Джон Лоу. Игрок в тени короны
– Я и не думал, что он явится так рано: он прошлой ночью был в маскараде. Кстати, мистер Лоу, – добавил он с улыбкой, – вы лично знакомы с мистером Уилсоном?
– Нет, – ответил Лоу. – Но герцог Аргайльский был так любезен, что дал мне рекомендательное письмо к нему.
– Вы не могли получить лучшей рекомендации: госпожа Уилсон – урожденная Кэмпбелл. Но так как вы не знакомы с ним, я могу, кстати, рассказать его историю. Тридцать пять лет тому назад Энгус Уилсон служил пажом у Его Величества короля Карла II и был тогда очень красивым юношей, который вызывал удивление у фрейлин этого шумного двора. По смерти веселого монарха Энгус пользовался расположением его преемника и настолько вошел в моду, что приобрел прозвание Красавца Уилсона, которое сохраняется за ним до сих пор. Он с отличием служил в Ирландии при Якове II и сражался в битве на берегах Бойна{17}, где был ранен в бедро. После злополучного свержения своего короля, он сопровождал его в Сен-Жермен{18}. Только по восшествии на престол королевы Анны Уилсон примирился с существующим порядком и вернулся в Англию.
– Я полагаю, что он еще до сих пор остается приверженцем Стюартов? – заметил Лоу.
– Само собой разумеется, – ответил Гарри. – Однако старик теперь уж не очень-то тревожит себя политическими кознями и государственными заговорами, будучи достаточно занят своими делами. В прошлую весну красавицей сезона, которая вскружила всем головы и пленила все сердца, была миловидная дочь полковника Гранта Кэмпбелла. И поверите ли, эта красавица согласилась отдать свою руку мистеру Уилсону. Никто не считал его способным на такое безумие. Это был самый обстоятельный человек, но красота юной Кэмпбелл совершенно свела его с ума. Она имела множество поклонников, но никто не следовал за ней с таким упорством, как богатый старый франт, и девушка согласилась на замужество. Однако она не нашла его таким снисходительным, как ожидала, – Уилсон отчаянно ревнив и подозрителен.
– Вы не можете себе представить, мистер Лоу, двух больших противоположностей, чем эта плохо подобранная чета, – заметил Чарли Каррингтон. – Ей едва двадцать лет, она очаровательна, как Венера. Он – старый, отцветший и прихрамывающий, как Вулкан, из-за раны. Она пленяет своим обхождением и улыбкой, он язвителен, насмешлив и ревнив как бес.
– Нет ничего удивительного – будешь ревнивым с такой женой, – сказал Гарри. – Но вы несправедливы к Уилсону – он вовсе не так дряхл и некрасив, каким вы его выставляете. Правда, старик хром и несколько сутуловат, но у него светские манеры и прекрасное воспитание, хотя старой школы.
– Школы наших дедов! – прибавил Каррингтон.
– Ну, так что ж! – возразил Арчер. – Не думайте, что светские люди времен Карла II стояли ниже умниц и франтов королевы Анны.
– Теперь я знаю, кто были Отелло и Дездемона в прошлую ночь на маскараде, – заметил Лоу.
– Не влюбитесь в Белинду, – и тогда найдете верного друга в ее муже, – сказал Гарри. – Почему вы теперь именно уехали, мистер Лоу?
– У меня есть важный финансовый план, который я думаю предложить лорду Годольфину{19}, – ответил Лоу. – Я полагаю, что мистер Уилсон сумеет устроить мне свидание с его лордством или с главным государственным секретарем Сэндерлендом.
– Без сомнения, – ответил Гарри, – Уилсон в очень хороших отношениях с герцогиней Мальборо, и через нее может выхлопотать для вас доступ к королеве или к ее министрам.
– Так мне сказал и герцог Аргайльский, – прибавил Лоу. – Если бы я только мог передать мой план герцогине Мальборо, он, без сомнения, был бы принят.
– Мы все будем иметь долю в этом предприятии, – сказал, смеясь, Гарри. – Это понятно.
– Именно так – прибавил Лоу серьезно. – И ручаюсь, что многие будут добиваться этих паев. Они поднимутся так быстро и до такой высоты, что если купите их на сумму в тысячу фунтов, то выиграете десять тысяч менее чем за месяц.
Эти слова вызвали всеобщие возгласы изумления, а Гарри закричал:
– Брависсимо, этот план подходящ для моих финансов! Я подпишусь на тысячу паев.
– А я на десять тысяч, если можно достать столько! – воскликнул Каррингтон. – Деньги я сумею занять на месяц.
– Мы все участвуем по десяти тысяч, – закричали прочие.
– Ловите счастье, пока оно близко! Успеха вашему плану, мистер Лоу!
– Это зависит от министров Ее Величества, – ответил Лоу. – Если лорд Годольфин примет план, дело обеспечено.
– И обеспечено наше состояние, – прибавил Гарри. – Все влияние, которым мы обладаем, будет приложено, чтобы провести этот план, а я думаю, что мы что-нибудь сумеем сделать с Годольфином и Сэндерлендом. Не так ли, господа?
– Во всяком случае, постараемся, – прибавили прочие.
Глава II. Мистер Лоу срывает банк
Некоторое время спустя вся компания перешла во внутреннюю залу, где шла игра. Как и главная комната, эта зала была полна народу. Посредине стоял зеленый стол, за которым сидел банкомет, окруженный несколькими светскими юнцами, игравшими в бассет{20}. Игра вызывала большой интерес – играющие делали крупные ставки, быстро опоражнивая свои кошельки. Новые участники приставали к ним, и игра пошла весело, приблизительно с тем же результатом, с каким началась.
– Не желаете ли и вы присесть, мистер Лоу? – спросил Гарри.
– Немного после. Мне хочется, чтобы банк возрос перед тем, как взять его, – сказал Лоу. – Я хочу показать нашим друзьям, как играть в бассет, и дать урок вот тем господам, – прибавил он, указывая глазами на банкомета и крупье{21}.
– Я рад, что вы так уверены, – заметил Арчер. – Когда я впервые держал карты и брал стакан с костями, то тоже был уверен в выигрыше, но теперь я уже не так хладнокровен.
– Успех в игре может сделаться предметом уверенности при некотором расчете, – прибавил Лоу. – Я сам когда-то играл плохо, но теперь научился. Хотите, Гарри, сыграть со мной на половину выигрыша или проигрыша?
– С удовольствием, – ответил тот. – Играйте за нас обоих и делайте какие угодно ставки.
При этих словах Чарли Каррингтон, сидевший за зеленым столом, поднялся со своего места, громко браня свое невезение. Лоу тотчас занял его место. Гарри стал подле, чтобы наблюдать за игрой. Равнодушие Джона изумляло его, он уже стал подумывать, что поступил опрометчиво, приняв предложение. Однако скоро переменил свое мнение. Хотя Лоу и казался беспечным и продолжал весело разговаривать, но счастье сопутствовало ему: он с успехом переходил от ставки в двадцать гиней к тридцати.
Когда и эта большая ставка была выиграна, Гарри не мог сдержать своего возбуждения, но Лоу остался совершенно спокойным. И хотя все начали тесниться вокруг него, хотя взоры всех обратились в его сторону, шотландец, казалось, менее чем кто-либо интересовался исходом игры, показывая этим, что обладает не только большим уменьем, но и необыкновенным хладнокровием.
– Не уйти ли уже? – шепнул ему Гарри.
– Не беспокойтесь! – возразил ему Лоу. – Я еще ничего не сделал. Очень жаль было бы не продолжать игры.
– Хорошо, делайте как хотите! – сказал Гарри. – Черт его знает! – прибавил молодой человек, обращаясь к Каррингтону. – Он играет так хладнокровно, словно ставит на карту несколько крон! Банкомет едва в состоянии раскладывать карты. Смотри, как дрожат у него руки!
– Он знает, на что обречен, – засмеялся Лоу.
– Клянусь небом, никому еще не приваливало такой удачи! – воскликнул Каррингтон.
– Не удача это, а уменье, – возразил Лоу. – Я говорил вам, что выиграю. Я всегда выигрываю. Шестьдесят et le va{22}! – прибавил он, обратившись к банкомету.
Эта ставка, которая, несмотря на крупную игру, происходившую здесь, применялась очень редко, вызвала всеобщее возбуждение между зрителями и игроками. Банкомет был весьма взволнован. Он выговаривал дрожащим голосом:
– Туз выигрывает, пятерка проигрывает, валет выигрывает, семерка проигрывает, десятка выигрывает…
– Ну, так мы выигрываем, то есть мистер Лоу выигрывает! – закричал Гарри, не будучи в силах сдержать себя.
– Нет еще, Гарри, – заметил Лоу спокойно. – Нужно еще раз сдать карты. – Но мы должны выиграть.
Так и случилось. После долгого тасованья карт и томительно медленной сдачи, бледный банкомет глухо выговорил:
– Десятка выиграла!
И откинулся со стоном на спинку стула.
При этих словах Лоу поднялся с места с легкой победной улыбкой на лице, чтобы принять поздравление своих новых друзей, которые оживленно теснились вокруг него. Гарри сердечно пожал ему руку и сказал:
– Мне не достает слов, чтобы поблагодарить вас от всей души. Вы сделали меня на шестьсот фунтов богаче, чем когда я вошел в эту комнату, и моя благодарность должна соответствовать одолжению. Располагайте мною, я ваш навсегда.
– Не говорите больше ни слова, Гарри. Я счастлив, что убедил вас и джентльменов, с которыми вы меня познакомили, в том, что вы можете доверять мне, – сказал Лоу.
– Я вложу все свое состояние во всякий план, который вы предложите, – заявил Гарри. – Думаю, что вы можете рассчитывать и на моих друзей.
– Мистер Лоу может рассчитывать на меня! – воскликнул Чарли Каррингтон.
– И на нас всех, – хором ответили прочие.
Игра прекратилась сама собой – банк был сорван. И выигрыш Джона не мог быть уплачен тотчас сполна. Гарри призвал мистера Уайта, содержателя кофейни, и тот поручился за долг.
Глава III. Ссора между Красавцем Уилсоном и Чарли Каррингтоном
– Не это ли Красавец Уилсон? – спросил Лоу, обратив внимание Гарри на пожилого господина, богато одетого и очень учтивого на вид, который только что вошел в комнату.
– Да, совершенно верно, это старый Энгус, – ответил Гарри. – Но, черт побери, как вы его узнали?
– Только благодаря вашему точному описанию, – отвечал Лоу с улыбкой. – Но будьте добры представить меня ему.
– С величайшим удовольствием, – сказал Гарри. – Пойдемте!
Разгадав их намерение, мистер Уилсон направился им навстречу, и тогда сделалась очень заметной его хромота. Бесспорно, старый джентльмен заслуживал прозвища, которое получил в молодости. Его одежда была очень нарядной и вряд ли подходила к возрасту. Он был одет в цветной бархатный кафтан, шитый золотом и выкроенный по последнему образцу, жилет из богатого шелка с золотыми цветами, длинные сплоенные рукавчики были сделаны из тончайших брюссельских кружев. Шелковые, светло-серого цвета панталоны, перевязанные выше колен, покрывали худые, но все еще стройные ноги, а прекрасно напудренный парик спускался на круглые плечи. Вследствие своей хромоты Уилсон нуждался в опоре и ходил с палкой, заменявшей ему костыль. Уже далекий от своего расцвета и осмеиваемый теперешними щеголями, как состарившийся франт, Энгус Уилсон очень хорошо сохранился, и судя по внешности, выглядел по крайней мере на несколько лет моложе. Давным давно, еще в бытность пажом у Карла II, в расцвете юности, он был, без сомнения, красив, но теперь немногое сохранилось от его прежней привлекательности. У него был орлиный нос, черные, густые брови и поразительно живые, проницательные глаза. Кроме того, его зубы, которыми он любил щеголять, все еще были белы и ровны. Он был тщательно выбрит. Время наложило на Уилсона свою руку, согнув его плечи; но даже теперь, уменьшившись на несколько дюймов, он был не ниже среднего роста. Когда Гарри представил ему Джона, старый Энгус выразил большое удовольствие по поводу знакомства. После первых любезностей, которыми обменялись новые знакомые, он обратился к Лористону с большой важностью:
– Я буду очень рад видеть вас у себя Беркли-сквер, мистер Лоу. Его милость герцог Аргайльский и маркиз Твидл в своих письмах сообщают о вашем намерении провести несколько месяцев в городе, и мне нет нужды говорить, что я постараюсь, насколько могу, чтобы вы приятно провели это время. Они оба говорят о вашем плане национального банка, о котором я, конечно, слышал, и одобряю его, порицая шотландский парламент за отказ. Они также упоминают вскользь о каком-то другом проекте, который вы держите втайне, но мы поговорим об этом при более удобном случае. Что-нибудь можно будет сделать с министрами Ее Величества. Мне будет лестно принять в этом хоть маленькое участие – все, что у меня есть, я готов употребить для вашего дела.
Лоу стал выражать свою живейшую признательность, но мистер Уилсон прервал его:
– Довольно, мой дорогой! Благодарите после того, как я окажу вам услугу. А вы уже блестяще ознаменовали свой приезд в город – сорвали банк? Позвольте дать вам совет: остановитесь после первого успеха. Бассет – разорительная игра, как могут засвидетельствовать некоторые из присутствующих здесь джентльменов. Это – несколько измененная старая Королевская Дубовая Лотерея{23}, которая заманила в свои сети весьма многих неопытных юнцов во времена короля Карла II. Что касается меня, я давно дал клятву не играть и теперь никогда не касаюсь ни карт, ни костей.
– Это потому, что вы потеряли способность наслаждаться игрой. Это не основание, чтобы удерживать от игры нас, полных молодых сил, – заметил дерзко Чарли Каррингтон. – Страсть к игре, подобно всем другим страстям, кроме жадности, умирает с летами. Через тридцать или сорок лет мистер Лоу оставит бассет и игральные кости, или они оставят мистера Лоу. Тогда он сумеет, может быть, в утешение за это лишение взять себе молодую жену.
– Я верю, что буду счастлив, – ответил Лоу, заметив с некоторым беспокойством мрачные складки на лице старого Уилсона.
– Есть люди, для которых всякие советы как горох об стену, – заметил Уилсон, презрительно взглянув на Каррингтона. – Но я не имею дела с подобными глупцами, разве только чтобы наказывать их, когда они становятся назойливы.
– Так вы для этого держите палку, а не потому, что хромаете, как мы предполагали до сих пор? – заметил молодой человек со смехом.
– Я держу шпагу так же хорошо, как и палку, – резко ответил Уилсон.
– Фи! Вы слишком стары для того, чтобы держать шпагу: возьмите лучше тросточку, – сказал Каррингтон язвительным тоном. – Вы, должно быть, плохо выспались после маскарада прошлой ночью, а потому встали в дурном расположении. Надеюсь, за завтраком у вас не произошла супружеская потасовка? Мне действительно было бы очень жаль, если бы я был случайной причиной какого-нибудь недоразумения между такой милой четой.
– Перестаньте, сэр, или, клянусь небом, я брошу вас на землю! – крикнул Уилсон в бешенстве, замахиваясь палкой.
Он исполнил бы свою угрозу, если бы Лоу не схватил его руку, а Гарри и Багот не вмешались и не стали между ним и предметом его ярости.
– Вовсе нет необходимости производить здесь скандал, мистер Уилсон, – заметил Каррингтон невозмутимо. – Если это не вспышка страсти, которая живо угасает, и вы в самом деле хотите сразиться со мной, то это можно устроить без дальнейших хлопот.
– Хорошо, пусть будет так! – ответил Уилсон. – Ваша дерзость не пройдет безнаказанной. Мистер Лоу, – прибавил он, обращаясь к шотландцу. – Мы едва познакомились с вами, но я знаю, что вы благородный человек. Позвольте просить ваших услуг в этом деле.
– Не могу отказать вам в вашей просьбе, сэр, тем более что надеюсь устроить примирение.
– Примирение невозможно! – возразил Уилсон решительно. – Я не приму извинений. Поединок должен состояться.
– Без сомнения, он должен состояться, – повторил Каррингтон. Надеюсь иметь удовольствие проколоть горло мистеру Уилсону. Гарри, я знаю, что могу рассчитывать на вашу дружбу. Все, о чем я прошу, это чтобы поединок не откладывался далее, чем на завтрашнее утро.
– Я сам, как и вы, сэр, желаю, чтобы это было поскорей, – сказал Уилсон. – Я буду лучше завтракать, после того как проветрюсь в Гайд-Парке{24}.
– Вы никогда больше не будете завтракать, если мне не изменит рука, – сказал Каррингтон. – Посоветуйте, пожалуйста, госпоже Уилсон не ожидать вас, или я зайду к ней после поединка.
Старый Уилсон не обратил никакого внимания на эту дерзость.
– Будьте добры, мистер Лоу, – сказал он, – известить, какие распоряжения вы сделаете касательно меня. Вы меня найдете на прогулке, около пруда в Гайд-Парке, через час. Я останусь там до вашего прихода.
– Одно слово, прежде чем вы уйдете, мистер Уилсон! – сказал Каррингтон. – Если вы еще не написали завещания, советую сделать это немедленно. Оставьте все имущество вашей жене.
– Перестаньте, Чарли, так неуместно шутить! – заметил Гарри.
– Пусть щенок поворчит! – сказал Уилсон. – Я скоро совсем заставлю его замолчать.
Сухо поклонившись всему обществу, он, прихрамывая, вышел из комнаты.
– Честное слово, я не шутил, Гарри! – сказал Каррингтон, как только Уилсон вышел. – Для меня весьма важно, каково будет завещание старого франта. Так как я рассчитываю сделать госпожу Уилсон вдовою, то думаю, что в благодарность она непременно должна отдать мне свою руку. До свидания, господа!
Он поклонился всем и вышел. Тогда Гарри и Лоу условились, что поединок состоится в отдаленной части Гайд-Парка на следующее утро, в девять часов. Но так как Лоу совершенно не был знаком с этой местностью, то Гарри предложил отправиться тотчас вместе в парк и выбрать место. Они взяли карету и поехали к опушке Гайд-Парка, где, выйдя из экипажа, отправились пешком. Пройдя через ворота, они зашагали по траве, пока не достигли группы деревьев, близ которых находилась чистая полянка, очень пригодная для их цели.
– Это место вполне подходит, мистер Лоу, – заметил Гарри, тщательно осмотрев поляну. – Заметьте эти деревья, и вы легко найдете это место. Несмотря на кровожадные намерения моего доверителя, думаю, что дело не будет иметь рокового исхода. По правде, я совсем не уверен, что Каррингтон возьмет верх. Старый Уилсон очень искусно владеет шпагой, он хладнокровен и сосредоточен, между тем как Чарли опрометчив и горяч.
– Насколько я могу судить, перевес на стороне Уилсона, – сказал Лоу. – В придачу к умению, которым, как вы говорите, он обладает, у него лучше глазомер, чем у Чарли, твердая рука и крепкий удар. Старик полон сил и имеет железные мускулы. Ввиду всего этого Уилсон – очень серьезный противник. Кроме того, он жаждет отомстить за нанесенную ему обиду. Мистеру Каррингтону следует быть осторожнее.
Глава IV. Белинда и леди Кэт
Наши приятели переменили тему и продолжали беседовать, пока не достигли Кольца, как называлась тогда аллея для прогулок в экипаже вокруг пруда, в Кенсингтонской части Гайд-Парка. В то время, к которому относится наш рассказ, там не было видно ни многочисленных блестящих экипажей, ни толпы веселых всадников и амазонок, как теперь, но и тогда Кольцо было самым модным местом для прогулок в Лондоне, и каждая позолоченная карета направляла туда свой путь. Было очень приятно бродить вокруг воды, и в ясные дни изящные обладатели карет обыкновенно выходили из них, чтобы прогуляться часок пешком и в то же время показать свою красоту.
В тот час, когда Лоу и Гарри приближались к Кольцу, по дороге один за другим тянулись экипажи, из которых многие были так украшены богатой позолотой и снабжены такой великолепной упряжью, как ныне парадная карета лорда-мэра, и могли пристыдить современные скромные повозки. Кучера и ливрейные лакеи, сидевшие на козлах этих великолепных колясок, были наряжены в золотые шнурки, шелк, напудренные парики и шикарные ливреи. Среди длинной вереницы прекрасных экипажей, проезжавших близ пруда, Лоу заметил один, более богатый, чем все прочие, запряженный шестью великолепными конями, и узнал, к своему изумлению, что он принадлежит госпоже Уилсон.
– Ни у одной герцогини нет такой прекрасной коляски, как у Белинды, – заметил с улыбкой Гарри. – И у немногих дам больше бриллиантов. Ей стоит только попросить чего-нибудь – и уже готово. Старый Энгус не в силах отказать ей ни в чем и готов разориться, чтобы удовлетворить ее малейшую прихоть. Но она, должно быть, тоже на прогулке – вы увидите сами, преувеличили ли мы ее привлекательность.
Пройдя через ряд великолепно наряженных ливрейных лакеев, которые, по-видимому, оберегали аллею от наплыва простого народа, они присоединились к толпе прогуливающихся на берегу пруда. Гарри встретил много знакомых и на некоторых из них, более красивых и замечательных, указывал своему спутнику. Лоу, благодаря своей прекрасной наружности, изящной походке и яркому наряду, привлекал всеобщее внимание. Знакомые часто обращались к Гарри с вопросом – кто это? Вследствие частых остановок друзья подвигались вперед медленно и едва прошли сто ярдов{25}, как Лоу заметил, что изящный Уилсон идет к ним навстречу. Старый господин шел, прихрамывая, между двумя леди. Они обе были молоды, изысканно одеты и поразительно прелестны. Красота их была так велика, что Лоу совершенно смутился и, не будучи в состоянии отгадать, которая из них Белинда, обратился за указанием к Гарри.
– Леди по правую сторону от старого Уилсона, – ответил Арчер. – Другая – двоюродная сестра Белинды, леди Кэт Ноллис. Некоторые считают ее столь же очаровательной, как и сама Белинда, но я не разделяю этого мнения. Лэди Кэт – вдова, и если бы у вас были какие-нибудь намерения относительно нее, вы могли бы рассчитывать на успех. Она – третья дочь графа Уэнбери. Кэт была замужем за господином Сенором, про которого знали только то, что он был богат, но предусмотрительно умер год спустя после женитьбы.
– Бесспорно, она очень красива, – заметил Лоу, – так же как госпожа Уилсон. Клянусь, не могу сказать, которая из них поражает меня больше.
– Сейчас вы сумеете это решить с большим успехом, – прибавил Гарри, смеясь.
Белинда была брюнетка, с большими черными глазами и черными, как смоль, бровями, с румянцем на смуглом лице, с алыми губками и блестящими как жемчуг зубами. Чудный блеск ее темных волос портила покрывавшая их пудра, зато она же выделяла и оттеняла ее черные глаза, брови и жгучий цвет лица. Красота леди Кэт была иного рода. Нежно-голубые глаза, тонкая, прекрасная кожа, ясно очерченные стройной дугой брови, лоб белый, как паросский мрамор, щеки с ямочками при улыбке, белокурые локоны – вот некоторые черты ее привлекательной наружности. Но эта дама обладала еще многими другими достоинствами, на описании которых мы не можем останавливаться. Обе красавицы находились в расцвете красоты и обе (об этом не следовало даже и говорить) были безукоризненно одеты в прекрасные платья из шелка и парчи и разукрашены вышитыми лентами, кружевами и большими бриллиантами. У обеих имелись веера, у обеих на лице были наклеены мушки{26}, но ни одна, стоит с удовольствием отметить это, не помогала природе румянами или красками. Обе красавицы, двоюродные сестры, были почти одного роста: ни одна из них не была слишком высока, обе обладали великолепной, стройной фигурой, их гибкие талии прекрасно обозначались длинными корсетами. Таковы были два создания, которые смутили даже мистера Лоу, который обыкновенно не подчинялся взглядам прелестниц. Когда эта группа приблизилась, Уилсон, выступив вперед, торжественно представил гостя дамам. Улыбки, с которыми те приветствовали Джона, сразу рассеяли его смущение. Нежный голос леди Кэт, подобно музыке, доходил до слуха и почти тотчас проник в его сердце. Однако первой обратилась к нему Белинда:
– Мы очарованы знакомством с вами, мистер Лоу, – сказала она. – Мы слышали столько чудесных рассказов о вас от герцога Аргайльского и маркиза Твидла, которые писали моему мужу, указывая на вас как на самого выдающегося математика и финансиста.
– Мистер Лоу совсем не похож на тот образ, который я нарисовала в своем воображении, – заметила леди Кэт. – Пусть он простит меня, если я скажу, что он более смахивает на светского человека, чем на ученого.
– Вы, ваше лордство, весьма любезны, – ответил Лоу. – Я польщен, потому что, приобретя все знания, которые хотел приобрести, желаю теперь только занять положение в обществе. Но, верьте или не верьте, я много поработал.
– О, я поверю всему, что вы ни скажете мне, мистер Лоу, даже заяви вы, что проводили все дни и ночи в самых невероятных занятиях.
– Это действительно так, – ответил шотландец. – Но отныне я полагаю посвятить свои дни и ночи развлечениям.
– Рада слышать это, – заметила Белинда. – Все люди науки, которых я знала, были некрасивы, плохо воспитаны, мешковаты, неуклюжи и, прибавлю, ужасно скучны. Теперь, надеюсь, мистер Лоу не будет скучать у нас.
Леди Кэт посмотрела на нее так, как будто не могла с этим согласиться.
– Вы, думаю, много путешествовали, мистер Лоу? – вмешался Красавец Уилсон.
– Я был только в Голландии. – Жил несколько лет в Амстердаме, чтобы проследить загадочные дела большого голландского банка, и в продолжение этого времени пытался проникнуть во все его тайны.
– Боюсь, что вы не нашли голландских дам очень красивыми, – заметил Гарри.
– Бесспорно, их нельзя сравнивать с нашими прекрасными соотечественницами, – ответил Лоу. – Но все-таки некоторые из них весьма миловидны. Но я должен признаться, что не обращал на них большого внимания, так как мое время целиком было посвящено занятиям.