Надежда
– Мы вообще самая удачливая раса в Галактике, – усмехнулся Пшемыньски, но тут же посерьезнел: – Ближе к делу, Шохх. Когда назначен аукцион?
Змеелюд нервно зашевелил ручками-щупальцами.
– С-скорее всего, – он стал пришепетывать, что выдавало его волнение, – он с-состоится в вос-семнадцатый день Молодой Луны.
На каждой планете был свой календарь и свое исчисление времени. Николу Пшемыньски понадобилось около минуты, чтобы высчитать точную дату.
– Слишком долго ждать! – резюмировал он. – Я потерял одного «Шершня» возле Старой Земли. Если Интаргалакпол его перехватил, они могут выйти на меня. Да, космос меня побери, они ведь могут уже идти по моему следу! Нам надо торопиться и сбыть товар с рук до того, как нам эти самые руки отрубят! Десятый день – крайний срок.
– Неприемлемо, – процедил змеелюд. – Мы уже разос-слали приглашения. Некоторые важные клиенты еще не отпис-сались… Мы ждем ответа со дня на день. Перенос-сить дату аукциона – дурной тон. Можно потерять клиентов!
– Глупости! – если бы не разделявшее их расстояние – «Краковяк» по-прежнему болтался на орбите, а Шохх сидел на планете – человек не отказал бы себе в удовольствии немного придушить проклятого червяка. – Десятого числа – и дудки! Это мое последнее слово! Или я одиннадцатого забираю товар. Там, внизу, мои парни. Мне достаточно только свистнуть, и вся партия будет у меня! А, поскольку они уже обработаны, я могу их продать в любой момент и по любой цене! Минуя посредников!
Шохх зашипел так, что раздувшийся горловой мешок почти скрыл его морду от собеседника. Какое-то время с экрана неслось только шипение и невнятное бульканье.
– Ш-шантаж! Не имееш-шь права…
– Груз мой! Я сказал! – Пшемыньски грохнул кулаком по пульту.
– Но как же клиенты! – воздел все свои ручки вверх змеелюд. – Я рассчитывал на них! Кому мы теперь продадим твоих землянок?
– Да кому угодно. Хоть выставим в открытую распродажу. Оформим как бракованную партию перепрошитых киборгов, чтобы налоговики не слишком цеплялись. С руками оторвут. Даже с твоими культяпками! Это я гарантирую.
Шохх хрипел, шипел, плевался и булькал горловым мешком, призывая на человека кары всех темных сил Галактики оптом и в розницу, мешая Интергалакпол с демонами Ада. Но Никол Пшемыньски оставался глух и слеп к его угрозам и пантомиме. Он уже знал, что, пошумев и выпустив пары, змеелюд поступит так, как хочется ему.
– А, вот и новобранец! – приветствовали его.
Гурий сделал шаг вперед, расправляя плечи. Надо было как-то отреагировать, но юноша все еще пребывал в шоке.
Он сам не ожидал, что его бредовая мечта может стать реальностью. Дядя пошумел, постучал кулаком по столу, погрозил, но все-таки подписал его сгоряча поданный рапорт. Мать устраивала скандалы и истерики, отец наотрез отказался общаться «с этим ненормальным», сослуживцы только что пальцем у виска не крутили – мол, зачем тебе это надо? Все равно ничего не получится.
Получилось. Получилось, несмотря ни на что. Правда, для этого пришлось сменить гражданство и получить новый паспорт, где в графе «место рождения» стояло «Планета Марс». Ибо урожденные земляне считались невыездными. Им дозволялось покидать Солнечную систему лишь в качестве туристов, при этом ни один круизный лайнер землян никогда не приземлялся на других планетах. В лучшем случае, делались «технические» остановки где-нибудь в необжитых мирах, туристам разрешалось походить по поверхности неосвоенной планеты в скафандрах, сделать пару снимков экзотических пейзажей – и отправляться восвояси.
Гурию повезло. По документам он перестал быть уроженцем планеты Земля и мог открыть для себя глубокий космос.
– Так точно, – отрапортовал он, отмирая. – Прибыл для прохождения практики.
– Давайте ваши документы!
Пластиковый файл скользнул в щель считывающего устройства.
– Ого, Марс! – сразу заметил его новый начальник ярко-красный штамп. – Далековато забрались, стажер! И как там, на Марсе?
– Нормально, – пожал плечами Гурий. – Живет…
На самом деле на Марсе он за всю свою жизнь провел едва ли трое суток, из них два – в школе, когда их всем классом возили на экскурсию в пустыни Красной Планеты, и еще один, последний день провел там, когда получал новый паспорт и заказывал место на пассажирском транспортнике, уходящем в глубокий космос.
– И что вы у нас забыли, стажер… Хват-оф? – начальник, с заметным малиново-лиловым загаром, который можно приобрести только в космосе, даже прищурился, считывая его фамилию.
– Так точно. Хватов. Хват.
– Хват, – повторил начальник. – Что ж. Хват – так Хват. Так почему именно к нам? На Марсе дела не нашлось?
– Никак нет, – что-что, а ответ на этот вопрос у Гурия был готов давным-давно. – Я как раз и подал рапорт о переводе потому, что мечтаю о настоящем деле. Всю жизнь хотел служить в галактической полиции… бороться с пиратством и… контрабандистами.
– Бороться, значит, – начальник вышел из-за стола-пульта, и стало заметно, что одна нога у него заменена весьма некачественным протезом. Это было странно – то ли не хватило денег вырастить новую биопластовую конечность, то ли кое-как задрапированная штаниной металлическая конструкция была напоминанием о чем-то сугубо личном. К тому же она слегка поскрипывала при ходьбе. – Гоняться за преступниками, значит? Романтика дальних странствий? Ох, молодость, молодость… Когда-то я и сам был таким…пока – вот… – он похлопал по конструкции. – Это как напоминание о том, что реальность далека от мечты. Прежним, стажер, ты уже не будешь никогда. Можно себя обманывать, но вот нужно ли?
Гурий стоял навытяжку, не зная, как реагировать на это внезапное откровение. Начальник тем временем обошел его кругом, осматривая и разве что не похлопав по плечам и спине, как породистого коня, после чего прохромал к столу и занялся оформлением документации – скопировал данные стажера Хвата в память системы, заполнил анкету, распечатал новое удостоверение и, пока машина оформляла остальное, нажал кнопку селекторной связи:
– Капитана Крокуса ко мне… если свободен… А ты, стажер, расслабься. Люди нам нужны. Вроде везде автоматика, а поди же ты… есть такие места, где ни один киборг, ни одна машина человека не заменит! Ну, – он извлек из щели новенькое, еще липкое от краски, удостоверение, протянул юноше, – добро пожаловать на работу. Ваши новые обязанности вам объяснит капитан Крокус, ваш непосредственный начальник.
С этими словами юноша был вытолкнут в коридор, по которому не далее как несколько минут назад прошел, чеканя шаг. М-да, не так представлял он себе прием на работу! Хотя, прежде он судил только по книгам и поведению дядюшки-таможенника. А тут – глубокий космос, настоящее дело…
В противоположном конце коридора отъехала в сторону дверная панель, и из лифта шагнул высоченный тип, едва не достававший макушкой до потолка. Громко топая, так, что сотрясались светильники, он устремился к замершему от неожиданности Гурию.
– Хо! Это ты тот новичок, которого мне старик подбросил? – прогремел раскатистый бас. Юноша невольно поморщился, но изо всех сил постарался держаться молодцом.
– Так точно, капитан…
– Крокус, – его ладонь вместе с новым удостоверением буквально утонула в широкой лапище полицейского. – Капитан Крокус. Для тебя просто – «капитан». А ты…
– Лейтенант Хватов. Гурий Хват…
– Можно просто «хват»? – его слегка пихнули локтем в бок. Удар вышел мягким, но таким сильным, что, не придерживая его капитан за руку, юноша отлетел бы к противоположной стене.
– Так…э-э…
– Да брось этот официоз, хват, – почему-то юноше показалось, что его фамилию произнесли именно с маленькой буквы. – Не на плацу. А в глубоком космосе вообще порой не до субординации. Когда третью внутреннюю неделю болтаешься в глубоком внеземелье, как то самое в этом самом, а вокруг – ничегошеньки… Ладно, стажер, сходишь с нами в патруль, попробуешь глубокого космоса, сам поймешь. Пошли.
– Куда?
– Как – «куда»? Знакомиться с кораблем. Мы как раз в рейд должны выйти.
– В рейд? – услышав магическое слово, Гурий встрепенулся и без сопротивления позволил увлечь себя в лифт.
– Ага. В сектор 24-А/8 Лямбды Таракана, будь он неладен, – и капитан выдал парочку слов, которые стеснялся поизносить даже его дядюшка.
– Э-э… там много пиратов и контрабандистов? – рискнул предположить он.
– Хуже, – его впихнули в коробку лифта. – Там ничего нет. Весь этот хренов Таракан – одна сплошная дыра, так ее и разэдак. Шесть звезд, – капитан Крокус растопырил пальцы свободной руки. – И на всю шестерку только десять планет. Из них четыре – голые камни и только на трех что-то шевелится. Ну, еще на трех колонии, но это не наши, это ксеносы, к ним без крайней нужды лучше не соваться. Только если с техникой проблемы, а до ближайшей станции не дотянем. Да и то на двух без скафандра полной защиты делать нечего. Метан и кислотные дожди, – капитан сплюнул, чудом не попав на ботинок Гурия.
Лифт стремительно ринулся вниз, и с такой же скоростью, если не быстрее, упало настроение юноши.
– Но тогда зачем мы туда летим, если там все настолько…э-э… – залепетал он.
– Бесперспективно, хочешь сказать? А потому, что мы же Интер-галакпол. Там в паре парсеков от Лямбды три межгалактические трассы проходят. И ксеносы летают. А вдруг у них проблемы? Вдруг чего случится? А тут – мы.
– Сидим и ждем, как бы чего не случилось?
– Вижу, ты схватываешь на лету. Сработаемся!
Его опять хлопнули по плечу, и на сей раз он ударился о стенку лифта. Тот остановился как раз в эту секунду, так что силой инерции Гурия швырнуло прямо на капитана. Тот успел отстраниться, и юноша едва удержался на ногах, вываливаясь из кабины и озираясь по сторонам.
Это был вовсе не первый этаж местного отделения Интергалакпола, куда он явился час тому назад по направлению. Судя по всему, лифт затормозил в подвальном помещении – голые стены, лишенные окон, ряды светильников под потолком, несколько разноцветных стрелок на полу и десятка полтора дверей в трех расходящихся по все стороны коридорах. И – ни души, хотя откуда-то доносились звуки музыки и, время от времени, какие-то бухающие удары и щелчки.
– Стоять, стажер! И топай. Нам еще тебя на довольствие ставить, комбез выписать, оружие там, то-се, а времени в обрез! Сегодня ночевать уже будешь на новом месте!
Юноша кивнул и трусцой поспешил за широко шагавшим капитаном.
– Но погодите, – вспомнилось ему, – а как же наша главная обязанность? Ловить пиратов и…
Капитан затормозил так резко, что Гурий чуть не расквасил нос о его нагрудные нашивки.
– Пиратов ловить? – сверху вниз глянул он. – Преступников космических? Будут тебе пираты, стажер. Обязательно будут. Потом. Если доживешь!
И что-то подсказало Гурию, что уточнять, что новое начальство имеет в виду, сейчас не стоит.
Глава 3.
Рой сам не ожидал, что это однажды случится. Но – случилось.
Когда его вызвали в форт и вручили повестку, он сперва не понял, что это и с минуту просто вертел в руках пластиковый квадратик, пока не догадался прочесть выбитые на нем знаки. Потом еще целую минуту тупо смотрел на них, ожидая, что они вот-вот исчезнут, как исчезает роса под солнцем. Но пластик оставался пластиком, и знаки на нем никуда не делись.
– Чего смотришь? – командир форта устало вздохнул. – Читать разучился?
– Нет, гражданин начальник, не разучился. Просто… это правда?
– А то! Радуйся!
Рой кивнул. Надо было как-то отреагировать на подарок судьбы, и он выдавил:
– Спасибо.
– Всей вашей бригаде объявлена благодарность за ударный труд, – командир форта решил, что этот мужик нарочно только притворяется грамотным. Чтобы его позлить! Вон повестку как-то боком держит… – В следующий выходной всем вам предписано прибыть сюда для чествования и вручения…э-э… награды.
– Ага, – кивнул Рой. – В выходной.
– Как всегда, к полудню. Не опаздывать.
– Ага, – повторил Рой.
Командир презрительно поморщился. С кем только приходится иметь дело! Необразованное мужичье! Впрочем, что с них взять. Большинство населения окрестных поселков – каторжники, подонки общества, представители так называемого «социального дна», которых правительство поставляет на планету для ее освоения. И пусть у некоторых за плечами не только колледж, но и высшее образование, это не мешает им быть и оставаться всего-навсего каторжниками. Даже после того, как, согласно контракту, им выходит амнистия. Закон империи суров – пять лет отработаешь на освоении дикой планеты и можешь быть свободен. Делай, что хочешь, лети, куда хочешь и живи, как хочешь… при условии, если тебе дадут такую возможность – улететь с этой планеты.
– Иди!
– Ага, – на сей раз в единственном слове мелькнула какая-то интонация, и командир сдержал раздражение и поскорее отвернулся, всем своим видом показывая, что слишком занят, чтобы и дальше продолжать беседу.
Командир пограничного форта – должность в самом деле ответственная, поскольку граница тут практически везде. Всего четверть века назад планету Гудзон нанесли на звездные карты. По обычаю, имя ей дали открывшие ее звездопроходцы, сообразуясь с какими-то своими ассоциациями, и таковой ей и придется оставаться до скончания века. Или же, если внезапно не отыщется где-нибудь в джунглях местная цивилизация – тогда планету волей-неволей придется переименовывать в соответствие с наречием аборигенов. Но пока аборигены не найдены – оставаться ей Гудзоном с чьей-то легкой руки. А что такого? Нормальное название, ничем не хуже, например, Кофемолки-13, где прошло детство самого командира форта, майора Гравера.
Люди осваивали планету уже больше двадцати лет, строя форты по берегам рек и основывая поселения, по традиции располагавшиеся на расстоянии не более одного дня пути от укрепленных стен форта. Город – он же Столица – тут пока один, основанный на месте приземления первого корабля. Только тут и была высокая цивилизация – средства дальней связи, техника, современное оружие, силовые поля и энергетические установки. Излишки сбывались в форты, пафосно именовавшиеся форпостами цивилизации. Вокруг каждого форта веером располагались небольшие поселения численностью от десяти до полутора дюжин человек в каждом. Раз в месяц обитатели поселений собирались в форт для обмена товарами и новостями. Два раза в год форты устраивали большие ярмарки, каждый раз выбирая по жребию, какой из них будет «принимать гостей» – выборные делегации от соседей. Цель была та же самая – обмен товарами и новостями. Новостями считались любые «мелочи жизни» – от драки в кабачке до обнаружения нового вида животных. Всю же прочую информацию о внешнем мире – где было основано новое поселение, где разрушено старое и по какой причине, прилетали корабли из внешнего мира и не случалось ли где-нибудь необъяснимых явлений – разносили бродячие торговцы, ездящие от форта к форту независимо от ярмарок. Они единственные торговали «экспортным товаром» – то есть тем, что закупали либо в самой Столице, либо привозили небольшими партиями с других планет. На Гудзоне с руками отрывали абсолютно все – приправы, видео, женские украшения, детали бытовой техники, сувениры, лекарства, оружие и так далее.
В конце этого месяца именно в их форте должна была состояться очередная ярмарка, на которой главной новостью будет вручение награды бригаде Роя.
Рой жил на этой планете восьмой год. Первые пять лет были самыми трудными – тогда он и его люди, которые тогда еще не были его людьми в прямом смысле слова, работали и жили тут на поселении. Гудзон нуждался не просто в рабочих руках – он нуждался в неприхотливых переселенцах, готовых довольствоваться таким минимумом удобств и условий жизни, которые вогнали бы в ступор и панику любого цивилизованного человека. Переселенцах, которые не требовали инфранета, парков развлечений, суши-баров и салонов красоты, не говоря уже о круглосуточных супермаркетах и стоканальном телевидении. Переселенцах, которые могли месяцами существовать на сухом пайке и готовы были в случае перебоев с питанием не устраивать забастовки и не впадать в панику, а идти добывать пропитание из окружающего мира. Переселенцах, которым наплевать, когда последний раз стиралось постельное белье и для которых ближайший сортир находится под ближайшим кустом.
Короче, Гудзон нуждался в каторжниках. В тех, кто оступился, совершил преступление и теперь трудом и лишениями должен искупить свою вину перед обществом.
Пять лет они работали, возводя форты, корчуя лес и обрабатывая землю. Пять лет воевали с природой, добывая с планеты редкие породы древесины, уникальных животных, а также перловицы – странные полупрозрачные икринки, которые иногда находили в желудках местных рыб-вертячек. Врач, наблюдавший за жизнью каторжников и первым догадавшийся, что перловицы как-то странно влияют на организм, обнародовал свои наблюдения – и улетел с Гудзона миллиардером, а перловицы теперь были одной из статей дохода колонистов, наряду с ценной древесиной беломров, а также кореньями и деликатесными грибами.
Пять лет Рой работал на империю, отрабатывая свой «долг», а три года назад ему и остальной партии – тем, кто остался в живых – объявили, что они свободны и могут отправляться, куда захотят. Большинство решили остаться – хотя бы потому, что если сюда их доставили бесплатно, то обратно им пришлось приобретать билеты на свои деньги. На деньги, которых у каторжников не было. Да и попробуй достань билет на пассажирский лайнер, если он прибывает в столицу всего раз в месяц и привозит либо оборудование, либо новую партию «добровольных переселенцев». В лучшем случае тебя возьмут исключительно для того, чтобы перебросить на соседнюю неосвоенную планету – дескать, лучший отдых это смена видов деятельности.
Нет, кому-то удалось уйти. Кто-то переселился в форт, кто-то сумел добраться до столичного космопорта, кто-то даже покинул планету. Большинство из бригады Роя порешили остаться. И как-то само собой получилось, что Рой и стал у них вожаком. Их бригада корчевала лес, добывая драгоценную кору беломра, выискивала каукос – кустарник, в котором ценность представляло все, от мясистых корней до причудливо изогнутых ветвей и листьев всех оттенков пурпура. Из корней добывали сырье для парфюмерии, сучья шли на изготовление мебели и мелких поделок-сувениров. Опилки хорошо горели и отгоняли вредителей, а листья употребляли в пищу – свежие шли в салаты и на похлебку, а высушенные – как приправа. Копали змей-корень, лопатник, заготавливали мешками опадающую листву лиссорина… всего не перечислишь. Даже те самые пресловутые перловицы иногда вылавливали. На расчищенных участках высаживали либо хлеб, либо местные ягодные кустарники, которые оказались вполне съедобны, а некоторые ягоды могли заменить овощи. Где-то по старинке трудились вручную, где-то применяли технику – чаще всего для того, чтобы отвезти заготовленное сырье и урожай в форт. Бригада Роя в этом месяце каждую неделю отправляла в форт три полных корой беломра платформы, а перед самой ярмаркой даже сделала две дополнительные ходки – итого шесть платформ за пять дней!
На ярмарку они тоже приехали не с пустыми руками – привезли две дюжины мешков с листвой лиссорина, а еще привезли десяток шкурок местных зверей, выделанных с головами и лапами, не считая всякой мелочи типа ранних ягод и хлоп-грибов и несколько горстей перловиц. Таких зверей – угольно-черных с полосой желтого меха по хребту и полосками на лапах – в форте еще не видели. К платформам Роя то и дело подходили любопытные, щупали мех, заглядывали зверям в морды, расспрашивали о повадках куссов – так охотники назвали странных зверей. За них давали запчасти для машины, ткани, зерно и зарядники для лазерных винтовок, но почти все шкурки пришлось подарить, поскольку блестящий гладкий мех приглянулся начальству.
А потом наступила сама церемония награждения.
– Высоко ценя качество и количество выполняемой работы, – командир говорил больше для гостей из соседних фортов, случившихся тут проездом, – правительство решило отметить работу бригады поселка 16-А тем, что закупает у нее по розничной цене не только весь урожая нынешнего года, но и также урожай года будущего, в доказательство чего вручается этот кредитный билет. Обменять его на деньги можно на любой планете в течение месяца, начиная с сегодняшней даты. Поздравляю!
Он протянул Рою пластиковый прямоугольник, на котором были выдавлены несколько защитных символов и пятнадцатизначный код. Рой, который последний раз держал в руках нечто подобное еще до суда, озадаченно повертел его в пальцах:
– Это чего?
– Награда, – прошипел командир форта. – Деньги, болван.
– Но это… кредитка!
– И что? – тупость этого мужика снова начала раздражать. Командир форта читал личные дела каждого – ну, или почти каждого поселенца и всякий раз, сталкиваясь с некоторыми, давался диву – ну как такие тупые идиоты могли совершить все те преступления, в которых их обвиняли! Для этого надо соображать немного лучше, чем стадо баранов!
– Ее надо обналичить!
– Да! И вам предоставляется право это сделать.
– Но… не здесь?
– Разумеется! Придется отправиться в банк.
– Но это же… на другой планете!
– И что тут такого? Кто-нибудь возьмет отпуск, слетает, обналичит чек…
– Кто-нибудь?
Майор Гравер попытался сосчитать до десяти, чтобы успокоиться, но сбился на счете «три».
– Кто-нибудь один, – прошипел он. – Или ты думаешь, что я позволю сорваться с места всей бригаде? Вот-вот поспеет змей-корень. Да и сезон листопада у лиссорина в самом разгаре. А беломры? Не забывай, вы уже продали будущий урожай. Хотите прикарманить денежки даром? Нет уж! Не выйдет!.. Короче, вот вам новость. В столицу завтра прибывает челнок с транскосмического фрегата «Светлый Путь». Выбирайте одного из бригады и пусть слетает за вашими деньгами. Свободен!
Рой попятился.
Бригада – девять человек – слышали и разобрали лишь едва одно слово из пяти, но суть дела они уловили, и, еще не договорив главную новость до конца, Рой по их напряженным лицам понял ответ.
– Мне?
– Тебе, бригадир, – Таммо, бывший автомеханик и самый старший из бригады, кивнул головой. – Ты вкалывал наравне со всеми, и мы точно знаем, что ты не сбежишь с нашими денежками, привезешь все до последней крохи…
– Разве что укупишь чего-нибудь там, – добавил Якоб, бывший скупщик краденого.
– Чего, например?
– Да все равно. Хоть это… ну… шмотье какое-никакое…поновее…
Рой кивнул:
– Сделаю.
Бригада оживилась, придвинувшись ближе.
– Аккумуляторов побольше. Разных…
– Универклей. Чтобы ко всему подходил. Сам знаешь, какие у нас щели в кладовой…
– Пищевых концентратов. Надоела эта натуральная пища, – посыпались со всех сторон заказы. Рой только вертел головой во все стороны, успевая кивать каждому.
– Бабу бы, – мечтательно вздохнул Сандор, самый молодой в бригаде, попавшийся на убийстве наркокурьера.
Все замолчали, переглядываясь. Так уж получилось, что Сандор невольно высказал не только свои сокровенные мечтания, но и чаяния многих и многих поселенцев Гудзона.
Среди поселенцев было очень мало женщин. И не только потому, что примерно две трети обитателей Гудзона составляли бывшие каторжники, сосланные сюда со всех концов Империи, а также солдаты и строители, работающие по контракту. Сами условия жизни на недавно открытой планете были слишком тяжелы, чтобы женщины по доброй воле соглашались сюда прилетать. Чаще всего вслед за мужьями сюда попадали лишь такие же переселенки – империя щедро платила семьям, которые решались бросить прежнюю жизнь и перебраться на новое место. Их не только бесплатно доставляли до места, они на целых три года освобождались от налогов и рассчитывали на премию за каждого ребенка, рожденного в течение первых пяти лет колонизации. И все равно многие женщины неохотно снимались с места. Кому хочется из пусть и маленькой, и расположенной на сотом этаже небоскреба, но отдельной и вполне комфортабельной квартирки перебраться в собранный кое-как дом, стоявший в дикой местности? Кому охота в одночасье лишиться всех благ цивилизации – супермаркетов, центров развлечений, офисов, такси, инфранета, и, самое главное, отказаться, хотя бы на первое время, от части бытовой техники? Готовить самостоятельно, а не с помощью кухонного комбайна, стирать в обычной стиральной машине, а не роботизированной, убираться с помощью допотопного пылесоса, а не простым нажатием кнопки на дверной панели и даже – о, ужас! – принимать обычный душ, а не ионизированный с гидромассажем. Кроме того, следовало подумать о детях. Колонисты обязаны размножаться, а едва ли в наше время найдется женщина, которая решится всю оставшуюся жизнь добровольно посвятить себя вынашиванию, кормлению и воспитанию многочисленного потомства? Только за деньги!
Поэтому в их форте, не самом малочисленном, на пятьдесят мужчин приходилось всего четырнадцать женщин – жены рядовых поселенцев и чиновников. А в дюжине бригад, которые основали небольшие поселки и раз в месяц являлись сюда на ярмарку, только в шести имелись жены, да еще в трех удалось разжиться киборгами женской модели. Но бригада Роя была лишена даже такого сомнительного удовольствия, как биомеханическая секс-игрушка.