Бизнес начинается, товарищи! Книга первая. Год 1992

– Я ж говорю, мне тоже предложили. Кажется, – она кивнула на коробку, – по схожей специальности.

– А… понятно, понятно! Я-то думаю, чего девушка добивается от меня? Если вы хотите получить квалифицированную консультацию, – важно проговорил он, – то мы можем поговорить. Только не здесь.

– О, Господи! А где же? – как бы ужаснулась Катя.

– Давайте зайдем в «Ласточку», – он кивнул в сторону кафе, расположенного неподалеку.

– Я с незнакомыми молодыми людьми по ресторанам не хожу…

– Какой же я незнакомый? Мы теперь коллеги. Да и это не ресторан. И зовут меня Игорь. А вас?

– Катя.

– Чудесно. Так пошли?

– Ладно. Зайдем на минутку.

– За минутку вряд ли я вам все успею рассказать. Ну да ладно. Ой! – он схватил свою коробку, – Бросить бы, да совесть не позволяет. Ну, идем?

Через минуту они уже были в «Ласточке». Откуда ни возьмись, появился швейцар.

– Куда с коробкой?! – строго спросил он.

– Отец, я ее в гардеробе оставлю.

– Не надо мне никаких коробок! – возмутилась гардеробщица, принимая у них одежду.

– Почему? – удивился Игорь.

– Не надо! – подтвердила та отрицательным жестом. Гардеробщица, видимо, радовалась возможности хоть на кого-то выплеснуть свое дурное настроение.

– Уйдем тогда, Игорь? – предложила Катя.

– Ну да, сейчас! А почему нельзя тут поставить, в уголок? – спросил он швейцара.

– Не положено.

– Ясно. А почему в гардероб нельзя?

– Не принимаем, – ответила хозяйка.

– Ага. Ну, что ж, – Игорь поставил коробку в угол. – Пошли.

Он потянул Катю в зал.

– Ты что? – удивилась она.

– Посмотрим, что они будут делать.

Он обернулся и подмигнул швейцару.

– Сейчас ведь выброшу на улицу! – предостерег швейцар.

Игорь вдруг остановился, вздохнул, полез в карман.

– Проходи, Катя, я сейчас.

Дед смотрел напряженно. Рука его тоже натренированно потянулись к талии – к несуществующей кобуре.

Но дальше Кате досмотреть не дали – Игорь мягко втолкнул ее в зал и вернулся к швейцару.

И тут же, полминуты не прошло, присоединился к ней.

– С этой коробкой больше потратишься, чем заработаешь… – вздохнул он. – Даже в транспорте требуют платить как за багаж.

– Так ты… оставил ее?

– Договорился. Сейчас же кругом договорные отношения. Хозрасчет.

– А! Значит, просто так нельзя, а по договору – можно?

– Соображаешь!

Они прошли за свободный столик. Несмотря на ранний час, посетителей было немало. Играла негромкая музыка. Катя огляделась. Несколько компаний «качков» в фирменной своей одежде – турецкие джемпера, зеленые штаны и норковые шапки. Прямо на головах. Масса девиц. Несколько пьянчуг с красными лицами. Нормальных людей почти нет.

– Не нравится мне что-то… – поежилась Катя.

– Да брось, нормально. Я тут часто бываю. Сейчас публика не шалит, не то, что раньше, при Пятнистом.

– При ком? – удивилась Катя.

– Горбачеве. Михал Сергеиче. Да, когда водка по талонам была. Приличному человеку в ресторан было не зайти. Одни бандиты.

– А эти? – она показала глазами на «качков».

– Эти? Это респектабельная публика. Просто, у них вид такой. На рынке работают. Ну, рэкетом занимаются.

– Рэкетом?!

– Успокойся, здесь же они не на работе. Вполне приличные люди. Отдыхают. Им скоро на смену выходить. Это вечером они могут расслабиться, пошуметь.

– Что для вас, молодые люди? – подскочила опрятная официантка.

– Привет, Галочка! – поднял глаза Игорь.

– А, Игорь, здравствуй! Чего не заходишь?

– Да у вас тут цены, как у кооператоров.

– Сейчас везде цены одинаковые…

– Да, а сервис?

– А что сервис? – обиделась Галя, усатая девушка лет сорока. – У нас теперь прилично. Не стреляют. Меню дать?

– Не-а. Нам бутылочку шампуни. Креветок там, маслин. Кофе.

– Никак, разбогател?

– Бизнес веду.

– Молодец, молодец. Ну, ладно, несу.

– Слушай, Галя, а что у вас за козел новый появился, швейцаром? Дядя Ипполит-то где?

– Заболел. А этот новый, говорят, из органов. Говорят, стучит.

– А, ну верно… Куда им теперь-то, после путча?

– Да он ничего мужик. И за порядком следит. А вечером охрана. Чуть что, всех на улицу выкидывают.

– Классно! Ладно, мы голодные.

Игорь потер руки и, дождавшись, пока отойдет официантка, спросил:

– С чего начнем?

– Я – только кофе, – отозвалась Катя.

– Да я о лекции. С чего начнем консультацию?

– А хоть с чего.

– Так, – он кивнул. – Я понял, что вам предложили заняться сетевым маркетингом?

– Как это?

– Ну, берешь большую сетку и чапаешь на рынок. «Маркет» – по-английски, «рынок». Я на инязе учился. Недолго, правда.

– Мне, вообще-то, завтра обещали рассказать, что и как… – робко проговорила Катя.

– Завтра? Дак я сегодня расскажу. Приходишь, приносишь с собой сто рублей…

– Пятьдесят…

– Ну да, ты меньше утащишь. Так вот, дадут тебе коробку разной фигни и понесешь ты все это продавать.

– Куда?!

– А куда глаза глядят. Он тебе, Евнухов, про изучение тенденций в мозги вливал?

– Ну… да… наверное.

– Вот-вот. Нужно будет все это хозяйство – рас-про-стра-нять.

– Как?

– Ну, как… – рассмеялся он. – Ты откуда упала? Идешь в какую-нибудь контору, пробиваешься через вахтера и гонишь по кабинетам: «Здравствуйте! Вы имеете уникальную возможность приобрести эксклюзивный товар от канадско-японско-тайваньской фирмы! Посмотрите на эти прекрасные ножи! Они режут всё с легкостью гильотины и никогда не тупятся! Гарантия – двести лет!!! Зачем столько? Оставите внукам. Им двести лет не придется тратиться на ножи. Нет, извините, сто лет – ведь первые сто лет будете резать хлеб вы и ваши дети. Смешные цены, господа! Всего лишь две ваши месячные зарплаты. Но представьте себе, – всего два месяца без денег – и двести лет при ножах!»

– Серьезно? – невольно смеялась Катя, хотя это было и невесело. – А ты уже успел натаскаться!

– Или вот: «Господа (Товарищи)! Представляю вам совершенно уникальную вешь! Утюг с цифровым датчиком перегрева. Работает с пультом дистанционного управления. Вы просыпаетесь, нажимаете пульт, и пока умываетесь и завтракаете, утюг уже нагрелся…»

– Так проще его в розетку включить.

– А его и так надо в розетку включать и только потом уже пульт. А то, представляешь, утюг где-нибудь в куче белья окажется. Пожар. Нет, все предусмотрено.

– Ты шутишь?

Игорь сделал страшные глаза и перекрестился.

Между тем, Катя и не заметила, что уже пьет шампанское.

                                      ***

Тимофей Орликов и Загузин И. А. дружно пропивали аванс в счет расчета. Сердобольный Ермачов напоследок разжалобился и дал взаймы. «Все равно тебе теперь вовек не расплатиться», напутствовал он.

Рассчитать Тимофея обещали в течение недели. А потом через суд взыскать убытки от подписанного им по доверенности договора.

– А вот это – хрен им! – показывал Тимофей фигу Загузину И. А. – Я хоть контракт и подписал, но умышленного вреда им не доказать. Не надо было мне доверенность подписывать. Да и какие у них убытки… Хотя…

– А какие? – вскинул голову Загузин И. А.

– Ну, три десятых процента от суммы – неустойку. Да только, пока с них ее стребуют… Сейчас арбитражные суды на три года вперед делами завалены. А, вообще-то, сумма приличная.

– И какая?

– Ну, это надо считать.

– А если навскидку?

– Да какая разница? Все равно не мне платить. А если и платить, то с заплаты процентов десять. Если по суду. Лет на пятьдесят…

Загузин И. А. уважительно поднял глаза к потолку.

– Да пошли они! – сердился Тимофей. – Организую фирму, сам куплю место на бирже. Я теперь все ходы знаю.

– Мы поможем, – солидно кивнул собеседник.

Друзья согласно подняли рюмки, чокнулись.

– У меня тут, смотри, – продолжал Тимофей, доставая из кейса объемный ежедневник. – Все телефоны записаны. Весь товар: что, где, почем. Да я справочник могу издавать! Да я это все здесь держу (он сжал кулак)! Надо только фирму открыть. Кстати!

Тимофею попалась на глаза последняя запись в ежедневнике: план на сегодня. Что там?

1.Торги;

2.«Заря»;

3.Стоматолог;

4.Теннис;

– Л.;

6.194-88-13;

7.Петров;

8.«Технология» в 16—30;

9.зв. Лебедеву;

И это: «пчелиный яд… Георгий. Гост. „Турист“. 709».

Он глянул на часы. Все дела прошляпил! В восемь вечера из всего списка оставался только Георгий из гостиницы «Турист», обведенный кружком и перенесенный стрелочкой в начало списка. Остальное переносится, по крайней мере, на завтра, а то и навсегда. Особенно теннис.

– Что? – навострил уши Загузин И. А.

– Есть одно дельце.

– Ну?

– Едем! – Тимофей решительно закрыл кейс и подозвал официанта.

– Куда? – деловито спросил Загузин И. А., семеня за Тимофеем к выходу.

– Спокойно! – махнул рукой Тимофей. – Бизнес делать.

– Это завсегда… – удовлетворенно кивнул политик.

На этот раз поехали на такси. То, как Тимофей швырял деньгами, импонировало майору; он уже несколько раз порывался начать с него сбор на нужды партии, но решил не торопиться.

Гостиница «Турист» стояла на краю города, возле леса. Видимо, и построена она была для заплутавших путников. Трудно представить, что тут могли останавливаться классические туристы-пенсионеры из загнивающих западных стран – в шортах, кепочках со значками и с фотоаппаратами на пузе.

Гостиничный ресторан гремел вовсю – нравы здесь были свободнее, чем в «Центральной» – но друзья решительно миновали манящий стеклянный вход в него и оказались у стойки портье.

– Нам в 709-й, – важно проговорил Тимофей.

– К кому? – вяло поинтересовалась тетенька.

– К Георгию.

– Фамилия?

– Ой, девушка, а какая у него фамилия?

– Я-то откуда знаю?

– У вас в журнале должно быть записано.

– У меня-то записано, а вот вы к кому, я не знаю, – чуть не показала она им язык. Или почудилось?

– Женщина, – наклонился над стойкой Загузин И. А. и поманил её пальцем. Та презрительно откинулась на спинку стула. Загузин И. А. крякнул и достал красную книжечку.

Забрав документ, она заглянула в него с подозрением и, вернув, процедила:

– Проходите.

«Однако нам открываются все двери…» – подумалось Тимофею.

В 709-м на стук открыли не сразу; некоторое время раздавались звуки шагов, гортанные голоса, потом дверь широко распахнулась. На пороге комнаты стоял высокий, но чуть пониже Тимофея, южный человек в майке и спортивных штанах.

– Здравствуйте! Мне бы Георгия, – сказал Орликов.

– Заходи, брат, – отступил в сторону южанин.

Тимофей и Загузин И. А. осторожно переступили порог номера.

– Раздевайся, дарагой, – хозяин указал на вешалку в небольшой прихожей. Двухкомнатный номер был похож на офис «Берлоги», и Тимофей быстро сориентировался. Загузин же сразу скрылся в туалете.

Из большой комнаты доносился громкий говор и звяканье столовых приборов.

– Георгия пока нет, – сказал хозяин. – Но вы проходите, подождите.

Причесав реденькую свою шевелюру и дождавшись попутчика, Тимофей отправился вслед за южанином – в комнату.

Сразу несколько пар темно-карих глаз напряженно уставились в пришедших. Посреди комнаты стоял стол, за которым сидело четверо. Посреди стола царствовала огромная сковорода с яичницей, рядом – две бутылки водки и каравай хлеба. Перед каждым едоком имелась тарелка с куском яичницы и стакан.

Тимофей оробел.

– Садитесь, гости, как раз к ужину, – тот, что открыл дверь, поставил еще два стула, согнав между делом одного сидельца на кровать. – Гогия, стаканы давай, да?

И добавил еще несколько фраз на незнакомом языке, вроде не английском.

Загузин, уже не на шутку протрезвевший, повеселел.

– Значит, к нам на Урал приехали? – вопросил он, усаживаясь. – В гости или по делам?

– И в гости, и по делам, – размеренным голосом отозвался господин постарше остальных. Он один был одет в цивильное, остальные коротали вечер в майках и трико с лампасами. – За знакомство!

Он поднял стакан, другие повторили его жест, как по команде. Было налито и гостям. Тимофей аккуратно постучался посудой с каждым. Народ, вроде, смотрел миролюбиво, хоть и серьезные были, по всему, люди.

Закуски им тоже положили. Два ломтя яичницы были круто заправлены чем-то красным. Выпив и неосторожно засунув в рот большой кусок еды, Тимофей чуть не подпрыгнул. Вспыхнувший во рту пожар мгновенно отбил вкус водки. Из глаз потекло, и он жадно схватил случившийся перед ним чайник, налил в стакан нечто оранжевое.

– «Фанта» – подсказал один из сотрапезников.

– Ух! – только и произнес Тимофей, залив пожар.

Народ заулыбался.

Загузин И. А., видя такое дело, занюхал корочкой хлеба.

– Георгий-то когда подойдет? – сиплым голосом спросил Тимофей.

– Скоро. Минута на минуту, – ответил за всех Старший. – А вы по какому делу? Можете говорить – здесь все свои.

– Мне дали его адрес и телефон. Позвонить днем я не смог, закрутился. Я от Павла Решетова.

– А, Павэл, да, – кивнул головой Старший. – Это наш друг. Почему сам нэ пришел?

– Он… Просил передать привет.

– Гогия, наливай, – дал команду тот, что открыл им дверь.

Появилась третья бутылка.

Загузин ерзал на стуле и, не выдержав, вступил в разговор:

– Ну, что, как у вас при капитализме? Не жалеете о Союзе?

Все снова заулыбались.

– У нас ничего не изменилось. Это в России капитализм наступил.

– Ну да, ну да! – обрадовался Загузин, – Я знаю, у вас и при советской власти никакой советской власти не было. А как Шеварднадзе?

– Спасибо, здоров.

– Что там Гамсахурдия?

– Тоже нормално. А что? Мы – люди бизнэса, нам все равно. Мы – интэрнацыонал.

Помолчали.

– Так вы по кобальту работаете? – обратился Старший к Тимофею.

– Вообще-то нет, а что, нужен кобальт?

– Да, вагон купим.

Тимофей достал ежедневник, черкнул размашисто: «Кобальт, 1 вагон».

– Цена? – поинтересовался он.

– Лондонская быржа минус пять процентов.

– О! А почему на Комбинате не берете? Там ниже лондонской…

Старший риторически пожал плечами. Взять что-то на заводах без связей было невозможно. А брать взятки у чужих заводчане еще побаивались.

– Ладно, у меня там есть человечек… – молвил Орликов.

Никакого человечка у Тимофея не было, но он надеялся, что будет.

– А вообще-то я по вопросу пчелиного яда и желчного камня, – добавил Тимофей.

– Это Гэоргий, да. Он хозяын. Я – по мэталлам.

– Металлы – это тоже наше, – важно сказал Тимофей. – Есть вагон арматуры. Два.

– Цена?

– Договоримся. Можно брать алюминий, медь… Лонжероны! – вспомнил он.

– Есть, есть, – закивал Старший и полез в карман за визиткой. – Ланжерон нада…

Тимофей тоже достал три визитки и раздал хозяевам – Старшему, тому, что открывал им дверь, и Гогии, который разливал водку. Не отстал от Орликова и Загузин И. А. Своими визитными карточками тот тоже одарил присутствующих, причем каждого.

Не успели поднять по второму стакану, как раздался стук в дверь.

Открыватель дверей скрылся в прихожей. И через некоторое время вернулся:

– Гэоргий.

Тимофей привстал.

В комнату вошел до боли знакомый южанин в дорогом двубортном костюме, со слегка помятым галстуком и лицом. За спиной его стояли две кожаных куртки.

«Будут бить?» – предположил Тимофей.

                                       ***

Тем временем Леонид Алексеевич любовно читал собственноручно раскрашенный Боевой Листок. Двадцать экземпляров удалось растиражировать на директорском ксероксе. Аппарат был старенький, практически довоенный, копии вышли скверные, слепенькие и размазанные – пришлось кое-что усилить фломастером. Четверть листка занимал портрет Кандидата в Депутаты – И.А.Загузина. Майор притащил фотографию пятнадцатилетней давности и никак не соглашался заменить ее на более позднюю.

«Это же обман избирателей!» – попытался урезонить его словесник.

«Я в душе такой!» – упорствовал военрук, – «Видел, какие портреты подсовывают избирателям конкуренты? То-то же!»

Правда, после ксерокса фото вышло такое, что Загузину можно было еще и лет десять накинуть – ввалившиеся щеки, впалые глаза, трехдневная щетина. Майор был запечатлен в чине младшего лейтенанта, и пришлось редактировать погоны. Ксерокс же выдал и вовсе генеральские. Колонтитул листовки означал: «Пролетарии и бизнесмены – соединяйтесь!», а более мелкими буквами: «Орган печати избирательного штаба».

Название Листку дали звонкое – «Выбери меня!» Стоит ли говорить, что придумал название сам Кандидат? Сообща решили присвоить Боевому Листку номер один и поставить дату выхода. Так больше походит на газету, о которой грезил Загузин. Да и Леонид Алексеевич. Он давно хотел бросить школу и взяться за газетное дело, но там денег надо было…

Далее шла передовица:

«Товарищи и господа России! Наступает новая эра жизни нашей Родины-матери. Мы, пролетарии и крестьяне, служащие и военные, начальники и подчиненные, работники и работодатели – все мы становимся свободными людьми. Но для кого эта свобода окажется Свободой, а для кого – новым игом, покажет время, и будет зависеть от позиции каждого.

Процесс этот не есть процесс неуправляемый. Во все времена переменами во всех странах руководили самые инициативные, энергичные, талантливые люди. Или, наоборот, проходимцы.

От Вашей воли зависит, кто будет помогать Вам войти в новую эру России.

Выбирайте с УМОМ.

Ваш Кандидат Иван Загузин».

Напечатанные крупным шрифтом строки эти броско соседствовали с портретом. Ниже шла биография кандидата, написанная знакомым прапорщиком из военкомата. Вообще, биография вышла слишком уж убогой: школа, военное училище, служба в войсках, работа в школе. Пришлось расцветить ее некоторыми деталями, а именно: участие в субботниках, художественной самодеятельности и профсоюзной работе. Биография чем-то походила на характеристику с места службы (чем, собственно и являлась), но больше ничего о себе интересного майор не сообщил (намекая на секретность). «Люди устали от вранья конкурентов. Скромнее надо быть», – успокоил он редакционный совет.

Долго спорили, что поместить на оставшейся трети Листка. Леонид Алексеевич предлагал какое-нибудь бодрое стихотворение со смыслом или картинку. Но одна картинка уже была, а стихов подходящих не нашли, разве что из Роберта Рождественского. Кто знает, какие поэты теперь отражают чаяния масс? Не дошли руки у руководства страны до поэтов.

Напечатать какие-нибудь новости – на манер газетных? Как-то не к месту. Учительница химии предложила опубликовать прогноз погоды и втиснуть какой-нибудь кулинарный рецепт. Но, не приведи Господь, с прогнозом ошибутся, потом виноват будет Загузин, то же самое и с кулинарным рецептом. Отравится кто, а кому отвечать?

Сам майор настаивал на собственноручном анализе положения в России, но редколлегия его урезонила, мол, для первого раза политики хватит.

Выручил Степаныч, предложив нарисовать кроссворд. Листок бесплатный (пока), а кроссворды люди любят, не пропустят, а заодно и с кандидатом в паузах познакомятся.

«Я бы вообще программы депутатов помещал на винных этикетках», – мечтательно сказал Степаныч.

Загузин умную мысль сразу занес в блокнотик.

В старой подшивке «Пионерской правды» нашли кроссворд. Ответы хотели дать, как водится, в перевернутом виде, но Степаныч замахал руками: дескать, вы что, люди теперь следующего номера будут дожидаться, чтобы проверить.

Тему развили и решили со следующего номера печатать детективный роман с продолжением. Одного какого-нибудь Конан Дойла хватит на год. Вот уж народ будет гоняться за продолжением. А кто-нибудь, по привычке, подшивку заведет. А если найти автора местного, малоизвестного, Илюшина какого-нибудь, да с байками про суперагентов ЦРУ-КГБ, так тот еще через нашу газетку в люди выйдет… «И любовные романы можно», – робко предложила химичка.

«Порнохрафии нам еще не хватало…» – осерчал Загузин.

«А что, потянет, если с картинками», – не согласился с ним сторож.

Больше места на листочке не оставалось. Разве что понизу пустили: «Голосуй, а он не подкачает!», и все.

Макетом хозяин остался доволен, только жалел о маленьком формате. На какую-нибудь газетенку нужны были средства, а предстояло еще много других расходов. Одни представительские чего стоили.

На свой компьютер их секретарша директора не пустила, пришлось печатать текст на старой машинке Леонида Алексеевича и подклеивать на свободное место. Так что обошлись малыми силами.

В дверь кабинета литературы робко постучали. В щель просунулась вихрастая голова ученика выпускного класса Владимира Ухина.

– Вызывали? – пробасил он.

– Заходи, Вова, – вздохнул Леонид Алексеевич.

Вова, потупив глаза, вошел.

– Что же ты, милый? – спросил учитель.

– А че я?

– Не знаешь?

– Чё? – пробасил ученик.

– Маяковского не любишь.

– Люблю.

– А какой стих больше всего?

– Ну, это: «Люблю грозу в начале мая…»

– А, это там, где: «…Как шибанет из-под сарая»?

– Ну… да. Почти.

– Владимир, у тебя по литературе твердая двойка. Сам понимаешь, до конца года не исправить. Придется оставаться на второй год.

– Не-е, мне надо в институт поступать…

– В институт?! – подскочил словесник. – В какой?

– Не знаю. Куда батя устроит.

– Вот как? – задумался Леонид Алексеевич. – А зачем тебе, Володя, в институт?

– Ну, как… В армию шоб не забрали.

– Угу, угу. А по другим предметам как у тебя?

– Ну… так.

– Лучше или хуже?

– Да, похуже чуть-чуть.

– Похуже?!

– Ну… не знаю.

– И по химии двойка?

– И по химии, – повеселел Ухин.

– Ну, брат, ты много можешь пользы принести.

– Это могу… Чё надо если, то я бате скажу.

– А кто твой отец?

– Он теперь рыбой торгует, а раньше в тюрьме сидел. Сейчас, правда, в таможню устраивается.

«Бред какой-то», – подумал Леонид Алексеевич.

– Так надо как-то исправлять твою двойку? – спросил он, подумав. – Или, может, не надо?

Вова только вздохнул.

– Что-то ты робкий какой-то? А на уроках прыткий, разве что в голос не материшься.

– Батя сказал, если в школу вызовут, на счетчик поставит.

– Как это?

– За каждый вызов сотня баксов – и заставляет отрабатывать после уроков. Рыбой на базаре торговать за бесплатно. Только на недовесе и заработаешь. Или на складе бочки ворочать. Он крутой… Решил из меня человека сделать.

– Ладно, Владимир. Я тебе с литературой могу помочь, а, заодно, и с химией.

– Вы и химию преподаете?

– Нет. Впрочем, это неважно. По двум предметам мы тебя… подтянем.

– Мне заниматься после школы некогда. У меня бизнес.

– Какой бизнес?

– Да так, по мелочи.

– Интересно…

– А… там… Бомбим помаленьку.

– Чего?!

– Ну, мелкий рэкет. Лотошников охраняем.

– Бомбим, охраняем – так что именно?

– А это одно и то же.

– Ну, ладно, – вытер испарину педагог. – Ты вот что, вот тебе десять листков газеты. Пойди, расклей-ка её в людных местах. Да не сильно приклеивай, чтоб можно было оторвать – там кроссворд. У остановок, на подъездах. Ну, разберешься.

Ухин принял кипу листочков.

– А чё это? – взглянул он мельком. – Ох, ты, круто! Военрук, вроде, наш? Милиция, что ли, его разыскивает?

В дверь постучали. Появилась новая голова, лысого десятиклассника Кулькова.

– Ладно, Вова, дома почитаешь, мне некогда, тут еще один фрукт.

– Вызывали? – спросил дискантом Кульков.

ГЛАВА 1.6

Устав бороться с безысходностью, Борщов уснул и удачно проспал до обеда.

«А в Институте сейчас макароны дают…», – подумал он, взглянув на часы. Половина второго. Пива осталась всего кружечка. Хоть и потеплевшее, выдохшееся, оно утолило жажду и прояснило мозги. Теперь он мог считать себя человеком.

Рубикон перейден, нужно начинать новую жизнь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.