Острова счастья

Лёшка принялась гладить мои руки, но я по ее глазам увидела, что ей тоже страшно. А я наблюдала за стаканом: шторм в три балла, перерос в девять, волны стали выходить из берегов, пока бушующий сок, не перевернулся вместе со своим стаканом.

Турбулентность вскоре кончилась так же внезапно, как и началась. Стюардесса бодрым голосом сообщила, что мы начинаем снижение, и не советовала нам покидать свои места.

– Скоро я тоже начну держать свои коленки, – пробурчала рядом со мной Лёшка.

Ростов встретил нас ярким солнцем и теплым ветром. Казалось, зимы тут и не было. Женщины в аэропорту стояли в летних платьях, мужчины были в футболках и рубашках с короткими рукавами. Питерцы упорно не снимали своих курток. Не понятно чего мы ждали: что сейчас из наших чемоданов повеет холодный северный ветер и пойдет дождь со снегом? Нас встречал вертлявый парнишка Ромка. С вихрастым чубом, большим ртом, и детским светлым взглядом. Стасик, было, принялся строить ему глазки, но парнишка вздрогнул и спрятался за мою спину.

Он провел нас к старенькому «Пассату», радостно сообщая, что теперь добираться до Левого берега – одно удовольствие. Через Дон выстроили новый мост – гордость ростовчан. И мы все сейчас пулей домчим до нашего пансионата, где нам приготовлен праздничный обед.

Ростов – типичный южный город. С широкими улицами, вдоль которых шелестят листвой многочисленные деревья. Кажется, что здесь никто никуда не торопится. Жизнь течет медленно, плавно и спокойно. Крупные женщины неторопливо идут с рынка, неся в двух руках необъятные сумки с продуктами. Покушать тут любят. Речь здесь тягучая, певучая, с характерным произношением. Попробуйте быстро сказать фразу, произнося южную букву «г». У вас ничего не получится! Они даже ругаются медленно.

И, обязательная для южных городов, Набережная. Красивая, праздничная. С фонтанами и клумбами. С нарядными детишками и их мамами. Они идут сюда, как на праздник, который не спит ни днем, ни ночью.

Мы переехали мост и стали колесить по кривым дорогам вдоль Дона. Навстречу нам попадалось много машин. Было ощущение выходных.

– А у вас сегодня местный день отдыха? – поинтересовались мы.

– Да не, – улыбнулся Ромка. – Кто покушать едет, кто просто развлечься, отдохнуть. Тут же Дон! – вдохнул он речной воздух.

Пахло рекой, свежестью, тиной, и почему то, арбузами. Хотя, какие арбузы в конце мая?

– Прыехали, – произнес Ромка, через «ы», и выключил свой тарахтевший «Пассат».

Мы вылезли, из средства передвижения, удивленно оглядываясь.

– В интернете все гораздо красивее, – тихо произнесла Лёшка.

Машины по дороге со свистом пролетали это место. Видно оно никого, кроме нас не привлекало.

Среди пыльных зарослей кустарника, на вытоптанной не понятно кем траве, стояло несколько деревянных домиков. По дороге, которая когда то была асфальтированной, неторопливо прохаживались несколько хмурых мужичков в спортивных штанах.

Дорогу венчало каменное одноэтажное здание с серой шиферной крышей. Во многих окнах стекла были давно заменены на почерневшую фанерку.

– Это столовая! – с удовольствием комментировал Ромка. – Вас там ждут!

– Может, мы с дороги умоемся? – робко предложил Стасик.

– А там есть раковина, – кивнул Роман.

Стасик закатил глаза, но мы постарались не замечать его настроения.

Столовая встретила нас кислыми запахами и огромной фреской из жизни трудового народа. Крупные румяные девушки весело кидали снопы сена, а чубатые хлеборобы махали им своими натруженными руками. Яркие краски кое-где облупились, где-то их старательно отковыряли. И многие красавицы на фреске оказались без носов и глаз. Вид от этого стал удручающий. Хотелось поскорее отвести глаза, дабы не смущать несчастных калек.

Могучая женщина из плоти и крови, появилась перед нами, пригласив двигаться за ней. Усадив нас за столик у целого окна, она заботливо поюлозила по столу грязной тряпкой.

– Ща накормют! – то ли угрожающе, то ли радостно пробормотала она.

Ромка сел с нами.

– Покушаем, и я вам все покажу! – потирал он руки.

Принесли большую кастрюлю, на которой было написано «Борщ». Я очень любила южный борщ, который нам всегда варила мама Максима. Она была из Краснодара. Всегда веселая, неунывающая, добрая и гостеприимная.

Я торопливо открыла крышку в предвкушении удовольствия, но оттуда пахнуло старым салом и чем – то кислым. По цвету это напоминало скорее наши белые ночи. Я была уверена, что ни одна женщина с юга, не способна испортить национальную еду. Но одна все – таки нашлась, и работала она в этом заведении.

За ложку взялись только Лев Павлович и Ромка. Нам не хотелось даже пачкать тарелки.

– Может, это саботаж? – поинтересовалась я у Лёшки.

– Если это праздничное меню, то, что едят те несчастные? – Лёшка кивнула в сторону угрюмых парней в цветастых трусах. Или здесь это называется бермудами?

Несчастные сидели с трехлитровой банкой пива и рыбой. Пили они из алюминиевых кружек.

– Рома, а здесь много отдыхающих? – поинтересовалась Лёха.

– Бывает, – не переставая хлебать варево, ответил Роман. – Путевки то продавали, никто не думал, что нас купят.

– Как вам наш фирменный борщ? – подошла к нам тетка с еще большими габаритами.

– Очень вкусно, Людмила Ивановна! – привстал Ромка.

«За жизнь опасается, – злорадно подумала я, – она одной поварешкой махнет, и нет Ромки».

– Это зав.столовой, – представил он уходящую спину.

Кастрюлю, на которой было написано «второе», открывать было страшно. Праздничное второе, состояло из холодных макарон и маленьких котлеток.

Роман принялся нагребать себе из кастрюли. Лев Павлович смотрел на еду уже менее оптимистично. Стасика передернуло. А мы с Лёшкой достали по одной котлетке. Вспомнился анекдот: «Котлеты студенческие – из хлеба». Эти были из времен нашей студенческой молодости.

Мы с Лёшкой переглянулись.

– Похоже, на этот раз наш Геннадик ошибся. Не учел менталитета. – Сокрушенно высказалась Лёшка.

– Да мы под Питером еще в худшем состоянии базу отдыха взяли, – прокомментировал Лев Павлович. – И ничего. В такой порядок привели!

– Тут надо все сломать. А это будет дороже, чем построить новую. – Заговорил Стасик. – Лучше взять пустую землю, без построек.

– Чистой земли нет. Продается только эта база, – Рома заговорил с нами другим голосом. Его детский взгляд стал жестким, глаза сузились. Из милого рубахи-парня, он превратился в озлобленного волчонка.

Сидящие в углу отдыхающие, притихли, улавливая в воздухе запах скандала. Кажется, им хотелось подраться. Вступиться за честь родной базы отдыха.

– Будем думать, смотреть, прикидывать. Что ломать, что строить, – примеряющее заулыбался Лев Павлович.

– Кому компот? – подошла к нашему столу заведующая, на ее подносе стояло пять стаканов с мутной жидкостью.

– А зеленый чай у вас есть? – простонал Стасик.

– Чай у нас бывает на завтрак, – отрезала тетка. – Черный, – уточнила она.

Мы поднялись и вышли на улицу. Там сидело несколько бродячих собак. Увидев нас, стая оживилась, собаки глядели нам на руки.

– Надо было эти котлетки собакам скормить, – предложила Лёша.

– Еще отравим, – буркнул Лев Павлович.

– Вам в тот корпус, – Роман махнул в сторону одного из домиков.

Два номера, по два человека.

– Мы просили три одноместных, – возмутился Лев Павлович.

– У нас одноместных не бывает, – констатировал Роман. – Можете занимать свободные, – милостиво разрешила принимающая сторона.

Мы двинулись в сторону корпуса. Внешне домик представлял собой деревянный одноэтажный барак, и оказалось, внутренне тоже. Внутри строения тянулся длинный коридор, который делил дом на две половины.

– Душевая с туалетом здесь, – открыл Ромка одну из дверей. – В начале коридора – женская, в конце – мужская. Вода горячая бывает в конце дня. Комнаты выбирайте любые, пока свободных много.

Лёшка открыла первую дверь, на нас дыхнуло сыростью и холодом. Ромка хмыкнул:

– Советую выбирать южную сторону. Эта после зимы не просохла.

Южная сторона не намного отличалась от северной, но в ней, по крайней мере, сейчас было солнце.

– Мы выбираем эту, – решительно заявила Лёшка.

– Ну, а мы две соседних, – заявил Лев Павлович. – А постельное белье у вас есть?

– Сейчас найду коменданта, и она вам принесет, – обиженно произнес Ромка.

«Он, что, ожидал, что мы запрыгаем от восторга?»

На стенах пузырились обои мрачно-зеленого цвета, на окнах, кроме паутины ничего не висело, полы не подметали с прошлого года. За стенкой Лев Павлович стал двигать мебель, Стасика слышно не было.

Я направилась в душевую, нашла там ведро под номером четыре и веник.

Лёшка сидела на краешке кровати:

– Ленку сюда нельзя! Она комфорт любит!

– Сейчас наведем комфорт, – сказала я, орудуя веником.

– Кому белье? – раздалось из коридора, – в комендантскую. Я вам таскать не собираюсь. За мной идите.

Лев Павлович выглянул из своей комнаты, на нем уже был спортивный костюм и тапочки.

– Пойдем, прогуляемся, – поднялась Лёшка, – потом подметем.

Мы пошли за теткой, которая была очень похожа на двух сотрудниц столовой. Сестры они тут, что ли? Может, это семейный подряд, а мы нарушаем их бизнес? И поэтому они с нами так неприветливы?

По тропинке, обозначенной белыми камушками, мы подошли к небольшому домику. Рядом со входом, буйствовал куст сирени. Он был весь усыпан ароматными соцветиями, нежно-лилового цвета. Запах закружил нам голову, заставив забыть про плохой прием. Домик был выкрашен, свежей краской, окошки сияли чистотой и белоснежными занавесками. Внутри царил полный порядок. На деревянных полках ровными стопочками лежало белье, одеяла, стояла посуда. Тетка нацепила очки:

– Так, паспорта давайте: откуда, кто, зачем, – забормотала она.

Мы полезли за документами.

– Так вы из Питера? – оживилась комендант. – У меня дочка там учится, в медицинском! Сама поехала, сама поступила. Уж я ее так отговаривала. Но она у меня с характером, вся в отца, – довольно улыбнулась женщина.

– А у нас Елена Юрьевна свою клинику имеет, – вставила Лёшка, – она тоже медицинский закончила.

Женщина на минутку откинулась на спинку стула, глядя на нас в задумчивости, потом встрепенулась:

– Знаете, что? Я вас в директорский корпус поселю. Они все равно сюда два года не показываются, а корпус их мы в надлежащем виде содержим. Пошли за мной, – она схватила ключи с полочки.

– А белье? – выбежали мы за ней.

– Там свое! – отрезала наша спасительница.

– Как ты вовремя вспомнила о моей профессии! – шепнула я Лёшке. Мы еле поспевали за не очень молодой женщиной.

– Меня Людмила Ивановна зовут, – бросила нам через плечо комендант. – Если еще что понадобится, обращайтесь.

Она подвела нас к симпатичному двухэтажному домику, который скрывался в зарослях сирени и жасмина. В домике имелась собственная кухня с гостиной, четыре светлых просторных комнаты с собственными душевыми и верх совершенства – небольшая сауна на первом этаже. На окнах висели кокетливые занавески; все было чисто, опрятно, с легким оттенком роскоши.

– Слава Богу! – прошептал Стасик, – а то я хотел идти гостиницу искать.

Людмила Ивановна радостно улыбалась у двери.

– А вы к нам надолго? – спросила она.

– Дня на три, – ответила Лёшка.

– А посылочку не возьмете, для дочки? – просительно глядя на меня, полюбопытствовала женщина. – Все ж свое, все свеженькое. А у вас, там, еще ни одной ягодки не выросло.

– Возьмем, Людмила Ивановна, – успокоил женщину Лев Палыч, – и, кстати, насчет свеженького: может, вы нам что-нибудь из своего продадите? Редисочки, зелени какой, а если творог со сметанкой есть!.. А то мы на здешних обедах долго не протянем.

– Да это сегодня Люськина смена заканчивается, вот она и тащит все, что не приколочено. – Сплюнула женщина, – завтра Райка работает. Вот вы попробуете! – улыбнулась она.

– Вселяет оптимизм, – обрадовался Лев Палыч.

– А насчет свеженького, не волнуйтесь, все сделаем. Корову, правда, не держу, но купить у соседки могу.

– Спасительница вы наша! – Лев Павлович попытался поцеловать ее руку, но женщина дернулась, и целовать рук не дозволила, хотя щеки ее зарумянились.

– Вот повезло, так повезло, – мы с Лёшкой оглядывали покои после ухода коменданта. – А че сразу сюда не заселили? Или мы не руководство? Так, распаковываемся, и отмечаем приезд, – скомандовала Лёшка.

Разлив по бокалам коньяк, подруга грустно посмотрела на меня.

– Лёлечка, прости, я с этой кутерьмой совсем не уделяла тебе внимания.

– Да за что прощать-то? Я и сама обо всем забыла! Я так тебе благодарна, что ты меня с собой взяла. Теперь я на себе испытала, что лучшее лекарство от стресса – это перемена места жительства. Буду всем советовать: случилась в жизни беда – собирайте чемодан и уезжайте в путешествие, круиз, на дачу, к подруге. Куда угодно, только прочь с насиженного места, где было больно. А еще лучше, вообще, сменить это место, если есть возможность, конечно. Купить себе маленькую дачу, сделать там ремонт собственными силами. Представляешь, как здорово, когда никто не стоит над душой, и не зудит: правильные ты обои выбрала и той ли краской потолок покрасила. Да крась, чем хочешь, это все твое!

Мы выпили еще, в голове зашумело, все-таки это не наша норма, мужчины робко удалились, оставив нас наедине.

– Если ты помнишь, я приблизительно так и сделала, после своего развода? – напомнила Лёшка. – Ушла, оставив все своему бывшему мужику. Ему было все равно, куда я денусь, главное, что ему ничего не пришлось менять в своей жизни. Мне иногда кажется, что и моим родителям все равно, что со мной. Живут в своей Болгарии, радуются друг другу. Собирались уезжать только на зиму, а получается, что уехали насовсем. Для них приезд в Питер – целая трагедия.

– Ну, что ты? – обняла я Лёшку, – они всегда так радуются, что мы к ним приезжаем.

– Знаешь, мне кажется, я не оправдала их надежд, вот они на меня и махнули рукой. Семьи у меня нет, детей тоже. – Лёшка загрустила.

– Леночка, милая, да они так гордятся тобой, ты же у нас такая умница!

– Ой, прости меня Лёлька, это я тебя сегодня утешать должна. Все время забываю. А получилось, как всегда. Жилетка ты наша любимая! – Лёшка хлюпнула носом, и прижалась к моему плечу.

– Спокойной ночи, Лёшка.

* * *

Рано утром нас разбудил стук в дверь. Людмила Ивановна принесла нам две большие сумки с продуктами: творог, сметана, молоко, свежая зелень, редиска, клубника, и даже домашний хлеб.

– Голубушка, а хлеб сами пекли? – удивился Лев Павлович.

– Ясное дело, сами! – засмущалась Людмила Ивановна. – Сын с невесткой мне хлебопечку японскую подарили, пеку вот. Народу нравится. Вы на завтрак то идите. Сегодня Райка вышла.

– Какая Рая? Какой завтрак? Да нам ваших даров надолго хватит! – засмеялся Лев Павлович.

– Говорили мне, что в Питере народ мало ест, – покачала головой Людмила Ивановна. – Ну, хоть на обед зайдите. Не пожалеете.

Мы устроили себе королевский завтрак, после которого все укатили в Ростов, оставив меня одну. Я, посмотрев на свои бело-синие ноги, решила пойти позагорать. Вытащив новый купальник, цвета моих любимых оливок и обмотавшись порео, я направилась на пляж.

Пройдя через заросли кустарника, я оказалась на пустынном берегу. Пляжа, как такового, с лежаками, зонтиками, кабинками для переодевания, не было. Был белый песок, повторяющий изгибы великой реки, сухие коряги, выброшенные на берег, пустые бутылки. Я нерешительно присела на песок. В конце концов, я хотела полежать на белом песке и позагорать. Все мечты мои сбылись. А о лежаках я даже не подумала. Западные курорты развратили российского отдыхающего. Посмотрев один раз, как проводят свой отдых испанские рабочие или турецкие ткачи, нашему человеку тоже захотелось немного больше комфорта, чем скромненькое одеялко; сначала, выполняющее обязанности ширмочки для переодевания, а потом лежака и импровизированной скатерти-самобранки.

Твердо решив измениться к лучшему, я улеглась на песок, и стала мечтать, как я похорошею: загорю, похудею, отпущу подлиннее волосы. В своих мечтах, я представляла себя женщиной-вамп. Так, во что – же я себя, красивую, одену? Белый брючный костюм, я думаю, подойдет. Или красное платье, с открытой спиной? Мужчины странные существа. Они, как вороны, замечают яркое и блестящее. Им неважно, что серый костюм от Армани, стоит состояние. Они уставятся на девушку одетую в яркий прикид с ближайшего рынка.

Продолжая мечтать о своем светлом будущем, я заметила странную девушку, появившуюся на берегу. На ней была длинная пестрая юбка, шерстяная кофта на пуговицах, явно, не по погоде. На голове красовался цветастый платок. Наряд больше напоминал карнавальный костюм. Может быть, я чего-то не знаю? И новый заезд отдыхающих отмечается карнавалом?

Девушка присела недалеко от меня, я приветливо помахала ей рукой. Приняв мое приветствие за руководство к действию, незнакомка направилась в мою сторону.

– Здравствуйте, – вежливо сказала я. – Вы приехали на отдых?

– Как вас зовут? – грубовато начала она, оставив без ответа мой вопрос.

Я немного отшатнулась. У девушки были длинные, кривые желтые зубы, которые ее ужасно портили.

– Елена Юрьевна, друзья зовут меня Лёля. А вас как величают?

– Марфуса, – прошепелявила девушка.

«Господи! Вот бедняге в школе досталось! Мало того, что не красавица, так еще и имя такое! – подумала я – О чем думают родители, давая своим детям странные имена? Назвали, похвалились перед соседями оригинальным имечком, а ребенок остается с ним на всю жизнь!»

– Отдыхать приехали? – повторила я свой вопрос.

Убогая кивнула. «И зачем я ей махала? – скучно подумала я, – сейчас бы лежала, думала о своем прекрасном образе. А теперь надо беседу поддерживать».

– Вы из Питера? – уточнила Марфа.

– Из него, – вяло кивнула я.

Марфуша поднялась и пошагала к базе.

«Бывают же странные личности!»

Солнце припекало не по – майски сильно. Мне захотелось освежиться. Вода всегда помогала мне восстановиться после дальней дороги или трудных дел. Я подошла к реке и быстрым шагом вошла в воду. Этому нас научила наша Алёна. В любую воду можно зайти вот так: быстро, не раздумывая. Конечно, если она разумной температуры. Если будете заходить постепенно, то вода обязательно покажется вам слишком холодной. Проплыв несколько метров, я повернула к берегу.

Только выйдя из воды, я поняла, что она еще не прогрелась. Но ощущения все равно были приятные. Все тело словно покалывали тысячи иголочек. На душе стало радостно, захотелось что-то немедленно сделать хорошее.

Я вернулась на базу. По ней, весело перекрикиваясь, ходили мужики в цветастых штанах. Они тащили тяжелые сумки, в которых позвякивали бутылки. Молодые девушки одетые слишком нарядно для утреннего времени, зазывно смеялись.

«То-то будет весело, то-то хорошо!» – вспомнился детский стишок. Я быстро переодевалась в своей комнате, когда заметила, как чей – то силуэт быстро промелькнул мимо окна. «Наверное, кто-то решил ближе познакомиться с директорскими покоями?»

На улице людской ручеек тянулся к столовой, я тоже решила туда заглянуть. Надо же было занять время? Книгу я с собой не взяла. Войдя в столовую, я сразу не поняла, что в ней переменилось.

Унылое, мрачное помещение, стало чистым и светлым. На столах, в стаканчиках стояли веточки сирени, белели парусами салфетки. Пахло печеной сдобой. Навстречу мне шла пухлая, улыбчивая женщина в белом фартуке.

– Присаживайтесь, – кивнула она. – Что есть будете? Есть домашняя лапша и котлеты с картофельным пюре. Будете?

Я закивала головой. Сто лет не ела пюре! Я просто вычеркнула его из списков продуктов на земле. Хотя в детстве это было мое любимое блюдо. Мама часто готовила его нам с братом, особенно, когда мы болели.

Толстуха вернулась с большой кастрюлей, из которой вкусно пахло куриным супом.

– Мне не много, я только попробую. Еще надо оставить место для котлет, – бормотала я, глотая слюнки.

– Да ешьте, сколько хотите, – улыбнулась женщина.

Я попробовала янтарный супчик и зажмурилась от удовольствия. Не каждый ресторан может похвастаться такой кухней. На второе мне принесли нежнейшее пюре и две румяных котлеты, размером с мою ладонь.

– Ой, я столько не съем! – испугалась я.

– Да шо тут есть? – удивилась женщина.

Уверена, что она свои калории не считает. Ест, что хочет. И судя по ее веселым ямочкам, на румяных щечках, муж любит ее такой, какая она есть.

Я надкусила сочную котлету. Ну и пусть, что мой образ женщины-вамп, отодвигается в будущее. Отказаться от таких котлет – выше моих сил.

– А что это мы делаем? – Лёшка незаметно подкралась ко мне.

– Колету ем, – произнесла я с набитым ртом, – вы тоже должны это попробовать.

– Лена звонила. Ей там телефон оборвали. Все тебя ищут. – Сказала Лёшка, ожидая, когда ей принесут суп.

– Кто все? – помрачнела я.

– Ну, с работы звонили, интересовались, куда поехала, с кем?

– Это что-то новенькое! – удивилась я. Искать меня имел право только Макс. – Кто у нас там такой любопытный завелся? – Кто еще? – спросила я, надеясь, что это будет Максим.

– Еще Максим, – произнесла Лёшка. – Лена ему ничего не сообщила, сказала, что не знает, но он не поверил, и позвонил Генке.

– А тот, что?

– Сдал, – коротко ответила она, – мужская солидарность, – Лёшка гневно посмотрела на наших мужчин.

– А мы то что? – оскорблено, произнес Стасик.

– Все вы одинаковые, – буркнула Лёха.

Суп ели, молча, только удивленно обменивались взглядами.

– Давненько я такого не пробовал, – крякнул Лев Павлович.

Я сидела и размышляла, кто из нашей клиники мог так интересоваться моими планами.

– Лёлечка, ты прости меня, что настроение тебе испортила! Ты сидела такая счастливая, с этой котлетой…

– За это, я съем еще одну, – грозно сказала я.

Лёшка засмеялась и чмокнула меня в ухо жирными губами.

Мы неторопливо наслаждались замечательным обедом, как вдруг, я заметила предмет, летящий в наше окно. Нырнув под стол, я потащила за собой Лёшку. Даже не понимаю, что на меня нашло. Я никогда не отличалась ловкостью и спортивной сноровкой, не знаю, какая сила спасла меня от стеклянного дождя, который обрушился из разбитого окна. В столовую влетел крупный булыжник. К счастью, обед уже подошел к концу. И в столовой оставалось только несколько человек. На шум разбитого окна сбежались люди.

Мы осторожно поднялись с пола. Стас помогал нам отряхнуть стекла с нашей одежды.

– Просто удивительно, что все так хорошо обошлось! – говорил он. – Вся столовая в стеклах, а на нас ни одной царапинки.

Я оглянулась. В дверях, в первых рядах перепуганных отдыхающих, стояла моя знакомая Марфуша. Взгляд у нее был странный: глаза застыли от ужаса, рот открыт. Я не думала, что можно так беспокоиться о малознакомом человеке. Наверное, у этой несимпатичной девушки, большое доброе сердце.

Людмила Ивановна растолкав толпу, ворвалась в зал:

– Что ж такое? Только стекло новое заказали, а они еще набили!

– Кто набил-то? Кого вы видели?

– Да никто этого оглаеда и не заметил, – сплюнула она в сердцах.

Мы прошли через сочувствующую толпу.

– По-моему, у меня иммунитет к подобным вещам, вздохнула Лёшка, – Не напугали, ни разу! И главное, ровно год прошел, как я в живых осталась. Надеюсь, это не по мою душу снова?

Год назад мы все были напуганы событиями, которые происходили в жизни Лёшки. Она осталась жива, только благодаря чуду или своему Ангелу-хранителю.

– Надеюсь, и на меня никто нападать не собирается? – пробормотала я

Мы зашли в наш домик, вытряхивая из волос осколки стекла. Все молчали, замечательное настроение улетело к другим.

Интересно, как мимолетно наше настроение. Только что, мы радовались майскому дню, хорошему кофе или вкусной котлете, в конце концов, и вдруг все это прерывается досадной мелочью, или не мелочью. Настроение портится, жизнь теряет яркие краски.

Сколько раз я давала себе установку: «Ни что не испортит мне хорошего настроения. Я буду удерживать его всеми силами! Мне так комфортно, когда я нахожусь в гармонии с собой и окружающим миром». Но, то ли воля у меня слабая, то ли хорошее настроение слишком воздушная субстанция, но оно так быстро меня покидает! Обидно, что выводит меня из равновесия, в основном, мелочи. Крупных неприятностей в моей жизни, до вчерашнего дня, не происходило.

Лена пошла в душ, а у нее на тумбочке надрывался телефон. Он звонил не переставая. Замолкал на короткое время, и вновь принимался наигрывать надоедливую мелодию.

– Возьми! – воскликнул Стас, – сил нет, как надоел.

Я подошла к телефону, в окошке крупными буквами светило: «Максим». Я стояла, смотрела на эту надпись, и не знала, что мне надо делать.