Мы еще полетаем
– Ты чего кричишь? Где дедушка? Где ты его видишь? – следя за ее взглядом, наперебой спрашивали они.
– Вон, там… В небе! – рукой показала девчушка.
– Да где же? Мы ничего не видим!
– Дедушка! А почему ты без меня летаешь? Мы же договаривались вместе! Я бы без тебя никогда не улетела! – сдерживая слезы, дрожащим голосом изо всех сил крикнула она. – Я тоже хочу полетать с тобой! Забери меня!
– Не торопись, радость моя ненаглядная! Я дождусь тебя… Мы еще полетаем…
Апрель 2021, дер. Жихнево,
Тверская губерния
Здравствуй, Ася!
– Коль, не гони! Едь помедленнее, пожалуйста! Ну, сколько еще напоминать нужно? – уже в который раз просила Нина, вжавшись в переднее сиденье их новенького мерседеса, одной рукой вцепившись в подлокотник кресла, а другой держась за горло. – Да не тормози ты так резко! Меня сейчас вырвет!
– Нин, я и так медленно еду! Вон, нас все обгоняют! Смотрят, как на дураков! Ржут, наверное, над нами: на такой крутой машине и ползут, как черепаха! Мы же на трассе, здесь надо ехать быстро, – раздраженно парировал Николай.
– Пусть смотрят, как хотят! Наверное, не у всех в машинах беременные жены с токсикозом сидят, – глубоко вдохнув воздуха в легкие и задержав дыхание, крикнула Нина.
– У меня уже у самого токсикоз на твой токсикоз! Четвертый месяц только, а мне кажется, как будто четыре года, и когда он закончится – неизвестно. Быстрее бы уже родила!
– Будешь так гнать – рожу здесь! Ой, останови быстрее! – она зажала рот руками. – Где мой пакет? Сейчас вырвет!
– Мы на трассе! Останавливаться нельзя! Сейчас найду поворот, съедем и отдохнешь там.
У Нины потемнело в глазах, сильный приступ тошноты подкатил к горлу и затуманил голову, разорвал сознание…
Она тщательно готовилась к этому переезду из городской квартиры в деревню, на свежий воздух. Даже с утра решила ничего не есть, чтобы доехать без приключений. На маленьком семейном совете с мужем решили, что беременность будет легче перенести вдали от городского шума и пыли. Да, и токсикоз, который появился почти сразу, ежедневно мучил и оставлял без сил. Может, на свежем воздухе немного отойдет, а то вымотал уже не только ее! Нина наклонилась над пакетом, но терпела лишь судорожные сокращения диафрагмы, которая, как вулкан, старалась выдавить из нее все внутренности.
– Вот съезд, Ниночка, – обрадовался Николай. – Всё, поворачиваем. Смотри, за канавой какой лесочек и травка зеленая. Сейчас остановимся и отдохнешь немного.
Машина очень медленно свернула с трассы на кусочек расцветающего весеннего оазиса и мягко притормозила около березок и сосенок, растянувшихся полосой вдоль трассы. Николай помог жене выйти из машины и на руках понес ее к ближайшему дереву. Бережно усадил на травке и вернулся назад за пледом и водой для нее. Нина прислонилась головой к березе и медленно, стараясь успокоить внутреннюю вулканизацию, вдохнула свежий воздух. Внутри все бурлило, не хотело успокаиваться, но тошнота хоть ненамного, но отступила. Нина запрокинула голову и посмотрела на небо. Необъятная голубизна с пухлыми белоснежными облаками, неторопливо плывущими куда-то в только им одним ведомую даль, как успокоительное лекарство, подействовала на нее. Вот бы быть сейчас одним из этих легких облаков, хоть самым маленьким, и плыть так же не спеша вместе с ними по голубому небу, подставляя белоснежную пушистую воздушность теплому и ласковому солнышку.
«Зачем мне все это? Для чего?» – пронеслось в голове женщины. По лицу покатилась слеза. Зачем спрашивать? Ведь она знала, за что всё это, но отгоняла от себя страшные воспоминания, которые до сих пор резали сердце на части. Она должна страдать! Ей есть за что страдать!
Нина послушно легла на расстеленный мужем плед, молча отпила несколько глотков воды и затихла, устремив взор в небо, благодарно выслушивая успокаивающие речи мужа. Она знала, чувствовала всей душой, что сейчас её жизнь проходит какую-то нейтральную полосу или границу, отделяющую прошлую жизнь от новой, еще неизвестной, в которую придёт её малыш, неожиданное известие о котором она приняла больше с удивлением и страхом. И никакой радости от присутствия в ней новой жизни тогда не испытала. Сказать, что это был шок – не сказать ничего! Скорее, это было страшное и неведомое ей чувство осознания рядом чего-то сверхъестественного, которое руководит ее жизнью! Тогда кто она? Получается, никто? Почему ей не позволяют строить свою жизнь так, как хочет она? И как такое с ней могло произойти? С ней не могло это произойти! Да ни с кем это не могло произойти! Её сознание никак не вмещало того, что в её жизни случилось так, что, убив своего первого ещё не родившегося ребенка, меньше чем через полгода она получает нового!?
Нина закрыла глаза и отвернулась от присевшего рядом мужа. Тогда известие ещё о первой беременности ошеломило ее! Она четко следила за своим циклом, предохранение на высшем уровне! Она всё знала и контролировала! Детей в планах не было! Хотелось и универ закончить, и свой красный диплом получить, и обещанное место на кафедре… Интересная работа, научные труды, командировки за границу! Какие дети в двадцать четыре года? У нее еще все впереди! И тут как снег на голову! Ну не могла же она все разрушить! Решение было принято категорическое – НЕТ! Этого ребенка не будет! Она должна сначала осуществить все свои планы! Ну и только потом семья, быт, дети, кастрюли… Так решила она… А Коля? Коля тогда стоял на коленях перед ней, обняв ее ноги, упрашивая, чтобы она не делала ошибку! Обещал все на свете: нянь, сиделок, бабушек, тетушек! Обещал работать днем и ночью, чтобы она ни в чем не нуждалась! Только чтобы оставить малыша, чтобы этот ребенок сделал их настоящей семьей! И… она оттолкнула его тогда от себя, переступила и уехала одна… убивать своего ребенка, ни капли не сожалея об этом! А вернулась назад в уже пустую квартиру. Николай ушел… Ушел и спрятался от всех. Она пыталась дозвониться на недоступный телефон. Но он пропал, и никто не знал, где его искать. Даже написали заявление в полицию о пропаже человека и подали в розыск. Но куда там! Как в воду канул… И только через пять месяцев объявился сам.
****
Они встретились на научной конференции в их университете. Нина подготовила грандиозную статью, которая должна была ошеломить весь профессорский состав ученого совета. Но только увидела мужа, обо всем сразу забыла. Николай выглядел другим и внешне, и внутренне. Почему-то повзрослевший лет на десять, с бородой, отросшими почти до плеч каштановыми волосами и суровым взглядом из-под сдвинутых к переносице бровей. Он смотрел на нее без эмоций, прищурив глаза. Она первая подошла к нему и неуверенно взяла за руку, виновато заглядывая ему в глаза. Он не отдернул руку, а только молча спокойно смотрел на нее, пока она щебетала о том, как ей его не хватало и как она боялась, что больше может никогда его не увидеть. Доклад с горем пополам был прочитан и даже был принят на «ура»! Но Нину уже это не волновало! Она видела рядом только своего Николая и остро чувствовала, что ей никто и ничто теперь не нужно, кроме него! А потом… незабываемая ночь любви! И всепрощение! Его рассказ про монастырь, где он скрылся от всех и молился за нее и их нерожденного ребенка. О том, как хотел развестись с ней, о том, как его духовный отец запретил, как отправил назад к Нине, пообещав, что все наладится. А она не отрывалась от него, забыла про все на свете, на два дня отключив все телефоны и не выходя из квартиры. А через месяц события пятимесячной давности повторились.
– У вас четыре недели беременности, – как приговор, огласила гинеколог. – Будете сохранять… или?
– Посмотрите, пожалуйста, повнимательнее, – пролепетала Нина. – Дело в том, что еще полгода не прошло после прерывания первой беременности. Разве такое возможно?
Врач средних лет грустно посмотрела на нее и покачала головой:
– Все зачатия и деторождения там, – она показала пальцем вверх. – Как Небесным силам угодно, так и будет. А вам, значит, повезло. Не сильно там на вас осерчали. Такие вещи часто не прощаются до конца жизни. Так что, Нина Васильевна, поздравляю! И хорошо было бы заехать в храм поблагодарить Бога за оказанную милость. Будете вставать на учет?
– На какой учет? – удивилась Нина.
– На учет по наблюдению за беременностью до родов, – вздохнула врач и строго посмотрела на нее.
Женщина застыла в изумлении. Мозг никак не мог вместить поступившую информацию. На глаза навернулись слезы. Не в силах сдержаться, она разрыдалась на глазах у врача.
– От чего рыдаете? От счастья или от горя? И этого будете убивать? Идите-ка в коридор поплачьте, а потом зайдете и огласите свое решение. А то мои пациентки заждались своей очереди.
Нина быстро встала и пулей вылетела в коридор, на ходу доставая из сумочки салфетку. Подойдя к окну в конце коридора, она судорожно набрала номер телефона мужа.
– Коль, я опять беременная. Четыре недели, – всхлипнула она.
– Никуда не уходи. Сейчас приеду! – услышала она настороженный голос мужа.
Ей показалось, что прошло всего несколько мгновений, как она увидела в другом конце коридора спешащего ей навстречу Николая. Он шел быстро и уверенно. С приближением стало видно напряжение на его лице, сжатые скулы и прищуренный взгляд. Монастырь изменил его. Веселый, жизнерадостный, спортивный парень, он, будто по взмаху волшебной палочки, вдруг превратился во взрослого, серьезного и сильного мужчину. Нина видела эти перемены и еще не могла привыкнуть к ним.
Он подошел к ней и обнял, крепче прижимая к себе. Она не сопротивлялась. Потому что уже знала, что все будет так, как скажет он.
– Николай Сергеевич, задержитесь у меня на секундочку. А вы, милая, в коридоре подождите, – оформив учетную карту, сказала гинеколог в конце приема. – Ваша жена не рада беременности, – начала разговор врач, как только закрылась дверь за Ниной. – Это редкий случай в наше время. Я уже многое повидала за время своей работы. Видите ли, вся ее нелюбовь будет отражаться на развитии плода. Он уже начинает чувствовать и будет отвечать тем же. Ей сначала будет тяжело выносить, токсикоз, отёки и все прочее, а когда родится, то появятся другие проблемы. У вас трудная задача – надо ее убедить или сделать так, чтобы она его очень сильно полюбила. Подумайте над этим!
– Спасибо, доктор! – нахмурился Николай. – Я приложу все силы.
– Я почему-то верю вам, – улыбнулась врач. – Всех благ и терпения! Объясните ей, что приходить на обследование нужно вовремя и пропускать приемы врача нельзя. До свидания.
Николай не скрывал своей радости. Глаза его светились. Цветы, фрукты, исполнение желаний жены встали на первое место. Она, далекая от веры в Бога, поверила своему мужу, что нужно молиться. Что эти неведомые силы, присутствие которых она остро ощутила за последний год жизни, могут изменить всё за секунду и даже сделать невозможное! Но она ведь привыкла рассчитывать только на свои! Нине трудно было принять это, научный ум никак не мог понять происходящее с ней. Она ведь прикладывала все усилия для достижения поставленных целей! Но почему же все тщетно?! Уже она не включена в группу на научную конференцию в Швецию! Да даже если бы и была включена: как с ее постоянным токсикозом можно находиться в приличном обществе?!
И сейчас осознание того, что придется жить без любимой работы, было для нее как лезвие бритвы, по которому ей нужно, как говорит муж, пройти уверенно и бесстрашно. И она уже поняла, что эта полоска жизни будет наполнена страданиями, которые, как она для себя решила, пусть будут ее экзаменом. Экзаменом для исправления того, что необдуманно натворила полгода назад, преступив Божий закон, про который так увлеченно на исповеди рассказывал отец Сергий, предупредив, что за этот грех ей будет вдвойне тяжело вынашивать новую беременность. И чтобы она не роптала, а выносила все страдания стойко, благодаря Господа за оказанную ей милость…
****
– Ну что, тебе уже лучше? Может, продолжим путь? Уже немного осталось, – наклонился над ней муж. – Ты как?
– Надо ехать, – вздохнула Нина. – Тошнота есть, но где-то спряталась внутри. Поехали.
Николай сложил плед, захватил бутылку с водой и пошел к машине. Медленно, поправляя платье, за ним поплелась жена. Проходя мимо заросшей травой канавы, она опять почувствовала приступ резкой тошноты. Нина наклонилась над канавой, чтобы извергнуть из себя выпитую недавно воду, и неожиданно увидела в канаве нескольких мертвых котят. Спазм сдавил горло и взорвал диафрагму, забурливший внутри вулкан вновь разбушевался и стал выплескивать лаву желчи и кислой жидкости, обжигая горло. В глазах опять потемнело и закружило голову. Женщина зарыдала в голос. Николай уже стоял рядом, удерживая ее от падения в канаву.
– Не смотри на них. Давай отойдем, – потянул ее муж.
Но Нина не могла оторвать взгляда от этих маленьких пушистых мертвых комочков, вид которых разрывал сердце. И вдруг! Нет, показалось… Хотя… нет! Нет! Не показалось!
– Он пошевелился! – вскрикнула она, показывая пальцем на один из комочков. – Он пошевелился, Коля, я точно видела! Давай достанем его!
– Ты с ума сошла! Я полезу в это кладбище проверять у них пульс? Меня самого вырвет! Они уже мертвые все. Тебе показалось!
– Вот, опять! – закричала жена. – Вон тот темненький! Он дернул лапкой! Коля, я сама полезу! Я же не смогу уехать теперь, пока не проверю!
Забыв про взбешенный вулкан внутри, она рванулась к канаве.
– Да стой же ты! – скомандовал с досадой муж. – Я сам! Какой из них?
Николай осторожно спустился в канаву и взял крохотное пушистое тельце, на которое указывала жена. Голова пушистого комочка медленно приоткрыла глазки и уставилась туманным взглядом на спасителя.
– Точно, Нин, живой! Вернее, полудохлый! На, держи, я других проверю.
Нина осторожно взяла в руки маленький комочек, который сразу уткнулся ей сухим носиком в ладошку. Она, пытаясь согреть котенка, стала дышать на его замерзшее тельце, прижимая к груди.
– Остальные мертвые, – отряхивая брюки, выбрался из ямы Николай. – Неприятное занятие! С этим что будем делать?
– Странный вопрос, Коленька! Как что делать? С собой… А куда еще? У меня нет вариантов, – прижимая котенка к груди, растерялась Нина.
– Чтоб по дороге он умер, и мы устроили похороны сразу по приезду?
– Ну, видимо, не затем мы его обнаружили, чтобы он умер. Будем в дороге молиться за него. Мы же все создания Божии! Ты сам мне это говорил.
– Ага! А потом покрестим его, и будем жить долго и счастливо, – усмехнулся муж.
– Да, в этом ты прав – долго и счастливо! Его надо напоить!
– А может, ее?
– Ой, да какая разница! Сейчас это неважно. И показать ветеринару надо. Мы должны это сделать, – уверенно сказала Нина. – Коля, пожалуйста, давай позаботимся о нем! Я очень хочу помочь этому котенку. Пожалуйста!!!!
– С тобой не соскучишься, – развел руками Николай. – То тебе никого не надо, то тащишь в дом кого попало.
– Ты же считаешь себя православным и меня учишь этому! Как бы поступил настоящий верующий и милосердный человек?
– Хорошо! Садитесь в машину, поедем к ветеринару! – махнул рукой муж.
Нина аккуратно попоила ослабевшего котенка, который жадно сглатывал воду. Затем заботливо завернула почти безжизненное тельце в салфетку и положила к себе на колени.
– Сначала к ветеринару, а потом в деревню. Коль, ведь так правильно? Согласен?
– А ты доедешь? Тебя же затошнит через три метра.
– Пока не тошнит, надо поспешить. Поехали! – решительно сказала жена.
К ветеринару ехали быстро. Николай несколько раз посматривал на жену, ожидая претензий к скорости. Нина держалась стойко, морщась и сглатывая слюну, не проронила ни одного слова.
– Если тошнит, говори, я остановлю машину, – оглядывая ее в очередной раз, предложил он.
– Не напоминай, Коль, жми. Потерпим, – уверенным голосом ответила она.
****
– Кошечка. Приблизительный возраст может быть около двух месяцев. Обезвожена сильно и истощена. Порода похожа на сибирскую, но время покажет, – вещал ветеринар. – Может, и выживет при хорошем уходе. Кошки, как говорится, существа живучие. Вот вам лечение, режим питания, витамины. Галочка, – обратился он к медсестре, – глюкозкой однократно подкорми ее. Забирайте свое сокровище. Удачи вам! Обращайтесь, когда приспичит, – улыбнулся врач, вглядываясь в мрачное лицо Николая.
– Спасибо большое, доктор, – улыбнулась в ответ Нина. – По поводу сокровища – это уж слишком! Но просто так ничего в этой жизни не бывает.
– А это вы в самую точку сказали! До свидания! Пусть свидания будут пореже, – проводил их ветеринар.
– Коль, ты чего такой грустный? – заметила жена, усаживаясь в машину.
– Я не грустный, а обеспокоенный! Сейчас ты поиграешь в мать Терезу пару дней, а дальше эта обязанность ляжет на меня, – поворачивая ключ в зажигании, грустно усмехнулся муж. – Ты беременностью своей тяготишься, а тут живое существо. Да еще больное! За ним уход нужен, причем постоянный. Насколько твоего милосердия хватит? – выезжая на трассу, с досадой вздохнул он.
– Так если я такая бесчувственная, как ты говоришь, зачем выбрал меня в жены? Почему говоришь, что любишь? Разве можно любить таких, как я, эгоисток?
– Выходит, можно! А за что люблю – сам не знаю! Люблю и все! – покачал он головой.
– Спасибо, Коленька, – погладила она его по руке. – Смотри, он как будто шевелиться начал, – раскрывая салфетку, заулыбалась Нина.
– Не он, а она! Как назовем-то?
– Смотри! Даже глазки открыла. Какие голубенькие у нее глазки! Но худенькая какая, просто скелетик. Не знаю, как назовем… У тебя есть предложения?
– Мне все равно. Пусть это будет твой выбор! Тебе, я смотрю, скорость уже не мешает? Может, побыстрее поедем? – взглянул на нее муж.
– Какая пушистенькая шерстка! – пропустив его вопрос, Нина со счастливой улыбкой нежно поглаживала животик и лапки котенка, приговаривая: – Ась, ась, вот так! И глазки-то у нас, ась, какие чудные! И пузико-то мы скоро тоже наедим. Какая красавица еще у нас получится! Сейчас приедем молочка попьем и в тепленькое одеяльце баиньки ляжем. Ась, все и наладится…
Николай, с удивлением слушая сладкие речи жены, незаметно и плавно нажимал на педаль газа, изредка посматривая в ее сторону. Нина полностью была поглощена разговором с их найденышем, вставляя в свои нежные слова какое-то дурацкое бабушкино «ась». «И откуда она взяла это слово? Странно. Никогда от нее этого не слышал», – думал он, удивляясь и радуясь тому, что может наконец-то с удовольствием управлять своей новой машиной, которая тоже почувствовала, что ей разрешили разогнаться, и благодарно с мягкостью проходила все неровности дороги.
Доехали быстро и незаметно. Котенок мирно посапывал на коленях Нины, а она неустанно шепотом продолжала говорить ему ласковые слова, нежно поглаживая пальчиком уже спинку и ушки.
– Вот, ась, и приехали маленькие пушистые кошачьи девочки. Сейчас увидят свой новый дом и, ась, все понравится. Поправимся, отъедимся и будем ловить мышек. Папа нас довез быстро. Папа наш молодец!
Услышав последние слова жены после остановки машины, Николай повернулся к жене и посмотрел на открывшую глазки кошечку.
– Ну здравствуй, Ася! Ася ты будешь или нет, но ты, Ниночка, меня своим «асем» удивила. Как бабулечка, причитала над ней.
– Не знаю, почему у меня так получилось, – смутилась жена. – А Ася – хорошее имя, кстати. Смотри, она даже зевнула, – обрадовалась Нина, как будто впервые увидела что-то чудесное. – Здравствуй, Ася! Здравствуй, радость! Здравствуй кошачий ребенок! Нет, Ася, ты теперь моя. Ты моя девочка, маленькая и пушистая, – засмеялась Нина и наклонилась над котенком. – Коля, пока не пришла тошнота, давай разгрузим машину, и я вас накормлю.
****
Нина быстро хозяйничала по дому. Николай за четыре прошедших месяца уже забыл про сноровку и скорость своей жены во всех делах. После известия о новой беременности она как будто ушла на дно жизни и затихла там. Стала какой-то медлительной и рассеянной. Все эти изменения состояния списывались на гормональные перемены, которые, как обещала врач, закончатся вместе с беременностью. В связи с сильным токсикозом не раз предлагалась госпитализация, но Нина наотрез отказывалась от нее, аргументируя тем, что дома ей гораздо спокойнее.
– Коля, что-то и я захотела с тобой пообедать, – неожиданно заявила она, накормив молочком Асю и устроив для нее спальное место из небольшого пледа, заботливо накрыв вафельным полотенцем.
– Ты прям светишься вся. Я уже и забыл, когда видел тебя такой, – он притянул её к себе.
Она с радостью обняла его за шею и прижалась всем телом, незаметно целуя его в плечо.
– Тебя правда ничего не беспокоит? – он гладил ее по волосам, нежно прижимая к себе.
Она молча покачала головой, не отрываясь от его плеча.
– Хорошо с тобой, Коль. Спокойно, надежно… И не тошнит почему-то, – шепотом заговорила она. – Может, небольшая передышка? Хочу. Пойдем поедим? – Она оторвалась от него и посмотрела ему в глаза. – Спасибо тебе, Коленька! Спасибо тебе за все!
– Ну ладно, ладно, – заулыбался Николай. – Пошли пообедаем, пока ты добрая, а то сейчас опять «тучи над городом встанут», – вспомнил он слова старой песни.
Вечером, укладываясь спать, они заботливо расположили на полу рядом со своей кроватью спальное место для нового члена семьи, напоив молочком и укрыв вафельным полотенцем. Николай приготовил старую коробку из-под обуви под кошачий туалет, насыпав немного песка и положив рядом несколько газет на всякий случай. Потом махнул на все это мероприятие рукой со словами:
– К чему я все это делаю – не знаю! Кто ее будет приучать к туалету? И как мы с этим справимся – понятия не имею!
– Давай спать. Все управится, – успокоила его жена. – Я сейчас ни о чем не могу думать. Странно, но меня не тошнит уже целый вечер.
– Может, завтра с утра придет твоя где-то затерявшаяся тошнота? – усмехнулся Николай. – И покажет нам, почем фунт лиха! Спокойной ночи. Завтра я утром уеду на работу. Вернусь после обеда. Что нужно довезти, напиши в СМСке.
Но тошнота не пришла ни к утру, ни в течение дня, ни к вечеру. Как будто кто-то чудесным образом взмахнул своей волшебной палочкой – и куда-то все исчезло. Нина прислушивалась к себе целый день. Уже и позавтракала, и пообедала, а тошноты все нет и нет. И силы откуда-то появились! Решилась даже сварить свой борщ, который для мужа был кулинарным шедевром! Нарезая капусту, она вдруг услышала шорох за спиной. Нина обернулась и от удивления застыла на месте! Маленькая Асечка, шатаясь на неокрепших ножках, тянула к туалету зубками газетный лист. Затем, подняв хвостик, уселась на газетку и с усердием выдавила из себя вчерашний ужин.
– Господи! Сокровище ты мое! – всплеснула руками Нина. – Вот уж никто не поверит, если рассказать! – удивлялась она, наблюдая как котенок, еле удерживаясь на трех лапках, четвертой скребет по бумаге, старательно зарывая то, что нужно скрыть от посторонних глаз. – Вот это инстинкт! Это мощно! – не отрывая глаз от своей питомицы, говорила женщина. – Ася, ты сделала это сама! Я в восторге! Просто нет слов! Я поражена!
Котенок после удачно завершенного мероприятия, пошатываясь, направился к ногам Нины. Подойдя к ней, он вскарабкался на ее тапок с пушистым помпоном, лапками обнял за лодыжку и, прижавшись всем тельцем, затих.
– Асюта, радость моя! Асечка, голубушка! Солнышко лучистое, – запричитала Нина, смахивая слезы с глаз. – Моя прелестница! Откуда ты взялась такая? Как же тебя можно не полюбить, золотко маленькое? Давай молочка еще попьем немножко и витамины примем. Нам надо тельце наедать, а то косточки торчат, гладить тебя страшно, ась что-то сломаешь.
Она наклонилась над котенком и бережно взяла ее на руки. И тут вдруг неожиданно почувствовала… шевеление внутри себя! Показалось? Нет! Еще раз мягкий толчок из живота, переворот и еще раз толчок!
– Господи! Это ребенок! Зашевелился! Господи, не может быть! Спасибо тебе! – прижимая к груди пушистое тельце, женщина ждала еще и еще подтверждения жизни внутри себя. – Котенок зацепился за платье слабыми коготками и застыл на груди. А мягкие толчки повторялись снова и снова.
Улыбаясь, ошеломленная и счастливая, она стояла около стола, окруженная изнутри и снаружи двумя маленькими и еще совсем хрупкими жизнями, которые нуждались в ней, только в ней, в ее заботе, ласке, в ее любви…
– Как же я люблю вас, мои крохотулечки! – одной рукой придерживая пушистый комочек на груди, а другой поглаживая оживший живот, сдерживая слезы, прошептала она. – Я очень люблю вас… Я сделаю для вас все… Только чтобы вам было со мной тепло и уютно…
****
Каждое утро теперь приносило радость и смех в их оживший деревенский дом. Ася оказалась очень подвижной и игривой. Забираясь утром под одеяло к хозяевам, она настырно, несмотря на все запреты и кышканья со стороны молодоженов, упорно лезла к животу Нины. Достигнув цели, она лишь на минуту застывала на нем, устанавливая через тонкую ткань ночной рубашки связь с младенцем. А потом начиналась карусель!