– Я никак не мог приехать раньше – помогал отцу в правлении государством. Вы, ваше величество, сами знаете – править сложно, когда вокруг бездельники и дураки, – принц Креж ел с аппетитом, запивая блюда гранатовым соком из золотого кубка. – Вот это я понимаю! Век бы так ел и пил! – сказал он, отправляя в рот сочный персик.
Марея своими изящными руками подкладывала ему запеченных до золотистой корочки перепелов. Завершая торжественный обед, принц Креж обратился к ней:
– Пойдемте, ваше величество, прогуляемся по дворцу! – Креж раскраснелся, голос его звучал расслабленно, спокойно, но Марея отчего-то вздрогнула, будто ее ударило током.
«Нет! Он не командует, он просто просит меня, а я иду ему навстречу. Я не стану подчиняться приказам – я хорошо себя знаю!» – мысленно успокаивала себя королева.
– Вы хотите посмотреть именно дворец? – Марея удивилась – ей хотелось показать принцу Крежу лабораторию, обсерваторию, государственные конюшни, познакомить его с новой крылатой лошадкой, которую она купила ему в подарок. «Столько интересных мест! А он хочет посмотреть дворец. Странно! Очень странно! Но, может, он хочет поговорить со мной в спокойной обстановке?» – подумала Марея и тут же успокоилась.
– Пойдемте, принц! Я покажу вам дворец, – Марея взяла его под руку и повела за собой. Принц шел неторопливо, вразвалочку, рассматривая залы дворца, часто замирал у портретов в роскошных золотых одеждах, расспрашивал о них Марею – они его чем-то интересовали. Но чем? Неужели одеждой?
Королева с принцем вошли в Золотой зал для бесед. Вдоль стен стояли мягкие красные диваны и кресла, отороченные золотым ажуром; с каждой стены на них смотрело высокое овальное зеркало.
Марее хотелось порадовать принца Крежа. Ей казалось, что золота слишком много, оно слепило ей глаза, но принц выражал восхищение.
В зале был и золотой орел, на шее которого висел изумрудный кулон с часами. Каждые полчаса орел взмахивал могучими крыльями и низко кланялся посетителям. Принц остался от него в полном восторге.
В правом углу стояло золотое деревце, больше похожее на высокий куст сирени. На нем висели настоящие шоколадные конфеты размером с ладонь в красивых разноцветных обертках – одну из них принц попробовал и остался довольным. Под впечатлением от увиденного, он учтиво поклонился королеве.
– Давайте присядем, ваше величество! Здесь так тихо и спокойно. Возле вас очень уютно, – принц дождался, пока Марея села на мягкий диван, и галантно сел рядом. Его внимательные бездонные карие глаза смотрели с добротой и спокойствием. – Мне никогда не было так хорошо. Королева, я как будто знаю вас тысячу лет! Вы говорите, а мне кажется, я могу продолжить каждое ваше слово.
– И мне так кажется, – тихо ответила Марея и, смутившись, опустила глаза.
– Ваше величество, ваши родители, наверное, были порядочными людьми. Я сам их не помню, но мать рассказывала мне, что, когда они приезжали в нашу страну с визитом, то дарили дорогие подарки, – принц Креж развел руки в стороны, видимо, демонстрируя размеры этих даров.
– Это правда. Мой отец был добрым и честным человеком, ему нравилось радовать людей, он умел их слушать, всегда вовремя давал нужные советы, будто знал, что люди нуждаются в них, но не решаются спросить его – ведь он был правителем, – королева Марея говорила тихо, но было видно, что принц хорошо ее слышал.
– А мой отец – самодур! Он считает себя вершителем человеческих судеб, проще говоря, кукловодом, – принц истерично засмеялся, плечи его нервно задергались. – Только он дергает за веревочки живых людей, решает, чему быть, а чему нет, кому жить, а кому умирать! Сколько он жизней загубил, одному Богу известно, – но Бог, к сожалению, молчит. Поэтому моему отцу все сходит рук! Мертвые с него уже не спросят, а живые его боятся! Только я один пытаюсь противостоять ему, объясняю, что он несправедлив к народу, а он только ухмыляется. Говорит мне: «Мал еще щенок рот раскрывать!» – принц сжал кулаки. – Ну почему жизнь так несправедлива? Порядочные люди умирают, а он, гад, живет и, похоже, проживет еще сто лет, или двести, а может, и все пятьсот! Он же людей за людей не считает! Говорит, что каждого можно заменить, только его нельзя! – принц выразительно взглянул на королеву и продолжил: – Он один, видите ли, в нашей стране умный, на нем вся страна держится. А на самом деле наша страна держится на одной видимости: дунет чуть сильней ветер перемен – и она на части развалится, от нее не останется ровным счетом ничего! А он делает вид, что наша страна мощная, намного сильнее соседних государств. Думаю, он просто не хочет видеть правду, а видит только то, что отвечает его разумению и понятию о комфорте. А как приходится что-то решать, он криком заходится, поедом нас с матерью ест – мы у него всегда во всем виноваты! А если раздражен, нам с матерью лучше молчать или вообще не попадаться ему на глаза – он же в зверя превращается, чего доброго, убить нас может! Сам не умеет править страной и мне не дает! – принц то переходил на крик, то старался говорить тише – когда его голос звучал громче, в зал заглядывал дворецкий Тили и вопрошающе глядел на Марею, но королева мягким взмахом руки уазывала ему на дверь; он кланялся, молча выходил и заглядывал вновь, когда в зале раздавался очередной взрыв возмущения.
– Как «может убить»? Он же ваш отец! А как же ваша мама – ей тоже грозит опасность? – Марея не могла взять в толк, как можно убить сына и жену. «Неужели король и правда превращается в зверя? – в замешательстве думала она. – Но почему я при встрече с ним не почувствовала этого? Мы же долго беседовали, он показался мне флегматичным, я не увидела в нем ничего от сумасшедшего. Он и говорил медленно, растягивал слова. Похоже, я совсем не разбираюсь в людях! Но ведь не может Креж меня обманывать?! Зачем ему это? И все же на всякий случай нужно будет поговорить с Алхимиком – он видел этого короля, еще когда отец был жив». Марея не понимала, как ей себя вести. «Что бы сделал в этом случае отец?» – подумала она, как вдруг услышала его голос: «Не все то золото, что блестит!» «И что же это значит?» – задумалась она и тут же запуталась еще больше, поэтому решила, что, пока она не поймет, в чем тут проблема, будет держать нейтралитет.
– Мне король показался учтивым и воспитанным. Я думала, он даже голос не повышает, – тихо произнесла королева, будто оправдываясь перед принцем.
– Что и говорить, умеет мой батюшка произвести впечатление, если очень постарается! Этого у него не отнять! – Креж вскочил и заходил по залу. – Он не умеет нервничать?! А кто меня из дома выгнал? Кто даже слушать меня не хотел? Или я сам себя выгнал?
Принц стремительно шагал по залу взад-вперед. Марея растерянно следила за ним – она и предположить не могла, что в чьей-то семье может такое случиться.
– Принц, вас выгнали из дома? – почти заикаясь от неожиданности, спросила она.
– Да! Он меня выгнал! Но я ему за это отомщу! Я не люблю, когда меня обижают!
«Он же ненавидит отца! – подумала Марея, но тут же отогнала эту нелепую мысль. – В семьях всякое бывает, а отца Крежа я совсем не знаю, чтобы судить о нем и обо всем в целом».
– Принц, может, вы что-то неверно поняли? – Марея участливо посмотрела ему в глаза. – Всем нам, когда мы нервничаем, трудно сдержать эмоции, и мы плохо слышим, что нам говорят. Мы слышим лишь то, что говорим сами, думаем о своих обидах, жалеем себя. Что, если ваш отец желает вам добра? Может, вам показалось, что мир восстал против вас и никто вас не понимает? Король все-таки ваш отец. – Марея пыталась успокоить Крежа, заглянуть ему в душу – ей казалось, что принц очень хороший и что отец обидел его незаслуженно, но высказать свое предположение вслух значило усугубить вражду между сыном и отцом, а это могло привести к непоправимой беде.
«Разберутся сами, ведь они одна семья», – подумала Марея и тихо спросила принца:
– Может, расскажете, что вы собираетесь делать? Вдруг вам станет легче?
Креж усадил Марею на диван и сел рядом.
– Мы с отцом не сошлись во взглядах на управление государством. Я ему говорю о широте взглядов, о новом правлении, предлагаю заменить старых министров на новых, а он и слушать меня не хочет. Говорит, что все уже устроено, зачем ломать прежнюю систему? Я отвечаю: «Жизнь движется, она не стоит на месте, страна должна развиваться!», а он мне все твердит свое, его не сдвинешь! А потом взял и выставил меня из дворца. Страже придворной приказал меня не пускать. Ведь я к вам, ваше величество, еще раньше собирался. Вот из-за него и задержался! Как вы считаете, ваше величество, правитель должен думать о своей стране?
Марея немного помолчала – ей очень не хотелось расстраивать принца, но все же отважилась ответить правдиво:
– Мне кажется, принц, чем темнее ночь, чем людям страшнее, тем сильнее, строже и справедливее должен быть правитель. Он несет в себе величие Неба, огнем неугасимым освещает путь человеческий, отвечает за жизни людей перед Богом. Он бесстрашен, справедлив и честен. Слава ему во веки веков! Так жили мои прадеды, мой отец-правитель. Так живу и я, – она немного помолчала, вздохнула, но все же осмелилась продолжить: – Сильное государство, прежде всего, отличается великими знаниями, грандиозными идеями и надежными людьми. Государство держится именно на людях, на их отношении к жизни.
Принц Креж покраснел, подскочил с дивана и оглушительно выкрикнул:
– Королева, вы считаете, если пахарь честно пашет землю, то государство от этого станет сильным? – кровь отхлынула от его лица, он стоял бледный и криво ухмылялся.
Марея улыбалась. Она не обратила внимания на эту неожиданную вспышку гнева.
– Принц, я думаю, все, чем занимаются люди, нужно делать честно и талантливо. Правитель ведет свой народ над прозябанием, упадком, ленью к лучшей жизни. Но правитель без народа – кто он, кем он будет руководить? Или он один в своем государстве?
Принц посмотрел в потолок, недовольно фыркнул и нервно спросил Марею:
– Ваше величество, а почему у вас дворец такой…? – он помялся, но Марея видела – сейчас он нападет на нее. – Я не хочу вас обижать, но разве это дворец? Убогая хижина, у нас в Золотой горе в таких живут бедняки! – принц Креж скривился от отвращения.
Марея потерянно взглянула сначала на принца, потом на потолок, на стены. Она была в замешательстве. «Убогость? Но в чем?» – думала Марея, перебирая в мыслях возможные недостатки дворца и внимательно всматриваясь в каждую мелочь.
Дворец сиял великолепием, белые стройные колонны тянулись в небо, золотые башни сияли звездами, розовый мрамор с изумрудными прожилками искрился на солнце. В вечернее время оттенок прожилок менялся на фиолетовый, напоминая вены в теле человека. Марея считала дворец живым, добрым существом, старым другом, она любила его, а он отвечал ей взаимностью, часто преподносил радостные сюрпризы. Как только она решала изменить обстановку или увеличить зал или комнату, ее желание тотчас же выполнялось.
– Принц, но почему же этот дворец кажется вам убогим? – озадаченно спросила королева.
– В нашей Золотой горе дворец выстроен из чистейшего золота и бриллиантов! У нас даже нищие украшают фасады своих домишек драгоценными каменьями. Каждый на свой кошелек, – добавил чуть спокойнее принц, – но украшают, – он говорил утвердительно, будто сек саблей. – А у вас?.. – Креж осмотрелся вокруг, тяжело вздохнул и обреченно махнул рукой. – Ваше Величество, вы же правительница целого Магического мира, у вас должен быть самый большой и богатый дворец! А здесь такое… – принц Креж раздосадованно развел руками. – Этого я не ожидал… – он запнулся, похоже, хотел добавить еще что-то, но лишь махнул рукой.
Марея вспомнила прежнюю жизнь, свое заветное счастливое детство, отца-правителя, матушку-королеву, сестру, уютные величавые дворцовые покои. Ей показалось, что она, двенадцатилетняя девочка, идет по дворцу, а перед ней проплывают статуи и портреты ее предков, древних мудрецов, великих ученых, выдающихся мастеров, создающих чудесные произведения искусства. Жизнь их прошла во дворце – здесь они творили великое, чтобы Магический мир процветал и развивался, дарили людям счастье, радовались обретенному невидимому Богу, влияющему на развитие безграничной человеческой души. За Божественное, недосягаемое они готовы были отдать жизнь без раздумья и суеты, Оно помогало им жить, в Нем чувствовалась беспредельная сила. Порой они плакали от горечи и тягот жизни, но не сдавались. Побеждали, смеялись над добрыми шутками, любили свой труд до самозабвения, не представляли без него своей жизни и всегда учились. У них не было ни одного дня без работы или творчества – они всегда находили что-то новое, неведомое, ошеломляющее и удивительное. Они постигли мудрость и величие жизни, много не размышляли, жизнь творили своими руками и силой духа. В руках у них горел вечный огонь – символ вечной жизни, которую они творили сами. А может, они незаметно превращались в Богов, но сами не знали об этом?
Статуи и люди на портретах почтительно кланялись королеве, и она видела, что пространство дворца дышит жизнью, прежним величием и красотой. «Их души здесь! Они живы, пока жив дворец!» – подумала Марея. Она чтила и уважала законы предков. И чтоб вот так, в одночасье, взять и лишиться памяти… У нее перехватило дыхание. Она с беспокойством смотрела вокруг, видела, как стены дворца тускнеют, а сам он осел, будто испугался.
«И ты испугался перемен! – подумала Марея. – Хорошим переменам сердце радуется, а в моем – тоска…»
Увидев, что некоторые портреты потрескались, она почувствовала ноющую боль – их боль. Марее показалось, что она вскрикнула:
– Вы тоже не хотите перемен? И вы правы! На смену великому может прийти малое, похожее на елочную мишуру, на шелуху, на грязь, лишающую меня истины, чистоты и силы. В чем тогда я найду спасение? Кто поможет, когда мне станет скверно, когда погаснет свет и наступит тьма? Неужто мишура? Неужели, когда я буду падать, я не почувствую заранее своего падения? Почему же так? Что со мной происходит? От чего я не слышу свое сердце? Неужели я обречена на погибель, или все-таки у меня есть выход?
Тревога ее усилилась, но что делать, Марея не знала. На оживших картинах Марея тоже видела беспокойство – древние мудрецы и ее предки вздыхали, плакали, некоторые из них навсегда покинули свои рамы, а ее седовласый прадед недовольно бурчал:
– Молодость! Молодость! Что ей советовать, все равно сделает по-своему!
А барон, перекрикивая всех, со скорбным выражением лица возмущенно воскликнул:
– Лучше жить одному, чем непонятно с кем!
– Успокойтесь, барон Дорог! Не вам советы раздавать! Сами всю жизнь в библиотеке просидели, все штаны протерли, и хотите, чтобы наша деточка пример с вас брала?! – нервно отвечала прабабушка Мареи, баронесса Лютиция.
– Казна у вас, вероятно, скудная? – в который раз повторил свой вопрос Креж, и, вернувшись к действительности, Марея наконец услышала его.
