Варя. Хаос
Та, не отрываясь, смотрела на дорогу. Вернулись, да. И, кажется, акустический удар поставил мозг на место. Мысли лихорадочно метались.
«На фиг мои обещания. И деньги. И договор. Все – нафиг. Хрен с ней – с Ликой. Даже без денег можно выжить… Если доживу до утра – уйду нафиг! Но этот… Он же явно маньяк какой-то. Убийца. Боже, как можно было так влипнуть?!».
Машина тем временем поворачивала на МКАД. Плейлист сменился.
– Norma. Overture, – прокомментировал Айк. – Сейчас будет легче, – и втопил педаль газа в пол. Мотор взревел, послушно раскачивая свои внутренности, машина рванулась вперед.
– Вот он – кайф, Варя! Музыка, вибрация мотора, скорость, страх – это секс. Это лучше, чем секс, разве нет?
Варя с шипением выдохнула воздух сквозь плотно сжатые зубы, с ужасом наблюдая за дорогой. Тело словно окаменело, инерция вдавливала его в кресло.
Фура. Айк поменял ряд. Осталась позади.
Легковая в новом ряду стремительно приближалась. Слишком близко. Он не успеет на такой скорости… Айк вильнул вправо в последнюю секунду. Машина исчезла сзади. Где полиция? Где камеры?
И тут в салон ворвался голос солиста Scorpions. Айк снова сменил плейлист.
– Это тебя не так пугает?
Варя заставила себя прислушаться, нахмурилась:
– Группа знакомая, песня – нет.
– «Love is war».
«Кто бы сомневался», – мрачно подумала девушка:
– А есть что-нибудь человеческое?
Айк хохотнул:
– Все – человеческое.
Машина летела вперед, как самолет, разгоняющийся на взлетной полосе.
– Следующая «Future never dies». Если тебя это обнадежит.
BMW резко мотнуло в сторону, но Айк, чертыхнувшись, вырулил.
– Осторожнее! Гололед!
– I know, – огрызнулся Айк. – Знаю.
Перестроился, и машину снова повело.
– Если знаешь, сбавь скорость, – Варя чувствовала, что нервы начинают сдавать.
– Мы уже рядом. Uriah Heep – «Between two worlds». Тематично, правда? – прокомментировал следующий трек Айк.
– Я бы предпочла сегодня остаться в том, который здесь! – выкрикнула Варя, с ужасом глядя на дорогу.
Айк бросил на нее странный, физически ощутимый взгляд.
– А что здесь хорошего?
Варя настолько растерялась, что даже за дорогой следить перестала.
– В смысле?
– Зачем ты живешь, Варя?
– Зачем я живу?
– Да. В чем смысл? В учебе? В деньгах? В будущем? В сексе? В любви? В доме, муже, собаке и куче детей?
Варя опешила.
Рок.
Ночь.
Скорость.
Колеса скользят в снежной полосе трассы.
В чем смысл жизни?
– Да я просто жить хочу!!!
– Жить? Просто, – Айк усмехнулся. – Просто жить. Это значит, что незачем жить, Варя. «July Morning». Слушай! Она прекрасна.
И отпустил руль.
Словно в замедленном кино Варя наблюдала, как машину из крайнего левого повело в правый ряд.
– Стой!
Рванулась схватить руль, но сработал ремень безопасности.
Айк откинул голову назад и закрыл глаза. Губы подпевали песне, руки плавно дирижировали.
Мгновения растянулись в вечность.
Машина дернулась, попала в колею другого ряда и начала вращаться, смещаясь к ограждающему барьеру крайнего правого ряда. Варя завизжала и заткнула уши – закрыть глаза она была не в состоянии. Психоделический рок придавал сюрреалистической картине происходящего законченный вид.
«Жить! Жить!! Хочу!!! Жить!!!»
Музыка закончилась.
Айк подхватил руль.
Педаль газа. Руль в одну сторону, в другую. Машина ревела, крутилась и сопротивлялась, барьер неумолимо приближался, но тут началось беспорядочное скольжение, и вращение машины замедлилось. С характерным звуком – камень о металл – BMW ударился задней дверью и бампером о бетонное ограждение крайнего правого ряда и встал.
Варя и Айк сидели, словно два манекена, будучи не в силах произнести ни слова. Заиграла фортепианная партия.
– «Liebestraum», – низким голосом, чуть с хрипотцой, произнес Айк. Его дыхание стало ровным, а поза – расслабленной. Мужчина оглянулся на Варю.
Варя невидящим взглядом смотрела на торпедо, где-то на периферии сознания фиксируя, как мелкой дрожью трясутся руки, но не ощущая, что сердце еще бьется.
Возле них затормозила какая-то машина, встала на аварийку. Вылез водитель, подошел сзади, осмотрел правую сторону, обошел машину и постучал в окно Айку.
Тот опустил стекло.
– У вас все в порядке? – встревоженно спросил мужчина, вкладываясь в лица.
– Да. Мы в порядке, спасибо, – сухо ответил Айк.
– Я видел, как вас прокрутило через все ряды… У вас точно все хорошо?
– Да, мы целы.
– У вас дверь помята и бампер… Если что…
– Спасибо. Я сейчас выйду – посмотрю.
Сердобольный мужчина-водитель еще раз тревожно вгляделся в их лица, затем поднял руку ладонью вверх – мол, окей, бывайте – и ушел.
Айк закрыл окно. Неизвестная машина снялась с аварийки и уехала.
– Удивительно, – довольно промурлыкал Айк. – Какой отзывчивый Харон, правда?
И повернулся к Варе.
По ее щекам текли слезы, а тело мелко тряслось. Однако на сей раз взгляд девушки остался осмысленным, хотя она и сидела, молча уставившись в одну точку.
Айк положил руку ей на плечо.
– Едем дальше?
Повернув голову, Варя посмотрела Айку в глаза. Обычно светлые, сейчас глаза девушки казались темными от пережитого стресса. Во взгляде читалось так много эмоций, что подыскивать для них слова было бы бессмысленно.
Айк больше не задавал вопросов, он просто впитывал все, что читалось в глазах Вари, постепенно поглощая это, как удав – кролика. Или – как громоотвод заземлял бьющую в него молнию.
– Вечером, в Сити, ты сказал: «отдашь мне жизнь». Это в прямом смысле, да? – прошептала Варя, не отводя взгляд и, кажется, даже не моргая.
– Ты еще жива.
– Как надолго? Сколько еще будет попыток?
– Каких попыток?
– Меня убить…
– Варя, ты жива. И сейчас, возможно, жива, как никогда.
Варя моргнула.
– Что?
– В первый раз, после крыши, ты даже не могла и не хотела говорить. Сейчас – ты уже меня ненавидишь и задаешь вопросы. Всего второй раз, а в тебе уже меньше страха. Человек быстро ко всему привыкает, даже к угрозе жизни…
– Играешь с моей смертью?
Губы Айка тронула кривая усмешка.
– Тогда со своей тоже: мы в одной машине. И на тебе был ремень безопасности. Опять.
«Бессмысленно. И бесполезно», – подумала Варя. Но ее словно что-то приковывало к пассажирскому сидению и это что-то не было ремнем безопасности. Что-то непроявленное, нефизическое, чему невозможно было сопротивляться. И вдруг Варя осознала, что все ее сомнения испарились. «Ты окончательно спятила», – утвердилась в сознании мысль.
Варя снова поймала взгляд Айка и твердым голосом произнесла:
– Едем дальше.
Бровь Айка взметнулась вверх.
– Вот так, уверенно? Больше нет сомнений? Не захочешь уйти утром?
– Договор есть договор. – В интонации мелькнули несвойственные Варе до этого ехидные нотки. – Разве нет?
Губы Айка тронула довольная полуулыбка.
– Опять меня удивляешь. Я думал, ты не справишься.
– Вся сумма чистыми, с учетом процента Лике, и двойной бонус за риск для жизни.
– О! Проснулась деловая женщина? – Айк завел машину, и она потихоньку тронулась с места. – Окей. С одним условием…
Варя не могла поверить, что это ее голос произносит слова о деньгах, но Айка, кажется, ситуация только забавляла.
Машина заняла свой ряд на МКАД и с крейсерской скоростью покатила вперед.
– Больше никаких сомнений и даже мысленных попыток сбежать до утра понедельника, – добавил Айк.
Варя смотрела вперед:
– Никаких. И больше никаких попыток меня убить.
Айк усмехнулся:
– Никаких попыток.
Глава 6
Шипованная резина вкусно похрустывала гравием под колесами BMW. Машина съехала с Рублево-Успенского шоссе на едва заметную проселочную дорогу. Свет фар выхватил из ночной мглы зловещий лапник хвойных деревьев и внезапно – забор, ограждающий частную территорию. Казалось, строения специально прятались в глубине неприметной подъездной дороги, словно говоря: «Это обычный съезд в село. Здесь нет ничего интересного, даже асфальта и фонарей».
Айк достал брелок, нажал кнопку, и ворота автоматически открылись. Кивнул в сторону поста – вышедшему посмотреть на них охраннику – и поехал вперед: уже по абсолютно гладкой, как немецкий хайвей, и прекрасно освещенной дороге. Справа и слева стояли дорогие коттеджи с темными окнами. Хотя нет, не просто коттеджи: в представлении Вари это были целые дворцы – кирпичные, многоэтажные, в едином стиле а-ля старая Европа, но при этом абсолютно разные в индивидуальных деталях архитектуры. Девушка, еще не до конца успокоившаяся после «танца» BMW на МКАД, озиралась по сторонам со странной смесью испуга и восхищения.
Они проехали мимо «дворцов», в самый конец поселка, где частные участки земли были гораздо больше, а дома – скрыты за забором и воротами, в темной глубине.
У одного из таких участков – примыкающего к лесу и, видимо, самого крайнего в поселке – Айк и остановил машину. Нажал перед воротами кнопку на брелоке, и «черная акула» поплыла в сумрак за открывшимися створками, куда едва доставал свет оставшихся позади фонарей. Варя заметила две камеры при въезде, которые, мгновенно поймав автомобиль в фокус, словно зафиксировав прицел, поворачивались синхронно с движением BMW.
Когда ворота закрылись, наступила непроглядная темнота: подъездную дорогу освещали только фары автомобиля. Сердце Вари предательски ухнуло куда-то вниз: движение «черной акулы» напоминало погружение в океанскую бездну, куда не проникают лучи солнца. Черные силуэты деревьев по обочинам – это скалы Марианской впадины, а внизу ждет голодная рыба-удильщик или гигантский спрут Левиафан. По спине Вари прошел холодок. Бред. Хватит. Кажется, воображение тоже решило довести ее до ручки. Обратной дороги нет, в любом случае.
В полной темноте они ехали минут пять, прежде чем автомобиль вынырнул на освещенный участок – круглую площадку перед на удивление небольшим, как показалось Варе, двухэтажным коттеджем в стиле то ли хайтек, то ли шале. Впрочем, пара софитов, закрепленных на балконе, светила в глаза так ярко, что подробно рассмотреть детали постройки было трудно.
Айк припарковал машину прямо перед входом и повел Варю за собой, в дом.
Непобедимый мрак. Запах помещения, в котором какое-то время не жили люди. «Что это за место? Зачем мы здесь?» – Варя нерешительно замерла при входе.
Айк уверено прошел вперед, в темноту коридора, исчез. Щелкнул выключателем. В другом помещении, сбоку от коридора, загорелся приглушенный свет.
– Снимай обувь и пуховик, иди сюда. Теплые полы сейчас включу, – скомандовал Айк, и Варя, послушно выполнив указания, двинулась вперед. Ориентировалась на неяркий прямоугольник света, как ночная бабочка.
Помещение оказалось просторной кухней-студией, зонированной островком с барными стульями между рабочим пространством для готовки и столовой-гостиной. Очень похоже на то, что Варя видела в пентхаусе Москва-Сити.
Пустота. Айка нет.
Варя сделала шаг вперед.
Дежавю. Время словно свернулось в спираль, распрямилось в обратную сторону, почти к началу истории, и застыло. В голове – вакуум, в теле – ощущение кристальной прозрачности пространства, словно она заглядывает в колодец с зеркальной гладью воды.
Ничего не случилось.
«Алло, Лика? Привет! Это Варя… Слушай, тут такое дело… ты говорила, что у тебя для меня могла бы найтись работа за очень хорошие деньги…»
Ничего не решено. По воде еще не пущен первый круг.
«Я устал и хотел бы пойти несколько часов поспать. За это время прими решение: либо уходи, либо оставайся. Если, когда я проснусь, ты еще будешь здесь, значит ты согласна… играть дальше».
Первый круг пошел по воде.
Варя села на стул. Она все еще в Сити: сидя на барном стуле, поднимает голову после сна. Руки, лежащие на столешнице кухонного островка, немного затекли. «Скажи мне, что ты здесь потому, что осталась, а не потому, что заснула».
Вода дрогнула, пущен второй круг.
И машина кружится, кружится, кружится, психоделический рок играет в голове, словно траурный марш… замирает. И время – вместе с ней.
«– Больше никаких сомнений и даже мысленных попыток сбежать до утра понедельника.
– Никаких».
В воду-зеркало падает камень, и изображение внезапно рассыпается кучей брызг-осколков, идет кругами и мелкой рябью: кто отражается? Не разглядеть. Чье лицо смотрит на нее из глубины колодца?
– Варя!
Время схлопнулось со звуком иглы, скрипнувшей по виниловой пластинке, и пошло заново. Картинка исчезла.
Девушка вздрогнула и очнулась от наваждения.
Айк стоял в дверях, лицом к лицу с ней, придерживая девушку за плечи:
– Пять утра. Ты спишь стоя. Пойдем, я покажу тебе спальни.
– Откуда ты взялся?
Айк внимательно посмотрел ей в глаза. Кажется, заметил плескавшийся в них ужас.
– Это очень философский вопрос.
– Нет! Тебя только что не было на кухне! Ты исчез! – Варя честно пыталась придать голосу ироничную интонацию. Но, похоже, не преуспела в этом.
Айк снял руки с ее плеч.
– Сбоку кладовка и лестница в подвал: я запускал бойлер. Никакой мистики. Но если ты прямо сейчас не пойдешь спать, мне придется аннулировать вашу сделку. Недвижимость меня не интересует, а ты уже практически она. Пять минут до перехода в спящий режим, время пошло.
– Ха-ха, – буркнула Варя, но послушно поднялась за Айком на второй этаж, выбрала себе спальню и, едва за мужчиной закрылась дверь, рухнула на кровать, не раздеваясь, и отключилась.
Яркий луч солнца настойчиво требовал проснуться, грел щеку. Варя открыла глаза.
Сперва не поняла, где находится и чья это спальня: просторная двуспальная кровать из темного дерева, огромные окна – почти в пол, а за ними – ели, голые березы и зимнее небо в разрывах облаков, через которые в спальню брызгают лучи зимнего солнца. Покой. Уют…
И тут память вернулась. Варя, словно ужаленная, резко села на кровати.
Сколько сейчас времени? Посмотрела на наручные часы: 10:20. Странно, но девушка чувствовала себя достаточно бодро для человека, пережившего за ночь два покушения на свою жизнь и проспавшего меньше шести часов.
Варя огляделась. Судя по всему, за время ее сна в комнату никто не заходил. А она как легла, так и спала: в одежде и с макияжем.
«Интересно, и где же Айк? Впрочем, сейчас более актуален вопрос, где тут ванная и туалет…»
Варя встала с кровати, кое-как пригладила на себе помятую одежду и еще раз огляделась. Насколько позволяли ее познания в гламурной жизни, почерпнутые из журналов, рядом с такой шикарной спальней должна была находиться отдельная ванная комната. И, действительно, Варя увидела еще одну дверь, за которой оказалась не большая, но довольно уютная ванная со всем необходимым, чтобы привести себя в порядок. Девушка хмыкнула, обнаружив, что есть и полотенца, и прочие принадлежности для душа. «Как предусмотрительно. Как в лучших отелях Парижа». Придирчиво посмотрела на свое отражение в зеркале: тушь размазалась под глазами, да и остальной макияж выглядел, мягко говоря, несвежим. Девушка состроила зеркалу гримасу, мрачно пробормотав: «Привет, утренняя панда», – и залезла в душ.
Варя натянула вчерашнюю одежду, подавив при этом приступ непонятной брезгливости, и спустилась вниз со второго – «спального» – этажа на первый – «гостиный».
Айка нигде не было видно, но, по сравнению с прошлой ночью, дом наполнился жизнью. В коридоре тянуло ароматом сладкой выпечки и совершенно неповторимым запахом свежемолотого кофе.
«Он еще и готовит?»
Варя зашла на кухню и замерла в дверях.
На кухне хозяйничала полная женщина в фартуке, тихонечко напевая себе под нос. Фигура выдавала немолодой возраст.
Варю охватила странная паника.
Девушка хотела развернуться и малодушно сбежать, но женщина, словно ощутив чужое присутствие, обернулась. Ее деревенское лицо с лучиками морщин осветила радушная улыбка:
– А, Варя! Проходи! Завтрак готов.
Тут Варя полностью перестала понимать, что происходит, и растерялась окончательно.
– Э-э-э… М-м-м… А где Айк?
– Майк? – переспросила женщина. – Он уехал по делам, но предупредил меня, что ты встанешь, и попросил, чтобы я тебя накормила и составила компанию до его приезда. Можно на «ты»? Я Надежда Степановна, няня Майка. Впрочем, теперь, скорее домомучительница, как в «Карлсоне».
Надежда Степановна подмигнула Варе и заразительно засмеялась собственной шутке. Варя машинально улыбнулась.
– Да проходи скорей, не стесняйся! Садись завтракать, а то все остынет!
Женщина махнула рукой в сторону кухонного островка, на котором уже стояла тарелка с горячими блинчиками.
«Значит, все-таки Майк, – ошалев от поворота событий, подумала Варя, но послушно села за высокий стол. – Интересно, за кого она меня принимает и что ей сказал Айк-Майк…»
Надежда Степановна тем временем ловко управлялась на кухне: стол постепенно наполнялся тостами, омлетом, сыром, свежими нарезанными фруктами… Появился и бокал апельсинового сока. «Ну, просто скатерть самобранка или бабушка-печка из сказки», – подумала Варя, ощущая, как после инфернальной ночи поддается очарованию простого домашнего уюта. Эта женщина наполняла кухню человеческим теплом.
– Кофе чуть позже поставлю, чтобы не остыл, хорошо?
– М-м-м, да… Конечно, – пробормотала Варя, которая до сих пор была не в силах притронуться к еде.
– Варя, не стесняйся! А то решу, что ты не уважаешь мой труд, и рассержусь! – шутливо пожурила девушку Надежда Степановна. – Ешь!
В других обстоятельствах Варю бы возмутило, что на нее давят, даже в шутку, но сейчас это вывело из сонного паралича. Своей настойчивостью, вкупе со смешливым взглядом и заботливостью, эта женщина напоминала ей собственную бабушку.
«Сюр какой-то», – подумала Варя, но послушно принялась за еду.
Надежда Степановна присела рядом с девушкой.
– Сама еще тоже не завтракала, – пояснила она. – Хорошо, что ты встала попозже, а то Майк всегда, как снег на голову: позвонил мне в шесть утра, вызвал сюда… А сам давно в этом доме не был… Я даже удивилась, что… в общем, пока купила продукты, пока доехала, прибралась немного, приготовила… Приятного нам аппетита!
Варя в ответ кивнула с полным ртом. Женщина пододвинула ей бокал сока.
«Она ведет себя не как домработница, а как член семьи, – подумала Варя. – Хотя что я знаю о домработницах».
И словно в ответ на ее мысли, Надежда Степановна спросила:
– Хорошо спалось здесь?
Варя привычно напряглась, ожидая вопроса с подвохом, но слова Надежды Степановны казались совершенно простодушными, в отличие от таинственных многоуровневых вопросов Айка. Варя решила, что можно немного ослабить оборону.
– Спасибо. Даже не заметила. Просто провалилась.
– Точно. Я тоже всегда тут хорошо сплю: свежий воздух, природа. Честно, недолюбливаю город: все-таки я душой из деревни, хоть и с Майком рядом почти всю жизнь. Ты – ешь! Попробуй омлет и блинчики: в этой семье – любимое блюдо. С медом хорошо! Не стесняйся, я без всяких ихних политесов, при мне можно даже руками.
Женщина снова широко улыбнулась.
Варя улыбнулась в ответ и, почувствовав, как спадает напряжение, уже с нескрываемым энтузиазмом принялась за еду: после того, как тело расслабилось, пришел зверский голод.
Пожилая женщина поглядывала на девушку с материнской заботой и умилением, стараясь, правда, делать это незаметно, хотя у нее совсем не получалось.
Блинчики и прочая еда оказались действительно выше всяких похвал. Настолько, что после ночного стресса, недолгого сна и общей теплой обстановки Варя даже слегка осоловела и окончательно потеряла бдительность, будто и правда была в гостях у родной бабушки.
– А когда Майк вернется?
Надежда Степановна пожала плечами:
– Да Бог его знает. Может, к обеду. У него всегда все очень важное и неотложное. Такие дела. Что ж поделать: работа. Семейный бизнес. Кофе будешь?
Не ожидая ответа, женщина убрала со стола грязную посуду, отнесла ее в раковину и достала турку.
– Не удивляйся, я все руками. Не доверяю этой технике, хотя Майк каждый раз ругается. Но руками-то оно всяко теплее, правда?
Варя улыбнулась.
– Я тоже кофе в турке варю.
Надежда Степановна кивнула:
– Вот. Я сразу почувствовала в тебе близкую душу, как увидела. В отличие от… ну, неважно. Всегда хотела дочку, да Бог не дал…
Варя промолчала. Женщина занялась кофе.
Внутри девушки боролись противоречивые чувства: с одной стороны, раз уж выдался такой удачный случай, хотелось расспросить о своем «работодателе» подробнее, с другой – ее двусмысленный статус не предполагал расспросов. Но любопытство сводило с ума, к тому же, Надежда Степановна, кажется, тоже не чуждалась разговоров. Слишком велико было искушение воспользоваться моментом.
«В конце концов, Айк сам виноват: бросил меня на свою няню, которая оказалась не в меру общительной. Хотя… может, он дал ей четкие инструкции, чтобы меня разговорить под предлогом развлечь? Может, это очередная проверка или план? Насколько я успела узнать Айка, не удивлюсь… Так что, думаю, вполне резонно, если я тоже что-нибудь о нем узнаю, разве нет? Хотя, зачем, если в понедельник я получу свои деньги и забуду о нем. Навсегда. И обо всем этом. Правда, до утра понедельника еще два дня… врага надо знать в лицо! Но вдруг она тоже… хотя, не похоже…»
– Тебе с сахаром?
– А? – вздрогнула Варя, выпавшая из реальности в омут собственных мыслей.
– Тебе с сахаром? Молоком? Кофе, – терпеливо повторила Надежда Степановна, внимательно глядя на Варю. – Я сразу варю с молоком и сахаром, так вкуснее, чем доливать. Если ты любишь, конечно.
– Люблю, – смущенно улыбнулась Варя.
– Я тоже. – Пожилая женщина развернулась к плите. – Майк называет меня за это «деревенщиной».
Внезапно Варя почувствовала укол совести. А вдруг Айка и правда срочно вызывали на работу, и, чтобы не оставлять гостью одну, он позвал ту, которой доверял – свою няню и домработницу? Уж больно простой, земной и открытой выглядела Надежда Степановна. Да и вела себя по-простому. «А у тебя, дорогуша, паранойя», – укорила себя Варя, принюхиваясь к аромату, заполнявшему кухню.
Женщина вернулась с двумя чашками дымящегося напитка. Одну поставила Варе, вторую – себе.
– С тобой попью, не возражаешь?
Варя помотала головой.
– Конечно, нет. Мне даже, честно говоря, неловко, что вам пришлось столько готовить ради меня одной.
Надежда Степановна чуть улыбнулась.
– Когда Майк меня зовет – это моя работа…
Женщина сделала глоток.
– А ты, Варечка, работаешь или учишься?
Варя на секунду прислушалась к себе, но подвоха в вопросе не ощутила.
– Учусь. Скоро заканчиваю.
– Пятый курс?
– Нет. Пока третий. Но окончить – недолго осталось.
– А я вот так и не окончила. Как раз с третьего курса работать ушла: в семью Майка…
Женщина и девушка замолчали. Варя решилась:
– То есть, вы давно знаете Майка?
– С трех лет.
«Ого! Для семидесяти с лишним она отлично выглядит», – подумала Варя, размышляя, как поподробнее расспросить о семье Айка.
– А как давно вы с Майком встречаетесь?
Варя поперхнулась кофе.
Брызги разлетелись во все стороны. Девушка покраснела и зажала рот рукой, пытаясь откашляться. Надежда Степановна участливо предложила ей салфетки, между делом молниеносно стерев последствия казуса со стола.
Пока Варя лихорадочно соображала, что ответить, пожилая женщина растолковала ее реакцию и молчание по-своему.
– Прости, смутила. Майк сказал, вы работаете вместе, и ничего личного… А ты говоришь: учишься… Ты первая девушка за очень долгое время после… которую он сюда пригласил… и вызвал меня… ну, понимаешь, я же ведь уже старая, мудрая, к гадалке не ходи, все понятно… – Надежда Степановна обезоруживающе улыбнулась. – Извини, что вот так сразу… Такая уж я, старой закалки, из простых. Воспитала Майка, теперь ему то ли мать, то ли бабушка, сама не пойму, но ответственность за него несу, хоть он и большой давно. Да и ты, вроде, как я, из простых, чувствую. Вот и болтаю, и болтаю…
Женщина опустила глаза, достала из передника тряпочку и принялась тщательно протирать и без того уже чистую столешницу. Лицо ее словно слегка осунулось. Варя молчала.
«Так-так… Значит, мы и в этом похожи: я пытаюсь выведать у нее, а она – у меня… Крайне фамильярно для прислуги, если я правильно понимаю светский этикет… значит, она и правда не совсем прислуга… или совсем не прислуга…»
Удивительно, но, несмотря на бесцеремонность, Надежда Степановна все равно вызывала у Вари исключительно теплые чувства, хотя внутри у девушки уже загорелась тревожная красная лампочка «опасно!».