Парадигма греха
– Тогда компенсируйте мне это ответом на вопрос, – улыбчиво посмотрела женщина на подполковника. Тот согласно кивнул. – С Раей случилось что-то серьёзное? Хотя, простите, что может быть серьёзнее смерти! Это не был несчастный случай? За сохранение секретности не волнуйтесь – я умею молчать. Но считаю, что мне необходимо всё-таки знать правду: а вдруг это и меня коснётся?
– А ведь верно… – Дубовик качнул головой, глядя уважительно на неё. – Ну, что ж, из моих вопросов вы прекрасно поняли, что смерть Раисы Владимировны была, скорее всего, что называется, насильственной. – Он поднялся и прошелся по залу, опять потянув брезгливо носом. – Вы простите меня за нескромный вопрос, но вам не кажется, что здесь какой-то не очень приятный запах?
– Это вы меня простите – у меня насморк, ничего не чувствую! – женщина постучала себя пальцем по носу.
Дубовик подошёл к окну и потрогал тёмную штору:
– Вы что же, их не открываете?
– Крайне редко, для книг лучше искусственное освещение. Мы и за температурой следим. У нас ведь есть очень старые и редкие экземпляры! – горделиво сказала Капитолина Васильевна.
Дубовик принюхался и вдруг резко отодвинул штору:
– Это ваше? – он поднял бумажный пакет, с которого на подоконник капала красная жидкость, и от него исходил явный запах несвежего мяса.
– Ой, что это такое? – женщина всплеснула руками.
– Я думаю, это то, за чем вернулась Раиса Владимировна, – Дубовик развернул бумагу и поднял за лапу куриную тушку, имеющую уже совсем не товарный вид.
– Да! Она ведь в тот день пришла на работу с продуктовой сумкой – по дороге забежала в гастроном. Видимо, курицу выложила на подоконник, чтобы она не растаяла, всё-таки там холодней. А потом… – женщина закивала.
– … идя домой, вспомнила про свою покупку! – закончил за неё Дубовик.
– Значит, упала она сама? Никто не приходил сюда? – с сомнением спросила Капитолина Васильевна.
–Да вот, как раз, этот факт говорит об обратном! – Дубовик покачал головой. – Курица лежала на подоконнике, а не на стеллажах, которые стоят предпоследними от окна. Зачем она пошла туда?
– Ну, уж я не зна-аю…
– Этот вопрос не к вам, – задумчиво произнес подполковник и стал обходить все стеллажи. В самом дальнем углу он увидел большой громоздкий шкаф и крикнул Капитолине Васильевне:
– Что у вас здесь хранится? – и похлопал по коричневой дверце.
– Вы имеете в виду этого «монстра»? – подходя, спросила женщина. – После ревизии убираем в него списанную литературу, чтобы под ногами не мешалась, а потом с оказией выносим.
– Он заперт? – Дубовик дёрнул ручку, дверцы шкафа распахнулись. Он был пуст. Подполковник шагнул внутрь, пригнув голову, и осторожно закрылся изнутри, потянув за согнутый гвоздик, которым была прибита ручка.
Толкнув изнутри дверцы шкафа, он увидел перед собой испуганные глаза Капитолины Васильевны:
– Значит… тут мог кто-то спрятаться? Но зачем?
– А вот это надо выяснять! Поэтому незамедлительно беритесь за работу, и, думаю, сегодня читатели останутся без книг. Придётся вашу библиотеку пока закрыть! Вам пришлют опергруппу, пусть ещё поработают здесь! – с этими словами он быстро удалился.
– Значит, всё-таки, убили… – Калошин нервно похаживал по кабинету, – убили… Но это ведь уже преднамеренное убийство!
– Погоди! Не торопись с выводами! Знаешь, что я думаю? Надо было что-то в библиотеке этому человеку, так надо было, что он даже остался там на ночь. И, между прочим, мог найти спокойно то, что искал. Шторы очень тяжелые, тёмные, даже если включить свет, ничего не будет видно. А он мог воспользоваться и одним фонарём. Но не предвидел того, что именно в этот вечер библиотекарь вернётся за какой-то курицей! И тут могло бы всё обойтись: ну, зашла, взяла и ушла. Стеллажи, где она застала злоумышленника, находятся в другой стороне от двери. Он, услыхав, что женщина вернулась, затаился, но… видно, чем-то всё-таки выдал себя! Она его застала и – «финита ля комедия»! И, кстати, даже уже убив её, мог закончить свои поиски, ведь впереди вся ночь, библиотека находится в глубине двора, на улице темно, фонарь в стороне, никто и не видит, закрыта дверь на замок или нет, – Дубовик в задумчивости постукивал пальцами по столешнице. – А теперь перед тобой стоит задача найти книгу, вернее, её название.
– Да уж, куда как проще! – взмахнул руками майор. – Ладно, ехать надо туда. Моршанский уже постановление написал. И спрашивал, с какой целью ты здесь появился, – Калошин усмехнулся.
– Интересно, что ты ему ответил?
– Сказал, чтобы этот вопрос он адресовал тебе лично!
– Отделался, одним словом! Ладно, езжай, я пролистаю дело об исчезновении мальчика, заеду к Варе и – в путь! Ерохин ждет уже! Если что – звони, вырвусь как-нибудь.
– Спасибо! – Калошин пожал руку Дубовику.
– Брось, и сами бы дошли до этого, просто я «скачу» быстрее! – он засмеялся.
Пересмотрев все документы из дела об исчезновении Лёни Науменко, Дубовик уехал, оставив для Калошина записку на столе: «Копай» с этого дела!».
Оперативники, после тщательной работы в библиотеке, собрались в кабинете Сухарева.
– Ну, «орлы», опять у нас убийство! Мало того, поступило заявление о пропаже учителя Арбенина. Что, Геннадий Евсеевич, накопали? Есть что-нибудь существенное?
– Да, есть! Во-первых, уже точно известно, что в день гибели Слепцовой, в библиотеке находился посторонний человек, он прятался в большом шкафу. По словам второй библиотекарши, это было возможно, так как читатели сами выбирают литературу на стеллажах, за ними никто не следит. За один раз в библиотеке может находиться пять-шесть человек. Судя по записям в формулярах, в тот день, действительно, было немало народу. Все фамилии мы выписали, будем проверять каждого. Кроме того, мы установили, какая книга пропала. Начали с тех полок, где находился труп Слепцовой. Это научная и познавательная литература. Одним словом, не хватает книги «Химическая викторина» издательства Госхимтех 1933 года выпуска, автор Андреев.
– Странно, что же в ней такого интересного или важного? Надо поискать её в других библиотеках. Сделайте запрос в Москву!
– Обязательно, – заверил Калошин. – Но самое интересное заключается в том, что в прошлом году эту книгу брал Арбенин.
– Так-так-так, ну-ка, ну-ка! Интересно! Это, действительно, что-то!.. Больше она никого за это время не заинтересовала?
– Нет, никто её с той поры и не брал. Всё просмотрели, – заверил Калошин.
– А что там тебе сказал Дубовик насчет дела … как его? Науменко?
– Лёни Науменко, – подсказал майор.
– Вот- вот! Так что он тебе посоветовал?
– Как я понял с его записки, надо начинать расследование с того дела.
– Ну, этот плохого не посоветует, – кивнул Сухарев. – Так что, Геннадий Евсеевич, пересмотри те документы, может, действительно, что-то выпустили. Да позвони ему, узнай!
– Я что-то не понял, у нас Дубовик состоит в штате или консультантом подрабатывает? – язвительно спросил Моршанский. – Видимо, без его «мудрых» советов товарищ Калошин разучился работать. Или он это вам по-родственному подсказки оставляет? – зло усмехнулся следователь.
– Ну, уж это ни к чему! Вы, по-моему, Герман Борисович, ведёте себя, мягко говоря, бестактно, – осуждающе покачал головой Сухарев. – Андрей Ефимович достоин только слов уважения! А уж ваши намёки и вовсе отдают низменной местью! Я прошу вас прекратить подобные выпады! – он посмотрел в сторону Калошина, опасаясь, что тот может вспылить.
Но майор самым лучшим для себя посчитал игнорировать колкость Моршанского, даже не посмотрев в его сторону, чем задел самолюбие того.
– И потом, я считаю, что прислушиваться к мнению умного человека никогда не вредно! – Сухарев пристукнул ладонью по столешнице, как бы закрывая этот разговор. – Давайте, товарищ майор, беритесь за дело. Жду результатов.
Оперативники вышли, Моршанский, по просьбе, Сухарева, остался, при этом поморщился, понимая, о чем будет разговор.
– Герман Борисович! Я тебе не начальник, но скажу, как товарищ по работе: не заносись! Между прочим, Дубовик сделал дочери Калошина предложение, и, насколько я знаю, у них взаимные чувства, поэтому, твои намёки просто оскорбительны. Другой раз я не стану миндальничать и разводить вас по разным углам. Будь мудрей и терпимей! Всё!
– Ладно, может быть, погорячился, но не хочу, чтобы этот выскочка болтался у меня под ногами! – запыхтел Моршанский.
– Если он и будет у кого-то, как ты выражаешься, «болтаться под ногами», то не у тебя! Я прослежу за тем, чтобы ваши пути не пересекались, а советы сам буду у него спрашивать!
Глава 3
Наутро Калошин отправился в школу. Учительская располагалась в дальнем конце коридора. Майор двигался туда среди огибающих его живым ручейком школьников, которые спешили на урок под оглушающую трель звонка. В учительской уже почти никого не осталось, только за столом у окна восседала Прасковья Петровна.
Увидев входящего Калошина, она поднялась и с гордым видом направилась к нему навстречу.
– Как я понимаю, это вы будете заниматься поисками Дениса Ивановича? Оч-чень хорошо! Вы профессионал своего дела, вас все хвалят! – показав на стул возле своего стола, она села напротив. – Как дела у Вари? Она что, и в самом деле выходит замуж за того столичного франта? Или это была его эксцентричная выходка? Было бы весьма неприятно!
– Да нет, успокойтесь! Он действительно приехал сделать предложение Варе! – улыбнулся Калошин.
– И она согласилась?! И вы разрешили? Она ведь ещё очень молода! – несколько экзальтированно всплескивала руками Прасковья Петровна.
– Это её выбор, и я полностью его поддерживаю. О таком муже для своей дочери я и мечтать не мог! А молодость?.. Что ж, скоро это пройдёт! – глубокомысленно заметил майор.
– Ну, что ж, возможно вы отчасти и правы, только я никогда не приветствовала столь ранние браки, – Калошин при этих словах усмехнулся про себя: «Потому что никогда сама не была замужем, старая грымза!», – но!.. желаю, чтобы это не оказалось ошибкой! – Прасковья Петровна пригладила волосы: – Итак, жду ваших вопросов, задавайте!
– Насколько я понимаю, вы были дружны с Арбениным? – женщина кивнула. – И наверняка, многое можете сказать о его последнем дне?
– Ну, настолько, насколько это позволено посторонней женщине, – она опять пригладила и без того гладкие волосы.
– И всё-таки?..
– В тот день я слышала его разговор с кем-то по телефону. Меня это несколько удивило, так как семьи у него здесь нет, особо он ни с кем не общался. Я вообще не помню, чтобы ему кто-то звонил, тем более на работу. Разговор меня тоже насторожил. Арбенин говорил нервно, отрывочными фразами: «Нет, не знаю», «Вряд ли договоримся», «Это невозможно». Вот, примерно, так.
– Что было после этого?
– Я спросила его, что произошло, и кто это звонил, он ответил очень уклончиво, вроде того, что «один неприятный тип». Настаивать я не стала, но видела, что настроение у него упало совершенно. Предложила помощь, он посмотрел на меня, как будто хотел что-то сказать, я почувствовала этот секундный порыв, но он тут же отгородился от меня. Хотя, подумав, добавил, что обязательно расскажет, но позже. Что просто не готов ответить.
– Что значит ответить? За что ответить? Или на что? – настойчиво спрашивал Калошин.
– Я не поняла, и, потом, меня что-то отвлекло, сами понимаете, это школа. Больше в тот день к этому разговору мы не возвращались. После уроков он ушел раньше меня, я вела родительское собрание. А утром он не явился на занятия.
– Вы бывали у него дома?
– Конечно, ещё при жизни жены. Мы иногда собирались.
– А после? Когда он жил один? – майор опустил глаза, чтобы не смущать женщину и дать ей возможность ответить на этот вопрос прямо.
– Вы проницательны… Да, я любила этого мужчину много лет, но у него была семья. Для меня семейные устои превыше всего. Я ни словом, ни делом никогда не намекнула ему о своих чувствах. А когда он остался один… Я сама пришла к нему. Он не оттолкнул меня. Мы встречались, но крайне редко. Всё держали в строгой тайне. Сами понимаете – школа! – она просительно посмотрела на Калошина.
– Не волнуйтесь, этот разговор останется между нами, – поспешил заверить её майор. – Так как насчет ваших визитов в его квартиру?
– Конечно же, бывала…
– А если мы вместе с вами проедем к нему, вы сможете сказать, всё ли в порядке там?
– Постараюсь, но это ведь будет зависеть от того, что вы ищите, не так ли?
– Давайте этот вопрос обсудим на месте. Хорошо? – Калошин встал.
– Так, здесь как будто бы всё в порядке, – оглядывая кухню, сказала Прасковья Петровна. – Пройдёмте в комнату, – и первая направилась к двери.
В комнате она сразу прошла к книжным полкам, провела пальцами по корешкам книг:
– А вот книги-то стоят не в том порядке…
– А каков же здесь должен быть порядок? – удивился Калошин. – По-моему, они и так стоят стройными рядами.
– Стройными – да, но не правильными, – строго произнесла Прасковья Петровна, посмотрев на майора, как на непонятливого ученика. – Денис Иванович в этом педантичен. К книгам относится трепетно, не допускает ни загиба страниц, ни пятен! Каждую мелочь примечал, если в библиотечных книгах встречал помарки – злился! Но как бы вам лучше объяснить, каков здесь порядок?
– Объясняйте, как можете, – сказал Калошин. – Я понятливый.
– Читает он много и даже кое-что перечитывает. И вот, чтобы попусту не дергать лишний раз книги, на задний ряд он ставит то, что ему не понадобится в ближайшее время. А в первом ряду то, что он читает постоянно. Это, в основном, научная литература и Пушкин, его любимый писатель. Ещё Куприн и Горький. Но и они в своем ряду стоят строго на своем месте. То есть, у каждого писателя его произведения в алфавитном порядке. А научная литература по годам и значимости. Тут уж у него своя система.
– Ну и?..
– Куприн и Достоевский среди научно-популярной литературы! Вперемешку! Не-ет, Денис Иванович такого бы не допустил! – женщина покачала досадливо головой и вдруг спросила: – Вы его найдете?
– Будем очень стараться! – заверил её Калошин. Потом вспомнив, вынул из планшета лист и прочитал: «Рассказы об элементах». Такая книга на полке есть? – и, перехватив вопросительный взгляд Прасковьи Петровны, пояснил: – Эту книгу Арбенин взял в библиотеке две недели назад и пока не вернул. Посмотрим?
– Позвольте мне, – женщина так посмотрела на руки майора, как будто боялась, что он занесет микробы на «бесценные фолианты».
– О, пожалуйста! – Калошин взглянул на свои ладони и пожал плечами. – Только вот пару книг я уберу сам, – он достал носовой платок и, аккуратно обхватив им корешки книг, вынул из общего книжного строя те, что стояли, по словам учительницы, не на своих местах: – Это для эксперта, – пояснил он.
Прасковья Петровна стала пересматривать книги, а Калошин тем временем оглядывал комнату. На стене он заметил панно с различными значками и обратился к учительнице:
– Он что, собирал значки?
– Да, совсем недавно, года полтора, как Денис Иванович увлёкся фалеристикой.
– Ага, понятно, – Калошин обратил внимание на то, что на панно были пристёгнуты два пионерских, и два комсомольских значка. Пока это ему ни о чем не говорило, но в глубине сознания мелькнул вопрос и прочно там закрепился.
– Товарищ майор, этой книги на полке нет! – повернулась к нему Прасковья Петровна.
Понятые подписали протокол, Калошин забрал книги и, опечатав квартиру, уехал в отделение.
Калошин решил посоветоваться с Дубовиком. Отыскать его оказалось непросто, но часа через два тот позвонил сам. Выслушав от майора все последние новости, сказал:
– Вечером приеду к вам домой! Ждите!
Дома за стол не садились, пока в дверях, наконец, не появился Дубовик. Варя кинулась к нему, но стеснительно остановилась в двух шагах.
– А что, невеста даже не поцелует своего жениха? – весело улыбнулся Дубовик, подхватывая девушку на руки и нежно целуя. Она смущенно прижалась к нему на секунду и, вырвавшись, поспешила на кухню.
После ужина, убрав посуду, все расселись за столом в комнате. Дубовик положил на скатерть свою папку с документами:
– Ну, что, майор, давай обсудим все твои новости, и я добавлю кое-что от себя.
– Андрей Ефимович, можно я тоже посижу с вами? – робко спросила Варя.
Дубовик шутливо погрозил ей пальцем:
– Только тихо!
– Я буду делать эскизы по заданию журнала, – она принесла бумагу и карандаши и устроилась удобнее напротив Андрея, который изредка посматривал на неё с нежностью.
– Геннадий Евсеевич, ты в прошлый раз сказал, что мальчика видели, идущим по направлению к лесу. А лес-то прочёсывали?
– Я участие в этом деле не принимал. Если помнишь, в прошлом году в это время все урки возвращались по своим «хазам» и «малинам», здесь тоже было не продохнуть. Но знаю, что и школьники, и родители искали его именно в лесу.
– А не связывали исчезновение мальчика с уголовниками?
– Отработали и это! Всё в «молоко»! Но у тебя-то что?
– А вот что: это расписание уроков того дня. Урок химии в седьмом классе, где учился Лёня, закончился в пятом часу, следующим по расписанию стоит урок географии. Мальчик на нем присутствовал – это подтвердила учитель географии. Арбенин в это время проводил в своем шестом классе классный час, то есть, в кабинете химии его не было, он его закрыл и ключ повесил на щит в учительской. Это его показания, которые подтвердила уборщица. Когда закончился классный час, он минут двадцать ещё беседовал со своими ученицами по поводу какого-то вечера. После этого Денис Иванович отправился в учительскую, по пути заглянув в кабинет, где наводили порядок Лёня и ммм… ага! – Оля Труфанова. В учительской Арбенин сел проверять тетради по контрольной работе, а потом спустился в буфет поужинать. После этого хотел заглянуть в класс, но дверь была уже заперта. Поработав ещё, он ушел домой. Пока всё понятно? – Дубовик посмотрел на Калошина.
– Предельно!
– А теперь внимание: учитель начальных классов Калугина сказала, что Лёня повесил ключ в пять часов с минутами, то есть, когда у мальчика только закончился урок географии. Она в это время находилась в учительской, но на щит с ключами внимания не обратила, просто поздоровалась с Лёней, который направился туда. Она решила, что мальчик повесил ключ, потому что уроки уже все закончились. Сама Калугина просидела весь вечер в учительской, и просто запуталась во времени, кто, когда приходил и выходил. Только вот никто на это внимания не обратил. Просто опирались на её слова, что мальчик ключ повесил! На самом деле, он его брал! А вот когда повесил, никто не видел. И он ли его повесил? Может быть, сам Арбенин?
– Погоди, там, в показаниях Калугиной я прочел лишь то, что она, как ты и сказал, видела, что Лёня ключ повесил! Откуда все эти дополнения в её рассказе? – Калошин подозрительно посмотрел на Дубовика.
– Да я лично с ней побеседовал! – улыбнулся тот.
– И когда же ты успел? – ошарашено посмотрел на него Калошин.
– Нашел время… И не жалею, вижу теперь, что дело запутанное… – Дубовик задумчиво посмотрел в сторону Вари, она ответила ему нежной улыбкой, но, заметив внимание отца, смущенно отвела глаза и продолжила рисовать. – И какая картина у нас вырисовывается?
– В прошлом году Арбенин взял в библиотеке книгу, в которой было что-то важное, так как она исчезла после гибели Слепцовой. Но он наткнулся на то, что было в книге, скорее всего, случайно. Смог ли воспользоваться?
– Смотря, что нашел, – вставил Дубовик.
– Но книгу он сдал. Значит, она ему больше была не нужна. А если его исчезновение вообще не имеет отношения к той книге?
– Я уже говорил, что в такие совпадения не верю! Пропадают две книги, которые в свое время брал один человек – Арбенин. Больше ими никто не интересовался. Кстати, когда он взял первую книгу? До исчезновения мальчика или после? И когда Арбенин её сдал, через какое время?
– Взял за три месяца до исчезновения Лёни, а сдал… – Калошин заглянул в свои записи, – … через неделю, после того, как взял.
– Значит, можно допустить, подчеркиваю – пока только допустить, что мальчик, убираясь в кабинете химии, что-то либо увидел, либо нашёл. Чёрт знает что! Очередное дежавю! «Искал – нашел»!
– А если его поход в лес, как раз, этим и объясняется? – задумчиво произнес Калошин. – Да, самое главное совсем забыл: вторую книгу Арбенин брал дважды. Так… – он опять посмотрел в записи, – через месяц после исчезновения Лёни, а второй раз – две недели назад. Первый раз вернул через три недели, а вот во второй раз, увы! – мы её у него дома так и не нашли!
– У-у, так всё ещё гораздо больше запутано, чем казалось на первый взгляд! – Дубовик постучал поставленными друг на друга кулаками. – Жаль, руки у меня связаны, не могу лезть в это дело! Моршанский тут же встанет на дыбы!
– Да уж, он уже вчера пузыри вовсю пускал! Правда, Сухарев язык ему хорошо «прищемил»!
– Ладно! Всё равно обведём его вокруг пальца, – усмехнулся подполковник. – И уж, коль разговор идет о книгах, я думаю, что следует тебе заглянуть и в школьную библиотеку.
– Я тоже так думаю!
– Да-а, если бы Арбенина год назад допросили с пристрастием, возможно, что сегодняшнего дела не было бы вовсе, – ворчливо произнес Дубовик.
– Ну, извини, я в этом деле участия не принимал, – развел руками Калошин. – Да и, если честно сказать, тогда как-то все уверились в том, что мальчишка, в самом деле, в лес ушел.
– Ты с родителями его тоже подробнее побеседуй, – Дубовик посмотрел на Варю, та была полностью поглощена своим занятием. – Знаешь, Геннадий Евсеевич, что мы будем сейчас толочь воду в ступе, когда будут уже какие-нибудь маломальские наработки, тогда и будем обсуждать. А сейчас… В конце концов у нас впереди свадьба, есть о чем поговорить, – он улыбнулся девушке, которая при его словах заметно оживилась.
Дальнейшая их беседа приобрела более приятное содержание.
Глава 4
Утром после совещания Сухарев попросил Калошина остаться.
– Слушай, Геннадий Евсеевич, тут такое дело… В общем, придётся тебе потерпеть одного журналиста, – увидев протестующий жест майора, поднял успокаивающе руку, – всё понимаю, самому поперек глотки, но за него оттуда попросили, – он поднял глаза кверху. – Парень из московской газеты, приехал сюда по своим делам, ну, а тут такое!.. Исчезновение учителя!.. Узнал – примчался, давай давить на меня, и прокурорские вступили. Одним словом, ты его особо в подробности не посвящай, а остальное… Смотри сам!.. – и махнул рукой.
Калошин недовольно поворчал, но спорить не стал, отправился к себе в кабинет, где его уже поджидал довольно симпатичный молодой человек с явными московскими манерами. Но, не смотря на свое предвзятое мнение, майор вынужден был признать, что журналист, представившийся Жерновым Максимом Григорьевичем, произвел на него благоприятное впечатление.
Доронину и Воронцову предстояло обойти всех, кто был в библиотеке в день гибели Слепцовой. Калошин решил, что Жернов может в этом им помочь, так как список посетителей оказался весьма внушительным. Следовало провести полный анализ, кто кого, в какое время видел, когда входил или выходил, между какими стеллажами находился. Таким образом, можно было вычислить человека, оставшегося на ночь в библиотеке.
Сам Калошин направился в школьную библиотеку.
Встретившая его женщина удивительно походила на Капитолину Васильевну, поскольку была её родной сестрой. Майор знал обеих женщин ещё со времен своей молодости, и всегда удивлялся тому, что сестры выбрали одну специальность.
Перекинувшись любезностями, они перешли к разговору об Арбенине.
– Конечно, он является нашим читателем, – кивнула Маргарита Васильевна, – у нас все учителя пользуются услугами школьной библиотеки.
– А вы можете сказать, какую литературу предпочитал Денис Иванович?
– Это сказать довольно трудно, потому что он брал много книг, и по своей специализации, и классику, и современных авторов… – женщина пожала плечами. – Да вы и сами можете убедиться в этом, прочитайте его формуляр, – она подошла к картотеке и стала перелистывать карточки. – Ничего не понимаю!..
– Что такое? – обеспокоенно спросил Калошин, хотя ответ уже был ему известен.
– Нет его карточки!.. Странно… Я прекрасно помню, что он несколько дней назад приходил ко мне, принес прочитанные книги, выбрал другие, я их ему записала… Формуляр положила на место… – Маргарита Васильевна озадаченно перебирала все карточки, стоящие за картонкой с буквой «А».
– Может быть, вы поставили её в другое отделение? – с надеждой спросил Калошин.
– Я, конечно же, пересмотрю всё и сейчас же, но, уверяю вас, такого со мной никогда не было, – было заметно, что женщина сильно разволновалась.