Неожиданно неподалеку раздался шорох. Святослав оглянулся и заметил лежащего тигра. Тот, вероятно, отдыхал после сытного обеда – вблизи валялись остатки растерзанной звериной туши, и грелся на солнышке. Мужчина встретился с хищником взглядом и испугался – не за себя, а за ребёнка и за медвежонка тоже.
Замерев на месте и уставившись на тигра, Святославу вдруг вспомнил разговор со своим дедом в детстве. Тогда, прогуливаясь однажды по лесу, он спросил у него, правда ли, что самый страшный зверь в лесу – тигр? На что услышал в ответ: «Он страшен, когда голоден. Когда тигр сыт, он обычно спит. Как и ты, внучок, он не любит, когда ему мешают отдыхать. В это время его надо всегда обходить стороной и не спеша уходить. Главное – не надо бежать, а то ты его побеспокоишь и заставишь себя догонять. И ещё, запомни, при встрече с тигром не надо смотреть ему в глаза».
Вспомнив этот разговор, Святослав сделал все так, как когда-то советовал ему дед, и когда они оказались уже на безопасном расстоянии, подумал: «В самый раз пригодился этот полезный совет дедушки…»
Жизнь обитателей тайги, которых объединила судьба, с самых первых минут была основана на крепкой дружбе и преданности друг другу. И даже когда их стало трое, мало что изменилось – жизненные устои людей распространились и на медвежонка. У Святослава же появились два спасенных им маленьких существа, которых он искренне любил, и за которых отвечал.
Со временем Кузьма становился не по возрасту крепким и выносливым ребёнком. Ему было приятно находиться рядом со Святославом всегда, не только, когда тот отдыхал, но и когда работал. Какой бы работой тот не был занят, мальчик старался во всём подсобить своему отцу, чтобы получить его молчаливое одобрение.
Вот и сейчас, подтаскивая небольшие сучки к домику, он стремился показать, что стал уже почти таким же сильным, как папа: выбирая ветку по силе, он старался нести её без тяжёлого дыхания усталости. Кузьме нравилась эта работа по заготовке дров на зиму. Святослав же с улыбкой наблюдал за маленьким тружеником.
Видя, с каким энтузиазмом мальчишка делает эту взрослую работу, Святослав подумал и решил сделать для него маленький топорик. Тогда он сможет «колоть» дрова уже своим собственным инструментом. Так у Кузьмы появилось первое личное «орудие труда», и он с огромным удовольствием возился рядом с отцом, заготавливая дрова. Конечно, он не мог сравниться в мастерстве со взрослым человеком, но пыхтя и мотаясь из стороны в сторону с топориком в руках, мальчик, в конце концов, добивался своего. А когда возле него вырастала кучка свежих веток, пахнущих приятным лесным ароматом, он искренне радовался этому.
Сделав заготовку, Кузьма посмотрел на Святослава и увидел, как тот большими охапками носит поленья и складывает их у стены домика. Малыш тут же занялся и этой работой – стал перетаскивать на своё место подготовленные им «дрова». Когда работа была завершена, Святослав взял довольного и разгорячённого Кузьму за подмышки и разом окунул в бочку с водой, которая стояла у самого входа в избушку. Мальчишка, радостно визжа и бултыхаясь, брызгал водой во все стороны.
На шум такого весёлого купания появился и медвежонок, который с тех пор, как его подобрали и приютили, далеко от избушки никогда не убегал. Закончив свои водные процедуры, Кузьма стал играть с Кисой, – так Кузьма окрестил зверя, впервые его увидев. Любимой его забавой было бегать вокруг медвежонка. Кружась вокруг Кисы, он заставлял того кружиться вокруг себя. От такого вращения зверь потихоньку начинал шататься из стороны в сторону. В конце концов, мальчик, доведя медвежонка до такого состояния, обхватывал его руками за шею, и шататься начинали уже оба, а потом, упав вместе на траву, весело кувыркались на ней, каждый своим звуком выражая удовольствие. Встав на ноги, они начинали бороться друг с другом.
Кузьма, благодаря четвероногому другу, выучил приём, при помощи которого мог одолеть своих соперников. Так, двигая рукой сверху вниз под углом, что было похоже на удары сбоку с загребанием, и помогая себе корпусом, он валил противника к земле, параллельно с этим пальцами стараясь поцарапать ему лицо. Устав действовать одной рукой, он легко сменял её на другую.
У медвежонка были острые когти, от которых Кузьме поначалу, ой, как крепко доставалось, хотя Киса выпускал их только играючи. Уже потом, натренировавшись использовать этот прием с Кисой досконально в детстве, повзрослев, Кузьма мог без труда бить сбоку и раздирать лицо своего обидчика, что стало его любимым способом защиты в любой схватке…
Занятый своими делами, Святослав иногда, услышав, как они весело играют, останавливался в сторонке и с удовольствием за ними наблюдал, но, замечая по солнцу, что приближается время обеда, начинал готовить «борцам» еду.
Повзрослев, медвежонок всё чаще стал уходить в тайгу. Такое стремление к воле – естественное состояние для любого зверя. А медведь к тому же зверь своенравный и даже капризный. Он всё делает по своему настроению, и, упаси Бог, начать баловаться с ним, нарушив и потревожив тем самым его независимость. Тут он покажет всю свою истинную сущность. Кузьма с малых лет навсегда уяснил для себя, что с Кисой без опаски играть можно только тогда, когда он этого сам захочет. Когда же зверь не «в духе», то к нему опасно не только близко подходить, но даже и думать об этом. Из-за этой его непредсказуемости с мохнатым другом всегда надо быть настороже.
Убегая в тайгу, Киса всё же не оставлял Кузьму одного надолго. Привязанность медвежонка к маленькому человеку с самой первой их встречи заставляла скучать по нему, и возвращение обратно к Кузьме становилось для Кисы необходимостью. В ответ Кузьма, чувствуя желание своего друга увидеться с ним, искренне радовался и обнимал зверя. Повзрослев, Кузьма по-прежнему старался не нарушать минуты уединения своего Кисы, а зверь привык к нему настолько, что они друг без друга уже не могли существовать. К тому же ребёнок, как ни странно, научился в точности копировать произносимые зверем звуки, что позволило ему научиться разговаривать с Кисой на понятном ему «медвежьем» языке и это окончательно сплотило их. Такие дружеские отношения между зверем и человеком, основанные на понимании и поддержке друг друга, важны не только в привычной для нас жизни, но и в тайге, где из-за суровости бытия они обретают особую ценность.
Деревенские, да и городские жители, имеющие домашних животных, не раз могли наблюдать, как их питомцы, побродив на свободе и возвратившись обратно, любят прилечь рядом с хозяином. Порой они просто молча подходят и, удобно устроившись, ложатся рядом с человеком.
А бывают и необъяснимые, на первый взгляд, взаимоотношения между людьми и животными. Например, иногда задумавшись о чём-то надолго, человек уходит в себя, в свои мысли. Когда же возвращается обратно в реальность, выходит из такого отрешенного состояния, часто замечает, что и домашняя живность, оказывается, как будто тоже вместе с ним ушла в пространство без времени. Животные, вероятно, угадывают такое состояние человека, и погружаются уже в свои воспоминания, расположившись рядом с ним и частенько глядя в том же направлении, что и хозяин. Такое может быть только при полном доверии к «своему» человеку. Почуяв же на себе взгляд «вернувшегося» хозяина, животные тоже медленно начинают приходить в себя. В таких случаях они часто понимают своего хозяина и без слов, заранее, наверное, чувствуя, что тот обязательно отблагодарит их за такое единение, накормив и приласкав любимцев. А в ответ животные, как никто, умеют быть искренне и бесконечно благодарными за любое, даже незначительное внимание и заботу, становясь ещё более преданными своему хозяину.
В один из солнечных дней Святослав, увлечённый починкой окна, обратил внимание, что возле домика стало необычно тихо. Забеспокоившись, он вышел на улицу и стал звать Кузьму, но тот не откликался. Неожиданно среди тревожной тишины совсем рядом послышался хруст веток, и на землю что-то упало. Оглянувшись, он увидел, как медвежонок, упавший с огромного, двухметрового в диаметре дуба, с рычанием быстро встал на лапы и вновь попытался вскарабкаться наверх. А сразу после этого мужчина заметил и Кузьму, который медленно выползал из дупла, в котором спрятался, чтобы немного передохнуть, и с новыми силами продолжить лезть на верхушку дуба. Наблюдая за этим, Святослав с гордостью отметил, что Кузьма проделывает это необычайно легко, уверенно перелезая с одной ветки на другую. «Не зря, значит, он подолгу болтался на ветвях разной высоты деревьев, растущих рядом с избушкой. Видно, натренировался на них, а на этом великане-дубе теперь решил свои силы попробовать», – вспомнил Святослав упражнения Кузьмы в «древесной гимнастике». Святослав был очень доволен, что Кузьма самостоятельно научился легко лазать по деревьям. Эти навыки развили у него ловкость, силу рук и цепкость пальцев, которые очень помогали в заготовке запасов кедровых орехов на зиму. А также это ощущение силы позволяло чувствовать себя увереннее в непредсказуемой тайге, где в любой момент и в любом месте подстерегает опасность. Но особой защитой и опорой для Кузьмы в этих таёжных диких дебрях был его друг – медведь. Рядом с этим могучим зверем мальчик мог чувствовать себя почти всегда и везде неуязвимым…
Удостоверившись, что с мальчиком всё в порядке, он успокоился и продолжил чинить окно. Во время работы ему в голову неожиданно пришла мысль осмотреть дупло дуба внутри и, если позволит пространство, сделать там для Кузьмы его личную дополнительную «комнату», вроде учебного класса, где тот в дальнейшем сможет, уединившись, учиться читать и писать, да и мало ли чем ещё захочет заниматься.
«Главное, надо обязательно сделать навес-крышу, чтобы дождевая вода не проникала внутрь. Потом надо решить, как оборудовать помещение внутри дупла всем необходимым, чтобы там для него было удобно играть и заниматься. А также подумать, как сделать внутреннее пространство достаточно освещённым, чтобы не портились у Кузьмы глаза, – размышлял Святослав, вдохновлённый своим планом отделочных работ. – Ну и, конечно, надо не забыть прикрепить на дуб верёвочную лестницу, чтобы и мы с Фёдором смогли забираться в «гости» к Кузьме, – предусмотрительно подумал Святослав. – Когда надо будет, мы снизу ему свиснем, а Кузьма быстро скинет её вниз, а уж мы с Фёдором как-нибудь, да вскарабкаемся. А лесенку я прикреплю к стенке во внутренней части дуба».
Святослав, довольный своими планами, улыбнулся, зная, что всё это непременно понравится Кузьме, так как по своему детству помнил, что каждому ребёнку когда-то становится нужна собственная территория, где он мог бы побыть какое-то время наедине с самим собой. «Обязательно обустрою для него это дупло, чего бы мне это ни стоило», – окончательно решил для себя Святослав.
Часто наблюдая за ребенком и медвежонком, он замечал, что его дети, Кузьма и Киса, налазившись вдоволь, с усталости оба усаживались на траву у охотничьего домика и, запрокинув головы вверх, долго провожали взглядом облака в небе, думая в этот момент каждый о чём-то своём. А может быть, они думали об одном и том же, и их мысли становились схожими в своих мечтах и фантазиях? Дескать, а как там, наверху, есть такие же, как они; а если есть, то не сидят ли они сейчас вместе и не смотрят ли на них?..
Закончив ремонт окна, Святослав тут же занялся дуплом. Ему понадобилась всего неделя, чтобы обустроить там достаточно удобное место, где Кузьма спокойно сможет учиться, отдыхать и заниматься любым интересным для него делом. Святослав хотел, чтобы его сын разносторонне развивался, и ничто не было бы для него помехой. «Раз уж мы по воле случая оказались здесь, так пусть всё нас окружающее станет полезным и удобным для моего сына и для нас двоих», – думал отец.
Рассуждая так, Святослав, как ни странно, где-то в глубине души даже радовался их особому положению. Он убедился на собственном опыте, что в каждой плохой ситуации при желании можно отыскать и хорошее, к чему потом будешь относиться с благодарностью.
Глава 5
Чужая охота
Жизнь обитателей тайги постепенно налаживалась. Но время шло, и жаркое лето начало сдавать свои позиции холодной и неуютной осени, чье наступление предвещает в здешних краях частые ветры, бесцеремонно срывающие с берез и осин яркие жёлтые и красные листья. С приходом холодов свой цвет с бархатно-зелёного на золотой начинают менять лиственницы. По вечерам взлетают на их ветви петухи-глухари и набивают свой зоб золотыми иголками. Пересвистываются в темных ельниках рябчики. Поздней осенью прилетают снегири и охотно клюют красные ягоды рябины. Порой накрапывает уже холодный дождик вперемешку с мокрым снегом, и зверьё начинает готовиться к зимовке.
Святослав всё чаще стал задумываться о том, как поведёт себя в здешних таёжных холодах Кузьма – ведь он ещё совсем ребёнок. А вдруг эта зима будет необычно холодной? Что тогда? Он не забыл, как ему, взрослому мужчине, нелегко было прошлой зимой, а тут – неокрепший малыш.
Кузьма подрастал, как говорится, не по дням, а по часам, и они с медвежонком стали всё чаще уходить подальше от избушки. Как-то в один из осенних вечеров мальчика весь день не было дома, и Святослав не на шутку встревожился – уж не случилось ли что-нибудь? Он уже собрался было на поиски, как вдруг заметил за пригорком приближающихся к дому Кузьму и Кису, которые сильно, видимо, подустав, еле передвигали ноги. Вскоре «дети» остановились перед Святославом. Кузьма виновато опустил голову, опасаясь увидеть немой укор в глазах отца, но на этот раз, впрочем, как и всегда в подобных ситуациях, отец не стал ругать сына, а просто поднял его на руки и прижал к себе. Не забыл он приласкать и зверя, который со временем очень привязался к своему взрослому другу. Медвежонку особенно нравилось, когда Святослав гладил его по лобастой голове, – Киса получал от этого огромное удовольствие.
Кузьма выглядел намного старше своих полутора лет, на вид ему вполне можно было дать годика три. Игра с медвежонком, постоянное пребывание на свежем воздухе, работа по хозяйству, в которой он старался не уступать своему отцу – всё это делало его взрослым не по годам. Да и аппетит у малыша был хороший, и ел он всё «взрослое», то же, что и папа: мясо, грибы, рыбу, а на десерт – разные лесные ягоды. Ну а вместо чая подавался обычно настой из трав. Хотя эту самую натуральную еду назвать только едой для взрослых нельзя, для быстрого роста и укрепления детского организма, именно такие продукты наиболее ценны.
Однажды, когда осень уже вступила в свои права, Святослав и Кузьма, в поисках поздней рябины и терна, ушли слишком далеко от дома. Увлёкшись сбором ягод, они не заметили, как быстро прошло время, и наступил вечер. Мужчина начал волноваться – стало казаться, что он заблудился и не сможет найти дорогу домой.
Подумав, Свят решил пойти вдоль небольшой горки, в надежде, что этот путь выведет его на знакомую тропу. Однако в быстро наступающих сумерках не рассчитал расстояние, и, шагнув на следующий камень, подскользнулся, за что-то зацепился, упал, и, не удержавшись, полетел вниз по каменистому склону. Синяки и шишки после падения мало его беспокоили, гораздо хуже было то, что была сильно ушиблена нога, отчего он не мог даже ступить на неё.
Почувствовав своим детским умом всю серьёзность ситуации, к нему не спеша и аккуратно спустился Кузьма. Как и любому ребёнку, ему было страшновато и от случившегося, и от наступающей темноты. Малыш, однако, не заплакал, а просто наклонился и с сожалением посмотрел на мужчину. Немногословность и умение понимать взрослого уже в таком возрасте стали неотъемлемыми чертами характера мальчика. Сын, не спеша, как сумел, помог отцу привстать, чтобы опереться на корягу. Придя в себя, Святослав начал потихоньку, преодолевая боль, идти.
К этому времени уже окончательно стемнело. Как назло стал усиливаться ветер, а через полчаса и вовсе пошёл снег. Святослав крепко обнял сына, который стал для него опорой, и они собрались уже подниматься в гору, как вдруг, мужчину что-то насторожило. Сработало наработанное долгим пребыванием в дикой тайге чутьё. Внимательно осмотревшись, он различил невдалеке, при слабом лунном свете, еле заметные силуэты каких-то животных. Приглядевшись еще внимательней, он, к своему ужасу, осознал, что это были волки. «Этого нам ещё не хватало», – подумал Святослав и поспешил повернуть в другую сторону, крепко держась за Кузьму. Но, проковыляв немного, он понял, что хищники не отстанут, и не на шутку встревожился. Идти быстрее не позволяла нога, а оружия, собираясь на сбор ягод, Святослав с собой не взял – просто не рассчитывал так далеко уйти от дома, от знакомых и хорошо изученных мест.
Святослав как никогда напугался за малыша. Он ничего не мог сказать в ответ на обращённые к нему вопросительные детские взгляды. Оставалось только одно: прижать его крепче к себе, понимая при этом, что встреча глубокой осенью с голодными хищниками может грозить гибелью. Таёжник видел единственный спасительный для себя и сына выход – несмотря на боль, продолжать идти вперёд.
Испуг придал ему достаточно сил для того, чтобы заставить себя идти, но надолго ли этих сил хватит?! Найти избушку тёмной ночью было практически невозможно, а трое волков по-прежнему не отставали, и, окончательно осмелев, приблизились на короткое расстояние и явно готовы были напасть. Один из зверей уже изготовился прыгнуть на Святослава, как вдруг маленький Кузьма быстро подхватил валявшуюся рядом корягу и замахнулся на зверя. Волк моментально переключился на ребёнка, но Святослав, успев поднять малыша на руки, быстро упал на землю. Прикрывая собой ребёнка, он стал отбиваться от хищника, но тут на них набросились и двое оставшихся волков.
Ещё минута и звери растерзали бы людей… И в это же время из вечерней темноты проявилась фигура огромного волосатого человека.
Уво, а это был именно он, вначале безучастно посмотрел на повернувшуюся к нему рычащую стайку хищников и на распростёртых людей – событие, обычное для дикой тайги, где каждый всеми силами сам борется за пропитание, его не касалось.
Это была не его охота и не его еда. Пища ему доставалась разная и по-разному добытая, но он поедал мясо только тех животных, которых убивал в схватке, и только тогда, когда те на него сами нападали. А иногда ему приходилось находить и придавленных упавшими деревьями зверей, которые уже умирали, которых он вытаскивал и потом съедал, потому что всё равно они не выжили бы от серьёзных полученных ран…
Уже собираясь покинуть это чужое «ристалище», Уво неожиданно резко замедлил шаги. В его памяти мгновенно промелькнула картинка, как этот большой человек, терзаемый сейчас волками, снимал с дерева ребёнка после того, как что-то пылающее упало с неба… Он отчётливо вспомнил, что в тот момент как раз сверкнула огромная молния. А ещё он хорошо помнил свои детские годы, когда его мама, благоговевшая перед молнией и огнём, на костре, зажжённом ударом молнии, готовила какую-нибудь снедь. Мама всегда твердила, что костёр зажигают Боги и их надо уважать.
Все эти воспоминания детства буквально в доли секунды пронеслись в голове волосатого человека, и он, замерев на месте, подумал, что, может быть, сейчас перед ним – посланцы самого Повелителя молнии в образе людей, и они нуждаются в его помощи? Решение пришло сразу, и с диким криком «снежный человек» в один прыжок оказался рядом со свалкой из зверей и людей. Он схватил одного волка за холку, прижал хищника к себе, и каким-то странным, видимо, только ему известным способом, стал душить зверя. Раздался хруст… Уво вырвал из схватки второго волка, и так же, молниеносно и без жалости, расправился с ним. Через считанные мгновения перед ним лежали уже два обмякших волчьих тела. Третий, успел увернуться, пустился наутёк. А Уво бросился к мужчине и ребёнку. Наклонившись над лежащими людьми, он похлопал их по щекам, проверяя, живы ли люди.
Святослав с трудом повернул голову и совсем близко от своего лица увидел два круглых глаза, которые буквально пронизывали его какой-то необъяснимой силой. Мужчина от страха вначале онемел, а потом, будто под гипнозом, глаза его начали слипаться. Волосатый Уво одной рукой взял ребёнка из крепких рук Святослава, другой – поднял мужчину и, ухватив их себе подмышки, быстро зашагал прочь. Он нёс их с такой лёгкостью, что, казалось, это не люди, а просто сухие поленья. Уво не просто быстро шагал, а временами переходил на бег, во время которого он кашлял и частенько постанывал. Стонал он не от тяжести груза и не от усталости. Такая нагрузка для него была почти ничтожной, по сравнению с тем, что он привык испытывать, когда носил туши животных, возвращаясь с очередной «охоты» к своему жилищу в пещере. Но сейчас он не доставлял в пещеру добычу, он спасал подаренных ему молнией и огнем людей, впервые допуская в свой дом чужаков. И продолжал стремиться вперед, бережно удерживая драгоценный груз, даже когда очередной приступ кашля и получившийся особенно громким стон все же заставил его ненадолго остановиться. Ему казалось, что какая-то неведомая сила внутри него хочет вот-вот выскочить из ада и огненного жара, отчего там, в груди, всё буквально горело и клокотало. Необъяснимая для него его болезнь была намного серьёзней понятных нам воспаления легких или гриппозных и других страшных вирусов. А может быть, это было ощущение старости с присущими ей недугами.
Впрочем, на вид Уво не выглядел дряхлым и состарившимся существом, его возраст можно было оценить лет на немногим более сорока, снаружи выглядел он крепким. Другое дело, и это, наверное, стало главным для него, заключалось в том, что большую часть из этих лет он провел в полном одиночестве и в условиях, лишивших его какой-либо душевной радости.
Его мать умерла, когда ему было всего пятнадцать лет. Пришла тоскливая жизнь. В последнее время воспоминания о детстве и матери все чаще приходили к нему, и это как бы давало ту самую, уже далекую душевную радость, но на очень короткое время.
Уво не был обделён способностью мыслить, и она помогала ему придумывать для себя что-либо, вызывающее положительные эмоции. В целом же он мыслил как вполне нормальный человек, а в некоторых случаях даже логичнее и оригинальнее, чем мы – люди. В полной пещерной тишине, где мысли не засоряются всякой ненужной информацией, у него со временем развилось необычное качество – способность чувствовать «дыхание Земли». Он получал радостное удовлетворение от этого понимания; от того, что волны, исходящие из недр планеты, как бы питали его мозг. Каким-то непостижимым способом эти волны позволяли ему размышлять обо всех природных процессах в целом, и радоваться тому, что само их существование возможно только в едином ритме живого и неживого. Эти мысли о возможностях природы, окутанные в объятия самой природы, наверное, и были спасением для Уво, защитой от того, чтобы не сойти с ума и не озлобиться; они заставляли думать о том, что он в первую очередь человек.
Кстати, способность чувствовать «дыхание Земли» не была присуща исключительно Уво. Ей обладают многие живые существа, иначе как объяснить, например, способность птиц находить свои гнезда за тысячи километров, а аквариумных рыбок – предсказывать землетрясения. Есть ещё множество примеров необычного поведения самых обычных наших домашних животных, чувствующих перемены в природе: от перемены погоды до несчастья в семье.
Уво, несомненно, не был животным, он был существом разумно мыслящим. Но уединённый образ жизни и отстраненность от цивилизации позволили ему острее ощутить непосредственную связь с природой. Нам, обычным людям, мешает это сделать суета и обилие мелочных мыслей. Для Уво же его образ жизни дал толчок к специфичному развитию и мышлению. Живя под землёй, он без труда чувствовал, что все кругом «дышит» и движется в определенном ритме. Часто, находясь в полной тишине, он начинал чётко слышать и чувствовать этот ритм биения «сердца Земли», что вызывало у него некоторое удивление, иногда переходящее в страх. А когда он заболевал, и воля его ослабевала, то этот однообразный и ритмичный стук как будто сливался со стуком его сердца и давал ощущение, что оно вот-вот выскочит. Но вскоре, словно по волшебству, ритм начинал его приятно убаюкивать и приносить облегчение. Радость от осознания того, что биение его сердца вливается в ритм этого общего «дыхания», каждый раз изрядно способствовала выздоровлению от очередного недуга.
Вот и сейчас, удерживая в руках драгоценную ношу – людей, ставших ему близкими непостижимым образом, он твердо верил, что «дыхание Земли» и в этот раз поможет ему. Нужно только дойти, дойти до дома…
Глава 6
«Я не подведу тебя, мама…»
Уво со своей ношей шёл сейчас под тем обрывом, где когда-то, много лет назад, навсегда потерял свою мать. Именно на этом месте он попрощался с ней, и затем почти каждый день приходил сюда, вновь и вновь восстанавливая в памяти сцену трагического происшествия.