Голубая моль

Пожалуй, батя, еще один тюк пакли покупать придется, – сказал Влас и чихнул, наглотавшись пыли, которая обильно поднималась вдоль всего фронта работ. Пыль и труха гнилого сена усеивали пол и всю землю возле фундамента.

– Да, уж, придется. Разве это пакля? Один мусор. Вот раньше была пакля! Хоть валенки из неё катай. А это что за дрянь? – и он с отвращением потряс неприглядный клок. Тем временем Васька, посланный на чердак поискать рулоны старого ватина, заготовленные Марией Васильевной для производства домашней теплой одежды на зимнее время, вернулся с ватином и какой-то старой, даже не желтой, а коричневой газетой.

– Тут, кажется про нас написано. Вот, чернилами обведено – сказал он, протягивая ее отцу.

– Да ну? Где ты ее раскопал?

– Да там пачка каких-то еще бумаг вывалилась. Она на самом верху была. И ещё облигации какие-то, грамоты; мусор, короче.

– Поосторожнее: мусор! Люди вкалывали, а ты… Надо будет посмотреть. Ну-ка, а тут что?

– Отмеченная чьей-то рукой небольшая заметка называлась «Образцовая семья».

«Илья Николаевич Вершинин, – начал вслух читать Егор Егорович – и его жена Наталья Ивановна из Коковищенской бригады колхоза «Прямой путь» постоянно перевыполняют план. Он – на вспашке зяби, а она – на уходе за телятами. Они дают хороший привес и нет падежа. Взрослых поддерживают трудолюбимые дети. Старший, Николай, помогает отцу, а Егор пасет летом овец. Они вносят свой склад в дело государства, которое постоянно заботится о них». Подпись была «Активист».

– Так это же дедушка с бабашкой, а Егор Ильич – отец.– Ну надо же! Мать, иди-ка сюда!

Прибежала встревоженная Мария Васильевна, оставив кухню. Но все обошлось. Принялись обсуждать событие, вертя районную газету «Светлая заря» за 1935 год так и этак, восторгаясь и гордясь передовыми дедами.

– Петька, – вдруг встрепенулся Егор Егорович – неси-ка сюда наш диплом за первое место в «Семье»!

Когда диплом был доставлен, глава семейства зачитал вслух и его. Там были слова, сказанные о Вершининых при вручении награды, а завершался текст выводом о том, что такие семьи составляют основу государства и его будущее, а оно постоянно заботится о них.

– М-да, – задумчиво произнес Егор Егорович. – Реинкарнация, однако.

– Хм, – коротко отозвался Андрей Ребров.

Съездили за паклей и скоро ремонтные работы были успешно завершены. Ватина не потребовалось. Понадобилось еще некоторое время, чтобы убрать мелкий травяной мусор, оставшийся от негодяйской пакли, и пыль, с чем разобрался пылесос.

По случаю такого серьезного и полезного, которое долгое время откладывалось, дела, хозяин выставил литровую бутылку водки, а Мария Васильевна – большой перечень солений, копчений, вареного и жареного, включая и рыбный пирог с мойвой, луком, картошкой и перцем, от которого заходился дух.

За столом собралась вся семья, включая и Дарью, которая уже вполне самостоятельно умела сидеть на взрослом стуле, но предпочитала сидеть на руках. Подоспел Сергей, ездивший в кафе за тортом. Егор Егорович провозгласил первый тост за успешное проведение только что законченной работы и выразил уверенность, что этого ремонта хватит надолго, по крайней мере, до тех пор, пока Дарья не подрастет и перестанет простывать от каждого мало-мальского сквозняка. Следующий тост был за семейство Вершининых – надежду и опору, а также и за Ребровых. Пили водку только строители, все остальные обходились компотом. Тем не менее, было вполне весело всем. Домой Андрей поехал по центральному мосту. Сегодня всяческие планы, само собой, уже не могли обдумываться и претворяться в жизнь. Утро вечера мудренее.

Между тем решалась дальнейшая судьба Андрея Реброва. Профессор, его научный руководитель, добился-таки, чтобы подающего надежды аспиранта из Сибирска приняли в аспирантуру уважаемого столичного вуза. Правда, пришлось подождать полгода и понести определенные материальные издержки. Но родители настояли, чтобы он продолжал начатое.

– Иди до победного – сказал отец, раз уж взялся.

– А мы проживем – поддержала его мать. Да и будешь же приезжать, звонить почаще.

На том обсуждение вопроса было закончено. Но никак не меньше Андрея тревожила перспектива расставания с учительницей химии из третьей школы Ириной Ветровой.

После истории с разбитым окном он ждал ее звонка, чтобы доставить к Вершининым, однако звонка не было и на третий день позвонил ей сам.

– Вы еще не забыли про свою угрозу? – спросил Андрей после взаимных приветствий. – Насчет родителей Василия, любителя разбивать окна? Мой мотоцикл бьет копытом.

– Извинитесь перед ним за меня – засмеялась она. – Я уже была у них. А вас просто не стала беспокоить.

– Понятно. Я-то ничего, но вот он вряд ли простит обманутые ожидания. Если не к Вершининым, тогда, может быть, съездим на рыбалку? Поскольку городские достопримечательности вам наверное, уже примелькались.

Наступила пауза. Затем трубка спросила неуверенно:

– А где это?

– Настоящая рыбалка далековато, за 50 кэмэ, но мы можем попытать счастья поближе, на Коке. Там тоже еще сеть рыба, как ни удивительно.

– Есть? Ни за что бы не подумала. Мне казалось, там плавают только пластиковые бутылки, да и стеклянные тоже.

– Ну, так люди любят отдыхать. И не все забираются далеко. Но можно найти место вполне пригодное. Так как?

– Ну если ненадолго. А когда?

–Если других планов нет, то в воскресенье. Лучше раньше, часов в восемь. Светает сейчас уже в пять. Не заняты в воскресенье?

– Планы не очень великие и с ними могу не спешить. Но что надо – удочку, завтрак туриста?

–Завтрак можно прихватить, по вашему вкусу, а удочки у меня есть и все другое. Типа червей.

В трубке послышался смех:

–А без червей нельзя обойтись?

– Конечно, можно и без них, но с червями лучше. Да, не забудьте сапоги – может попасться мокрый берег. Но и легкую обувь. Ну и вот. Тогда – до воскресенья?

– До воскресенья. Вы позвоните?

– Да, позвоню.

В оговоренный час у дома Ирины Ветровой остановилась белая «Королла».

–Я прибыл – доложил по телефону сидящий в ней, и вышел наружу.

– Отцовская, – пояснил он вышедшей Ирине. – Да отец сейчас редко ездит. Да и куда ездить-то? Если в гости, на праздник – пить надо только чай. Зачем тогда ехать? – Он засмеялся. – Но вот тоже на рыбалку мы с ним ездим иногда, на озера.

Отъехав с десяток километров, они нашли подходящее место, с невытоптанными кустами по берегу, под которыми заманчиво темнели омуты.

Андрей без промедления и с большим энтузиазмом принялся настраивать удочки. Их окзалось целых пять и все они были расставлены веером метрах в десяти друг от друга. Затем он вытащил из багажника охапку дров и развел костер. В завершение воткнул по бокам костра две проволочные рогульки и положил на них арматурный прут.

– А я думала, костры разводят из подручного хвороста – сказала Ирина Ветрова, изумленно глядевшая на это священнодействие.

– Так тут и хвороста вовсе не осталось,– повел кругом рукой спутник. – Дольше возиться, если его собирать. Отдыхающие без костра не могут отдыхать, скоро тут не останется ни кустика. Ну вот, сейчас привесим котелок и можно варить уху.

– Вы что, и рыбу из дома прихватили?

– Нет, рыбу я брать не стал, а то местная осерчает и проигнорирует нас. Будем рассчитывать на улов. Вы какие удочки выбираете?

– Да мне хватит и одной – вот этой, крайней.

– Смотря, конечно, какой клев будет, но с одной скучновато. Берите на контроль и следующую. Червяков, я думаю, мы объединенными усилиями сможем переменить, если их исклюют. Сможем?

– Сможем – беззаветно ответила Ирина Ветрова. – Но пока, я вижу, у меня не клюет.

– Подойдем поближе, устроимся. Других дел пока у нас нет. Хотя можно уже и загорать – солнце как следует греет.

Поплавки безмятежно кружились в заводях, иногда прибиваясь к берегу, и тогда удочки изымались из реки и забрасывались как надо, заодно при этом проверялось наличие на крючке червей. Все они были в целости и сохранности, хотя прошло уже полчаса.

-Бывает – философски заметил руководитель экспедиции, – а потом вдруг как навалятся, только успевай…

Словно в подтверждение его слов сразу два поплавка зашлись мелкой дрожью.

–Тащи! – придушенно крикнул Ирине Ветровой руководитель, как-то забыв, что надо бы обращаться на «вы» и сам потянул свою удочку. Пусто! Зато у Ирины на крючке оказался хороший елец, которого она благополучно и вырвала из воды, забросив в кусты позади себя, отчего сразу запуталась леска. Вдвоем они бросились за добычей: елец успел сняться с крючка и норовил улизнуть, пробираясь в густую траву.

– Держи! – воскликнула Ирина Ветрова, запутавшаяся в леске.

Её спутник как коршун бросился на рыбу и настиг-таки её.

Малое время спустя у Ирины заклюнул еще один представитель семейства карповых, а затем – и третий.

–Новичкам обычно везет – рассудительно заметил Андрей. В других обстоятельствах, например, когда они рыбачили с Васькой и у того поклевки были чаще, Андрей говорил: «Везет дуракам!». Но, конечно, в данном случае сказать так он не мог.

Однако кто хочет – тот добьется. Поплавок на дальней удочке Андрея понемногу стал тонуть, в то время, как легкое круговое течение стремилось вселить в него жизнь, и совсем скрылся из виду. В несколько прыжков застоявшийся рыболов достиг снасти и резко подсек, почти сразу потянув добычу на себя. Не тут-то было, поддавшись в первый момент на его уверенные действия, речной обитатель тут же уперся и, в свою очередь, дернул снасть обратно, от чего конец удилища совсем согнулся.

«Лишь бы леска выдержала!» – в смятении думал Андрей Ребров, ощутив нешуточное упорство своего визави, понемногу пятясь от воды и стараясь смягчить рывки противоборствующей стороны. Конечно, ни багорика, ни подсачека с собой у него не было: зачем брать подсачек на Коку, в которой основная рыба – ельцы весом в 50 граммов. Хотя несколько лет назад, когда предприниматель из Сибирска хотел открыть на базе давно угасшей Коковищенской фермы ресторан и производил дезинфекцию помещения, выяснилось, что в реке рыба есть. Хлорка попала в Коку. Не сама, конечно: чей-то свободно пасущийся бык пришел посмотреть на оживление у фермы; стоявшая у входа вонючая бочка ему определенно не понравилась и получила рогами в бок. Упавшая емкость плеснула хлоркой прямо в морду парнокопытному, отчего тот и вовсе разъярился и погнал ее прочь. Бочка катилась под уклон и в конце концов оказалась в Коке. Хлорки и оставалось-то, наверное, ведра два, не больше, но этого хватило, чтобы показать все рыбное богатство реки: вверх брюхом плыли гольяны, пескари, ельцы, караси, окуни, налимы и, говорят, даже здоровые щуки. Крупная рыба скоро оклемалась и кое-как убралась куда подальше, а мелочь долго еще собирали прибрежные жители. Предпринимателю хотели вчинить иск, но он совершенно справедливо указал на бесхозно пасущуюся повсюду скотину, а поскольку преступного быка опознать не смог среди других коров и овец, то дело на этом и заглохло. Как и вся ресторанная эпопея.

Все это моментально промелькнуло в голове Андрея Реброва и теперь ему вполне отчетливо представлялась нормальная щука килограммов на семь-восемь, почему-то взявшая на мелкого червя. Но мало ли… Только бы выдержала леска!

Ирина Ветрова, сразу поспешившая на место действия, сильно переживала, но помочь ничем не могла.

Андрей быстро приноровился к вываживанию рыбины и, то слегка отпуская, то натягивая леску, подтянул улов к берегу. И вот оно! Из воды показался конец нетолстого металлического троса, а потом среди поднятой мути и он сам. Трос свернулся беспорядочными кольцами и пружинил, когда его тащили из реки. Ирина Ветрова зашлась в беззвучном смехе, а нефартовый рыболов так же беззвучно сквернословил, проклиная владельца каната, и почему-то – щук, быков и прочих предпринимателей.

Ввиду малости общего улова уху в тот день варить не стали, а обошлись провизией, прихваченной из дому. Несмотря на недобросовестность реки, сыгравшей злую шутку, рыбалкой они остались довольны, обращались теперь друг к другу «на» ты и собирались вскорости повторить выезд на Коку. Жизнь начала обретать ещё какой-то смысл, кроме химии и энтомологии.

***

Двухлетие Дарьи отмечалось не так широко, как годовой юбилей, однако же забытым далеко не было. Неизвестно только было, прибудет ли Андрей Ребров, раньше часто проведывающий маленькую Моль. В последнее время заглядывать он стал от случая к случаю.

– Да у него теперь другая моль на уме, – заверил Сергей, – вот такая,– и он показал рукой высоту этой моли.

– Что, и правда? – спросила Мария Васильевна.

–Когда я врал-то? – оскорбился Сергей. – Да вы же ее знаете, была у нас – это Васькина классная.

– Что ты говоришь? Да, мир тесен. Ну и ладно, давно пора, – заключил Егор Егорович.

К дате Василий смастерил из сосновой коры маленький кораблик, который во избежание травм сестры утыкивать мачтами не стал, а снабдил только трубой и рубкой.

– Бери и пользуйся! – без всяких пространных речей сказал он при вручении подарка. Судно она с упоением запускала в тазу с водой, все время норовя его утопить, что никак не получалось. Зато, улучив момент, именинница с успехом утопила мобильник брата Сергея, пустив его в плавание, чтобы сосновому кораблику было не так одиноко. Но если последний никак тонуть не хотел, то телефон, наоборот, никак не хотел плавать.

– Ты что наделала! Мой телефон! – завопил Сергей, как только мать, заметившая катастрофу, выудила «Нокию» из таза. – Он же теперь сдох!

И точно: как ни старался Серега привести аппарат в сознание, все старания его были напрасны – точно как в старой песне про кочегара, у которого помутилось в глазах. Рассердившийся брат поздравлять Дарью даже не стал, а ушёл в амбар, где делал корчагу на ельцов. Вообще-то он был доволен: утопленник был стар и давно вышел из моды, у друзей были уже смартфоны. На покупку такого же им не однажды делалась заявка родителям, но все как-то не удовлетворялась: то не было свободных денег, то он своевременно не исправил годовую тройку по физике. Он уже решил сам обеспечить себя навороченным средством связи, почему и взялся за рыбный промысел. Ну, теперь-то уж им всем деваться некуда: совершенно же ясно, что человек в восьмом классе без мобильной связи и селфи существовать не может. Вопрос только в том, как скоро ему этот телефон купят. Однако идею насчет добычи и реализации рыбы он отметать не стал и трудился в амбаре, вспоминая, как изготавливал когда-то корчагу отец.

Мария Васильевна, которая вместе с Еленой была занята на кухне и не могла вовремя проследить за Дарьей, вынесла порицание за недосмотр Егору Егоровичу, который только крякнул с досады и почесал в затылке.

– А где носит самого-то Серегу? – недовольно спросил он.

–Чёлт побели, – неуверенно добавила именинница, чувствовавшая, что она несколько виновата.

Обстановку разрядил треск мотоцикла и ее крестный Андрей, возникший вслед за тем на пороге.

– А-а, Моль купается! – закричал он и подхватил именинницу на руки. – А что у меня есть?

Поставив ее на ноги, он снял со спины рюкзак и достал из него куклу и прозрачный пакет с чем-то разноцветным внутри. При ближайшем рассмотрении, которое было организовано женской половиной, это оказалось платьишком, маленьким, но сплошь увешанным этикетками, ярлыками и лейблом «Армани». И цена-то была не пустячная! Уж родственник постарался.

– Какая прелесть, правда, Дашута? – восхитилась Мария Васильевна, незаметно обрывая нитки, свисающие с подола изделия. – Что надо сказать дяде Андрею?

– Спасибо! – немедленно последовал ответ, хотя Моль была занята исключительно куклой.

Ленка со смешанными чувствами смотрела на удивительное платье, но не сказала ни слова, а Егор Егорович с Васькой вообще ничего не поняли, кроме того, что именины в целом получаются неплохие.

–Вот так, свет Андрюша, – сказал Егор Егорович, – помаленьку начинает разлететься семья-то: Влас, видишь, заканчивает училище, скоро – на службу.

– Ну, у вас народу еще много, а вот я тоже собираюсь в Московию, и мои совсем остаются одни.

– Вот. Эх, придется по праздникам нам вдвоем с Васильевной тосты поднимать. Правда, Васильевна?

– Свистопляска какая, – заметила Дарья, укачивая кукла.

– Вот именно – свистопляска – согласился глава семейства.

– Ты, Андрюша, когда едешь-то? – спросила Мария Васильевна.

– Уже через неделю.

– Ну, будем проведывать твоих. Да скажи, пусть и они почаще к нам заезжают. Летом особенно. Летом тут есть, где дыхнуть кислородом.

– Скажу.

– Вот именно. Поскольку по Индонезиям у нас на билет не хватит – ну, будем между Сибирском и Коковищем поездки организовывать. Да ты что не пьешь-то, Васильевна, Андрюха ведь уезжает. Когда еще посидим?

– А где Сергей? – спросил гость.

– Горе у него, – объяснил Вася, – Дашка телефон Серегин утопила.

– Ай-яй-яй. И что он?

– Хочет заработать сам, на рыбе.

– На рыбе?

– Ну да. Сделал уже две корчаги, третью плетет.

– Надо покупать ему новый. Давно просит. У всех есть, а у него нету, – вмешалась Мария Васильевна.

– Да кто спорит? Конечно, надо. Вот если с медом будет нормально, сразу и купим. А свою рыбную идею пусть претворяет. Надо же что-то и самому делать!

– Чёлт побели, – добавила Дарья.

– Доча, нельзя так говорить. Это нехорошие слова – укоризненно сказала Мария Васильевна и строго посмотрела на мужа.

– Да, да, это только старые больные люди так говорят, а такие умницы, как ты – нет. Поняла, Дарья? – посыпал себя пеплом Егор Егорович.

– А с пчелами он не занимается? – спросил Андрей.

– Нет. Он шибко нетерпеливый, торопится, а тут суета вредна. Как-то поднял верхний корпус улья, не посмотрел, что он приклеен к нижнему, нижний оборвался и грохнулся на подставку. Туча пчел! Хорошо, он был в маске, но все равно покусали – в рукава, и через брюки жалили. Да ну – от греха подальше! Не знаю, кем вырастет. Влас определился, Василий собирается в моряки, Лена – в турбизнес, короче, все при деле. А Серега – ни туда, ни сюда.

–Не иначе, в менеджеры метит, – предположил Андрей, – а может – в депутаты.

– Ха, в менеджеры. Читал я недавно в газете: мол, заброшенная когда-то ферма в Коковище типа обрела вторую жизнь. Там надои – во! Там дисциплина – во! Там качество, там передовые технологии, а всему голова – новый эффективный менеджер из Кореи.

– Что, там, в Корее, занимаются фермами, пьют молоко?– наивно спросила Елена.

–Так, наверно. Пьют молоко, крабами закусывают, чё им больше делать-то? – встрял Васька.

– Ну и вот, – продолжал Егор Егорович, – думаю, посмотреть, сходить, что ли. Что это за эффективный такой менеджер? Так сказать, засвидетельствовать своё почтение коллеге. Мы в свое время тоже в передовиках были, а ферма закрылась. Ну и вот, пока собирался, встретил старую доярку – ну, при мне-то она молодая была. Наталья Иванова. Поздоровались, то-сё, поговорили про житьё-бытьё. Она до пенсии еще не доросла, работает там.

– Слышу, у вас эффективный менеджер? – спрашиваю.

– И-и, не говори, Егорыч: я ведь уже по второму заходу на нашей ферме. Ну, теперь-то не на нашей.

– Как это – по второму заходу?

– Так он же набрал сперва лучших из доярок, и кто чуть помоложе – совсем-то молодые, новые на такую работу не идут. Лучше впроголодь дома сидеть будут. Потому что нагрузка в два раза стала больше – прежнюю нашу численность вдвое «оптимизировали». Ну вот, через две недели всех уволил, не сразу – поочередно. Меня – последнюю.

– А чего ему не так было?

–Опоздал на пять минут – штрафные очки, недочистил чуть-чуть где-то – опять; пятое-десятое… Короче, за неделю все штрафниками стали. Тут нужны роботы. Некоторые сами уволились. Набрал он новых. Да сильно брать-то неоткуда, и вот снова позвал меня. Но, чувствую, скоро опять попросит. С фермы. Да пошёл он, знаешь куда?

– А как же. Вы и меня, бывало, туда посылали…

– И-и, сравнил! Тогда золотое было времечко. Сказка!

– И что думают делать, хозяин, например? Этот менеджер-то – он ведь тоже наемный, не голова.

– Слышала, условие хозяину поставил: или выписываем работников и оборудование из Кореи, или же он говорит Коковищенской ферме «До свидания». Но зарплата должна быть не меньше 150 тысяч и соответственные жилищные условия. Мы получаем 30 тысяч, ну а жилищные – ты и сам в курсе. Смехота! Он, когда ферму принимал, спросил у нас про зарплату.

– 25 тысяч было – говорим.

– За неделю? – спрашивает.

–Какой за неделю – за месяц!

Он соображал-соображал:

–А-а, догадался! Это пособие, компенсация за ужасные условия труда! У нас тоже иногда делают компенсацию, если есть какой-то… как это? – некомфорт. Но я бы еще хотел знать, какая у вас зарплата?

– 25 тысяч, – говорим. – Да хоть у хозяина спросите.

– Да спрашивал, – отвечает. И сложил ладони, глаза – к небу, но ничего больше не сказал.

Егор Егорович выпил стопку, махнул рукой:

–Вот такие пироги, менеджеры, то есть.

– А и у нас такие наросли моментально, как грибы после дождя. Чисто овчарки. Каких еще корейских менеджеров надо искать? – вставила Мария Васильевна.

– Так управитель-то думает: ага, сейчас выпишу эффективного… тьфу ты, пропасть! – и все пойдет как по маслу. Ага, щас! Это я помню, в старые времена: неурожайный год был, кормов в совхозе мало заготовили. Началась на ферме голодовка, даже был падеж. И на других фермах тоже. Понаехало начальство, – райком, райисполком; давай разбираться. Говорим «надо бы где-то на дальней стороне сена занять, централизованно, в организованном порядке». Нет, им кланяться не с руки. Типа, занять-то просто, так и дурак сможет. Вы попробуйте без заема! И пригласили они профессора из сельхозакадемии. Дескать, вот вам, мотайте на ус! Профессор приехал, походил по фермам, посмотрел: – Кормить, говорит, надо! – и уехал. Потеха! Так и тут.

– И что потом? – спросил Андрей, выпивая, по примеру хозяина.

– А что потом? Пришлось договариваться аж в Казахстане и оттуда солому и сено везти. Иначе бы всю скотину прирезать пришлось. Хорошо, Казахстан был не заграница.

– Невезучая какая-то ваша ферма стала, – заметила Мария Васильевна, – и ресторан из нее не получился, и образцовое капиталистическое производство. Хотя, если бы, например, Наталье платили 150 тысяч…

– Вот именно.

Моль задремала и застолье стало сворачиваться. Смеркалось.

***

«Хорошо иметь домик в деревне!» – бурчал Сергей, выволакивая из ограды копну снега, погруженную на старый капот от «Нивы». – И когда кончится этот снег, эта зима?

Приподняв капот за край, он с трудом опрокинул поклажу к другим грудам, уже доставленным за ворота в процессе очистки, и двинулся за новой партией груза.

– Васька, ты поменьше грузи, снег какой-то сырой, тяжелый, – дал он наставление брату, орудовавшему большой снеговой лопатой.

Эта их повинность особенно доставала после затяжных снегопадов или метели: двор был обширный и иногда приходилось возиться с его очисткой по полдня, а то и больше. Конечно, в критических случаях подключался отец, но это было уже как бы поражение их с Васькой. Раньше такую работу делал Влас – он здоровый. Но теперь далеко. Эх!

Сергей вытер пот со лба, отдыхая, пока нагружалась повозка.

– Хорошо, что от коров отделались, – словно угадав мысли брата, сказал Василий, окончивший погрузку.

– Да уж.

С коровами в последнее время была одна морока: мало того, что надо было косить, сушить и завозить сено, чистить навоз и гонять скотину на реку, где поить ее из проруби – совсем невозможной стала пастьба. В пастухи никто не шёл, потому что плату за пастьбу собрать со всех было куда как трудно, даже и нереально. В конце концов скотина настолько распустилась, что потеряла всякое представление о дисциплине. Ни грозные окрики, ни хлестание кнутом не помогали: парнокопытные при малейшей возможности устремлялись на посевы, предпочитая злаки, а когда урожай был убран, бродили по стерне, поедая зазевавшихся мышей, или по помойкам, которых имелось в достатке. Содержать скотину без выгона не представлялось возможным: слишком много потребовалось бы кормов.

– Все, хватит! – решил однажды Егор Егорович, когда одна из двух коров едва не издохла, объевшись чего-то на свалке. – Чем пить такое помоечное молоко, лучше совсем не пить!

– А как же дети, Дашутка особенно? – пробовала было возразить Мария Васильевна.

– Будем покупать, теперь-то с этим нет проблемы. Чай, капитализм.

– Так покупное-то молоко всё равно хуже своего. Откуда ты знаешь, из чего оно?

– Не знаю, и это хорошо, потому что своё, я знаю – с помойки. А там всё-таки пастеризованное, да ещё исправленное. А с коровами мы замучимся штрафы платить за потраву. Себе дороже выйдет.

И вопрос был решен. Правда, Дарья, в первый раз попробовавшая магазинского молока, сказала «кака» и пить его наотрез отказалась. Но путем уговоров, добавления в продукт сахара и мёда, а также обещаний после каждого приёма молока покатать её на машине, старшие добились более терпимого отношения дочки к нему. Теперь из живности в хозяйстве остались только куры да пчелы. Тоже, конечно, не подарок, особенно первые. Эти потомки динозавров унаследовали от птеродактилей их скверный характер, наглость и безграничную прожорливость. Но мать, курировавшая эту отрасль, как-то с ними ладила.