Одинокий мужчина с кошкой
За дамой потянулись: немецкая овчарка с субтильным молодым человеком на поводке, синеглазая хаски с потным, одышливым дядькой. Никто не слышал ни о злобном ротвейлере по кличке Крон, ни о его злобном хозяине.
Никита подъехал, когда в отдельных закутках парка уже было совсем темно. И выглядел, как на вручении ордена за заслуги перед Отечеством: лакированный туфли, костюм, белая рубашка, в сумерках казавшаяся ослепительной.
Ксения придала себе независимый вид. В джинсах, в куртке-парке и кроссовках она выглядела рядом с красавчиком Никитой его домработницей.
– Ты меня не дождалась? – улыбнулся он подкупающей улыбкой.
– Нет, как видишь.
– Так, может, я тебе не очень и нужен?
– Никеша, я же не заставляю тебя. Если не хотел ехать, сказал бы сразу.
– Не заставляешь. – Он вытянул красивые, лукообразные губы трубочкой и чмокнул Ксению в щеку. – Но просишь.
– Но ты же все равно опоздал.
– Я заехал повидаться с Грэгом.
– Мог ему позвонить.
– Не мог.
Перепалка грозила скатиться в банальную ссору, и это было впервые и так неожиданно, что Ксения захлопнула рот.
– Давай походим еще немного, – примирительно предложила она.
Никита с видом жертвенной овечки вздохнул:
– Давай походим.
Почти час они добросовестно прочесывали парк.
Были опрошены не только все встреченные собачники, но и просто одинокие прохожие, стайки малолеток-подружек, кучки подростков на роликах и воинственные молодые люди в капюшонах, оккупировавшие скамейку.
Никита все время поглядывал на часы и не сумел скрыть радость, когда Ксения убедилась в бесплодности поисков – еще не было одиннадцати, детское время даже для синеоких ангелочков.
– Вот видишь, – тенор Никиты звучал наставительно, – я же говорил – бесполезно. Миллионный город. Он мог приехать из другого района. Или даже из пригорода.
Слова Никиты пробудили в Ксении дух противоречия.
– Скажи еще, с соседней галактики. В будний день утром собак, как правило, выгуливают недалеко от дома, – упрямо повторила она Варины слова, и они снова едва не поссорились.
Впервые прощались с прохладцей, к которой примешивалось обоюдное разочарование.
– Позвони завтра, – коснувшись щеки Ксении беглым поцелуем, попросил Никита.
В свете ночных фонарей взаимное недовольство проступило отчетливей.
– Хорошо. – Она не ответила на поцелуй.
Двигаясь с легкой ленцой, Никита перебежал дорогу, щелкнул пультом сигнализации, сел в авто и посигналил, отъезжая.
Этот режущий ухо сигнал окончательно рассердил Ксению.
– Выпендрежник, – фыркнула она вослед «Форду».
Глава 5
…У Гены Явкина было три слабости: дед Василий, «БМВ» и кошка Матильда.
Все трое Гену утешали.
После разговора в кабинете главного Гена был безутешен.
Ни «БМВ», ни Матильда, ни дед Василий не помогли, и Гене захотелось напиться в стельку.
Напиться, забыться и выбросить из головы язву Баркову. Этот ее взгляд всезнайки и задаваки. Отличницы, перфекционистки. Воображалы.
В школе таким темную устраивали. Так бы ее и…
Гена затруднялся сформулировать, что именно он мечтал сделать с Барковой.
Почему-то хотелось взять второго зама за плечи, прижать к стенке (в прямом смысле этого слова), держать так и смотреть, как она станет выкручиваться и извиваться.
Хотелось увидеть, как в болотных глазах проступит… не страх – нет, Гена был гуманистом по природе – а растерянность и удивление. А то смотрит так, как будто знает все наперед и не ждет от Гены Явкина ничего хорошего. «Неодобрительно смотрит – вот как», – Гена, наконец, дал оценку этому взгляду.
Гена мечтал, чтобы Баркова зауважала его. Не за силу, а за ум.
– Ума у тебя, Генка, палата, – посмеивался дед Василий над внуком. – Надо что-то с этим делать. Так дальше нельзя.
Но то – дед. Деду все можно. Но Баркова же не дед!
А Баркова насмехалась над ним и презирала его. И, кажется, подозревала, что он, Геннадий Явкин, внук геройского Василия Ивановича Явкина, тысяча девятьсот тридцатого года рождения, кадрового офицера, бывшего летного инструктора в Южном Вьетнаме (подпольная кличка Яв Кин) не чист на руку.
Если бы Баркова была мужиком, Гена знал бы, что делать, но к бабе его знания были неприменимы.
Он выслушивал намеки, мрачнел и ничего не мог предпринять. Гене не приходило в голову, что он должен обелить свое честное имя, доказать свою непричастность к хищениям на фирме.
С какой стати? Они же не в суде. В конце концов, для этого есть служба безопасности. В конце концов, дядька Санька, он же генеральный директор, он же родной брат матери, не поверит ни одному слову Барковой.
Длительное время Гена и сам не мог взять в толк: а на что, собственно, намекает эта воображала, эта заноза Баркова?
Оказалось, он под колпаком у второго зама. Всего-навсего.
«Это же голимая чушь, – говорил себе Гена каждое утро перед работой, – чтобы до такого додуматься, нужно быть… Барковой».
На фирме дядьки Гена чувствовал себя как у бога за пазухой. В свое время именно дядька воткнул племянника на строительный факультет университета, после университета натаскивал его, обминал в разных компаниях и на разных стройках. Потом создал свою фирму и Гену сделал начальником отдела снабжения.
Гена не сопротивлялся, он вообще был непротивленцем.
Но сейчас в нем просыпалось новое, неведомое чувство, по описаниям схожее с самолюбием. О наличие самолюбия у себя Гена до сих пор даже не подозревал, а обнаружив, расстроился. Как будто он сдал кровь на анализ, а анализ показал, что кровь у Гены голубая. И что с этим делать?
Незаметно в душу Явкина вкралась маета. Баркова лишала его покоя.
Глава 6
…Был вечер пятницы.
Выйдя из офиса, Ксения попрощалась с двумя менеджерами из производственного отдела, с которыми ехала в лифте, пожелала хороших выходных и двинулась за угол здания, к парковке.
В косых лучах июньского солнца, протыкавших насквозь машины всех марок, Ксения увидела «жигули»-девятку и в ней – силуэт собаки. «Жигули» стояли в некотором отдалении, стекло в окне было чуть приспущено, и пес обозревал редких прохожих из салона.
Ксения даже не удивилась: ротвейлеры и рыжие коты последнюю неделю просто преследовали ее. У магазина, возле дома, в телепередачах, в рекламе собачьего и кошачьего корма – всюду было засилье ротвейлеров и рыжих котов.
Даже в сериале, который смотрела мама, наличествовал кот. Конечно же, рыжий.
Можно было считать это одобрением и поддержкой небес, а можно – кознями лукавого.
Ксения не нуждалась в одобрении или напоминании. И козней не страшилась.
Многого в жизни она добилась благодаря упрямству, именно упрямству она доверяла куда больше везения.
Женские капризы были ей не свойственны, она могла отодвинуть в сторону все и двигаться к цели, как ракета с системой наведения. Ни завал на работе, ни друзья, ни любовник, ни мамино брюзжание не могли помешать ей отыскать убийцу Левки.
С Никитой или без, она найдет его.
Именно об этом думала Ксения, идя по проходу между рядами машин.
В тот момент, когда она поравнялась с «жигулями», раздался лай.
Он раздался так близко и так неожиданно, что Ксения с испугом отпрянула от машины и непроизвольно схватилась за грудь.
В десятую долю секунды в голове мелькнуло узнавание: это тот самый ротвейлер.
Глядя прямо в глаза Ксении, пес отрывисто и хрипло лаял.
Ксения огляделась. Машины въезжали и выезжали со стоянки, никому не было никакого дела до Ксении Барковой, направляющейся к своей серебристой «Ауди».
– Крон? – позвала она собаку.
Собака отреагировала на кличку совершенно явственно: заметалась по сиденью и снова возвратилась к окну с такой яростью, что авто закачалось.
С часто бьющимся сердцем Ксения обошла машину и взглянула на номер – номер был местным.
Еще раз оглядев парковку и ничего особенного не обнаружив, Ксения нашарила в маленьком отделении сумки телефон, летящим движением поймала в фокус задний бампер и щелкнула фотоаппаратом.
Спрятав трубку, Ксения снова посмотрела на беснующееся животное: поставив лапы на спинку заднего сиденья, ротвейлер смотрел в окно и глухо рычал, подняв верхнюю губу и обнажив сахарные клыки.
Боясь искушать судьбу, Ксения сорвалась с места и уже через минуту сидела в «Ауди».
Сердце бешено колотилось, руки дрожали, Ксения стиснула кулаки с такой силой, что ногти впились в ладонь: «Вот где ты у меня, сукин сын».
«Ауди» послушно дала себя вывести из стойла между новым «корейцем» и подержанной «француженкой».
Теперь, соображала Ксения, выворачивая руль, придется просить о помощи Варькиного мужа Сережу. Сергей Ива служил в администрации города, в контрольно-счетной палате. Наверняка у такого человека найдутся знакомые, способные установить адрес владельца по номеру машины.
Решив действовать, Ксения не стала откладывать, позвонила Варваре и напросилась в гости.
…Сидя на кухне Ива, Ксения поедала курагу в шоколаде, прихлебывала чай со сливками и время от времени запускала глаза в листок с координатами врага.
Записанные размашистым почерком Сергея, они наводили на размышления: «Холин Иван Игоревич, тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения, адрес регистрации: улица Космонавтов, дом 7, квартира 96. Имеет судимость по статье сто двенадцать, освобожден по амнистии. Тюремная кличка Хрящ».
– Светлый образ получается, – заметила Ксения, прочитав справку.
– Сто двенадцатая – это нанесение тяжких телесных, – просветил Ксению Сергей. – Агрессивный сукин сын. Сомневаюсь, что тебе надо встречаться с ним.
В этот момент никаких чувств, кроме растерянности и замешательства, Ксения не испытывала. Ракета-носитель неожиданно сбилась с курса, потеряла цель.
Да, она, наконец, знала, где искать опричника.
Да, она могла прямо сейчас сесть в машину, повернуть ключ в замке зажигания, сверяясь с запиской, отыскать улицу, дом, квартиру. Она могла уже сегодня увидеть эту сволочь.
А дальше-то что? Зачем она встретится с ним? Чтобы прочитать нотацию? Отшлепать? Схватить за ухо и привести к родителям? Увидеть глаза без очков и убедиться, что в них нет ничего, кроме пустоты? Или провести психологические тесты и доказать самой себе, что перед ней социопат? Жертва насилия?
Все это было одинаково глупо и не могло принести удовлетворения.
Тут в голову ей пришло, что ехать на встречу с сукиным сыном, мотавшим срок за избиение человека, без Никиты не стоит. А еще лучше вообще не встречаться с уголовником, а действовать через адвоката, – осенило Ксению.
– А я и не стану с ним встречаться, – объявила она.
– А как тогда ты его привлечешь? – удивилась Варя, появляясь на кухне, – она укладывала сына спать.
Ксения стянула из вазочки еще одну конфету и зашелестела оберткой.
– Пусть это делает адвокат, – она быстро посмотрела на Сергея. – Сереж, нет у тебя адвоката на примете?
– По кошачьим делам? – Сергей был большим насмешником.
Взгляд Ксении метнулся и спрятался в чашке. Ей было известно мнение Сергея: он считал Ксению чересчур энергичной и, не особенно скрываясь, называл «штурм-коммандос».
– Сереж, – всколыхнулась Варя, – ну чего ты? Ты же можешь поспрашивать у своих, поискать. Тебе же проще это сделать, ты же мужчина. – Как мужняя жена, Варя пребывала в наивном заблуждении, что мужчины могут все.
– Вот тебе и адвокат, – кивнул на жену Сергей.
– Не надо, Варь, – остановила подругу Ксения. – Сергей прав – адвокат не проблема.
– Нужен не просто адвокат, а хороший, – не согласилась Варвара. – Хорошего через знакомых искать надо.
– Найми какого-нибудь выпускника юрфака, – дал совет Сергей. – Пусть это будет его первое дело. Он разделает твоего Холина, как бог черепаху.
– Ну вот, уже и моего Холина, – проворчала Ксения. Совет Сергея она не восприняла всерьез.
– Кстати, может, он своего ротвейлера для собачьих боев натаскивает.
– Ну… это уже средневековье какое-то, – не поверила Варя. – Кого в наше время собачьи бои интересуют?
– Интересуют, и еще как. – Сергей закинул ногу на ногу и покачал шлепанцем. – Это достаточно серьезный подпольный бизнес. Там нехилые ставки крутятся.
– Где? У нас? В нашем городе? – Подруги смотрели на Сергея, как на сумасшедшего.
– В нашем городе, – подтвердил он и веско добавил: – Победитель трехкомнатную квартиру может купить. Представьте себе.
Ксения на минуту вообразила, что в результате боевых действий, развязанных против бывшего уголовника и его пса, выйдет на подпольный тотализатор, и ей стало дурно. Нет, она не настолько сумасшедшая. Никаких таких целей она перед собой не ставит. Она ищет и хочет наказать виновника Левкиной смерти – только и всего.
– А полиция?
– У полиции дел хватает и без собачьих боев. Варюша, – Сергей просительно посмотрел на супругу, – сделай еще чайку, пожалуйста.
– Меня не интересует, чем занимается этот Холин, – заявила Ксения. – И я прекрасно понимаю, что ротвейлер здесь ни при чем. Я хочу наказать не ротвейлера, а его хозяина. Хорошо бы сделать процесс публичным в назидание всем владельцам бойцовских пород, – с мечтой в голосе добавила она.
Сергей перестал качать шлепанцем.
– Похвально, похвально, – пробубнил он, теряя интерес к теме. – Так что там у нас с чайком, Варюша?
– Сейчас сделаю. – Варя неохотно поднялась.
– В конце концов, этот Крон мог наброситься на ребенка, – выложила Ксения последний аргумент.
Сергей уже скучал в открытую:
– Да нет, я не против, только учти: подобные дела отнимают массу сил и времени и победу не гарантируют.
– Ладно тебе, пифия карманная, – фыркнула Варвара. – Если не верить в успех дела, то и начинать не стоит, правда, Ксюш?
Ксения выразила полное согласие с этой оптимистичной формулой и простилась с друзьями, предварительно чмокнув спящего Яшу в щечку.
…Оказавшись в «Ауди», Ксения включила радиомагнитолу и под бубнеж ведущего вечернего эфира принялась думать о Холине.
Теперь ей казалось, что гадкая рожа его как нельзя лучше подходит под сто двенадцатую статью. Такому и убить ничего не стоит. Что если он действительно выставляет собаку на бои?
Господи, ей нет до этого никакого дела.
Не дав себе времени на сомнения, извлекла из сумки телефон и набрала номер Никиты.
Номер долго не отвечал, и Ксения несколько раз успела посмотреть на стрелки часов: под ее нетерпеливым взглядом секундная переместилась на одно деление, еще на одно, еще и еще…
– Да, Солнышко? – услышала, наконец, она. Судя по фоновому шуму, Никита ехал в машине. – Соскучилась?
– Никеша, я по делу звоню.
– Да?
– Никит, я узнала адрес мужика с собакой, – выпалила Ксения.
– И как я должен реагировать на такое откровенное признание? – Голос у Никиты был игривым.
– Никит… Ну… того мужика, с ротвейлером.
Подсказка не помогла испытуемому:
– Не понял. Какого мужика? – Все, что не касалось напрямую самого Никиты, вылетало из его красивой головы.
– С ротвейлером, который задрал моего Левку, – повысила голос Ксения.
– А что ты нервничаешь? – тут же отреагировал Никита. – Я просто не расслышал.
– Ты можешь со мной съездить к нему?
– Когда?
– Сегодня. Прямо сейчас.
– Солнышко, сегодня никак не могу. Сегодня же среда. Среда, Солнышко! Завтра могу. А сегодня – никак, ты же знаешь.
О да! Она знала.
– Ясно, – процедила Ксения, – извини.
– Ну, давай, не грусти, – простился Никита.
Зуммер в телефоне прозвучал, как реквием.
Открылась неприглядная правда: на Никешу нельзя положиться в трудную минуту. Его идеальный рельеф – только мастерски вылепленный фасад, прикрывающий пустоту.
Внезапно у предателя Никиты Рассветова обнаружился защитник – внутренний голос.
Голос был язвительный и беспощадный – как неродной: «Какая это у тебя «трудная минута»? Левка – только кот. И все. Так что не делай трагедию там, где ее нет. Это дурной тон».
Сентенция вызвала ропот, Ксения перешла в оппозицию к собственному внутреннему голосу: «Ах, только кот? Да я не встречала такой благодарности в людях! Только кот, говоришь? Да он меня понимал без слов!».
Это была истинная правда. И тот факт, что Левки больше нет, вызвал в груди Ксении острую боль.
Интересно, внезапно подумала она, а без Никиты ей будет так же паршиво?
Этой мысли Ксения устыдилась.
Никеше Рассветову она была бесконечно благодарна за то, что он вытащил ее из персональной Гримпенской трясины.
В трясину Ксения угодила прямиком из сокрушительного романа с чужим мужем.
А так же бывшим своим начальником, а также первой большой любовью, ныне отцом троих детей.
С неба спустились сумерки, на столбах зажглись нежные световые точки.
Ксения щелкнула клавишей, включила ближний свет.
Их роман оборвался, когда Ксения узнала, что жена любимого собирается в декрет… Как выяснилось, каждая интрижка на стороне заканчивалась для шефа рождением очередного наследника.
Представляя бывшего любовника многодетным отцом, Ксения не могла удержаться от мстительной радости: трое детей – не предел. При его вулканическом темпераменте и оборонительной тактике жены к концу репродуктивного возраста супруги обзаведутся выводком наследников. Футбольной командой. Родовым племенем.
К дому Ксения подъехала уже в темноте.
Борьба с гаражным замком отняла последние силы.
– Проклятье, – шептала она, в отчаянии просовывая в кольцо ключа припасенный гвоздь. – Если не откроется, плюну на все и уволюсь.
Угрозу подслушал кто-то всемогущий, замок поддался – видимо, для увольнения время еще не пришло.
Глава 7
…Район оказался не таким уж и незнакомым.
Еще в школьные годы Ксения ездила сюда заниматься английским.
Поплутав во дворах, отыскала дом с номером «7» и пристроила «Ауди» у одинокого металлического гаража, на котором была наклеена полоска бумаги с предписанием «Убрать до…».
Число Ксения не разглядела – оно было вписано от руки, чернила расплылись и выцвели.
– Московское время восемь часов сорок пять минут, на нашем канале новости, и я уступаю место в эфире нашему комментатору Ярославу Мишустину, – сообщил женский голос.
«Мишустин, Мишустин, – повторила про себя Ксения, – уж не нашего ли Александра Ивановича родня?».
Заглушив двигатель, выбралась из машины, поставила ее на сигнализацию и оглядела двор. Двор как-то внезапно притих и затаился, и Ксению охватило дурное предчувствие.
Пожалуй, впервые она полагалась на удачу.
Если ей повезет, Холин окажется дома. Или наоборот? Если ей повезет, он уже отправился с Кроном на прогулку, и она сможет без риска расспросить об этом субъекте соседей.
Дверь в квартиру «96» была обита по моде девяностых вагонкой. Вагонку дополняла позолоченная ручка английского замка, и Ксения почему-то сразу вспомнила о тюремном прошлом хозяина квартиры.
Волнуясь, замерла на площадке и попыталась обострившимися чувствами уловить вибрации от квартиры врага. От порыжевшей вагонки никаких вибраций не исходило. Звонок прозвенел и стих, а квартира продолжала хранить молчание.
Откуда-то тянуло подгорелым молоком, где-то рядом сработал смывной бачок, беззлобно переругивались супруги, а квартира «96» не подавала признаков жизни.
Будь дома Крон, пришла к нехитрому выводу Ксения, он бы уже высаживал грудью дверь и хрипел от ненависти.
Ксения еще постояла, раздумывая, кого из жильцов побеспокоить.
Выбор пал на черную металлическую дверь без номера и без половичка под порогом.
Дверь распахнулась почти сразу, в проеме высился детина в шортах и шлепанцах, с непропорционально маленькой головой, придававшей ему сходство с ящером.
На дне невыразительных глазок вспыхнул интерес, и Ксения слегка струхнула.
– Здравствуйте, – пискнула она, отступая к перилам и примериваясь, как половчее скатиться вниз в случае необходимости.
– И тебе не хворать, – изрыгнул ящероподобный.
– Вы соседа вашего из девяносто шестой давно видели?
– А тебе зачем?
– Я из районной администрации,– бухнула Ксения первое, что пришло в голову.– Разношу предписания о сносе гаражей. Понаставили, все пожарные подъезды перекрыли тут, понимаешь.
Ящероподобный мгновенно ощетинился:
– У Ваньки никакого гаража здесь никогда в помине не было. Это Курочкина Федьки гараж, но ему как инвалиду положено. Власть называется. В одну харю все. Федька воевал, ноги лишился, а ты ему предписание? Да вас всех на Колыму надо сослать, администрация, блин! Жаль, Ваньки нет, а то бы волкодава своего на тебя спустил. Зажрались, паразиты. Вот дождетесь, когда народ за дубинки возьмется. Мы за Федьку всем подъездом жалобу напишем в прокуратуру на вас! За дураков нас держите? Сами, небось, опять парковку какую-нибудь здесь собрались строить? – наступая на визитершу, распалялся верзила.
Он еще что-то выкрикивал в спину Ксении, бас его дробился о лестничные пролеты, горохом отскакивал от стен.
Захлопали двери, к голосу правозащитника прибавился еще один:
– Взяточники! Христопродавцы.
Это уже было из репертуара какой-то местной старушки.
Изо всех сил стараясь сохранить достоинство, Ксения выкатилась из негостеприимного подъезда, забилась на сиденье «Ауди» и сорвала машину с места.
Отъехав на приличное расстояние, смогла проанализировать добытую информацию.
Ящероподобный назвал соседа Ваней и намекнул на имеющегося волкодава. Можно считать, разведка боем получилась, хоть и прошла с некоторыми издержками. Но не стоит придираться – а ля гэр, ком аля гэр.
Глава 8
…Пифией оказался не муж Варвары, а она сама: с адвокатом вышла загвоздка.
Адвокатов, выигравших дела о защите прав животных в суде, в городе не существовало, как и самих дел.
– Прецедента не было, – объяснила секретарь коллегии адвокатов, милейшая женщина с аристократическими манерами. – Обычно такие дела улаживают до суда.
– Так он и не появится, – прецедент, если дело некому вести, – высказала ценную мысль Ксения.
– А вы попробуйте через мирового судью решить этот вопрос, – дала совет аристократка. Совет был бесплатный, и это был щедрый подарок: в фирме ни один служащий бесплатно даже не улыбался.
В наихудшем расположении духа Ксения вернулась на работу.
Внутри все кипело, и Ксения без труда определила виновника своей неудачи. Все из-за Явкина.
Она давно уже вывела печальную статистику: стоило встретиться с Геной, и день шел насмарку.
С утра они столкнулись с Геннадием Явкиным перед лифтом. Как назло, в здании с двенадцатью этажами кроме Браковой и Явкина ни одного желающего подняться в лифте не оказалось.
– Тебе идет этот костюмчик, – оскалился Явкин.
Ксении немедленно захотелось сбить радостный настрой с Гены. Ее взгляд и голос окрасились состраданием:
– Геннадий Тимофеевич, по жалобе Ерохина готово заключение. На твоем месте я взяла бы отгул, чтобы привести дела в порядок. И сухарей бы насушила. Мешка два.
– Ты не можешь быть на моем месте, потому что я всегда сверху, – шепнул Явкин Ксении в висок.
На мгновение Ксению накрыла смесь запахов, в которой различались едва заметная горчинка от дорогих сигарет, пряная нотка парфюма и… чего-то странного… Невещественного… Неужели мужского обаяния?
Ксения не позволила себе заблуждаться.
– Явкин, оставь свои намеки для барышень из кулинарного колледжа. – Ноздри у нее подрагивали от сдерживаемой ярости.
Лифт причалил, двери кабины отползли в стороны и замерли в ожидании пассажиров.
Ксения медлила, и Явкин с видом законченного придурка ждал, когда она войдет в лифт первой.
– Мужчина получает удовольствие, если пропускает женщину вперед. Прошу. – Ничего не подозревающий Гена подписал себе приговор.
– Уверяю тебя,– процедила Ксения,– это не тот случай, когда мужчина пропускает женщину вперед.
Гена уставился на второго зама:
– Ты имеешь в виду, мы должны одновременно войти? Давай попробуем. Мне кажется, если я тебя обниму, у нас получится. Вообще, мне интуиция говорит, что у нас вдвоем все может получиться. Я бы даже сказал, не вдвоем, а наедине.
– А мне моя интуиция говорит, что с таким, как ты, наедине скучно.
Гена покровительственно потрепал Ксению по плечу:
– Моя девчонка не жалуется. Но, как говорится, нет предела совершенству. Я готов учиться, если учителем будешь ты. Только свистни. Или ты мужененавистница?
Явкин забыл ладонь на плече у Ксении, и она процедила сквозь зубы:
– Руку убери.
Внезапно в Ксении проснулось трусливое желание подняться на седьмой этаж пешком.
В последнее мгновение решила не уступать этому бонвивану. С какой стати?
Шагнула в лифт и с воинственным видом встала к стенке, вдоль которой тянулся поручень.