Мастерская дьявола
Объяснила, что рынок, как он выразился, подразумевает не одну только конкуренции, но и кооперацию. Не выгодно ли им объединить усилия, учитывая, что на каждые похороны ему все равно не поспеть?
– Вы что же, думаете, не знаю, как дела «делываются»? Рано или поздно это неизбежно приведет к конфликту интересов – и тогда наш товар пустят на одного из нас. А я сторонник единоличного концерна.
Откуда ему известны такие словечки? Поразительный ребенок! – Вот, пришли! – в предвкушении потер он руки.
Огляделась. Перед нами, было здание городской мэрии. Это безутешного вида ратуша – какие законы, такой и парламент. Стекла в нескольких местах выбиты, как пояснил мальчик, их устали менять и просто заколотили досками; стены все испещрены дырками от пуль и по описанию ближе всего сопоставимы с дуршлагом. Здесь, по меньшей мере, произошла битва.
– Тут у нас принимают законы, – сказал мальчишка.
Полюбопытствовала об успехах, сорванец кивнул на многочисленные отверстия.
– Как видите, здешние относятся к ним слегка неодобрительно.
Если это слегка, страшно подумать, как выражается их гнев.
К ратуше стекался живой поток людей, подумала, собирается какое-то празднество, однако подобающе никто не выглядел, кажется, каждый пришел в том, в чем работал или ходил в повседневной жизни.
– Сегодня будут назначать шерифа и его помощников, – разгадал мою озадаченность смышленыш.
И что в назначении такого необычного, что собрался чуть не весь город?
Не успел прозвучать ответ, как толпа пришла в волнение. Из здания муниципалитета вышел мэр, за ним человек, несущий вазу, которую установили на специально приготовленный для этого постамент. Как выяснилось дальше, в нее заранее были вложены листочки с именами пятидесяти мужчин, которые по общественному мнению подходили на ответственную должность. Все они стояли по правую руку от главы города и имели взволнованный, напуганный вид. Мне тогда казалось, что это связано с их желанием занять назначаемый пост.
Но вот мэр открыл горшочек, засунул внутрь руку, перемешал содержимое и наконец вытащил определенный листок. Все население Кимберли замерло в трепетном ожидании, пока губернатор изучал глазами нанесенное на клочке бумаги имя.
– Джон Девис, – огласил тот имя с такой интонацией, будто выносил приговор.
Названный человек вышел вперед, побледнел, хотел чего-то возразить, но не нашелся в словах. Тут ему на голову напялили шляпу и выдали значок.
Самое любопытное, вслед за этим портной с метром подошел к получившему важный пост мужчине и бесцеремонно попросил того расставить руки, после чего снял мерку.
– Хорошо, – закончив, сказал фасонщик.– И еще одно: предпочитаете серый или черный костюм?
Мой гид указал на человека неподалеку от нас. То был служащий похоронного агентства, этот, в свой черед, поинтересовался о полном имени шерифа, а также о дате рождения.
– Джонатан Девис, 1952 года рождения, – рассеянно ответил шериф.
Интервьюер быстренько записал полученные сведения в ежедневник, проставив не только указанную дату, но и нынешний год, засомневавшись только в выборе определенной даты; месяц проставил текущий.
До меня дошло, что означало все это необычное действо. Оказывается, законы в Кимберли исполнялись… никак. И отношение к любого рода ограничениям, кои по сути и есть законы, было, мягко говоря, неприветливое. Преступность превосходила даже самые смелые воображаемые пределы. Таким образом, на должность шерифа и помощников могли надеяться только полоумные.
– Это наш местный клуб самоубийц, – не без гордости заверил мой проводник.
Да уж, вряд ли им суждено потягаться в долголетии с Мафусаилом.
Предложила на этом закончить совместное изучение города. Направились в кузню – нужно держать раз данное обещание. И мальчик уже подсчитывал в уме прибыль, которая казалась ему слаще миллионных капиталов Ротшильдов.
Перед расставанием, он вдруг замешкался, собираясь сказать что-то, но никак не находя нужных слов. Заверила, что со мной он может откровенничать, как с лучшим другом: секретов его я уж точно не предам.
– Вы… такая… как бы сказать?..необычная, такая, каких я видел только на картинах, – спрятав руки в карманах и опустив взгляд к земле, по которой неуверенно водил ногой, проговорил он, то и дело запинаясь.– Мне казалось, не бывает таких….то есть на самом деле, я разумею. В вас столько прекрасного, что аж вся внутрянка замирает. – Он поднял глаза.– Это ничего, что я такое говорю?
Заверила (не лукавя), что никогда еще не слышала комплимента более искреннего.
Воодушевленный этим, мальчик продолжал:
– В общем, я чего сказать-то собирался. Понравились вы мне… прям очень. И мне интересно, согласитесь ли вы стать дамой моего сердца?
Как он поглядел на меня, сколько мольбы было в его пронзительных красивых глазках. Этот сорванец в обозримом будущем станет настоящей грозой всех тутошних девушек, и не одно сердце будет разбито его страстью.
Ответила что-то вроде: боюсь, ничего не выйдет, поскольку я несомненно и безнадежно затеряюсь среди густой толпы его фавориток. Кажется, мальчика это расстроило. Полюбопытствовала, зачем ему вообще понадобилась «дама сердца», как он выразился.
– В тех книжках, которые я читаю, у рыцаря обязательно есть возлюбленная. Без нее, бабы, стало быть, теряется всякий смысл его странствий и подвигов, – разъяснил он.
Посоветовала ему почаще совершать хорошие поступки, поскольку только тогда он сможет с точностью определить, кто достоин его симпатий, а для кого не стоит даже утруждаться подымать платок.
Спросила, часто ли он читает.
– Как книгу где стяну – так и читаю, – ответил он.
Зашли в кузню, выполнила свою часть уговора, после чего завернули в книжную лавку, сказала, что он может выбрать пару книжек; ему захотелось побольше – не стала препятствовать и даже докинула сверху несколько своих любимых пьес.
Расстались лучшими друзьями, перед уходом он сказал, что станет приглядывать, чтобы со мной не случилось чего дурного, раскланялся, точь-в-точь как принц, затем сплюнул на мостовую, поднял свою поклажу и, посвистывая, поплелся по своим делам.
Но нужно вернуться к Ротшильдам… Впрочем, ночь давно сгустилась, а следующая история слишком обширна – благоразумнее отложить изложение на завтра.
ПОРОЧНЫЙ КРУГ
Некоторые мужчины страдают странным недугом, они никак не могут не проводить взглядом идущую мимо девушку. Мало того, так эти индивиды еще и присвистнут, кинут красноречивый взгляд или бросят до того пошлую и плоскую остроту, которая, должно быть, не работала уже при жизни Адама.
Думая об этом, заглянула утолить жажду в один из баров под вывеской «Лихорадка». Не самое удачный выбор наименования. Впрочем, в дверях мне попался шатающийся «господин» далеко за тридцать, его шатало так, что он с минуту никак не мог попасть в дверь, пока наконец его компаньон, тоже болтающийся, словно корабль на неистовствующем море, не взял на себя труд помочь товарищу; их совместное лавирование придало шагу выходящих некоторую необходимую стройность. Собутыльники вышли, сорвав дверь лишь с одной петли. Потом возникла дилемма: помогавший, выведя приятеля на улицу, сам попытался вернуть в свою обитель с запертым в бутылке богом Вакханалом. Спустя полчаса моего пребывания тут все еще слышала стук его головы о входную дверь.
Парочка мужчин окинула меня неприятным взглядом, сопроводив их жуткими ухмылками. Проигнорировала эти безмолвные оскорбления и прошла к стойке, заказав у приземистого старого бармена стакан пунша.
– Прошу прощения, – сказал тот, пододвигая ко мне заказ.
За что – не поняла.
– За этих господ, – кивнул хозяин на немногочисленных в этот час посетителей.
Призналась, воспитание не позволяет мне лично слишком уж пристально вглядываться в лица незнакомых людей, чего приводит к несколько резкой реакции в отношении тех, кто не разделяет моих взглядов. По моему личному убеждению, это – признак дурного характера.
Кабатчик кивнул, повторно протер столешницу, которая блестела, как переливающаяся в солнечном свете волна.
– Вы знаете, как образовывалось Кимберли? – не поднимая глаз, полюбопытствовал он.
Призналась, что располагаю лишь поверхностными сведениями на сей счет, интонацией дав понять, что не имею ничего против, если он расскажет.
– Я приехал сюда в самый разгар алмазной лихорадки, когда сотни и тысячи людей тянулись к этим местам из Англии, Австралии, американских колоний и прочих мест, – размеренно начал он; его голос звучал слегка басисто, но весьма приятно.– Не скрою, вначале и я питал честолюбивые надежды, поскольку находился в том возрасте беспечной молодости, когда, как говорится, море по колено. Пару раз удача даже улыбнулась мне, но где нам чай пить с Родсом и ему подобными! Эти баловни судьбы были отмечены фортуной, о чем ходили самые невероятные небылицы. Дошло до того, что как-то Родс хотел приобрести редкое растение для своего сада, куст цветов которого увидал где-то за городом. Вернувшись с лопатой, он высадил то и, ничего не подозревая, отправился к себе. На следующий день, проезжая мимо означенного места, он с удивлением обнаружил котлован. Какие-то чудики заметили, как бриллиантовый король расхаживал тут с лопатой. Через неделю они вырыли такой карьер и прорыли такой тоннель, что едва не докопались до преисподней.
Извинившись, он отошел обслужить нового клиента, подал напиток и вернулся ко мне.
– О чем, бишь, я?
Напомнила.
– Гм, верно… Только не сочтите, будто меня обуяла зависть: каждому своя доля, и от себя скажу, своим нынешним положением я более чем доволен. И потом, ни одних их отметила удача, были и многие другие, не устоявшие от соблазнов раздольной жизни, тогда как тот же Родс – к его чести – не питал особой страсти к тому, без чего не моет обойтись, кажется, ни один мужчина. Да-да, я говорю о прекрасной половине рода людского. Только задумайтесь: сюда набежало свыше десяти тысяч мужчин, при том что ни один из них не взял с собой супруги или спутницы, чего не удивительно, беря в расчет, что не каждому мужчине были по силам тяготы пути: солнце, дикие животные, вызывающие ужас своими обычаями аборигены и неизученные пока болезни – только малая толика того, чего ожидало путешественников на пути к приискам.
Вспомнилась недавняя вспышка малярии, большинство болезней, однако, поражали дикие племена местного, черного, населения.
– Поговаривали, – наклонившись чуть ближе, перешел на заговорщический шепот кабатчик, – будто король-то того…
Предпочла не выяснять, чего «того».
– Целыми днями самопровозглашенные старатели копались в земле, не имея никакой возможности отвести душу. Попробуйте теперь вообразить себе картину, как все это неотесанное, проголодавшееся по женским ласкам мужичье реагировало на приезд любого существа, хоть мало-мальски похожего на женщину.
Попыталась вообразить, но без особых успехов, к счастью, разговорчивый бармен лично накидал живописную картину.
– Слух о прибывшей женщине разносился по всей округе в считанные мгновения; и перепачканные, чумазые рабочие с покрытыми землей руками обступали со всех сторон улицу, по которой ехала незнакомка. Каждый желал насладиться причудливым зрелищем; опостылевшая в своем одиночестве, эта публика видела в каждой барышне вышедшую со страниц волшебных сказок принцессу, я сам наблюдал, как толпа готова была целовать ногу (второй не было), одной кривой, какой-то неестественно перекошенной, с горбом на спине, страшной, что моя теща – а та совершенный образчик целого гарнитура уродств; в первую нашу встречу я принял ее за натуральную ведьму, не из тех, которых жгли за особую красоту, а именно что наводящую ужас, и уже припустил в ближайшую колокольню за набатом, созывая в помощь Инквизицию. И тут Лиа, моя супруга, сказала, это-де, ее матушка. Ни черта себе родственница! Я к ней осмелился бы подойти только с факелом и посеребренным крестом в руках.
Выразила глубокое сожаление и попросила повторить первый заказ, выложив на прилавок чуть больше медяков, нежели требовалось, отказавшись от сдачи. Это положительно расположило ко мне кабатчика, хотя и без того он проявил участие к моему интересу.
– А потом случилось совсем уж уму непостижимое, – убрал мой собеседник деньги куда-то под прилавок.– Как-то наши края посетила хорошенькая особа, с которой само собой захотели познакомиться местные мужчины, чуть не на каждом метре она встречала холостяка, и равно всем отвечала: ее, мол, можно будет отыскать сегодня в таком-то часу в баре «У приисков». Был ли то какой ее хитроумный замысел или нет – история умалчивает, да только незнакомка как будто и сама немало удивилась, придя в назначенный час в упомянутое заведение, где обнаружила половину сладострастного города. И что бы вы думали произошло дальше?
Судя по давешней истории с мальчиком, население тут резко пошло на убыль.
– Ну нет, по этой части у нас все по чести, – ухмыльнулся старый хозяин.– Пространство в углу освободили, туда закатили и поставили бочку, а поверх водрузили девушку. Рядов встал самопровозглашенный председатель и начал – только представьте! – торги, словно предлагал вяленую рыбу или коллекцию бабочек. Поднялась страшная кутерьма, одни выкрики заглушались другими, каждый старался перебить цену оппонента. «5 фунтов и ящик шампанского!» – кричал один. «6 фунтов и ящик бренди!» – разнесся голос с противоположной стороны. «10!» -«12!» Наконец, кто-то предложил целых двадцать фунтов и 2 ящика шампанского, чего уже не смог перекричать никто, поскольку для тех лет это была весьма существенная сумма.
Тут куда ни ступи, всюду такие истории, пышущие колоритом незаурядности, граничащие с гротеском. Кое-что перевирается – куда без этого? – но лейтмотив, вне сомнений, совершенно правдив: невозможно придумать ничего подобного. Не зря говорится – жизнь предлагает нам такие сюжеты, какие не сыскать на страницах ни одной из когда-либо написанных книг.
«ДЕ БЕЕРС»
Он встретил меня в местном ресторане, где у нас был зарезервирован столик. Представительный, высокий, с господской манерой держащий голову и столь же непринужденно ведущий беседу, никогда не повышая голоса до такого уровня, чтобы разговор могли подслушать за соседним столиком. Дорогой костюм на нем выглядел опрятно, но поношенно, складывалось впечатление, что человек этот привык к раздольной жизни, а теперь, когда дела его пошли под откос, отчаянно пытался соответствовать привычному образу жизни; к тому же его ботинки облепила высохшая грязь, хоть прибыл он в экипаже, к слову, тоже наемном. Несомненно, свыкнувшись с жизнью на широкую ногу, он, тем не менее, не имел для нее нужных средств, почему и экономил на прислуге, которой дал расчет. И все-таки его никак нельзя было отнести к беднякам, а лежащий на его имя банковский счет во многих вселил бы снедающую зависть.
– Мисс.., – протянул он ко мне руку.
Назвалась и ответила на рукопожатие. Руку он жмет слегка сжимая кисть, как то принято в деловых кругах.
– Прошу сюда, – указал он на обитый войлоком стул с высокой спинкой.
Подошедший официант услужливо пододвинул его под меня. Никогда не любила эту показную обходительность в общественных местах; с другой стороны, иногда лучше переплатить, встретив доброжелательное (даже если и наигранное) отношение, чем сэкономить, встретив такую обслугу, которая относиться к вам так, будто вы лично пришли к ним домой и убили их собаку. Этот взгляд, эти ответы на повышенных тонах и, конечное, отсутствие элементарных норм культурного общения, выражающиеся фамильярным обращением и забывчивости в проявлении благодарности и желания доброго дня.
– Миледи, милорд, будете заказывать? – вышколенно поинтересовался официант.
Мой собеседник выбрал десерт и вино, приказав опустил бутылку в ведро со льдом. Я же попросила что-нибудь легкое на его личный вкус.
Забрав меню с прейскурантом, молодой человек оставил нас наедине.
– У меня сейчас не самый лучший период жизни, – признался мой собеседник, переходя сразу к делу.– Фермер из меня не самый хороший, и эта хворь… за истекший месяц я потерял четверть поголовья скота. Нет-нет, что вы, – перебил он поток моих сожалений, – не сочтите за жалобу. Пожалуй, я не совсем верно выразился, пытаясь донести, что не располагаю достаточным временем. Так что, коль скоро у вас имелись вопросы, прошу – задавайте. Не ручаюсь, что отвечу на все из них, но на определенную ясность вы можете рассчитывать.
Перечитала написанное выше и поняла, что нужно внести пояснения. Отец мой, будучи членом парламента, знался лично со многими представителями столичного истеблишмента, среди которых, помимо политиков и дипломатов, числились финансовые воротилы самого разного пошиба. Через последних много лет назад ему довелось свести знакомство с одним из участников «алмазного дележа», как в широких кругах нарекли то, что творилось в семидесятых в Южной Африке. Как явствует из названия, основной статьей распила стали алмазные участки. Но как, каким образом это происходило?
– О Сесиле Родсе, разумеется, вам известно?
Каждый англичанин знает о нем, а теперь, учитывая интерес к «черному континенту» западных стран, – и весь остальной цивилизованный мир.
– В то время, когда поднялся шум вокруг дальней колонии, ничего не подозревающий Сесиль Родс взошел на палубу корабля, последовав наставлениям личного врача, настоятельно рекомендовавшего молодому шестнадцатилетнему юнцу оставить Англию и пожить в местах с более благоприятным климатом. Мало того, так еще доктор не рискнул дать хоть сколько-то обнадеживающий прогноз, вынеся неутешительный приговор, давая год. Родс и в самом деле производил и продолжает производить впечатление болезненного человек – какой-то неестественно худой и простывающий от легкого дуновения. И эта его… гм, особенность сослужила нашему королю (тут, на территории африканской колонии, Родса многие так называют) немалую службу.– Рассказчик мой отпил от штофа и протер губы салфеткой, стирая сбежавшую к подбородку капельку сочно-бордовой жидкости.– Внешне он не производил никакого серьезного впечатления, представляясь легкой мишенью; возможно, в некоторой части эти обстоятельства сыграли ему на руку и помогли не кому-нибудь, а именно ему преуспеть на выбранном поприще, где даже самые сильные и выносливые в конце концов терпели крах. Известно ли вам, как производится добыча драгоценных камней?
Одно из моих жизненных кредо – если не хочешь прослыть невежественным, не стоит и пытаться говорить о вещах малопонятных. Добыча алмазов – из подобной категории.
– Позвольте, проясню производственный цикл, – верно угадал возникшую заминку мой собеседник.-Для начала проводится геологоразведка, подробности которого для нас не имеют ни малейшего интереса, следом, если образовывается акционерное общество, функция которого сводится к назначению цен за отдельно взятые участки; стоимость некоторых доходит до полусотни тысяч долларов! За остальные назначены скромные суммы, начиная от полусотни фунтов, но цена могла резко измениться, если на нем удавалось найти хоть какие-то следы драгоценностей. Вот только для добычи одного карата перерабатывают тонну земли. Здешние земли богаты – одна тонна обеспечивает до пяти каратов. Всю эту землю нужно вручную перелопатить и промыть в лотке, что на таком солнце адский тяжелый труд. Так стоит ли удивляться, что на одного белого здесь приходилось с десяток черных? А те, что есть, все крепкие, как на подбор, или, по крайней мере, выносливые. Тем контрастнее выделялся среди них Родс.
Воспользовавшись минутной паузой, пока повесть не зашла слишком далеко, полюбопытствовала, как вообще вышло так, что Родс оказался среди остальных старателей. Возможно, зная, что терять ему нечего, судя по неутешительному уверению доктора, он решился испытать удачу?
– Он как будто 8 ребенок в семье, впрочем, точно не скажу. И остальное семейство уже давно успело разбрестись по всем известным человечеству пределам земли. Один из представителей его рода как раз оказался здесь и тоже втянулся в дело, сулящее многим успех, но куда большему числу – разочарование. Встретив прибывшего хворавшего брата в порту Кейптауна, он оставляет на Родса управление фермой, в то время как сам отправляется на север, в Кимберли. Шли месяцы, но удача упорно обходила новоявленного старателя стороной, тогда он, не упорствуя в затее, оставил замысел, одновременно с этим у Родса родился честолюбивый замысел. Настойчивость старшего брата, пытающегося отговорить легкомысленного подростка, ни к чему не привела. Сдавшись, он передает Сесилю весь необходимый для добычи алмазов инструмент, снабжает обозом с кобылой…
Рассказ пришлось прервать: снаружи загрохотали выстрелы. Через окна открывалась панорамная картина пыльной улицы и бегущих с криками людей. Тревожная обстановка, никого из посетителей ресторана не тронула, по крайней мере, я не заметила, чтобы кто-нибудь выказал и долю той озабоченности какая казалась уместной, учитывая ситуацию. Дело оказалось в привычке – подобные дела для местного населения стали чем-то тривиальным, скучным и, право, говорили их лица, не стоит даже утруждаться встать.
В залу ворвалась группа возбужденных людей с тревожными лицами, судя по бегающим глазам и тому, с каким пристрастием они принялись всматриваться в посетителей, целью их вторжения являлась вполне конкретная личность. Почти одновременно с вторжением успела заметила, как находившийся в дальнем конце зала мужчина – кажется, ранее мне доводилось видеть его, впрочем, ничего не могла утверждать – молниеносно наклонился, откинул белоснежную кружевную скатерть и заполз под стол так, что видны остались одни только облепленные грязью поношенные подошвы ботинок. К несчастью, проделал это он недостаточно расторопно, поскольку исключая меня его также успел заметить один из только что вошедших, чем поделился со своими приятелями. Всем сбродом упомянутые «господа» промаршировали к столу и отдернули скатерть, после чего довольно грубо вытащили прятавшегося человека. Лицо последнего окрасилось бледным цветом, покрылось испариной и выражало беспредельный ужас, сам он дрожал и заикался.
Только теперь признала в нем назначенного давеча шерифа. Критерий отбора, надо полагать, происходил тут не из соображений храбрости.
Обступившие его господа принялись, перебивая друг друга, объяснять, мол, такие-то негодяи устроили пьяный дебош буквально на соседней улице. Нехорошо, мол, это, стало быть, нужно разобраться.
– Настал ваш час, – заверяли они не без известного воодушевления.– Выйдите и покажите подлецам, что правосудие выше беззакония. И уже назавтра, вот увидите, все местные газеты станут пестреть героическими панегириками, пламенно восхваляющими ваш непоколебимый героизм!
– Даже когда б я решился сделать так, как вы настаиваете, – за завтраком, уверен, вам представится блестящая возможность прочесть разве что некролог, приуроченный в честь моих скоропостижных и – уж поверьте мне! – преждевременных похорон, – заметил блюститель порядка, собираясь смыться.
Сбежать ему не позволили, шериф проявил завидное упорство в своем желании капитулировать, не начиная битвы. В ответ обеспокоенные граждане прибегли к силе: схватили законника за руки, ноги, протащили через весь зал и выкинули через окно. Подобная своеобразная дефенестрация (прим. автора: de – в лат. извлечения, fenistra – окно, то есть вместе этот термин означает выбрасывание кого-либо через окно) никого особо не смутила. Поскольку выбросили его в дальнее окно, а упасть он должен был максимально близко от места стрельбы, это катапультирование шерифом как будто имело смысл.
Ожидала шокированных вздохов, криков, упреков, сожалений сердобольных людей или негодования. Вообще ничего! Никто и бровью не повел: со стоическим спокойствием проводив взглядом выше описанное действие, присутствующие вернулись к дальнейшему поглощению своих блюд и вкушению игристых напитков.
Возвратился к прерванному разговору и мой собеседник, не замечая немого вопроса в моих глазах, который с точностью могла передать лишь парочка непечатных слов, весьма неприличного содержания, столь часто употребляемых Блэром.
– Видите ли, Родс вне всяких сомнений имел определенное преимущество, – также холодно отнесся к погромам мой собеседник, преспокойно продолжая неторопливую повесть, – большинство старателей приходились неимущими, в то время как он, садясь на судно до Кейптауна, получил от родной тетушки что-то около двух тысяч фунтов. Удачно приложив имеющуюся сумму, Сесиль приобрел участки посолиднее, нанял больше негров и приступил к работам. Вскоре ему повезло: найденные драгоценные камни дали возможности не только окупить затраты, но и принесли существенную прибыль, на которую Родс обжился новыми участками. И снова Фортуна отметила дланью своего провидения именно англичанина. К тому времени верхние слои земли успели выработаться, проще говоря, требовалось идти глубже. От этого образовывались котлованы, быстро заполняемые водой, – дальнейшие работы требовали наличие мощных насосов, что обходилось в значительные суммы. Участки стали уходить один за другим с молотка, и Родс не упустил шанса сыскать выгоду…