Зона тени
различимые контуры и не сливались больше с ночным небом в сплошное чёрное «ничто».
– Где мы? – спросил Арсений.
– Кемь «на траверзе».
– Ну ты и дал!
– Так пошло: дорога под колёса сама ложилась. Не поверишь: не заметил, как время пролетело. Музыку включил, сигарету – в зубы, и думал о своём. Флот вспомнил, так ещё, «свой родны кут». И спать не хотелось. Я бы всё время только по ночам и ездил. Не знаю почему. Всё какое-то другое. Даже двигатель – и тот по-другому работает: чисто, без надрыва.
Машина стояла на обочине с включёнными габаритами.
Арсений обулся и перебрался за руль.
– Поглядывай за зарядкой, – предупредил Микола, ложась на согретый спальник.
– Проблемы? – спросил его Арсений.
Но Микола не ответил: он уже спал сном праведника.
Арсений включил зажигание, отметив про себя, что основной бак был заполнен только на четверть. «В Сегеже заправлюсь, чтобы не переливаться», – подумал он и завёл двигатель.
Только дотянуть до Сегежи оказалось не так уж и просто: проблемы с зарядкой начались сразу. Стрелка амперметра вела себя неестественно: она резко прыгала с «плюса» на «минус» и затем, так же резко, возвращалась обратно на «плюс». Свет фар был то тускло-жёлтым, то ярко-белым. Арсений пытался найти те обороты двигателя, на которых генератор давал более-менее стабильный ток. И на некоторое время это удалось. Он снизил скорость до шестидесяти и ехал так больше часа, пока окончательно не рассвело. А тогда выключил все потребители и снова добавил скорость.
Так, с горем пополам, он всё же дотянул до заправки.
Трое шустрых пацанов, по виду лет семи-восьми, мигом вставили заправочный пистолет в горловину и заполнили бак. Арсений, не глуша двигатель, рассчитался в кассе за солярку и ссыпал одному из мальцов в озябшие ладони рубля три мелочи от сдачи. Потом заехал на небольшую стоянку у края заправки и только там выключил зажигание.
Ещё с полчаса Арсений сидел в раздумье: жалко было будить Миколу, но – ничего не попишешь – пришлось.
Судя по всему, неисправность была пустяковая: интегральные схемы на генераторах приходилось менять, как перчатки. Иногда и на сотню километров не хватало.
– Давно говорю, надо ставить реле, – ворчал спросонья Микола. – На всех армейских машинах по сто лет служат.
– Дома переделаем, – согласился Арсений.
Они подняли кабину, и Микола, прихватив отвёртку, склонился над генератором.
Арсений, по привычке, начал осматривать двигатель снаружи и вдруг увидел, что из «развала» стекает тоненькая струйка маслянистой жидкости.
– Слышь, Микола, топливо подтекает, – сказал он.
– Пришла беда – отворяй ворота, – ответил Микола и, поковырявшись в паутине трубок, идущих от топливного насоса к форсункам, добавил: – Вот она, перетёрлась. Ещё немного – и совсем обломается.
– Я и чувствовал, что туповато идём, – снова сказал Арсений. – Но кто бы мог подумать… Столько проработала…
– Нет ничего вечного. Это не беда, если найдена причина. Надо менять.
– Такой в запасе нет.
– Значит, надо искать, – сказал Микола так, будто трубки высокого давления пачками валялись прямо на дороге.
Арсений ничего не ответил. Комплектация машины запчастями лежала на нём. Но не будешь ведь возить с собою всего по две, четыре и восемь штук. Раньше было проще: в любой базе, в любом колхозе помогали. Да и дальнобойщики, увидев коллегу в беде, никогда не проезжали мимо. Как-то, в Азове, парнишка всю ночь возил его по базам, пока не нашли крестовину. И денег не взял. Теперь и прокладку без денег не выпросишь…
Микола провозился с полчаса, меняя «шоколадку» на генераторе. Потом завёл двигатель «флажком» и по звуку определил наличие зарядки. Талант – от Бога.
Затем заглушил двигатель рычагом на насосе и слез на землю со словами:
– Дальше так ехать нельзя. На крайний случай, можем трубку совсем обрезать, а солярку в бак отвести. Но на семи «котлах» далеко не уедем. Начнётся вибрация – ещё чего-нибудь отвалится.
Надо было искать ремонтную базу. Но где?
– Эй, юнга, – крикнул Микола одному из мальцов и поманил его к себе рукой.
Пацан подошёл и вопросительно кивнул головой: «Чего надо?»
– Нам надо в базу. Не знаешь, где тут машины стоят? – спросил его Микола.
Пацан немного подумал и сказал:
– В городе есть.
– А ближе, где-нибудь в колхозе? – снова спросил Микола.
– Тут – километра два – хлебопекарня есть. Там – гараж. А если какой болт нужен, то там же, под забором, экскаватор разобранный, ничейный. С него можно что открутить, если подойдёт.
– Молодцом, юнга, – похвалил его Микола и сказал, обращаясь к Арсению: – Вот из таких мужики получаются, – и серьёзно, как к равному, обратился к пацану: – Давай, земляк, сгоняем вместе: дорогу покажешь.
– Не могу, мне работать надо, – ответил пацан. – Я с вами Ленку отправлю, от неё здесь всё равно никакого толку.
И он крикнул в сторону заправочных колонок:
– Эй, Ленка, давай сюда!
Один из пацанов оказался девчонкой. Она подошла к машине, шмыгая носом, и спросила:
– Ну, чего?
– Покажи, где пекарня.
– А назад подвезёте?
– Обязательно, – сказал Микола.
Пекарня была совсем рядом, в пригородном посёлке. Там Микола быстро снял с экскаватора трубку высокого давления: благо, резьба на накидных гайках была нужного размера. Правда, трубка была раза в два длиннее родной. Но Микола скрутил её змеевиком, обогнув вокруг стального пальца, торчавшего из гусеницы экскаватора.
Одна проблема была решена. Вторую решили на проходной, купив у сторожа две горяченькие, ароматные булки хлеба. Не было бы счастья, да несчастье помогло.
Ремонтироваться вернулись на заправку. Но первым делом решили перекусить, пока хлеб не остыл. Микола достал из загашника банку тушёнки, обтёр её чистой ветошью, умело открыл острым ножом. У Ленки из-под низко опущенной вязаной шапочки сверкнули голодные глаза. Микола поставил перед ней на фанерке, заменявшей столик, открытую банку и отрезал толстый ломоть хлеба.
– Подкрепляйся.
Но Ленка есть не стала.
– А Сашку с Васькой можно позвать? – робко спросила она.
Микола вылез из кабины и позвал пацанов. Тех долго упрашивать не пришлось. Как стайка голодных птенцов, набросились они на еду, и через пару минут с тушёнкой и хлебом было покончено.
– Добавки хотите? – спросил их Микола.
– Нет, спасибо. Вам тоже надо, – ответил за всех Сашка.
Он, видимо, был в компании за старшего.
Васька, одетый в тоненькую ветровку, дрожал мелкой дрожью.
– А ты чего без куртки? – спросил его Микола.
Но тот не ответил.
– Что молчишь? – снова спросил Микола.
– Да он не разговаривает, – сказал Сашка. – А куртку купим, как только денег насобираем.
– И сколько стоит новая куртка? – спросил его Микола.
– Новую не надо, – рассудительно сказала Ленка. – Новую маманя пропьёт. Мы с соседом договорились: он за сто рублей свою старую отдаст.
– За недельку соберём, – сказал Сашка. – На этой заправке машин совсем мало. А на городскую большие пацаны не пускают. Вот если бы вы нас в Питер отвезли…
И он мечтательно прикрыл глаза.
– Отвезёте? – жалобно попросила Ленка.
– А что в Питере? – спросил Микола.
– Там на вокзалах можно жить. И заработки побольше. Наши пацаны туда ездили, рассказывали, – сказал Сашка.
– Надо подумать, – ответил Микола.
И этого было достаточно. Пока Арсений и Микола ели вторую банку тушёнки и меняли трубку, детишки не отходили от них ни на шаг. Потом, опустив кабину и сев за руль, Микола сказал Арсению:
– Слушай, дай мне сотку из моей доли.
– Почему из твоей? Из общей, – поправил его Арсений, достал из сумки деньги, выскочил из кабины и сказал Сашке: – Купите куртку сегодня же, – и с этими словами вложил мальцу в ладонь сто рублей.
Сашка, взяв деньги, спросил:
– Так как на счёт Питера?
И Арсений виновато потупил глаза.
Не успевший остыть мотор взревел, набирая обороты.
Три маленькие фигурки на грязном от масляных пятен асфальте ещё долго отражались в зеркале заднего вида.
Утренний, редкий туман оседал слезинками на ветровом стекле, и Микола включил дворники.
Куска лишь хлеба он просил,И взор являл живую муку,И кто-то камень положилВ его протянутую руку.2.4
В Питере Микола взбунтовался:
– Надо горячего поесть, иначе – помрём.
– Ещё ни один голодный от диареи не умер, – попытался отшутиться Арсений.
Но он и сам прекрасно понимал, что без горячей пищи долго не «навоюешь».
– Ты бы что-нибудь умное сказал, что-нибудь по делу, – продолжил Микола. – Язвы и гастриты – это ещё мелочи. Знаешь, какой процент заболеваемости раком желудка среди дальнобойщиков?
– Какой?
– Большой. Один раз в день горячего поесть – это закон.
– Не спорю, – согласился Арсений. – Но только не в Питере: уж очень дорого. Может и денег не хватить.
– А где? В Луге? В Пскове? Там, что ли, бандитов нет? Или, может, в Стругах Красных? – Микола намекал на тот случай, когда на заправке Арсений купил у цыган старый комбинезон в пакете, хотя примерить ему дали кожаную куртку. – Да там скорее нарвёшься. А здесь им не до нас. Здесь иностранцев хватает. Нет, в Питере бандит закормленный. Ему в лом даже подходить к таким крестьянам, как мы.
В словах Миколы была доля правды: никогда не угадаешь, где споткнёшься. А голод давал о себе знать всё ощутимее. Из-за ремонта и замены колеса под Медвежьегорском Петрозаводск проскочили глубокой ночью: всё было закрыто. Арсений знал там одну столовку, где неплохо готовили рыбный суп и жареную треску. Но в этот раз отведать рыбки не удалось. От купленных в коммерческом киоске чипсов мучила изжога, и Арсений согласился с доводами Миколы. Они завернули на небольшую стоянку, уплатив охраннику сто рублей. Тот окинул их, небритых и грязных, презрительным взглядом и бросил сквозь зубы:
– Надолго?
– Нет. Нам бы поесть, где подешевле.
– Тогда ставь машину сразу у ворот. А то потом не выедешь, – сказал охранник. – А поесть можно у нас, в кафе.
Арсений посмотрел в ту сторону, куда указал охранник, и увидел мини-кафе, у входа в которое толпились, громко крича, пьяные поляки в окружении таких же пьяных проституток.
– Нет, здесь дорого, а мы – на подсосе.
– Топайте вниз по улице до канатной фабрики: там найдёте подешевле, – охранник снова махнул рукой, указывая направление.
Микола развернул КамАЗ кабиной к воротам. Арсений захватил пластиковую сумку с деньгами. И, опасливо оглядываясь по сторонам, они вдвоём пошли искать столовую.
На этот раз им повезло: удалось не только прекрасно пообедать, но и закупить в буфете продуктов на оставшуюся дорогу. Довольный Микола укладывал в сумку поверх денег пакеты с пирожками и котлетами «в тесте». Купили и бутылку российской водки: угостить дома, в гараже, слесарей. Хотя до дома было немногим более, чем они уже проехали, но вторая половина дороги всегда пролетала быстрее. От Питера – до Пскова, от Пскова – до Опочки, а там – Себеж. И дальше – всё, дальше – Беларусь. И не важно, что от границы ещё шестьсот километров пути. Беларусь – это уже дома. В Беларуси – все свои: и менты – крохоборы на Лепельском посту, и рэкетиры на Олимпийской трассе. От них от всех даже откупаться приятно: всё равно как перекладывать деньги из одного своего кармана в другой. Свои – не чужие, своим – можно, своим – не обидно.
Настроение после обеда поднялось. Да чего там говорить: для сытого человека мир прекраснее, чем для голодного. Но сытый человек и беспечнее: нет бы сначала выглянуть тихонько на улицу, хоть краешком глаза. Опьянели от еды, потеряли осторожность, выскочили из дверей с довольными улыбками на лице и – прямо в милицейские объятия.
Два упитанных милиционера в новенькой, с иголочки, форме осмотрели растерявшихся от неожиданности Миколу и Арсения с головы до ног, и один из них резко спросил:
– Документы!
Арсений и Микола протянули свои паспорта. Милиционер лениво перелистал странички обеих книжечек, нарочито небрежно посмотрел прописку, боковым зрением наблюдая за реакцией ребят, и снова резко сказал:
– Ну что, братья-белорусы, почему нарушаем?
– Что мы нарушили? – спросил Арсений.
– Закон, – сказал милиционер. – Закон об обязательной регистрации иногородних. Почему не зарегистрировались?
– Мы только что приехали.
– Слышал я эти сказки, – усмехнулся милиционер и, обращаясь к своему напарнику, добавил: – Ну, все, блин, до одного только сегодня приехали. Вчера в Питере ни души не было, ни одного человечка. А сегодня все раз – и приехали. Заметь: ни один вчера не приехал – все только сегодня!
Милиционер положил паспорта в нагрудный карман и сказал:
– В отделе разберутся.
– Командир, мы – на КамАЗе, – Арсений старался подавить волнение и говорить спокойно. – Машина на стоянке, тут, недалеко. Час назад поставили. Охранник подтвердит. Мы поесть заходили да продуктов на дорогу взять.
– Документы на машину, – безразличным голосом сказал милиционер.
Арсений протянул техпаспорт.
– Так, машина частная, – констатировал милиционер. – Что везём?
– Метизы возили на Мурманск.
– Что-что?
– Болты, гайки разные, – уточнил Арсений и протянул измятую накладную, проштампованную предусмотрительным Филиппенко.
Милиционер почитал накладную и сказал:
– По датам сходится. По смыслу не сходится. Вы, ребятки, привыкли нас идиотами считать. Но даже идиоту понятно, что изготовить болты в Мурманске будет дешевле, чем оплатить только перевозку. Или в Мурманске заводов нет? Проверим и накладную: на предмет подлинности содержащихся в ней сведений.
Он сложил бумаги и сунул их в нагрудный карман к паспортам. Потом спросил:
– В сумке что?
«Найдут деньги – труба», – подумал Арсений и ответил, раскрыв для обзора сумку:
– Консервов купили, пирожков, пива пару банок.
Милиционер увидел бутылку водки и сказал:
– Водка – правильное пиво. Так, что ли? Пьёте за рулём?
– За столом, – вставил молчавший до сих пор Микола. – Командир, войди в положение: нам ещё «пилять и пилять», каждая минута дорога.
– А вы, ребятки, в наше положение входите? – спросил второй милиционер.
– Так не первый день на трассе, – с этими словами Арсений достал из набитого мелкими купюрами портмоне сто рублей пятидесятками и протянул первому милиционеру.
Тот деньги не взял и сказал:
– Издеваешься?
– Ребята, мы же – не чурбаны, – снова сказал Арсений, добавив к купюрам ещё одну пятидесятку. – Мы ведь палёную водку не возим. Сами, – и он показал на бутылку, – вот! – в магазине покупаем.
– Были бы чурбаны – и разговор другой был бы, – при этом милиционер, забравший документы, потрогал рукой висящую на поясе резиновую палку. – Ты что, тарифов не знаешь?
– На трассе полтинник – выше головы, – сказал Арсений.
– Так то на трассе. А здесь вы так увязли, – милиционер похлопал себя по нагрудному карману, – что – ох как! – не скоро дома будете. А про машину сразу забудьте: заберут машину за оплату стоянки.
Микола шагнул немного вперёд, полез во внутренний карман телогрейки, достал ещё сотку и протянул милиционеру. На внешней стороне кисти руки на мгновение мелькнула флотская татуировка. Но милиционеру хватило этого мгновения: детали происходящего не ускользали от его цепкого взгляда.
– Северный флот? – спросил он.
– Сильный флот, – ответил Микола.
– Боевая часть пять? – снова спросил милиционер.
– Угадал, – подтвердил Микола. – Командир отделения дизелистов.
– А тут и угадывать нечего, раз на КамАЗе ездишь. А что, прикипел к Северу?
– В Белоруссии нет морей, – угрюмо ответил Микола.
– Я на Тихоокеанском служил, – сказал милиционер, но сказал уже более дружелюбно. – Боевая часть три. А это – спрячь.
И он отвёл в сторону руку Миколы с деньгами.
– Тоже неплохо, – сказал Микола, пряча деньги.
И было непонятно, к чему относятся его слова: то ли к службе на Тихоокеанском флоте, то ли к сохранённым, тяжким трудом заработанным деньгам.
– Что же вы, ребятки, по Питеру гуляете: неприятностей мало? – снова дружелюбно спросил милиционер, пряча полученные от Арсения купюры в задний карман брюк.
– Так неприятностей всегда хватает, – Микола перехватил инициативу разговора и доводил его до благополучного исхода. – Обломались ночью в Карелии. Вторые сутки голодали. Вот на камбуз и завернули.
Милиционер вынул документы из нагрудного кармана и вернул их Арсению.
– Никуда больше не заходите, – сказал он. – Если на стоянке будут проблемы – мы тут патрулируем.
– Спасибо, брат, – сказал Микола.
– Держи «краба», ответил милиционер и протянул на прощание руку.
Когда «стражи порядка» отошли довольно далеко, Микола сказал:
– Славные денёчки: говоришь спасибо за то, что кто-то забрал себе твои деньги. Завтра за что благодарить будем? За то, что жену изнасиловали? Лучше бы я эти деньги пацанам отдал. Дети работают, а эти – жируют.
И он зло сплюнул на асфальт.
– Если бы нашли остальные деньги – святая вода не спасла бы. А могли бы и бритвой по горлу, – сказал Арсений.
– Это – точно. Вот что: водку под матрас, и «пилим» до дома без остановок. Хватит приключений.
– Хватит, – согласился Арсений.
Только кому есть дело до того, чего мы хотим и на что надеемся?
Мы много страдаем из-за несбывшихся надежд.
Наших надежд.
Мы не страдаем, если не сбылись надежды кого-то другого.
Тех, мимо кого мы проехали в этой жизни. Тех, кого оставили один на один с их бедой. Тех, кого мы, быть может, и не знали.
– Год назад в Питере погиб Толик Невдах, – сказал Арсений. – Будто бы пьяный попал под тягач. Я раньше с ним иногда ездил. Толик не пил. Никогда не пил. Даже пива.
– Людям свойственно меняться, – ответил Микола. – Я его никогда не знал.
– Да, конечно, – задумчиво протянул Арсений. – Но иногда мне становится не по себе: если случится что-нибудь со мной, кто позаботится о моей семье?
– Не забивай голову, – сказал Микола. – Хотя ты прав: не в самое лучшее время мы живём.
– Я всё думаю о тех ребятишках, с заправки: я чувствую свою вину перед ними. И никак не могу понять, в чём она. Но она есть! Есть! – Арсений стукнул кулаком по панели. – А если есть вина – есть и преступление.
2.5
Из Питера до дома добрались немногим более чем за сутки. Ехали почти без остановок: на ходу и ели, и спали. Задержались на часок только в Опочке: заправились дешёвой соляркой у знакомого армянина – председателя колхоза. Спросили попутный груз – Амирханян часто давал им что-нибудь полулегальное: запчасти на сельхозтехнику, а то и целые трактора. Технику развозили по белорусским колхозам, где у Амирханяна крутились пронырливые посредники, «выкачивающие» по осени из братской республики дешёвое зерно и мясо. Старший брат всегда был умнее младшего. Но попутного груза не нашлось, и это скорее обрадовало, чем огорчило: заканчивалась вторая неделя скитаний.
В гараж Райсельхозтехники, где Арсений арендовал место под стоянку, приехали как раз к окончанию рабочего дня. Слесаря обрадовались: дармовая выпивка будет. Даже завгар пришёл: уж ему-то сам Бог велел. Арсений дал денег «гонцу» – самому молодому – и, пока тот бегал за угощением, написал на листочке завгару, что по машине сделать надо. Работяги тоже порасспросили, скорее ради приличия, как съездили, да потихоньку ворота в боксе на запор и – к столу.
Арсений махнул граммов триста и, шепнув Миколе на ухо, потихонечку ушёл, прихватив пакет с деньгами. Последний дюйм ещё не пройден. Наутро надо было рассчитаться с долгами: картошку у людей под честное слово брали.
По пути домой Арсений заскочил только в магазин, купил пивка и конфет дочери. Других подарков домашним не вёз: они всегда после рейса ходили втроём на рынок, покупали всё необходимое. И цены ниже российских, и примерить можно – со всех сторон лучше, чем брать наугад.
По неосвещённой лестнице поднялся Арсений на второй этаж, нажал кнопку звонка у дверей своей квартиры, и до его слуха донеслась знакомая мелодия. Но дверь никто не открыл. Арсений позвонил ещё раз и, выждав минуту, полез в карман за своими ключами.
В квартире никого не было, и Арсению стало обидно: летел домой, как ужаленный, а никто тебя и не ждёт.
«Так сегодня же пятница, – осенило его. – Точно, поехали ночевать к Марии, чтобы утром ближе было идти в молитвенный дом. Наверное, и днюют, и ночуют там, пока меня нет».
Не нравилась Арсению эта подружка жены: ощупает каждую вещь в квартире завистливыми глазами, осыплет льстивыми речами о том, как вы, мол, хорошо живёте, какая у вас семья дружная и как у вас всё ладится. А потом, будто невзначай, про Бога начинает: «Не собирай сокровища на земле, где тлен и ржа всё истребляют…» И получалось, в конце концов, что одна она праведная, а остальные – грешники. Всё склоняла к «истинной» вере.
Арсений и сам до конца не знал, верил ли он в Бога. В церковь ходил от случая к случаю, но молился про себя, когда встречались по дороге увенчанные крестами купола. Водители-дальнобойщики не любят распространяться по этому поводу. Но у каждого на панели и распятие, и иконка. А как же: не нами установлено – не нам и отменять. Старые люди плохому не научат. Бывалый водитель с интересной фамилией – Боб – в порыве душевного откровения сказал как-то Арсению:
– Утром выходишь из дому – перекрестись и три раза повтори: «Господи, помоги, Иисус Христос впереди!»
И Арсений повторял, особенно перед поездкой или когда нависала над ним какая-нибудь опасность. Вера в душе должна быть, а не на языке. В душе, пожалуй, даже закоренелые атеисты верят. Просто признаться боятся: гордыня одолевает. Человек совсем без веры – ничто. Даже страшно представить такого человека, у которого нет ничего святого. У волка и то, поди, есть хоть капля любви – к волчатам ли, к логову ли, – есть хоть капля своего милосердия.
А Мария всегда молотила языком без устали. И выходило, если судить по её словам, что она – святее самого Папы Римского.
Но Арсений терпел. У других водителей жёны – оторви да брось. Деньги тянут, как насосом. Пьют, гуляют, пока мужики в рейсе. А его Анюта – тихая. Её дома и не заметно. Даже после пьяных загулов – чего греха таить, и такое бывало – жена разборок не устраивала: посадит дочку на колени и плачет втихомолку. А с Марией сдружилась – ну и пусть. Должны же и у неё свои интересы быть, должна же и она чем-то заниматься, пока Арсений в разъездах пропадает.
Ужинать Арсению не хотелось. А скорее лень было самому готовить. Он только скинул с себя грязное бельё и – прямиком в ванну. Набрал воды погорячее – благодать. Что ни говори, а дома – это дома.
После ванны переоделся в чистое, выпил пивка и завалился спать.
Утром проснулся свежий, отдохнувший. Побрился, прихватил пакет с деньгами, список кредиторов и – в гараж. «Двадцатьчетвёрка» завелась с пол-оборота: при нормальном уходе – вечная машина. А по проходимости иностранному джипу не уступит. И у Арсения настроение снова поднялось: любил он свои машины, свой дом, свою семью. Быстренько проскочил в деревню, с шутками-прибаутками раздал деньги хозяевам. У тех тоже радость: тянут за стол, самогон в багажник суют.
Часа два Арсений на это дело потратил – не больше. К дому подъехал – совсем светло было. Забежал в подъезд и увидел то, чего в сумерках не заметил: почтовый ящик газетами забит. Арсений, ничего не соображая, открыл его, вынул газеты, зашёл в свою квартиру и сложил их аккуратной стопкой на столе.
Он не знал, зачем сделал это. И не понимал, какой в этом смысл: сложить газеты ровной стопкой на столе.
Просто, так было надо.
Может быть, для того, чтобы отделить прошлое от будущего.
Прошлое – это то, что невозможно ни изменить, ни вернуть. Прошлое – это то, что уже случилось. Случилось, случайно с нами произошло. Случайность, о которой мы не думали. Вернее, думали, что с нами это не произойдёт, не может произойти. С другими – да. А с нами – нет. С другими – это закономерность. А с нами – случайность. Случайность – это то, чего мы не могли предвидеть. Или не хотели. Как отличить, что – случайность, а что – закономерность?
Во Вселенной не бывает случайностей. Во Вселенной всё происходит закономерно.
«Иисус сказал: Был человек богатый, у которого было много добра. Он сказал: Я использую мое добро, чтобы засеять, собрать, насадить, наполнить мои амбары плодами, дабы мне не нуждаться ни в чем… И в ту же ночь он умер».
Во Вселенной не бывает случайностей. Всё, что происходит во Вселенной – закономерно.
Дабы мне не нуждаться ни в чем…
С нами этого не случится, не произойдёт, не может произойти.
2.6
«Господи, помоги, Иисус Христос впереди!»
Перебрал Арсений все бумажки под телефоном – нигде ни адреса, ни номера Марииного не нашёл.