Колокольный мертвец
Тимофей знал, как много людей оставались калеками на всю жизнь и с меньшими повреждениями, ему очень не хотелось становиться таким же. И так родители считали его чуть ли не обузой, не хватало только покалечиться.
– Не знаю, насколько хорошо будет работать твоя рука. – Отец Клемент подошел и спустил поросёнка на пол, чтобы тот в радостном порыве не повредил только-только начавшую заживать рану. – Можешь пальцами пошевелить?
Тимофей очень старался, но пальцы лишь еле-еле шевельнулись.
– Ничего, не будем торопиться. Вот срастутся кости, тогда и посмотрим. Кстати, твой поросёнок очень плохо ел эти дни. Может, сам его покормишь? – Отец Клемент попытался отвлечь Тимофея от мрачных мыслей, и у него получилось.
– Да, да! Обязательно! Я только и думаю, что о себе, – вскричал Тимофей, вскакивая с кровати.
Резвый подъем отозвался в повреждённой руке сильной болью, скрутив сидящего Тимофея.
– Не надо резких движений. Левой рукой вообще старайся ничего не делать ближайший месяц. Сместишь кости, и они срастутся неровно, потом не исправишь.
Боль отпустила, и Тимофей наконец-то смог подняться на ноги. Голова сначала немного закружилась, а тело покачнулось, но затем организм вспомнил былую уверенность движений, и координация включилась в работу выравнивая тело. Священник поддержал Тимофея под руку. Мальчик чувствовал, что и сам вполне может справиться со своим телом, но отказываться от вежливой помощи посчитал нетактичным. Так он и добрался до скамьи, стоящей у стола, присел на край и положил руку на стол.
Отец Клемент тут же поставил перед ним небольшую деревянную плошку и налил в нее утреннего молока.
– Из моих рук он ни есть, ни пить не хочет. Вот, смотри. – Священник поставил плошку на пол и попробовал позвать поросёнка. Горыня крутился возле Тимофеевых ног, но к плошке не шёл. – Видишь?
– Горыня, ешь. Ешь спокойно. – Тимофей помахал здоровой рукой в сторону плошки. Горыня сразу же подбежал и принялся жадно поглощать угощение. – Это плохо. Если со мной что-нибудь случится, так Горыня и с голоду помрёт?!
– А ты постарайся сделать так, чтобы ни с тобой, ни с ним ничего не случилось. – Священник, улыбаясь, смотрел на мальчика и его питомца.
– Так никогда не знаешь, что может произойти.
– Бог всё видит и всё понимает. Когда придёт время, он призовёт тебя. Может быть, и кабанчика твоего тоже, но то, что случилось, должно стать для тебя уроком. У тебя ещё вся жизнь впереди. Бог дарует тебе жизнь. Не пренебрегай своей жизнью и жизнью своих друзей никогда, следуй божьим указаниям, и всё будет как надо.
– А почему «может быть» и Горыню? – недопонял Тимофей.
– Потому что я сам не знаю, есть ли душа у животных или нет.
– Конечно же есть! – уверенно сказал Тимофей, вспоминая увиденную душу огромного кабана.
– Ты говоришь так уверенно, как будто точно знаешь. – Священник рассмеялся. – В детстве я тоже был таким. Но теперь… – Отец Клемент снова задумался. – Я стал другим. С одной стороны, я стал во многом сомневаться, а с другой стороны, приобрел безграничную веру в Бога. Вот такие вот чудеса, сын мой.
Тимофей не решился рассказывать священнику о том, что он сам видел души. Скорее всего, отец Клемент воспримет такой рассказ как бред или вообще подумает, что Тимофей сошел с ума.
«Но может быть, так и должно быть?» – размышлял Тимофей. – «Каждый до всего должен доходить сам, не пользуясь подсказками со стороны».
События, произошедшие с Тимофеем, заставили повзрослеть мальчика намного раньше, чем его одногодков.
С самого детства грустные глубокие глаза Тимофея заметно выделяли его среди детей. Многие старшие прочили ему стезю мудреца. Но молчаливость и жизнь в самом себе, поменяло представление взрослых о Тимофее.
Человек не от мира сего не мог претендовать на что-то значительное, разве что на роль изгоя. Но племя заботилось обо всех своих представителях, так что изгнание Тимофею не грозило, однако и уважение снискать было весьма трудно.
К мальчику относились скорее с опаской, чем с пониманием или презрением. Даже молодежь его не задирала, хотя, многие молодые остряки славились своими языками и дурашливым поведением.
– О чём задумался? – Отец Клемент положил руку на плечо Тимофея. – Можешь остаться у меня ещё на одну ночь. И мне будет удобно за тобой присматривать, да и тебе здесь будет удобнее, чем в хлеву.
– Нет, нет, что вы! – Тимофею не терпелось вернуться домой. – А откуда вы узнали, что я перебрался в хлев?
– Я внимательно слежу за происходящим в моём приходе. – Увидев, что у Тимофея брови поползли наверх, отец Клемент сразу успокоил его. – Но ничего плохого не думай, я не соглядатай какой-то. Я слежу только за тем, чтобы людям в моём приходе хорошо жилось, чтобы не было ссор, вражды. Если я не буду знать что из-за чего произошло, то что же получится?
Его слова вызывали доверие, и Тимофей успокоился, больше не думая об этом. Они посидели еще немного.
Горыня уже давно ухрюкал всё молоко и теперь, сытый и довольный, любопытно обнюхивал комнату, выискивая для себя что-нибудь интересненькое. Что для кабанёнка могло быть интересного в обычном деревенском доме? Подвал.
Неожиданно легко сдвинув небольшой деревянный окованный по краям сундучок, кабанчик застучал ногами по открывшемуся полу. Затем он попробовал поддеть доски пятачком.
– Стой! Ты чего делаешь? – закричал Тимофей. – Сейчас весь нос в зацепах будет!
– Ха! Твоего поросёнка нельзя пускать в гости, – священник откровенно веселился. – А ведь он совершенно точно нашёл вход в мой погреб.
Горыня, потыкавшись еще немного, бросил это дело и вернулся к Тимофею, выжидательно заглядывая ему в глаза.
– Не переживай, Горыня, скоро отправимся домой. Там отдохнёшь от всего нового, – успокаивал кабанёнка Тимофей.
– Ты всё же решил уходить? – огорчённо спросил отец Клемент.
– Да, спасибо вам за всё, но мы не можем злоупотреблять вашим гостеприимством, – Тимофей стал подниматься.
– Подожди, выпей-ка этот отвар, а потом иди. – Отец Клемент достал из еле тлевшей печи чёрный котелок. – Он придаст тебе сил и поможет не только дойти до дома, но спокойно обустроиться в нём и заснуть не чувствуя боли. Не забывай, сейчас половинка луны – луна будет уменьшаться, а затем расти. Пока она снова не станет такой же половинкой, береги свою руку и повязку не снимай. Когда придет время, если со мной ничего не случится, я сам сниму перевязку. Я зафиксировал тебе руку специальной глиной. Очень полезная вещь. – Рассказывая, отец Клемент наливал Тимофею напиток. Налив полную кружку, он поставил котелок обратно в печь. – Я узнал о таком лечении в одной далекой стране, где живут только чёрные люди.
– Чёрные люди? – переспросил Тимофей.
– Не плохие люди, а именно чёрные, у них была чёрная кожа. У них я и подглядел этот интересный способ лечения. При мне один молодой человек неудачно свалился с дерева и сломал себе ногу. Знахарь того племени всё сделал очень быстро и чётко. Хорошо, что мне разрешили посмотреть. Ровно через месяц молодой человек был здоров, разве что прихрамывал немного. Уже много раз я применял этот способ лечения. Первое время получалось плохо, оказалось, что не всякая глина подходила, она должна была быстро и ровно застывать, не доставляя больших неприятностей. Будем надеяться, что в твоем случае я всё сделал правильно, – отец Клемент замолчал, не зная, что еще сказать.
12
Тимофей набрал в рот немного жидкости и с трудом проглотил её. Горячий напиток тяжелым комом прокатился до самого живота, даруя телу приятное тепло. Левая рука плетью висела вдоль тела, не подавая никаких признаков жизни.
В дверь неуверенно постучали. Отец Клемент вышел в сени. Послышался гул голосов, но о чём шла речь, Тимофей расслышать не мог.
Мальчик не сделал и пары глотков, когда послышались шаги, и дверь распахнулась. Первым вошел отец Клемент, а за ним ввалились мужики, их было много. Тимофею не хватило бы пальцев на руке, чтобы их сосчитать, тем более что пальцы на левой руке считать было бы неудобно.
Тимофей хотел подняться, но отец Клемент тут же усадил его обратно. Сам священник сел рядом с Тимофеем, остальные мужики расселись кто где. Всем, конечно, скамеек не хватило, но о том, чтобы сесть на кровать, никто даже и не думал. Многие остались стоять, несколько сиротливо прижимаясь к стенам.
– Тимофей, у почтенных прихожан к тебе есть несколько вопросов, – обратился к мальчику священник.
Тимофей не знал, что и ответить, судорожно оглядывая пришедших. Напротив Тимофея сидели двое и сверлили его злыми взглядами. Взгляд Тимофея споткнулся об их взгляд и замер. Он узнал их мгновенно – хозяев убитых собак.
Мальчик понимал, что теперь они его ни за что не простят и вряд ли когда-нибудь оставят в покое. Собаки были под стать своим хозяевам, недаром и имена хозяев были соответствующие – Невзор и Щука.
– Люди говорят поразительные вещи.
– Да, да, – не выдержал Невзор. – Очень необычные. Что ты с ними сделал?! Что ты сделал с моей собакой?! – Невзор сорвался на крик.
– Спокойно, я же просил не наседать на парня, – утихомирил его отец Клемент. – К тому же мне не очень-то нравятся все эти разговоры.
– Но… – попытался влезть в разговор Щука.
– Я верю в Бога, а не в злобных чудовищ и оборотней. – Над столом повисла тишина. – Ладно, рассказывайте всё, что хотели рассказать. Только без крика. Мальчик только начал выздоравливать. – Священник так выразительно обвёл взглядом присутствующих, что большинство мужиков не выдержали и опустили глаза. Только Невзор лишь немного склонил голову, изображая почтительность.
– Мы тоже верим в Бога, но есть силы, недоступные нашему пониманию, – начал говорить Невзор, мужики одобряющим гулом его поддержали. – Совсем недавно сдох подлый Колдун, после смерти которого мы даже не смогли потушить пожар, спаливший его дом. Если бы не Святослав, геройски погибший в схватке с душой Колдуна, кто знает, что бы сейчас было? – Невзор замолчал, а все призадумались.
– Божьим словом можно многое сделать. Всё происходит по его воле, значит, и Колдун должен был сгинуть. А уж какими путями достигается цель, это уже только Богу решать, а не нам, – наставительно сказал отец Клемент.
– Это всё верно. Нить судьбы уже давно отмерена у каждого человека. Но в этом и есть наша радость, что мы не знаем, когда наша нить оборвётся.
На первый взгляд, Невзор производил впечатление недалекого человека, но в хитрости и сообразительности он мог бы обставить многих. Иначе в деревне его бы не стали долго терпеть, а так у него даже появились друзья и приятели.
– А вдруг Колдун не умер, а вселился в одного из нас?! Например… – он сделал трагическую паузу. – В Тимофея! – Невзор бросил на Тимофея уничтожающий взгляд, да и все присутствующие уставились на него.
Тимофею было слишком неуютно сидеть под неприязненными взглядами, но деваться было некуда, поэтому мальчик опустил глаза и вцепился в деревянную кружку с остывающим отваром, как бы ища у неё поддержки. Горыня, лежавший у Тимофея в ногах, почувствовал напряжение хозяина и недовольно зашебуршился, открыл глаза и мрачно посмотрел по сторонам. Не заметив никакой опасности, кабанёнок снова положил голову на пол, но глаза не закрыл.
– Слишком много непонятного увидели наши лучшие охотники, – продолжил Невзор. – Но пусть-ка мальчишка сам расскажет, что же произошло. Нам всем интересно послушать.
Невзор, ухмыляясь, смотрел на Тимофея в упор. Нелегко было собраться в такой враждебной обстановке. Отец Клемент, видя и понимая затруднение мальчика, положил ему руку на колено:
– Ничего не бойся. Говори всё, что видел и знаешь. Я был на том страшном месте, так что тоже многое видел и о многом могу догадаться по следам, но необычностей там действительно хватает.
Поддержка священника подбодрила как Тимофея, так и присутствующих.
– Я пошел гулять с Горыней, – начал он говорить, но, сразу услышав гул голосов, слившийся в вопрос «с кем?», пояснил: – с поросёнком. – Гул сразу стих, а на лицах мужиков появились улыбки.
– И на нас напали собаки, Злой и Гривастый.
– Ты смотри-ка, он даже имена их помнит! – воскликнул Невзор скорее с презрением, чем удивляясь.
Трудно было найти человека в деревне, который бы не знал этих злобных псов. Тимофей сделал вид, что не услышал замечания, продолжая:
– Не знаю, почему они так поступили. Остальные собаки побрехали и все, а эти стали преследовать.
– Чего ж тут непонятного?! – Невзор снова начал выходить из себя. – Почуяли чужака из леса, вот и пошли преследовать!
– Если ты так и будешь прерывать мальчика, то мы не доберемся до конца рассказа и за год, – осадил Невзора отец Клемент.
Невзор поднял руки в примирительном жесте.
– Место, где произошло нападение, вы и сами наверняка видели.
– Да уж, трудно было не заметить, – пробурчал вполголоса Невзор.
– Я попытался защищаться, но Злой схватил меня за руку и прижал к земле. После чего я почувствовал, что мне конец.
– Неужели собаки сразу взяли и вот так просто на тебя напали? – хитро прищурившись, спросил Невзор.
– Не совсем, – неуверенно начал Тимофей. – Сначала они хотели схватить Гор… поросёнка. Но я не позволил.
– Не позволил, – смешно передразнивая прогнусавил Невзор. – Если бы ты отдал им поросенка, то ничего бы не случилось!
– Невзор! – Отец Клемент повысил голос и встал. – Я попросил бы тебя помолчать.
Отец Клемент был внушительного роста, да и силой его Бог не обделил, так что кроме уважения служителя божьего он еще имел авторитет признанного силача. Так что никто и никогда не решался с ним связываться. Вот и сейчас Невзор сразу замолчал, недовольно отвернув голову.
– Затем появился огромный кабан, который ревел очень громко. Я никогда не думал, что кабаны могут так реветь. Он и растерзал собак. Когда кабан посмотрел на меня, я потерял сознание. – Тимофей замолчал.
Какой смысл было рассказывать о том, что кабан, вероятно, был духом? Пусть сами разбираются. Укреплять мнение людей в том, что он является сумасшедшим дурачком, Тимофею совсем не хотелось.
– Вот и всё.
– А теперь можно я скажу, как всё было? – Невзор снова смотрел на Тимофея.
– Скажи, – нехотя сказал отец Клемент и сел.
– Когда собаки напали на тебя, ты обернулся кабаном и разобрался с ними! Злой в одиночку на кабана ходил и-то справлялся, а тут еще Гривастый помогал! Ты думаешь, я тебе поверю?
– Но это правда! – воскликнул Тимофей.
– Ты тут недавно пропадал несколько дней. Не у Колдуна ли, случайно?
– Нет. Я бродил в лесу. – Тимофей не хотел рассказывать про Святослава, но и врать он не смел.
– И что же ты там делал? – Невзор никак не унимался.
– Бродил, – несколько зло ответил Тимофей и замолчал.
– Эти вопросы не по существу, – вмешался священник. – Если есть доказательства, так говори, чего тянешь?
– Следы! Следы громадного кабана! Они появились из ниоткуда! Никто не смог проследить, откуда кабан пришёл и куда делся. Он просто растворился в воздухе. Следы есть – и вот их нет! – Невзор импульсивно вскочил со стула и стал шагать по комнате рассуждая. – Псов растерзал зверь, это несомненно. Так ни один человек не сумеет! Кабан – это оборотень! А кто был рядом? Кто мог превратиться в кабана?
Все затаили дыхание.
– Только этот парень! – Невзор обвиняющее ткнул пальцем в Тимофея.
– Тпру! – Отец Клемент тоже поднялся. – А теперь посерьёзней, обойдёмся без голословных обвинений. Насколько я могу судить, следы появились вдалеке от Тимофея. Драка произошла вдалеке от Тимофея. Псы, трепавшие мальчика, бросились на кабана, это же несомненно. Тогда как они могли трепать его в одном месте, а затем переключиться на него же, но уже в другом?
Мужики, стоящие вокруг, согласно закивали.
– Значит, нападавших должно было быть не меньше двоих. Даже если представить, что один из них был оборотнем, то куда же делись человеческие следы? Все мы знаем, что оборотни не летают, а перекинуться из одного состояния в другое нельзя быстро и безболезненно, да еще и не оставив никаких следов. – Священник говорил чётко и спокойно, убеждая в правоте своих слов.
Некоторое время все молчали, обдумывая сказанные слова.
– Но всё равно остается вопрос, – не унимался Невзор. – Откуда взялся огромный кабан? Из воздуха?!
– А вот это и надо выяснить, – заметил священник. – Но Тимофей здесь явно ни при чём.
– Он заманил мою собаку в ловушку! – крикнул Невзор.
– И мою тоже, – присоединился Щука.
– Он их звал, дразнил, или что? – совершенно спокойно, как бы не замечая нервного состояния спросил отец Клемент.
Все молчали.
– Не думаю. Невзор, ты сам заметил, что собаки пошли за поросёнком. Так чего же ты хочешь от мальчика? Твоя собака его чуть не убила. А человеческая жизнь и жизнь животного несопоставимы. Господь не для того создавал собак, чтобы они убивали людей. Только люди заставляют своих подопечных разрушать своё естество и убивать детей. – Отец Клемент обвёл собравшихся внимательным и грозным взглядом. – Только совершенно невменяемые собаки нападают на детей.
Это была всем известная истина, причем не требующая никаких объяснений. Такое уже нельзя было перебить досужими домыслами.
– А вдруг Злой хотел укусить свинью, а парень сам сунул ему руку в рот? – Невзора унять уже было невозможно.
– Ага, а затем еще сжал челюсть бедного пса другой рукой, – поддразнил Невзора священник.
Мужики поддержали его смехом. Невзор весь покраснел, попытался что-то сказать, но слова не выходили из его рта. Он был похож на рыбу, выброшенную на берег.
Но отец Клемент не зря был именно «отцом». Он подошёл к Невзору, взял того за руку и произнёс короткую молитву. Прямо на глазах Невзор успокоился и обессиленно сел (точнее, свалился) на стул.
– Сын мой. Я понимаю, как тяжело тебе сейчас. Каждая тварь божья имеет право на жизнь, но не все могут оправдать своё право. – Отец Клемент говорил чётко и внушительно, одновременно успокаивая и пробуждая лучшие чувства.
Мужики стояли, понурив головы, принимая правду его слов.
– Надеюсь, вы убедились, что мальчик не виноват? – спросил отец Клемент, внутренне готовый к очередному нападению.
Но все согласились. Каждый из пришедших мужиков подошел к отцу Клементу, получил благословение и вышел из дома.
Первыми, конечно, были Невзор и Щука. Приняв благословение, они бросили подозрительный взгляд исподлобья на Тимофея и стремительно вышли.
Остальные мужики подходили сначала к священнику, а затем к Тимофею, хлопали его по плечу, некоторые просили прощения за недоверие, но таких было немного.
Вскоре дом опустел, и Тимофей смог расслабиться. Священник проводил последнего из посетителей и вернулся.
– Отвар, наверное, остыл. – Он хотел взять кружку у Тимофея, но тот не дал, быстро вылив остатки в рот.
– Ничего, я вполне могу выпить и холодный, – ответил Тимофей после того, как чуть не подавился большим количеством жидкости.
– Ну что ж… – Отец Клемент сел напротив. Повисла тишина. – Ты не представляешь, как тяжело бороться с суевериями людей. Снова вспоминают оборотней, колдунов. Того и гляди, ведьмы с волхвами объявятся. – Священник поставил локти на стол и положил голову на тыльные стороны кистей. – Есть только один Бог. Только Он определяет, что, кому и для чего делать. Неисповедимы пути его.
Тимофей слушал, не перебивая. Ему повезло: он встречался с существами, давно ставшими героями сказок и легенд, но как объяснить это отцу Клементу, Тимофей не знал. Поэтому предпочёл оставить всё как есть.
В конце концов он распрощался с отцом Клементом, получил благословение, пообещал зайти через день-другой для проверки раны и отравился домой, весело посматривая на Горыню, радостно скакавшим рядом с Тимофеевыми ногами.
13
Первым делом Тимофей завёл Горыню в хлев, бросив «привет!» хлевному, и побежал в дом сообщить матери о своём возвращении. Стремительно ворвавшись в дом, Тимофей от неожиданности застыл на месте.
Отца не должно было быть дома, а он… Он сидел за столом и смотрел на Тимофея. Мальчик сразу смешался.
– Тимофей! – воскликнула мама и подбежала к сыну.
Обняла его, поцеловала, потрепала по голове. Она уже даже и не знала, как приласкать сына. Тимофей очень радовался, но очень боялся проявить свои чувства при отце. Кто же знает, как он может отреагировать?
Отец поднялся из-за стола. Тимофей инстинктивно прижал к себе больную руку и напрягся.
– Ну, здравствуй. – Отец улыбнулся и подошёл. – Избавился от хвори?
Язык Тимофея никак не хотел шевелиться, поэтому он просто показал перевязанную руку.
– Вижу, вижу. Не слепой. – Отец явно немного обиделся, не получив словесного ответа.
Он неожиданно быстро подошел и поднял руку. Тимофей с трудом заставил себя не зажмуриться. Но рука отца лишь легла ему на голову и слегка растрепала волосы. Такое поведение было сродни удару грома.
– Не боись. Я, конечно, считал тебя трусом и доходягой. Но в свете некоторых событий я пересмотрел свою точку зрения… Но только немного. – Отец ощерился улыбкой.
Они сели за стол, и мать достала из печи горшок с горячей похлебкой. Тимофей сообщил, что у священника выпил целую кружку отвара, но это не значило, что он отказывался от еды. Когда последний раз он ел? И припомнить-то было трудно, тем более что, валяясь без сознания, поесть не было никакой возможности.
Ели практически молча. Отец несколько раз похвалил похлёбку, а Тимофей его поддержал. Задумавшись, Тимофей потянулся за хлебом забинтованной рукой. Она отозвалась легким уколом и ноющей болью. Тимофей от неожиданности уронил ложку в похлебку и схватился за больную руку.
– Тяжело болезным быть? – без улыбки, с долей участия спросил отец.
Лицо матери перекосило от боли, которую она испытывала вместе со своим сыном.
– Терпи, Тимофеюшка, терпи. Поболит, поболит и пройдёт, – она говорила с ним, как с маленьким неразумным ребенком.
– А, ерунда, – попробовал отмахнуться Тимофей. – Просто всё как-то неожиданно получилось. – Он рассмеялся и потянулся за хлебом здоровой рукой.
Неудобно есть одной рукой – то ложкой ворочай, то хлеб ко рту неси, а ничего, быстро приспособился Тимофей и съел свою порцию быстрее всех, за что с огромной благодарностью (в смысле благодарил он, а не его) получил добавки.
Когда тарелка отца опустела, он одним движением отодвинул от себя грязную посуду, сыто рыгнул, облокотился на стол и внимательно посмотрел на Тимофея.
– Не думал я, что ты не побоишься злобных псов. И как же тебя угораздило на них нарваться?
– Случайно. Я даже не думал про них, когда пошёл прогулять Гор… – сказал, и сразу осёкся. Он же ещё не показывал поросенка отцу.
– Что замолчал? Не гору же ты прогуливал. – Отец усмехнулся. – Да знаю я про порося твоего. Думаешь, если я на тебя мало внимания обращаю, так ничего и не вижу? За дурака меня держишь? – По тону отца трудно было догадаться, сердится он или подшучивает. – Хлев ты здорово починил, я бы так не сумел.
Несмотря ни на что, Тимофей всегда верил в честность отца. Был бы у отца другой характер, так, может, и не стал бы он Тимофея от себя отстранять, а скорее сгноил бы потихоньку. Отец же поступил честно, как считал Тимофей. Из дома не выгнал, кормил, поил, одевал. Просто не замечал.
Конечно, если разобраться, полное невнимание к ребенку намного хуже злого внимания, хотя здесь ещё было над чем подумать.
Тимофей не считал свою жизнь такой уж плохой. Конечно, хочется иногда с кем-нибудь поделиться мыслями и чувствами. Но раньше у него был Святослав и Василиса, а теперь Драгомир и Домослав, да ещё и Горыня. Всё это так, но это не значило, что отец для него не имел никакого значения. Тимофей очень любил и свою мать, и отца.
Даже невнимание отца не заставило Тимофея обидеться на весь мир – он так же, даже ещё больше, старался помогать по дому и набирать запасы.
– Если хочешь, можешь перебраться обратно в дом. Если же нет, можешь оставаться в хлеву. Я тебе его дарю. Так что теперь он целиком и полностью на твоем попечении. – Можно было подумать, что отец последние несколько лет о хлеве пёкся. – Произошедшее позволило мне посмотреть на тебя по-другому. Не знаю, каким это образом тебе удалось выжить. В то, что ты стал оборотнем, как кричали некоторые, я не верю, а всё остальное проверить невозможно. Самое смешное, что ты скорее сделал хорошее дело. Ведь эти псы всем мешали! Чужие силки опустошали, огрызались на всех, никому спуску не давали.
– Даже на тебя? – удивился Тимофей не представляя, что отец мог стерпеть подобное отношение к себе.
– Даже на меня. Теперь в деревне будет поспокойнее, если Невзор с Щукой совсем не распоясаются. Будем надеяться, что старейшины не позволят. А то враждовать с ними напрямую нельзя. Да и ни с кем нельзя, тем более что живём мы в одной деревне. Это что ж это получится, если все враждовать начнут?