Хочу на радио «или почему на радио работать не стоит»
2). Настроение. Какое-то ненавязчивое «эге-гей». (А это эмоционально-развлекательная часть.)
Что такое настроение? И чем оно отличается от развлечения?
Возьмем для примера кино.
Развлечение – это когда мы смотрим фильм в первый раз. Когда сюжет неизвестен – нам интересно. Когда же мы смотрим кино во второй или в сороковой раз (как, например, ваши бабушки фильм «Ирония судьбы» перед Новым годом), то интересным это уже не назовешь. И уж тем более нельзя сказать, что это захватывает.
Зачем мы пересматриваем старые, не раз виденные нами фильмы? Или переслушиваем старые песни, которые слышали тысячу раз? Сюжет, мелодия, слова нам давно хорошо знакомы. Ничего нового найти в них уже нельзя – тогда зачем? Конечно: для НАСТРОЕНИЯ!
Для этого же нам и нужен «дневник»! Он как старое доброе, известное всем кино. Уже не интересно, зато приятно. Уютно, привычно и как-то даже тепло.
Сообщить, оживить, создать приятный «эфирный климат» – вот смысл его несложной эфирной задачи.
(Что касается прочтения дневным ведущим рекламы, то это задача не «эфирная», а коммерческая. Реклама больше нужна работникам станции, чем слушателю.)
Именно поэтому дневного ведущего так редко можно услышать в эфире. Его голос среди музыки выловить нелегко. Он вишенка на торте, а не сам торт. Не наполнение, а дополнение. Не красота, а украшение. Не главный герой, а фон. Вишенка – это прикольно, но необязательно. Ее задача – эстетика, а не смысл.
Так каковы же конкретные задачи этой «вишенки»?
В обязанности дневного ведущего сегодня входит совсем немногое:
1). Объявить только что прозвучавшую в эфире песню (требуется не всегда).
2). Проанонсировать треки на предстоящий час (требуется не всегда).
3). Прочесть рекламу (если она есть).
4). Сообщить о погоде и пробках.
5). И разбавить все это каким-нибудь «ой-ля-ля», чтобы создать «позитив» (очень радийное слово).
Шуток от него особо не ждут. Сенсационной информации ждут еще меньше.
И все, что от него требуется – повторим еще раз:
1). Актуальная информация. Сообщение о важных сиюминутных событиях. А это, напомним, пробки и информация о погоде.
2). Создание настроения. Некая «приятная атмосфера». (Как и за счет чего оно создается, мы расскажем в следующих главах.)
Сознайтесь: ведь, слушая музыкальное радио, вы вряд ли ждете между песен великих и умных мыслей. Гомерических острот вы ищете там еще меньше. Между песнями вам не нужен философ. Таких ожиданий на дневного ведущего давно уже не возлагают.
Его назначение – не остроумие, а обслуживание. Не юмор, а анимация. Не просвещение, а настроение. Не образование, а позитив.
Дневной ведущий на радио – это такой официант.
Да, а что здесь такого? В эпоху «большого сервиса» все мы немножко официанты. Не стоит в наши дни смотреть на эту профессию свысока!
В ресторане официант нужен? Естественно. Без него ресторан – не ресторан? Сомнений нет. Официант может быть классным? Ответ: может. Он может работать так, чтобы вам было комфортно и хорошо? Конечно же, да.
А если он вдруг запрыгнет на ваш стол? А если спляшет на нем гопака? А если наступит ногой в ваш любимый салат «Цезарь»?
Останется ли такой ресторан вашим любимым и впредь? Если да, тогда вам нужен цирк, а не ресторан…
Или, быть может, вы хотите узнать авторитетное мнение официанта? Осведомиться о его воззрениях, о взглядах на жизнь? «Что делать?» «Кто виноват?» «Что первично: материя или сознание?» – разве этого вы ждете от человека с подносом?
Конечно, нет. Вы ждете другого. Точнее, не ждете, в общем-то, ничего. Ничего кроме, ненавязчивого обслуживания – комфорта, учтивости и быстроты.
Разумеется, самому официанту отнюдь не кажется, что он просто обслуга. Он чувствует себя важным, значимым и «большим». Но сервильный смысл его работы, увы, от этого не меняется.
Так же и с ведущим дневного эфира.
Он может считать себя звездой, кумиром, секс-символом… У него даже есть поклонники и сотни друзей в соцсетях. Но его миссия строго обслуживающая. Его задача – исключительно прикладная.
Поэтому ни юмора, ни особого креатива в работе дневных ведущих практически нет.
Информативную часть их работы можно сравнить с объявлением остановок в метро. Никто не будет оспаривать нужность этой задачи? Но и о том, что оглашение станций – есть акт художественного творчества, тоже, однако, не приходиться говорить…
Все это нужно понимать тем, кто хочет устроиться работать дневным ведущим!
Еще один вызывающий сложность вопрос.
В психологическом смысле – вопрос главный. Звучит он так:
ПОЧЕМУ ВЫ ХОТИТЕ РАБОТАТЬ НА РАДИО?
Откуда это желание вообще взялось?
«Деньги?» – ответ неправильный, на радио много не зарабатывают. Конечно, больше, чем в наших школах учителя и врачи в российских больницах. Но тем, кто хочет «рубить бабло», следует заниматься другим. (О том, какая у радиоведущих зарплата и как они зарабатывают дополнительно, расскажем чуть ниже.)
«Прославиться»? – тоже сомнительно. Ведущий на радио не имеет большой узнаваемости. Как, скажем, телеведущий или актер кино.
Желание нести радость людям?.. Как именно вы это будете делать? Приносить социальную пользу?.. Конкретно за счет чего?
Хотите смешить людей? Тогда вам нужно идти в юмористы. Нести просвещение в массы? Устраивайтесь в школу преподавать. Желаете на радио проповедовать нравственность – это, скорее, в психушку. Мечтаете между песнями спасать мир – это уже конкретно в дурдом.
Так зачем? Почему? Что вас так тянет к этому микрофону?
На это вопрос необходимо ответить самим себе. Необходимо, поскольку ответ может выявить, что вам нужно совсем не радио! А может быть, конечно, и наоборот.
Мотивов работать в музыкальном эфире, на самом деле, может быть масса: это и возможность нравиться, не имея эффектной внешности; и любовь к музыке без умения ее исполнять; и мечта реализовать свой «шикарный» голос; и желание поднять самооценку, и надежда справиться с комплексами… (Психотерапевтический мотив тут вообще преуменьшать не следует!)
Но в любом случае для многих людей – это единственная возможность! Уникальный шанс стать относительно известным чуваком!
Повторим: без журналистского образования и эфирной практики вы вряд ли сможете устроиться на информационное радио (если вообще хотите туда устроиться). Зато на музыкальную станцию попасть относительно легко.
А на музыкальном радио для вас есть только одна открытая дверь – это должность ведущего дневного эфира. Поскольку в программы, как мы выяснили, сразу попасть нельзя.
И вот она, четвертая путаница:
СМЕШЕНИЕ ВЕДУЩИХ ДНЕВНОГО ЭФИРА С ВЕДУЩИМИ ПРОГРАММ.
А это совершенно разные профессии и задачи! (Конечно, дневной ведущий может работать в программах, а ведущий программ – вести дневной эфир. Но тогда будет меняться и их задача.)
И поэтому наше четвертое ограничение будет таким: в этой части книги мы будем говорить о дневном ведущем на музыкальном радио.
Ну что, похоже, и оставшиеся читатели уже готовы соскакивать! Оно и понятно: кому же хочется быть прислугой в кафе! Мечта о прекрасной работе рассыпалась по столу сахаром.
Но не торопитесь!
Во-первых, должность «официанта-ведущего» – это только начало. На лестнице медиа – это лишь первая ступень. (Или на лестнице шоу-бизнеса – в зависимости от вашей цели.) Это просто незапертый вход на радио. А как же еще туда обычному человеку войти?
Ведь вам, скорее, предложат работать в радиошоу (или где-то еще в окрестностях шоу-бизнеса), если вы не просто парень-девушка с улицы, а уже сотрудник конкретной станции.
Кстати, многие телезвезды нашей страны «вышли» из обычных дневных эфиров. Дмитрий Нагиев, Алла Довлатова, Иван Ургант. Все они – и не только они – начинали свою карьеру дневными ведущими.
Во-вторых, работа в живом эфире – это практика. Необходимый навык работы с аудиторией и микрофоном.
А в-третьих, не будем принижать профессию «дневника»! Все не так уж и плохо. И даже в его рутинной работе есть место творчеству и много чему еще.
Да и винтиком в машине радио он стал недавно…
СССР
Так почему же такая путаница?
Откуда взялись все эти несоответствующие действительности представления? Почему люди считают, что дневной ведущий – это тот, кто информирует, шутит и вообще яркий, интересный персонаж?
Ну во-первых, из-за той самой неразберихи, где случайно смешали ведущих программ с ведущими дневных музэфиров; музыку – с журналистикой, попсовые песни – с обсуждением общественно-политических тем.
А во-вторых, отечественные радиоведущие когда-то действительно были другими. За крохотный промежуток времени они изменились необратимо.
Дело в том, что за 25 лет с момента распада Союза, наша страна проделала огромный путь. За четверть века мы прожили столько, сколько другие не проживают и за столетия. (Это, вообще, наша национальная особенность: долго спим, а затем нагоняем – чистим зубы, по-быстрому строим и рушим миры…)
Когда забор изоляции был снесен, советский человек угодил на «вечеринку капитализма». В уютных семейниках социализма его втолкнули в «свободный мир». Учиться «западным манерам» приходилось экстерном.
Так вот, вначале был СССР.
А что такое СССР с точки зрения телевидения и радио?
Телевизор в позднем Союзе – это всего лишь три кнопки. Вернее, один переключатель с тремя циферками вокруг него. Небольшое мышечное усилие бицепса с трицепсом – и ты уже на другом канале. Пару ударов по корпусу кулаком – и изображение тут как тут.
Но и старания, затраченные на переключение тумблера, были тоже не слишком оправданы. Поскольку все три канала транслировали одинаковую фигню: вручение орденов, пронос каких-то знамен, комбайны… Разгоны демонстраций на Западе, помпезные шествия пионеров неизвестно куда…
Да и названия у этих каналов были нехитрыми: Первый, Второй и – предсказуемо – Третий. И что особенно характерно – канал.
Но дело не только в скудости выбора…
Представьте себе телевидение без развлекательных передач! Ну то есть, развлекательные программы, конечно же, были. Но понять, что они развлекательные, с первого раза не получалось. Хрупкая грань между потехой и вселенской тоской. Сначала нужно внимательно присмотреться, а потом выбирать – тяжело вздыхать или нервно смеяться.
Обычная современная реклама тампонов для советского зрителя была бы праздником!
На рекламу тампонов советский зритель смотрел бы не отрывая глаз. Бросив все – и дела, и любовь, и строительство коммунизма. Поскольку такого экшена советский зритель отродясь не видел. Подобного зрелища не было ни в одной передаче. Показ тампонов затмил бы собою все. И испытание водородной бомбы. И новый спутник земли. И даже полет Гагарина…
Была на советском ТВ и эротика. Тоже весьма специфическая. Ее показывали по нескольку раз на дню.
Советского зрителя держали в состоянии эротического возбуждения. Но только днем, поскольку ночью советское телевидение не работало.
В течение дня по всем трем каналам показывали чувственные поцелуи. Лобызания Леонида Брежнева с разными пожилыми людьми. Глубокие засосы генсека сопровождались звоном медалей. Это «эротик-шоу» заменяло собою все – и отсутствие порнофильмов, и программу «Дом 2», и молодежные сериалы.
Была и программа «Время». Информационно-итоговая передача.
Такая же информационно-итоговая, как и сейчас. Но только в отличие от сегодняшней, не смотреть ее советский зритель не имел никакой возможности. Поскольку вечером она была, как воздух, везде.
В 21:00 Останкино врубало неизбежную передачу. И бурной рекой она разливалось по всей стране. Время останавливалась – и начиналось «Время». Бог Кронос поглощал СССР целиком.
Остальной советский телеэфир – это такие вот захватывающие программы: «Сельский час» – передача о занимательных проблемах тружеников села. «Очевидное невероятное» – километровые размышления ведущего о загадках этого мира. «Международная панорама» – поучительные рассказы о том, как загнивает западный капитализм. «АБВГДейка» – обычная детская передача, а не сюрреализм для бывалых взрослых. Программа «А ну-ка девушки!». Нет, это не то, что вы там подумали. И даже не «Камеди вумен» в советском духе. Просто несколько скучных женщин уныло соревновались за звание «лучшей профессии»: кто типа круче – наладчица или укладчица шпал?
Большая радость советского телезрителя – программа «В гостях у сказки». Но не подумайте, что она радовала только детей! Смотрели эту «радость» на безрыбье и взрослые. И рабочие, и воры-карманники, и даже профессора…
«В мире животных» – тоже сугубо праздничная передача. Утеха для советских зверей и людей.
А с 13 до 16 на всех каналах ТВ был обеденный перерыв.
Да, дорогой друг, ты не ошибся: советское телевидение уходило жрать! Все сразу – от операторов до гримеров. От подсобных рабочих до ведущих программ.
Короче, телевидение закрывалось. И три часа на экране не было ничего. Вернее, было, – но что-то очень и очень странное. Совсем не то, что обычно показывают по ТВ.
Все три канала транслировали настроечную таблицу.
Что это, спросите вы, такое за хрень?
Да, вы попали в самую точку. Это была хреновина. Другое название придумать сложно.
Настроечная таблица – это такая странная непонятка. Шизоидная паутина во весь экран. Которая зачем-то еще и гудела. Протяжным, писклявым и нервным гудком. Гудок этот был на редкость противным. Похожим на звуки труб апокалипсиса. Пока работники телевидения кушали, советский зритель наслаждался гудками…
И только после программы «Время» измученного гудками зрителя ожидало сладкое. К столу подавали «художественный фильм». Этим десертом его потчевали один раз в сутки. Точнее, два раза: утром этот же фильм повторяли…
Ведущие на советском ТВ-упакованные в костюм трафареты. Говорили как пойманные шпионы в КГБ: сдержанно, принужденно, как будто боясь наболтать лишнего. Ну а лишнего «партизаны ТВ», надо сказать, не болтали.
Примерно такой же была картина на радио.
Радио – это «газета без расстояний». Так определял его Владимир Ильич. (Так, если что, звали главного советского бога. Два остальных – бог отец и бог святой дух – это Энгельс и Маркс.) И он был прав: тогда это была скорее газета. С современным радио общего не было ничего.
Как вы сегодня поступите, если музыка или программа вам не понравится? Ну конечно: вы, не думая, переключитесь на другую волну!
Тогда же переключиться на другое радио было весьма затруднительно. По одной весьма деликатной причине: других радиостанций не было!
Неужели совсем? – спросите вы. Практически – да. В 90 % советских квартир работала радиоточка.
Что такое радиоточка?
Чудное явление советского бытия.
Радиоточка – это когда радио (приемник) и радио (радиостанция) полностью совпадают. То есть специально заточенный на единственную волну прибор транслировал только один канал. Переключить нельзя, можно лишь выключить. Да и то, поговаривают, не всегда.
Единственный радиоканал «потехами» тоже не баловал.
«Утренняя гимнастика», «В рабочий полдень», «Служу Советскому Союзу» – названия радиопередач не слишком угрожали развлечь. «Пионерская зорька», «На всех широтах», «Вы нам писали», «Мы с вами уже встречались» – все эти программы, как понимаете, отжигу не способствовали.
Зажигать под «Вы нам писали» было не проще, чем под «Сельский час» релаксировать. Бодриться под «Пионерскую зорьку» – как под «Служу Советскому Союзу» плясать.
Иногда днем по будням, транслировали радиоспектакли. Были они добротными – часа так на два, на три. Но советский слушатель об этом не знал. Поскольку днем по будням он был на работе.
Ну и, конечно, советское радио от телевизора не отставало.
В разгар рабочего дня в приемниках смолкало все. Музыка выключалась, программы заканчивались, ведущие покидали студии. Наступал основательный «технический перерыв»!
В случае с радио гудка уже не было. Перерыв здесь сопровождался стуком. Радио не вещало, а почему-то стучало. Стучало ответственно, стучало качественно.
Стучало мерным адовым цоканьем. Стучало щелчками зловещего метронома. Стучало дьявольским сердцебиением. Стучало туканьем загробного дятла.
«Тук… тук» – таким был советский эфир с 15-ти до 16-ти. «Тук… тук…» – такие звуки смаковал советский радиослушатель. «Тук-тук» – стучало советское радио. «Тук-тук» – подпевали ему советские люди…
Зачем во время перерыва был нужен стук?
Сказать трудно.
Возможно, радиоруководство не хотело полностью лишать слушателя развлечения. Пусть, мол, потанцует хотя бы под стуки. Ну и к тому же радиоточка – это все-таки радио. А радио должно звучать даже в обеденный перерыв.
Ну а после всех этих захватывающих гудков и стуков и «Сельский час» казался советскому человеку праздником. Любая «Пионерская зорька» слушалась, как понимаете, просто взахлеб.
В общем, суровое советское радио завещало не расслабляться. Выбора не было – слушатель употреблял что дают. Любую, самую плохонькую программу, любой занудливо-посредственный фильм смотрели и слушали все. Все триста миллионов советского населения сразу.
Вот именно тогда, в этой эфирной пустыне и зародилось жажда. Жажда неистового веселья и остроты. Именно здесь, в недрах увеселительного безрыбья, и вызревал запрос. Запрос на яркое, свободное, выходящее за советские рамки…
И запрос этот был удовлетворен.
Как только осыпалась первая советская штукатурка. Как только дрогнул кирпичик в Берлинской стене – все здание Союза затряслось под напором запроса.
Маятник понесся к свободе. Сметая все на своем пути…
Оковы пали, и на безгрешное телевидение ворвались «грешники». Еретики, без заповедей комсомола. Мятежники, без катехизиса партии. Космополиты, не помнящие советского родства…
Другие лица, другие слова и мысли. Цензурные ошейники были сброшены. Замки целомудрия – снесены.
Говорить стали громче, смелее, ярче. Выглядеть – расхристаней, не формальней, живей. Такими хотела видеть ведущих аудитория. Таков был запрос утомленных неволей зрителей.
То же самое случилось и с радио.
Советскую эстраду потеснил зарубежный рок. «Утренняя гимнастика» стала утренним шоу. Дикторов сменили ведущие. Начальников отделов вещания – программные директора.
Но это была не просто смена названий – унитаз по-настоящему прорвало! Все то, что пряталось под замок, все то, что выкорчевывалось из эфиров, все то, что складировалось в далекий пыльный сундук – все это тут же полезло наружу.
На кладбище похороненного цензурой – ожило. Под табличкой: «Строго запрещено!» – закипела жизнь.
Секс, мат, разгул – в секунду вылезли из темных подвалов. Вурдалаки во тьме свободы проснулись и дружно пошли в эфир.
Появились музыкальные радио. Для советского человека – невидаль совершенная. Невиданные шоумены тут же взялись за дело: оголив срамные места, они показали аудитории все.
Все то, на чем лежала печать табу, теперь болталось у самого носа. Все то, что было нельзя, теперь нельзя было обойти. На смену серой коллективной академичности пришла яркая индивидуальность разврата. Каждый стремился чем-то запомниться. Каждый старался быть не таким как все.
И конечно же, всем хотелось быть как ОНИ! Все ориентировались, конечно, на Запад!
Американские станции, европейские передачи, западные книжки о радио – все это стало библией новых производителей СМИ.
Но все равно что-то было не так. До «Запада» все равно не дотягивали. И вместо вожделенной «фирмы́» в эфире получался адский полусовок. Странный бульон иззападной музыки и какого-то Голема – вырвавшегося на волю полусоветского шоумена.
Оно и понятно: освободившимся от лап цензуры хотелось выделиться. Дорвавшиеся до эфира желали себя показать. Такой шанс упускать, конечно, не стоило. Это действительно был уникальный шанс! Эпоха первоначального накопления пиар капитала. Тогда-то его и накопили с лихвой…
Именно в это время в нашей стране и появилась плеяда «бесконкурентных звезд». Ведущих и продюсеров, которых никто не может подвинуть в сторону. Новое поколение тужится, лезет из кожи вон. Но нет звезды у них ярче Нагиева. Нет агитатора харизматичнее Киселева. Нету бодрей и талантливей Якубовича. Нету авторитетнее, чем Константин Эрнст…
Все те, кто прославился в 90-х, сегодня по-прежнему правят балом. Новых имен на радио и ТВ нет. Молодых гениев не наблюдается тоже. Все суперзвезды – люди от сорока и старше.
Конечно, дело не в бездарности нового поколения. Причина в тех самых уникальных возможностях. В счастливом шансе, что подарил закат и распад Союза…
Ну а потом маятник понесся обратно. Наступила реакция.
«Продукты свободы» рвотными массами полезли назад. Перекормленных «кутежом» людей начало тошнить. Устав от разгула и вседозволенности, народ стал требовать нормальности и порядка.
И вот не прошло и пятнадцати лет – как «иск удовлетворили»: все обнаженное запретили, все срамное замели под кровать. То, что вчера топорщилось и торчало, сегодня скромно покрыто платочком. Там, где недавно был «Вход свободный» – снова табличка «Запрещено!».
И «адского ведущего» угомонили тоже. Его одомашнили и посадили на поводок. Скомороха переплавили в официанта, шоумена – в в обслуживающий персонал.
Вот отсюда и возникает ложное ощущение, что дневной ведущий ярок и интересен: его просто путают с работником эфира других времен. А эпоха поменялась так быстро, что многие даже и не заметили…
В общем, СССР закончился, и пришли бурные девяностые. Ведущие и радио изменились.
Как?
Об этом наша следующая история.
Девяностые
В 1998 году мы работали на радио «Петербург Nostalgie» – франшиза известной французской радиостанции «Nostalgie» (Ностальжи).
Российские владельцы решили украсить название французского радио русским словом. И французское название стало приятно отдавать легкой шизофренией.
Кремов (тогда у него был псевдоним Александр Гарин) работал ведущим и по совместительству программный директором этой гермафродитной оксюморон-станции. Пребывая в этом последнем качестве, он и позвал меня на это невротическое FM.
Надо сказать, что в названии «Петербург Ностальжи» не все соответствовало действительности. Точнее, с реальностью соотносилось только его половина. А именно – слово «Петербург». Радио действительно вещало из Питера. А вот с «ностальгией» была заминка. Поскольку все то, что происходило на этой станции, к ностальгии имело отношение отдаленное.
Да и само это радио было весьма необычным. В строгом смысле – и не радио вообще. Выставка, аквариум, зоопарк с ведущими в клетке. В общем не радиостанция, а прикол.
А прикол был вот в чем.
В самом центре Невского проспекта бесстыдно раскинула ноги студия. Открытая студия радио «Петербург Ностальжи». Напротив Гостиного двора возникло «прозрачное радио» (сейчас на этом месте книжный магазин «Буквоед» – красноречивый признак смены эпохи.)
Что такое открытая студия?
Вообразите себе: витрина. Внутри витрины – проигрыватели, пульт и прочие радиопотроха. А у стекла сидит ведущий-диджей. И прямо за стеклом, цинично справляет нужду диджея: вещает в микрофон, миксует музыку, ставит диски…
И все это в центре города. И все это на глазах прохожих. И все это на глазах поклонников, часами пристально смотрящих ведущим в рожи…
На Невский из студии были выведены две колонки. 24 часа в сутки они транслировали на улицу эфир. Так что включать это «Ностальжи» было совершенно не нужно – оно набрасывалось на тебя само. На центральном проспекте города прохожих вдруг подвергали ностальгическому террору…
Такая «открытость» для радио была новой. Конечно, случаи эфирного эксгибиционизма были известны и до этих пор. Но продолжались они обычно не более суток. А вот так, чтобы каждый день – такая радиопроституция была в диковинку.
На иностранцев этот паноптикум действовал магнетически. У студии всегда толпился туристический люд. Особенно эта штука притягивала французов. Оно и понятно: туристам с родины «Nostalgie» хотелось увидеть «безумное Ностальжи а ля рюс».
(Разочарованы русской экзотикой они, как вы увидите, не были. Гибрид русского и французского оказался гремучей смесью.)
Впрочем, идея открытости быстро выдохлась: уже через год лавочку закрыли как нерентабельную. Что лишний раз подтверждает: радио не должно быть открытым. Обнаженку, ребята, нужно давать по чуть-чуть.
Так вот, помимо меня, моего безбашенного приятеля по театральному институту Игоря Ботвина (ныне довольно известного, респектабельного актера), Кремов подтянул на станцию всех своих «бывшеньких»: Дмитрия Нагаева, Алису Шер (жена Нагиева), Аркадия Арнаутского (актер Алексей Климушкин) – и прочих своих бывших коллег по радио «Модерн». (Это радио-атлантида будет упомянуто нами отдельно.)