный шрифт, почему-у, – пробормотал машинально Луганцев, – стимулирует мозговое кровообращение, укрепляет нервную си…» – он смял листок и, уткнувшись носом в матрас, решил «собраться с духом».
Это, возможно, и могло б произойти, кабы не та ещё беда: дух по-прежнему жил там, где хотел, а где не хотел – не жил. Возможно, апартаменты Луганцева его не устраивали – или он попросту не замечал их, кто знает вольного! А коли так, «собраться» Луганцеву было решительно не с чем – насчёт же себя самого он больше не обольщался: так-так, закутаться, замотаться в жёсткий пододеяльник (зачем в этих прачечных так крахмалят?), закрыть рот, глаза, заткнуть, наконец, уши… «Там, где Енисей впадает в Обь, там, где Пушкин сидел, – там, там Лукоморье!» – Луганцев вспомнил, как это произнёс Т. К., и усмехнулся: что ж, все его приятели, пожалуй, с приветом – он и сам, возможно, слегка того: с кем, собственно, не случается, если пожить!
Луганцев – privet – и пожил: песочные часы его полупустыни – «полу», ибо порой оболочку настигали не только миражи в виде «фотографических радостей» да, иже с ними, волооких Инь, – казалось, застыли посередине стеклянной колбочки: крошечные песчинки склеились и, удивлённо подмигнув вопрошающему, замерли. «Дыш-шите – не дыш-шите!» – заикнулся злобный докторёнок с узкими ядовитыми губками и, недоверчиво взглянув на больного, показавшегося ему на миг ненастоящим, таки выписал больничный: термометр был нагрет загодя до тех самых – тридцать восемь и шесть, что наши годы! – телесных температур. Но это раньше, раньше, а сейчас, через тыся чи «не могу», надо подняться: помолвка – странный wordо́k, микс уловки с молвой, – в составе слова нет лишь главного; о том, впрочем, не говорят «приличные люди». «Может быть, главного не существует?» – Луганцев потёр глаза и неожиданно расхохотался: так развеселило его собственное отражение в зеркале – ну и как с таким, с позволения сказать, лицом, выезжать в свет? Он смешон, нет-нет, в самом деле: жутко смешон.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Канте хондо: старинный, наиболее чистый пласт музыки и поэзии фламенко; букв. «глубокое пение» (зд. и далее прим. автора).
2
Любовь травами не лечится: Овидий, «Героиды».
3
Эманации страдания.
4
Слой пребывания даймонов (крылатых людей).
5
Первое послание Павла коринфянам, гл. 13.
6
Любовь травами не лечится.
7
«Я хочу! Я хочу любви!» (фр.)
8
Zaz, «Je Veux»: https://www.youtube.com/watch?v=8HDXSmDJ6Kw
9
Знаменитый кубинский сигарный бренд.
10
Священный/чертовский голос.
11
Прозвище Эдит Пиаф.
12
«И ваши деньги меня не осчастливят…» (фр.)
13
«Я хочу любви, радости, прекрасного настроения…» (фр.)
14
В. В. Набоков, «Аня в Стране Чудес».
15
«Новые бодрые»: Андрей Рубанов в романе «Психодел» – о главных героях.
16
Янка Дягилева, «Деклассированным элементам».
17
«Проходит, пройдёт, пронесётся, а последний остаётся…» (фр.; из шлягера ZAZ «Les passants»/«Прохожие»).
18
«Это твоя мечта».
19
Учебник французской орфографии и грамматики.
20
Л. Кэрролл «Алиса в Стране чудес» («Слёзный пруд»).
21
– Что делать? – спросил нетерпеливый петербургский юноша. – Как что делать: если это лето – чистить ягоды и варить варенье; если зима – пить с этим вареньем чай (В. Розанов, «Эмбрионы»).
22
«Мы говорили об аккредитации на пресс-конференцию Изабель… Издание? Вы хотите, чтобы я уточнила издание? ‘Сноб’… Как? Кто-то уже аккредитован от ‘Сноба’? В любом случае до встречи!» («плохой» фр.)
23
Аня Моруа.
24
«Ёжик в тумане».
25
«La note bleue» (1991, реж. Анджей Жулавски).
26
Шоссе Энтузиастов.
27
Зд.: Хозяйка Медной горы.
28
Зд.: ДНК-программа.
29
ДНК.
30
ПГТ: посёлок городского типа.
31
Э. Фромм, «Искусство любить».
32
Зд.: крестьяне.
33
Ф. Гойя, «Пёс»: одна из картин «чёрного периода».
34
См. набоковское «либидобелиберда».
35
Перевод с японского Веры Марковой.
36
Живопись тушью и водяными красками.
37
Из китайской поэзии.
38
Ф. Шопен. Письма. М., 1964.
39
Op. 68 № 4.
40
Пение под аккомпанемент стиральной доски, гармоники и гитары.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги