Однажды в Коктебеле. сборник
– Какие же мы похожие, да, мам? Даже веснушки один к одному. Но я никогда раскисать не буду.
– Только внешне похожи, – сказала Ольга, – ты другая, будешь сильнее меня и мудрей. Это хорошо.
– Хватит, мамулечка! Папа тебя любит, точно знаю, а сценарий я в тетрадь переписала. Допиши и будешь звездой.
– Да, кому он нужен? Просто был момент.
– Допиши. Мне интересно.
– Может быть, – Ольга прижалась к Лариному плечу, – если душа запросит, дочка. Если запросит…
– Запросит, не запросит, чего ждать? Написала бы, отправила в издательство. Проще простого. Как же у взрослых все сложно.
Тихо было в доме, тихо, но однажды отец пришел с букетом белых роз, осторожно обнял Ольгу.
– Все, Оля, устал я. Мало ли что бывает в жизни. Простим друг друга, но прошу тебя, не пиши больше ничего такого, тяжело очень.
Лара стояла за дверью. Ждала, что ответит мама, а сердце замирало, замирало… Мама ничего не ответила и Лара стремительно открыла дверь. Хотела крикнуть, что когда приносят розы, это любовь. И нечего молчать! Розы лежали на столе. Мама стояла спиной к окну и прижималась щекой к ладони отца… Давно это было. Лара уже выросла, студентка, будущая журналистка. Мечты сбываются. Москва прекрасна… И не терпится, ну не терпится издать мамин сценарий.
Визитка старая, а Ларе нужно найти этого Леонида. Он давно в Москве, у него знакомые, связи. Не получается с издательствами. Мама оказалась права, сценарий никому не нужен. Имя неизвестное. Сюжет хромает. Лара не знает, что в нем не так. Не читала! Маме обещала не заглядывать, но с собой увезла. Странная все – таки мама. Как будто, чего – то боится. И дописала совсем недавно, после поездки во Францию. С папой… Конечно, с папой и шестилетним Максом. Вот так! Братишка у Лары есть, а они разводиться хотели. Хорошо она их тогда напугала. Брат родился слабым, недоношенным, но выходили же… Выходили! Как же мама над ним дрожит! Она вообще стала другой. Мягче, равнодушней к внешности, имиджу. Чертенята в глазах не прыгают. Свет в окошке Максим. Папа доволен, добродушен и весел. О том, что мама дописала сценарий, не надо ему пока знать. «Не будите спящую собаку!» – так, кажется, говорят.
Да, визитка старая, но она Леонида найдет, посоветуется. С кем еще? Не с девчонками же с факультета, не с преподами, которым не нравится острый ее язычок. Не факт, что Леонид заинтересуется, но почему не попробовать?
Не так уж и сложно оказалось найти. Лара ахнет: «Вот молодец! Частную школу открыл с изучением четырех языков. Наверное, важный, но и она не стеснительная». Поедет к нему сразу после занятий. Не запишется на прием, не позвонит предварительно. «Назначено!» – уверенно скажет секретарю, войдет без стука и выпалит с порога:
– Я Лара! Здравствуйте. Вы совсем не изменились, Леонид Федорович. Боялась, что не узнаю.
Положит на стол старую визитку. Он посмотрит на посетительницу с удивлением и вдруг улыбнется.
– Лара, которая мечтала посетить все музеи Москвы и мира? Как быстро летит время, уже взрослая, а мама твоя так и не позвонила.
– Зато я объявилась, – засмеется она, – помощь нужна. Только сначала бы кофе и бутерброд, если можно. Ужас, какая голодная!
Лара будет пить ароматный кофе, попросит еще бутерброд. Потом достанет папку со сценарием.
– Это мамино творчество, но мне везде отказывают. Вы прочитайте. Может, у вас есть знакомые в издательском мире. Очень интересно, честное слово.
Леонид поскучнеет, Лара поймет, что откажется. Скатится по щеке слезинка, а он неожиданно развеселится.
– Веснушки слезами смоешь. Давай – ка еще кофе, а я посмотрю. Серьезно сегодня читать некогда.
Через час он оторвется от рукописи и тихо, волнуясь, попросит:
– Ты иди, Лара. Я тебе позвоню, оставь номер.
Лара уйдет, а он закроет лицо ладонями. Закончилась ведь эта история с прудом, зеркалами, стыдом, страданиями. Почему вдруг сценарий? Да и не сценарий это, повесть. Что там Ольга задумала? Не надо это публиковать, не будет он никого просить. Мать живет спокойно, еще работает, хоть и болеть стала. Он так ее любит. Но и Лара свою тоже. Настырная, добьется своего. Задумано – то что? Дочитать надо, а дела отложить.
Приезжала Ольга, он знает. Порадовался тогда за мамочку и за нее. В деревне говорили – с мужем была, а вот и нет. Оказывается, поездка совпала с романом и каким красивым. Солнце, белоснежные облака, цветущий лен и двое на теплой, огромной земле. Всех на свете и все простишь. Любовь!
Имена не изменены и как открыто она обо всем пишет. О расставании на дороге с любовником, о скандале с мужем. Оправдывается и лжет. Не о себе? Как же! Докопался бы муж, Лара вмешалась. Может, не надо было. Живет во лжи. Ребенок от той любви. Муж, который поверил. Она что, с ума сошла? Выбросить этот сценарий, пока не случилось трагедии.
Кстати, а с другом что? Бизнес продал, уехал с семьей в Питер. Не виделись больше ни разу. Грусть – то какая, с ума сойти: «Там, в поле, он обещал мне Париж. Я смеялась: „Враль!“ Ему нравилось это шаловливое слово. Там он назвал меня любимой, а я сделала вид, что не слышу. Сопротивлялась нежности в себе, слегка капризничала, но разве легко убежать от любви?»
Какая необычная история, подумает Леонид, какая странная женщина! Возможно, странности были бы и без встречи с мамой. Разве поймешь? Кстати, в таких и влюбляются со всей страстью, даже если это губительно. Почему? И как тяжело читать эти строки о друге, который будет звонить иногда, чтобы сказать: «Ты мне снишься, Оленька». Но она промолчит. Не скажет о сыне. У судьбы свои игры, все решено.
Но однажды в Париже, куда приедет с мужем и сыном, затоскует по тяжелым плечам, по потрясенному: «Люблю!» Ничто не будет радовать, а через неделю узнает, что его больше нет… Найдет то поле, но уже без васильков и цветущего льна. Сядет в траву, посмотрит на облака и подумает, что теперь уж он точно не увидит, как она будет стареть, а она не услышит нежное: «Оленька, ты мне снишься».
На этом сценарий (или повесть) закончится и будет ощущение, что в душе звучит печальная тонкая мелодия. Жалость, поймет Леонид, боль за чужую судьбу, которая состоялась так причудливо и нелепо. И ничего Ольга не задумала. Писала сценарий не для того, чтобы опубликовать. Выплескивала все, что мучило. От того и дочке читать не разрешила. Личное! Тайное, начиная с детства.
– Лара, – позвонит он, – мать просила издать или это твоя идея?
– Моя, – ответит она, – я читала начало в тринадцать лет, – уговаривала дописать. Она не хотела. И вдруг! Попросила спрятать и не читать.
– Значит и не читай. Потом, потом, когда станешь мудрой. Она писала для себя. Не надо издательств. Поверь мне.
– Почему я должна вам верить? Просто не хотите помочь.
– Мы с тобой светлые отражения нескольких сложных судеб. Лучики ясные. Давай это сбережем, – скажет он то ли шутя, то ли серьезно, – завтра встретимся и я тебе кое – что объясню. Рукопись пусть останется у меня. На время. Хочу перечитать.
– Хорошо, – согласится Лара, – только меня надо будет покормить. Иначе ничего не пойму.
Отражения светлые, лучики… Значит есть мрачные. Тайна! Не надо, не надо. Не будет она читать. Ей бы мир увидеть. Мир, загадочный и прекрасный. Ей бы влюбиться. Ой, да чего мечтать? Все что назначено, сбудется, а сейчас кофейку, пирожное, хорошую музыку и звонок маме. Забыла, забыла! Она же «Бабочек» отыскала. Говорить об этом маме или уже не надо? У Леонида завтра спросит.
Глава 8. Бабочки
Рыжее, золотое, пушистое… Откуда такое чудо? Девушка высокая. До пояса густые рыжие кудри. Чувственный рисунок сочных губ. Глаза волшебные, карие с томной поволокой. Упругая грудь, крупные соски сквозь тонкую ткань топа. Никакого лифчика. Красиво! Покоя не будет, если в такую влюбишься.
Леонид отводит взгляд. Нет, он не хочет влюбляться, ревновать, думать каждую минуту об этих самых сосках. У него работа, легкие романчики, у него мама. Волшебные глаза стрельнули в его сторону. Почему – то печально. Играет плутовка. Что она заказала? Рыбу, апельсиновый сок, десерт. Простенько! И ест смешно, непосредственно, без ножа. Руки без маникюра, тоже крупные, а красиво. Не смотреть, не смотреть! Сейчас придет Лара. В этом уютном ресторанчике он назначил ей встречу. Надо хоть что – то из той истории объяснить, чтобы не носилась больше со сценарием. Задерживается девочка, а у него не так много времени. И какое же наваждение – притягивает взгляд чертовка рыжая. Что – то напоминает. Солнечное, пахнущее хвоей, детское, счастливое. Не вспомнить! Может, потом.
Она пройдет мимо и Ленечка не выдержит, спросит, волнуясь:
– Как русалку зовут?
Обернется, скажет протяжно и просто:
– Инга.
От теплого бархатного голоса перехватит дыхание, он ничего не успеет сказать, она уйдет. Бывает же, заволнуется он! Ничего, через час, два забудет. Не надо ему такую сказочную. У него работа, мама. Мама, работа, путешествия. Ну, не поцелует эти губы, не зароется в ворох рыжих волос, не почувствует, как напрягаются крупные соски. И всего – то, всего – то…
– Лучик ясный, ты в каком измерении? Стою, стою возле тебя, говорю, говорю. Ничего, что на «ты»?
– Лара, Ларочка! Хорошо, что пришла. И на ты, так на ты. Я еще молодой.
– Накормить обещал. Мамулиных пирогов не хватает, вот и голодная.
Он только сейчас ее и рассмотрит. Не до того вчера было. Тоненькая, гибкая, с уверенным взглядом. Что же ей рассказать? Главное, не ранить.
– Лара, ты выбирай. Здесь вкусно кормят, а я кофейку покрепче. Устал.
Она посмотрит внимательно и серьезно.
– Вижу, что не в себе. В другой раз расскажешь.
Как сто лет знакомы, удивится он, понимает с полуслова, не стесняется. Влюбиться бы вот в такую, с которой просто, легко и мило. Юная, без комплексов.
– Мамину тайну я знать не хочу. Передумала. Выползет какой – нибудь монстрик и все в жизни перевернет. Оставь сценарий у себя.
Не Ольга, нет! Совсем другой характер. Стебелек хрупкий, но только внешне. За «я» свое держится крепко. Не Ольга с ее рефлексиями, эпатажем. Не Ольга, которую он знает только по сценарию, но представляет так живо.
– Лара, ты когда – нибудь разговаривала с зеркалом? О своем отражении, о будущем? Судьбу разглядеть пыталась?
– Вот уж не думала, что ты мистик. Зеркало и есть зеркало, чего с ним разговаривать?
Не Ольга! И слава Богу. Светлая девочка, которая дружелюбно открыла ему однажды дверь. Что такое – то? Перед глазами рыжее, пушистое, золотое, причудливо изогнутые губы. Вошла бы сейчас… И все, все! Не отпустил бы. Где теперь ее искать?
– А – у – у, Леонид Федорович, – засмеется Лара и протянет салфетку, – у тебя лицо мокрое, здесь душно. Лучше посидим у фонтана. Надо кое – о чем спросить, а за обед спасибо. Я тебя, кажется, разорила.
Смех у Лары звонкий, серебристый. Колокольчик! У колдуньи рыжей – другой. Он не слышал, но знает. Мягкий, приглушенный, как солнечный свет в лесу. Как счастливый стон любви на рассвете. Лара, Ларочка… Лучик ясный! Спасибо, что рядом.
Художник, у которого Лара видела работу «Бабочки» живет в Тушино. Леониду ехать не хочется. Далеко, пробки, но эту девочку обижать нельзя. Почему – то нельзя, он чувствует. Чушь какая – то. Давно, перед поездкой к его матери, Ольге приснилось, что Алла Юрьевна просит в старое зеркало посмотреть и работу эту найти. Сон же, а Лара искала. Может, Ольга забыла давно. Какие «Бабочки», если совсем другая жизнь? Если дорогой человек умер…
– Лара, а маме твоей это надо сейчас?
– Не знаю, у тебя хотела спросить, рассказывать ей или нет? А работа очень красивая. Непонятная, правда. Ты разберешься.
Ну, ну, это значит художник? Юнец. Впрочем, глаза умные. Мастерская – огромная. Что он творит, смотреть некогда. Потом как – нибудь. Потом.
– Автор, кстати, известен, – говорит парень, – это женщина. Очень талантливая. Отец покупал ее работы, не глядя. Она очень рано ушла. А вот и «Бабочки».
Возле тусклого зеркала две женщины очень близко друг к другу. Изумительно легкие фигурки, в профиль. Высокие шеи. Изящный узор воздушных шляпок, скрывающий волосы. И волны кружева. Черное с белым. Пена летящей ткани. Бабочки!
– Обалдеть, да? – шепчет Лара, – потрясающая графика.
– Конечно, потрясающая, – соглашается Ленечка, – еще мгновение и эти создания улетят от тусклого зеркала… К солнцу. Вон как играет ветер с черно – белыми туниками.
– Вы думаете, это две женщины, две бабочки? – усмехнется художник, – взгляните на руки, на полет кружева. Магия движений. Почти мистика. Женщина одна и ее отражение. Рука, которая держит краешек туники, не позволяет взлететь, как бабочке. Сильная рука, когда все остальное изящно, хрупко, летяще. Художница писала подругу, которую чем – то пугало прошлое. И сделала это с загадкой. Она умела.
– Художница москвичка? – спросит Леонид.
– Нет, из провинции, но это значения не имеет.
Имеет, имеет. Это же Ольга. Если так нарядить Лару, будет точь в точь. Но причем здесь его мама? Сон – то Ольгин! Подсознание выдало. Кстати, она могла и не видеть эту работу, хотя знала, что подруга фантазировала… Тушью! Прошлое отпустило перед зеркалом в деревне, но был полет с другом под белоснежными облаками и новая ловушка – страсть! Лара ничего не понимает. И хорошо. Пусть любуется. Надо эту работу купить.
– Ты с ума сошел? Две тысячи долларов! Придем, когда захочется увидеть этих прелестниц. Не знаю, зачем они были нужны маме. Блажь! Она вообще тогда странной была. Блажь!
– Есть еще одна, из этой же серии. Отец бы не продал, но его нет, а мне нужны деньги. Посмотрите?
Конечно, посмотрят. Женщина лежит на спине, упираясь ладонями в землю. Разбросаны волосы, лицо без единой черты. Пустое! А над ней веселые желтые языки огня и много больших шаров. Что это? Странная аллегория. Женщина может не подняться, упасть. Не выдержат напряженные руки.
– Роды, – объяснит художник а Леонид подумает, что эти шары, пламя, этот космос не могут иметь отношения к Ольге. Художница умерла раньше. Может, предвидела? В сценарии нет ни слова о художнице, о подруге, которая была бы посвящена в тайны. Скрывала? Возможно, это совсем не те «Бабочки?» Впрочем, действительно, какое это теперь имеет значение?
– Еще две тысячи? – в глазах у Лары недоумение и ужас.
– Это подарок Ольге, от меня и моей мамы, в память о подруге. Кстати, как ее звали? Нина. Очень красивое имя.
В машине Лара придет в себя, насмешливо спросит:
– Ты случайно не влюбился в маму, читая сценарий?
Ах, Лара, знала бы, как жаль женщин, которые все путают и путают в своей жизни, видел он таких. И мамочка напутала. И влюбился, влюбился. В другую! В рыжее, золотое, пушистое… Знакомое. Стоп! Рыжая Лена из Алькиного детства. Вот почему аромат леса, смолы, земляники. Как много на свете похожего и загадочного, непреодолимо зовущего.
– Ау! – Лара теребит его за руку, – ты почему остановился? Нам сигналят.
Конечно, сигналят. Они же не знают, что с ним творится, они же не видели эту из сказки. Лара, Ларочка, вот ладонь. Держи ее, девочка, крепче.
Глава 9. Инга
Забыть, забыть плутовку рыжую! Взять отпуск недели на две. Уехать к морю, с мамой, она так давно нигде не была. Школа без него не развалится, преподаватели и ученики не разбегутся. Все отлажено. В волны, в волны! Вода смывает все. Очнуться прежним, легким, уравновешенным. Лучиком ясным. Не идеален, есть грешки, есть, но по мелочи. Ларе понравилось так называть, пусть называет. Вот взять и жениться на ней, детей нарожать. Доченьку обязательно, чтобы бантики, куклы. Нравится Лара. Есть в ней что – то родное. А пойдет за него? Тринадцать лет разницы! И вообще, может, любит кого – то. Вот завтра и спросит.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги