Это я – ваш Творец

Глава1Набка

Ганеша пришел из рейса, купил «Спринтер» и сходу заявил Ганимеду:

– Я хотел бы сделать перевод своей книги на английский.

– Для чего? – не понял Ганимед. – Книги – это уже не модно. Надо петь песни, как я!

– При помощи моей книги Господь хочет трансформировать всех людей в ангелов. Поголовно! А не один народ, как Моисей. Сделав богоизбранной всю планету!

– И давно у тебя это началось? – покрутил тот пальцем у виска. И окинул с сопки раскинувшийся внизу город, огибавший бухту подковой счастья.

Они, как два йога, валялись на разбросанных повсюду осколках травы бутылочного цвета. Но осколки не впивались в их ленивые чресла, так как уже, по всей видимости, изрядно затупились. А может и народились туповатыми. Не знаю, с чем была связана тупость травы, но эти двое явно корчили умняк друг перед другом.

– С тех пор, как Господь выбрал меня в качестве литературного мавра для своего проекта.

– Литературного мавра?! – засмеялся Ганимед.

– Этот термин вошёл в обиход после убийства Пушкина, – возразил Ганеша, – когда вскрылось то, что он помогал писать своим современникам. Ведь его отец был мавром!

– Да, «Мертвые души» это его сюжет, – согласился Ганимед.

– И когда Пушкина убили, Гоголь так и не смог дописать без его подсказок третий том. И, в отвращении, швырнул его в огонь! Который я теперь и достаю обратно из огня своего таланта в виде детектива, в котором я распутываю его убийство «по горячим следам» моего сердца.

– Но причём тут ты?

– Потому что в юности у меня складывалось ощущение в поленницу навязчивых идей, что кто-то или что-то хочет отбить у меня охоту к похоти. «Ну, почему другим можно, а мне – нет?» – недоумевал я. «Ты – Избранный!» – отвечало мне Бытие, ставя в те или иные ситуации, добиваясь того, чтобы я это понял. «Нет, я такой же, как все!» – упрямился я, как осёл. Вот меня и кинули в самое пекло!

– Чтобы ты пропёкся тут, как колобок?

– Укатываясь со смеху от девушек, которые всё пытались сделать из меня нарезку на разделочной доске брака. Ты же помнишь, каким я был?

– Да-а-а, – протянул Ганимед.

И пока в голове Ганеши проносился «Восточный экспресс» воспоминаний, Ганимед сидел и следил, чтобы железной была дорога.

– Елена Прекрасная, кстати, – очнулся Ганимед, дёрнув стоп-кран, – которая раньше жила с Ахиллом, сейчас углублённо изучает английский язык. Можно с ней обсудить перевод книги.

– Прекрасная? – не понял Ганеша: «Как такую девушку можно бросить?»

И в предвкушении забавного каламбура позвонил Елене на домашний телефон:

– Алло, это Елена Петровна фон Ган?

– Да, а кто это?

– Потенциальный работодатель. Вы не хотели бы заработать тысячу долларов?

– А какого рода услуги вас интересуют?

– Я слышал, что вы в совершенстве владеете языком!

– Враньё! – возразила Елена, покраснев за своё прозвище.

– Я имел в виду, английским языком.

– Так вас интересуют услуги переводчика? – облегчённо вздохнула она.

– Я хотел бы встретиться и обсудить условия аренды содержимого вашей головы сегодня вечером.

– У меня не получится.

– Тогда давайте на Набережной. Ровно в восемь.

– Но как я узнаю вас среди толпы?

– Я сам вас найду. По фотографии, – закрыл он ладонью телефон от ветра. – Ваше досье лежит у меня на столе наряду с другими вариантами. Так что не опаздывайте, я очень педантичен. Не портьте первое впечатление, хорошо?

– Хорошо, я постараюсь, – смутилась Елена. – Но предупреждаю сразу, я буду не одна. Я возьму с собой подружку. А то мало ли что взбредёт вам в голову? За такие деньги!

– Подружка тоже владеет языком? Или вы хотите пригласить её на встречу в качестве секс-юрити?

– Сосу-рити! – усмехнулась Елена и положила трубку. Наконец-то поняв по его крылатой фразе, кто ей позвонил.

Не понимая ещё, что Храмом теперь стала вся планета – «землёй обетованной». После того, как на неё прибыли такие высокие гости, как Господь и Сатана. Воспользовавшись ею в качестве прекрасного демона искушения.

И в один из вечеров на Набережной, где вся молодёжь возбуждённо толкалась тогда, вдыхая пьянящий воздух свободы, Ганеша уловил ноздрями интригующий запашок похотливой самочки и пошёл на «зов джунглей». Увидел и подозвал к себе ту, кого он затем официально называл Креусой Креонтовной. С её чуть менее выразительной подружкой. Мол, так уж и быть, пошли.

Девушки подошли к машине и стали вилять хвостами. Но так как те у них уже отсутствовали, отпав со временем в результате эволюции, они вынужденно виляли своими не менее дерзкими и выразительными языками, заставив и этих двух самцов ответить им ровно тем же. Напором интеллекта.

– А где ты работаешь? – спросила Креуса у Ганимеда.

– Я из Трои, – гордо ответил Ганимед.

– Я это уже поняла, – согласилась та. По его деловому виду. – А где – именно?

– В городской администрации, – таинственно произнёс он. Всю эту ересь.

– Неужели?! А – ты? – переключилась она на Ганешу.

– А я – здесь.

– Тоже – в администрации?! – удивилась та.

– Тебе-то это зачем? – не понял Ганеша.

Что Креуса почему-то расценила как то, что она слишком уж мелко плавает, чтобы лезть в Их большие дела.

– Просто, – смутилась она, – пару лет назад у меня уже были любовники из администрации в Коринфе. Они были такими могущественными людьми, что когда утром я собиралась уйти на работу, один из них спросил меня: «Кто твой начальник, давай я ему позвоню и всё улажу». Я подумала, что он шутит и ответила: «Звони!» Но он реально позвонил, назвал моего начальника по имени-отчеству и всё устроил. На работе в журнале мне поставили в тот день восьмёрку, как будто бы я весь день работала! И о чём бы я с ними тогда ни говорила, любой из них заявлял: «Давай, я всё устрою. Я – могу!» И реально происходило то, о чём бы я их тогда ни просила. Первое, что взбредёт в голову! И я ощущала с ними в себе такую власть, словно бы я была в нашем городе настоящей королевой, от слова которой зависело тогда состояние многих людей, с которыми я общалась.

– И что же тебя заставило с ними, вдруг, расстаться? – усмехнулся Ганимед.

– Они постоянно говорили мне, – продолжила Креуса, не заметив от возбуждения его иронии, – «вот будет тебе года двадцать два, и тогда ты станешь уже никому не интересна. Пользуйся тем, что тебе всё ещё восемнадцать, пока весь мир лежит у твоих ног! И мы здесь только лишь для того, чтобы тебе это наглядно показать. Радуйся, что тобой, пока ты ещё молода и красива, интересуются такие большие люди». А мне уже двадцать один! – заломила она руки. – Ещё год, и я буду уже никому не интересна!

– А сколько их было? – не понял Ганеша.

– Двое.

– И что, они вместе тобой интересовались? – оживился Ганимед. Решив, что она снова желает «сообразить на троих».

– Нет, – возразила Креуса, обломав леса, которые Ганимед уже начал вокруг неё возводить, желая начать реконструкцию её сексуальных отношений. – Конечно нет, я им ничего такого не позволяла. Строго по очереди! По одному на каждый день. Поэтому-то они и не хотели отпускать меня даже на работу. И я около четырёх месяцев там не появлялась, получая деньги просто так. А когда они постепенно разъехались по командировкам, я снова вернулась к своей работе секретаршей мэра, где всё начальство стало меня за это уважать. И называть с тех пор по имени отчеству: Креуса Креонтовна. Хотя до этого считали, что отец устроил меня к себе «по блату», и ни в грош не ставили!

– А кому вы, Креуса Креонтовна, хотели бы, чтобы я сейчас позвонил? – усмехнулся Ганеша. Достал телефон и стал читать ей фамилии чиновников из «Комитета по делам молодёжи» и из местной администрации, с которыми он вынужденно сталкивался, пока работал в рок-группе Ганимеда арт-директором, устраивая выступления ребят на «День города» на площади возле Дворца Культуры и в других местах. Так как группа «Гагарин бит» пользовалась тогда просто бешеной популярностью. И чиновники из администрации охотно шли ему навстречу, пожимая руку так, как будто бы это он их создал, а не просто помогал с концертами, отвозя ребят для выступлений на своей машине в Трою и соседние города. Называя Креусе фамилии тех, с кем он тогда сотрудничал, указывая их должности.

И Креуса стала смотреть на него другими, более волнующими глазами: Креусы Креонтовной. Даже не став читать ещё сохранившиеся номера этих чиновников у него в телефоне. Полностью поверив в собственный же миф, в который она и Ганешу тут же вписала – как своего нового властелина.

– А кем ты работаешь? – спросила она.

– Показать тебе свой манд-ат? – усмехнулся Ганеша. Начав слегка манд-ражировать манд-атом.

– Нет, пока не надо, – улыбнулась Креуса Креонтовна, – обсудим это позже. На закрытом заседании.

– Может быть, съездим к морю? – сразу же предложил Ганимед. – А то этот городской воздух меня просто душит. Целыми днями работаю в кабинете.

– Да меня тут уже все пляжи достали, если честно, – пожаловалась она. На своих любовников, не желая и с Ними опускаться столь же низко.

– Хорошо, я покажу тебе такой пляж, где ты ещё ни с кем не была! – загадочно улыбнулся Ганеша. – Присаживайтесь!

Её чуть более скромная подружка забилась на заднем сиденьи в угол подальше от Ганимеда. И всю дорогу боялась открыть рот, понимая уже, чем это всё для них обеих закончится. На пляже. Судя по тому, с каким энтузиазмом Ганеша пытался показать Креусе свой манд-ат, предвкушая игру на её манда-лине. Завёл машину, нажал на газ и тут же включил мозги на всю катушку. То есть начал умничать так, что Ганимед только успевал ему поддакивать, яростно вращая «диски Белонца» чтобы не выходить из образа.

Креуса властно протянула руку с переднего пассажирского сиденья, взяла у Ганеши телефон и стала просматривать список абонентов, отыскивая уже знакомые ей фамилии:

– Я, если честно, вообще не понимаю, кому нужны все эти ваши столь многочисленные абстрактные идеи? – усмехнулась над ними Креуса. Олицетворяя их с Теми, кого уже знала – как властелинов мира.

– Идеи никогда не бывают абстрактными, – усмехнулся Ганеша, входя в роль Творца. Её мироздания. – То есть – оторванными от жизни. Ведь ты именно это имела в виду?

– Да, я имела в виду ваши пустые умопостроения, – усмехнулась над Ними Креуса, – не имеющие с нами, по сути, ничего общего.

– Так знайте же, Креуса Креонтовна, что именно при помощи абстрактных, с виду, идей элиты и настраивают массы, натравливая их на своих конкурентов и геополитических противников.

– Но так как те также ведут агитработу, то внешне это выглядит как борьба классов, школ, общественных групп или различных партий между собой, – поддержал его игру Ганимед. Понимая уже, что этим они прокладывают маршрут в объятия девушек.

– А то и – войны! Где обе стороны с энтузиазмом уничтожают друг друга.

– Если не осознавать того, чьи интересы они защищают, – понимающе усмехнулась Креуса.

– И тем яростнее и исступлённее, чем менее они это осознают. Считая, что эти идеи их собственные, раз они их полностью разделяют.

– Вот идиоты! – усмехнулась она. – И – как же?

– Да как и во время Второй мировой. Где Америка и Англия выясняли отношения друг с другом руками русских и немцев, в которых английскому аристократу Хьюстону Чемберлену удалось для этого вдохнуть мятежный дух Гёте через творения Вагнера и Ницше, оказав на них обоих влияние под видом поклонника их талантов. Играя на их нервах на своём фортепиано.

– Добившись того, чтобы Вагнер выдал за него свою дочь, – подтвердил Ганимед, – а свою дочь Хьюстон выдал за его сына, которая и таскала Гитлера за собой на концерты свёкра.

– Чемберлен вначале снабжал Гитлера своими идеями, а затем, после провала «Пивного путча», его дочь снабжала Адольфа в тюрьме бумагой и чернилами, чтобы тот смог идеи её отца обобщить и выдать за свои.

– Для того чтобы ему не было так скучно сидеть в тюрьме? – усмехнулась Креуса.

– Создавая там, от нечего делать, свой нелепый опус «Моя борьба» с тараканами в голове, покоривший тогда немецкие сердца! – усмехнулся Ганимед.

– Или ты думаешь, на чьи деньги в разорённой на тот момент гражданской войной России в столь короткие сроки выросло столько тысяч оборонных и промышленных предприятий? Школы и вузы не успевали тогда готовить инженеров, приходилось массово приглашать специалистов из Америки, что и отражено в художественной литературе той поры. Почитай на досуге. Пропаганда знания тогда была так широко развёрнута, что Россия стала с тех пор «самой читающей в мире нацией!»

– Россия до самого восемьдесят пятого года отдавали Америке этот лизинг, – подтвердил Ганимед.

– И как только Россия полностью отдала им все долги, лишь тогда в ней запустили Перестройку и развалили Советский Союз.

– А для чего тогда они давали деньги? – не поняла Креуса.

– Для того чтобы Сталин смог осуществить их план нападения на Англию.

– В России только потому и не были готовы к войне с Гитлером, что должны были отчитываться перед спонсорами о производстве исключительно наступательных видов вооружения.

– А Англия всего за десять лет также возродила Германию, подняв её из руин после Первой мировой, при условии, что Германия пойдёт в контратаку на Россию.

– Отдав Гитлеру для этого вначале всё золото Австрии, а затем и Чехословакию с её военно-промышленным потенциалом, – подтвердил Ганимед, – без которого германские генералы ни в какую не желали нападать на Россию и задумывали даже поднять путч, считая Гитлера просто сумасшедшим!

– И что, думаете, тогда никто не понимал того, что творилось у них под носом? – усмехнулась Креуса

– Да все это уже давно понимали, просто всё никак не могли поверить в то, что Гитлер уже готовился вот-вот напасть на Россию. Ведь это не входило в их планы.

– Даже когда Гитлер уже стянул к границам России свои войска, – подтвердил Ганимед, – под видом военных учений.

– Даже тогда половина армии была кто в отпусках, кто в увольнении.

– Всем было глубоко по-барабану на его «игры в Наполеона»!

– Искренне веря в заключенный накануне мир.

– Пакт Молотова-Риббентропа? – усмехнулась Креуса.

– Заключенный со стороны Гитлера именно для того, чтобы все в России глубоко вздохнули, выдохнули и расслабились. Так как и до сих пор сохранились письма Гитлера к Сталину, где он призывает Сталина поделить «английское наследие», предлагая присоединиться к войне против Англии, которую Гитлер развязал для вида, активно создавая иллюзию, что вот-вот готовится пересечь Ламанш.

– Чтобы войти к Сталину в доверие, и тот понадеялся захватить Англию руками немцев?

– Выполнив, таким образом, контракт с Америкой. Оказав Гитлеру содействие в захвате Англии созданной в России на деньги Америки бронетехникой и обученной в сжатые сроки воевать на территории противника живой силой.

– Массово обучая перед войной парашютные войска к десантированию в любых условиях – на воде и на суше, – подтвердил Ганимед.

– И только когда Гитлер захватил пол России, – подхватила Креуса, – до всех наконец-то дошло, что надо бы начать ещё и отбиваться!

– Не будь наивна. Только после захвата «житницы России». Когда они начали умирать с голоду.

– Поэтому половину пищи делают теперь из нефти, заставляя нас есть вместо сливочного масла маргарин.

– Как и прогнозировал Замятин в своём «Мы», – усмехнулась Креуса. – Благо, что нефти в России хоть отбавляй!

– Ты просто не понимаешь всех тонкостей психоистории. И у тебя не хватает широты кругозора чтобы даже попытаться осознать, что здесь есть долгоживущие люди, которые не только строят столетние планы, но ещё и – из поколения в поколение – следят за их планомерным исполнением. Постоянно подготавливая для этого всё новые кадры.

– И не только у себя в стране, – подтвердил Ганимед.

– Но и – по всему миру? – оторопела Креуса.

– В том-то и «прелесть» рынка, что люди начинают руководствоваться не здравым смыслом, а смыслом тех, кто за это больше платит.

– Да, человек не умеет думать! – зло усмехнулась Креуса.

– Причем, уже – совершенно сознательно!

– Враги человечества не где-то вне планеты. А среди тех, кто не даёт людям тут вполне самостоятельно существовать, постоянно побуждая их на всё новые «подвиги».

– Во имя всего человечества! – усмехнулась в ней Креуса Креонтовна.

– Человеку нужно научиться управлять своим разумом. Для чего необходимо не давать увлечь себя другим при помощи предельно логичных и вполне себе обоснованных теорий и концепций.

– Именно поэтому в религиозных сектах и учат безмыслию?

– Нужно контролировать не столько возникающие у нас мысли, сколько те внутренние побуждения, которые и толкают нас на те или иные «подвиги».

– Это – идеологическая уловка! – подтвердил Ганимед.

– Уметь не допускать в себе возникновение внутреннего диалога очень просто, это лишь вопрос тренировки. Необходимо научиться понимать то, для чего эти теории возникают и разрабатываются до того состояния, когда ты начинаешь считать их уже своими собственными, побуждающими тебя действовать в твоей повседневной жизни именно таким образом, как ты действуешь. А не так, как тебе там вздумается! Побуждая тебя не просто с этими теориями согласиться, но начать их защищать!

– С пеной у рта! – усмехнулась Креуса.

– Доказывая себе лишь свою несостоятельность как теоретика.

– И как следствие – практика. Позволяя собой манипулировать во имя тех или иных идеалов. Тратя свою жизнь на обслуживание чужих интересов. Превратив её в пеший марш по чужой дороге.

– Дороге на Москву? – усмехнулась Креуса.

– Не будь к немцам столь сурова, их одурачили, – улыбнулся Творец. – Все они были слишком увлечены теорией «Сверхчеловека».

– Которая и позволяла им считать себя непогрешимыми!

– И убивать себе подобных не менее разумных людей во имя светлой идеи неминуемого счастья! – восхитилась Креуса. Поняв, как лихо людей оболванивают. – Ловчее некуда!

– За всеми абстрактными идеями, которые мы изучаем, всегда стоят конкретные интересы и конкретная власть. На алтарь которых и были положены миллионы жертв различных войн и революций, разделяющих чьи-то убеждения.

– И пока в мире существуют шкурные интересы и власть – и не утихнут.

– То есть, – оторопела Креуса, – совсем никогда?

– Пока кто-нибудь не придёт и снова не возьмёт всё в свои руки.

– Не думаю, – недоверчиво усмехнулась она, – что англосаксы согласятся отдать власть добровольно.

– Конечно, ведь они считают, что когда им всё-таки удастся захватить власть над всей планетой, тогда им уж точно никто не будет угрожать, и неоткуда будет ждать удара.

– Ведь уже не будет противодействующих им сил и элит, которые можно будет против них настроить, – подтвердил Ганимед.

– Им никогда не понять, почему Будда, будучи ещё совершенно один и в полной нищете, уже открыто заявлял, что он – император всего мира! – улыбнулся Творец. – Боюсь, что ему придется снова явиться в этот мир и разъяснить им, что такое подлинная власть. И то, для чего она только и необходима.

– Так, а для чего же тогда она необходима? – не поняла Креуса.

– Вовсе не для того чтобы держать всё в своих руках, как они считают, – усмехнулся Творец, – а именно для того чтобы ни что не вываливалось у вас из рук. Служа Ничто! И разъяснить это всем людям в актуальных для них образах и понятиях, полностью изменив их отношение к самим себе. И я всего лишь продолжаю этот путь.

– Путь богов? – оторопела Креуса. – Но ты же не хватаешь звёзд с неба?

– Зачем мне это? – удивился Творец. – Я по ним хожу. Но даже если мне и тогда не удастся искоренить в людях рабскую психологию, то рано или поздно Творец вновь сойдёт с холста своей картины мира.

– Что ещё за картина мира? – растерялась Креуса.

Тот остановил машину прямо на пляже и стал читать по памяти:

– Мы культиваторы сознаний,

Мы нежим злачное зерно,

И колосом взрастёт однажды

Колосс Культуры сквозь дерьмо!

Мы – кардиналы подсознаний,

В навозной пашне рыхлых рож

Мы сеем света золотую рожь!

А жнем – плевелы ожиданий.

Коль вы с корнем вросли в уют,

Мы – лесорубы дряблых душ!

Мы вас причешем боронами!

Ведь кто-то ж должен вас полить

И хлебом мысли вас взрастить?

Мы – Культиваторы Сознаний!

– И чем же ты собрался нас сегодня культивировать? – сняла Елена шапку-невидимку, сообразив, что пора перехватывать у Креусы инициативу и прорваться в зону противника.

– Мы как раз и искали тебя сегодня, чтобы ты поработала головой, – подмигнул ей Ганеша.

– Головой? – не поняла Елена. – Что за пошлые намёки?

– Над переводом моей книги на английский.

– Книги? – загорелись у Елены глаза. Что теперь она, а не Креуса, центральная нападающая в этих брачных играх. – Надеюсь, она не сильно толстая?

– У книги, как и у девушки, спрашивать такое не принято, – возразил Ганеша. В раздавшейся, как толстая баба, тишине. И стал доставать распечатку из портфеля.