Инерция во времени

Вдруг мне послышалось какое-то движение снаружи. Шаги. Я не смогла пронести мимо своего слуха неразборчивый разговорный гул и осторожно приподнялась. Любопытство всегда шло рядом со мной в ногу. Я тайно проследила за тем, как учащиеся ночных классов в отличительной бордовой униформе следовали в свой корпус.

«Вампиры», – грузно прозвучало у меня в голове. Опыт встреч с некоторыми подвидами найтов вынудил меня напрячься. Уж достаточно несчастий принесли они мне в свое время. Помню, с каким необъяснимым призрением, перенятого с дневных классов, я наблюдала за беззаботно шедшей группой, весело беседовавшей между собой, и понимала, что никто из этих учащихся не был виноват в том, чего пришлось пережить мне. Я, ровным счетом, не знала, насколько могла быть отличной жизнь в их обществе; что они думали обо мне и на что были способны; что же на самом деле стояло за их важной манерностью. То же, что и за заносчивостью лейтов? Страх быть непризнанным? Зачем я вообще продолжала интересоваться ночным устройством жизни? Я была далека от этого уклада. В достаточной мере у меня не было ничего общего с ними. Неужели к этому была причастна сама элементаль?

Глава 3

БЛЮРИДЖ

Настало утро. Я полюбила утро с тех пор, как приняла свет фиры совершено иначе: Райли постоянно встречал рассвет. Его жизненная необходимость превратилась для меня в устоявшуюся привычку каждый раз бодриться восходом фиры, стоя под ее прямыми лучами. В комнате было прохладно и тихо, а на балконе раздавались голоса проходивших мимо учащихся и пение резвящихся стай птиц, осевших в ближайших дендрариях. Я взглянула за открытой балконной дверью на спящую подругу. Скрючившись, она лежала с головой под одеялом, когда как я держалась за ограждение и ощущала рядом вибрирующее мурчание вечно теплого кота. Лучи желтой звезды приятно касались моей кожи, позволяя искренне улыбнуться этому.

«И все же я обожаю утро…», – подумала я и краем уха услышала презирающий все голос Нии.

– Ненавижу утро…

Видимо, свет, который я впустила в комнату, помешал ей спать дальше. Она тяжело выбралась ко мне в своей дорогой синей пижаме и грузно навалилась на прочный ветвистый забор черного цвета. После пробуждения состояние подруги характеризовалось одним сплошным недовольством, поэтому я не спешила начать с ней диалог. Мы смотрели за просторами открывшегося нам видения и вполне спокойно воспринимали общее молчание, будто слова являлись не единственным средством нашей коммуникации: порой, нам хватало одного лишь взгляда, чтобы понять друг друга.

– Аня…

– Да-а? – натянуто улыбнулась я, с интересом продолжая наблюдать за учащимися в стенах огромного стеклянного биолоджитория, выглядывающего за длинным пятым корпусом. В том дальнем учебном здании всем позволялось самостоятельно выращивать сорта растений, так необходимых некоторым коронцам, например, для оздоровительных целей или специфического питания, возникшего из-за естественной среды их обитания.

В первое утро вряд ли кто-то мог позволить себе полноценный сон, ведь повсюду были новые лица, новая обстановка, новые впечатления… Пожалуй, это было потрясающим началом учебного года для каждого учащегося независимо от возраста, факультета или видовой принадлежности. Расположение нашего балкона позволяло следить за каждым, кто гулял по главной аллее, смело проходя мимо корпуса ночных классов, казалось, прятавшего за своими стенами совершенно иную жизнь.

– Во сколько ты легла спать? – вдруг спросила подруга, вынуждая меня обернуться к ней. – Тебя что-то беспокоит?

– Все хорошо, Ний, – ровно убедила ее я. – Мне несколько жаль, что в этом году все совсем по-другому. Все это странно и непривычно. Я совсем не знаю, чего ожидать мне от этого года.

– С этим трудно поспорить, – смиренно вздохнув, согласилась она, и мы интуитивно переглянулись. – Но главное, что мы вместе, как и раньше, правда?

– Эй! Аня-а! Ния! – внезапно раздался снизу знакомый женский визг.

– Это, точно, они? – послышался мягкий знакомый голосок.

– Вот вы где!

Я с Нией синхронно опустили глаза вниз и увидели Диру и Даяну, активно привлекающих наше внимание.

– Девчонки! Заходите к нам в холл! – сразу оживилась подруга, мигом хватая меня за руку и потащив за собой. – Мы сейчас к вам спустимся! Пошли! Скорее!

Возвращаясь обратно в комнату, Ния случайно наступила на хвост моего благоверного, гневно издавший кошачий вопль. Я забавно состроила гримасу, понимания, как же сложно было ему сдерживаться от дерзких комментариев, которым он успел нахвастаться за это лето, а мы ведь оба поспорили, что он не сможет долго держать репутацию неговорящего кота. Смущенно воскликнув протяжное «прости», подруга в своей синей пижаме дальше пустилась в бега. Мы выбрались вниз по завихренной каменной лестнице и погрузилась в дружеские объятия девчонок, смирно ожидавших нашего появления. Встреча с ними вмиг одарила меня приятными воспоминаниями, убеждая, как хорошо мне было в своем близком окружении. Несомненно, они также повзрослели. Отныне в их взгляде и простой улыбке я замечала что-то другое. Дира О́дом продолжала прятать свои изящные копытца за длинными одеяниями, таившими традиции ее племени, изрекаться умиротворенными голосом, отражающим всю мудрость от огромного массива знаний, которые она поглощала в себе будто воздух, однако на этот раз она отпустила длину своих темно-русых волос, и от образа миленькой скромной девушки с короткой прической ничего уже было не осталось. Даяна Верге́та же, довольно, вытянулась в рост. Ее красота, как раньше, очаровывала всех наряду с ее добродушием и излишней жизнерадостностью, голос звучал звонче, взгляд ее крупных голубых глаз смотрел более убедительно. Я смотрела на каждую так же, как раньше смотрела на Кайлу. Этот год для них был завершающим.

– Ния, ты заметно поменялась, – отметила темноглазая фавна.

– Да я все та же, что и всегда, – повторяла подруга с явным благодарностью такого признания.

– Дира, права. Что-то с тобой явно приключилось… И да! Вы не поверите, насколько убойным было мое лето!

– Ты каждый год это говоришь, – занудно предупредила Одом.

– Нет, не правда! – простонала Даяна, состроив капризную ужимку.

– Правда, – неуступно повторила Дира и собранно повернулась к нам. – Что заставило вас перебраться в другой корпус? Вы теперь вдвоем живете?

– Нет, – отозвалась Ния, недовольно наморщив нос. – Нас четверо. Мы, эльф и фея.

– Интересная комбинация, – впечатлено отметила Вергета и бодро продолжила. – О! Вы сегодня заняты? Мы как раз собираемся на Блюри́дж. Пойдемте с нами! Вы не можете такое пропустить. Сегодня такой жаркий день!

– Куда? – полюбопытствовала я и удивленно подняла брови.

– Блюридж. Это озерный пляж. Недалеко отсюда, – тут же опередила она, интуитивно оглянув наших соседок, с интересом прошедших на кухню мимо нас.

– Но… – уставилась я на них, – нам можно выходить за пределы Академии?

– При разрешении директрисы – да. У нас уже есть на то разрешение. Осталось только уведомить ее и вписать ваши имена.

Я игриво переглянулась с Нией, всем видом убеждая ее, что такой момент не стоило упускать ни при каких сомнениях. Девчонки предоставили нам время на сборы всего самого необходимого, а Даяна даже успела затмить разумы двум парням старшего разряда, которые также согласились на предложение отдохнуть на Блюридж. «Веселье всем было обеспечено!», – подумала я сначала…

Этот озерный пляж оказался не так уж далеко от Академии. И, невзирая на это преимущество, он был совершенно безлюден. В этот день погода пленительно очаровывала своим спокойствием и последней летней теплотой, благодаря фире, отражавшейся блеском на водной глади и озарявшей чистое голубое небо. Наша спонтанно сформировавшаяся компания быстро расположилась у понравившегося розово-песчаного берега, с воодушевлением готовясь погрузиться в комфортно нагретый голубой водоем. Казалось, чтобы могло пойти не так?

– Ммм… погодка просто блаженство! – улыбчиво сказала Вергета, заходя дальше в воду.

Я уселась в теньке на не задетую и не помятую кем-либо прореженную траву, ощущая на лице мягкое прикосновение мелкого штиля и плотно держа в секрете, что переживала тогда внутри.

– Я рассчитывала, что ты, действительно, составишь нам компанию, – разочарованно сказала Ния, с пристальным вниманием обратившись ко мне.

– А обязательно было звать этих файров? – недовольно буркнула я.

– Аня, – подруга сразу обернулась, – я – неопытный советчик в таком направлении… и, все же, ты понимала, что так все может сложиться у тебя. Знала, что он заканчивает последний разряд… – она расстегнула с себя синее платье с нашитой золотой эмблемой Академии, продолжая свое нарекание, в которой, очевидно, не было места ее милосердию. – Ему нужно реализовываться в жизни, а тебе – продолжать учиться. Я предполагала, что все так может закончиться для вас, но, пожалуйста, не вини его за это и не вини всех файров за то, к чему они совершенно непричастны.

– Я ожидала от тебя другого совета, – не удержалась я от ее безжалостной прямоты.

– Аня, – пригрозила она, уже стоя передо мной в черном купальном костюме с белыми вставками, – если через какое-то время ты не залезешь в воду, то я сама тебя туда потащу, договорились?

– Посмотреть бы на эту картину, – повеселела я, и Ния взаимно улыбнулась, отправляясь к краю берега, откуда со спины бросились тонкие черно-белые полоски на ее безвинном купальнике.

Я продолжила следить за всеми присутствующими с доброй завистью к поистине легкому мгновению, которое они с любовью одаривали друг друга. Так или иначе, подруга была права. Я слишком драматизировала, но почему-то признание этого факта не изменяло ход моих мыслей.

– Как жизнь, элементаль? – услышала я твердый голос Ричарда Хэ́йса. Я немного обернулась назад, когда тот весь по пояс оголенным уселся рядом со мной. Этот парень часто подбивался ко мне в друзья, когда Райли покидал Академию из-за своих соревнований. Я понимала его умысел. Сомневаюсь, что в этому году он мог оставить меня в покое. – Ты выглядишь расстроенной. Я могу тебе чем-нибудь помочь?

Конечно, из-за своего безвыходного расставания с лейтом я немного злобно стала отзываться о представителях этой расы, в частности, противоположного пола, а Хэйс, по случаю, был одним из них.

– Все отлично. Как видишь, сижу в тенечке и наблюдаю за радостью других, – сухо ответила я и кратко повернулась к нему. Знакомые цветом огненные глаза заставили вспомнить, у кого я могла их видеть когда-то давно. – Вопрос, а почему ты не с ними?

– Куда интереснее смотреть за необычайной на этой планете девушкой, которая не перестает думать о чем-то с нашей встречи.

Я ощутила, как мимические мышцы на моем лице нервно сократились, больше не в силах проявлять наигранное дружелюбие.

– Пожалуй, я пойду. Вправду, что сидеть? Не для этого же я здесь? – прытко заявила я, отряхнула с рук мелкие светло-красные песчинки и поспешно подалась к воде, откуда фира живо охватила меня своим согревающим и отрезвляющим пылом.

Стянув с себя одежду, я без промедления ступила на водную поверхность и почувствовала на себе взгляд Ричарда, который так и остался одиноко сидеть на том же месте, скучно выслеживая себе достойное развлечение.

– Аня, смелее вода такая теплая! – громко окликнула подруга, игриво позвав рукой за собой. – Иди к нам!

Как я и говорила, пляж был не таким маленьким и не таким большим, а что важно – глубоким. Вода казалась очень даже комфортной, чтобы окунуться в нее полностью. Я была по талию в ней, по талию мокрая и по талию взбодрившаяся намокшим синим боди с эмблемой Академии. В стороне от меня активно развились Ния с Дирой и Даяна с Аланом Синне́ра. Мне совсем не хотелось мешать их развлечению, поэтому я поплыла куда-то в сторону, все крепче погружаясь в раздумья и не выпуская воспоминания о Райли.

Прибыть на этот озерный берег стало для меня сущим откровением, ведь я раньше уже была здесь. Киннера привел меня в это место, где и состоялось наше непродолжительное свидание. Я не успела разузнать подробности об этом пляже, пока память о том, что случилось здесь со мной, жестоко не раскрыла свои карты. В груди все предательски сжалось, глубоко забредая в мыслительные образы, точно воспроизводя ту встречу, то тепло, тот взгляд, ту душевную боль от бессчетных попыток удержать связь с лейтом…

***

В последнее время Киннера вел себя странно – хуже, чем это происходило за последнюю тяжелую неделю, в которой многие по завершению учебной программы покидали корпуса Мировой Академии. Я прекрасно понимала, что для моего лейта этот период времени окажется совсем непростым. Прощание нам обоим давалось с трудом. За его показной невозмутимостью пряталась неожиданно впечатлительная натура, которая частично показывалась мне в самые интимные моменты. Несколько месяцев нашего близкого общения сформировали в нас общие привычки, одна из которых было поочередное инициирование наших встреч, сопровождавшихся чем-то запоминающе особенным.

В тот самый вечер наступала очередь файра. Он привел меня именно на этот пляж. На тот момент это место выглядело волшебно за счет светового цикла аири, совпавшего с уходившей в закат фирой. Под ногами ощущалось приятная мелкая розовая россыпь, зыбуче проваливая подошву сандаль куда-то поглубже. Ветер приносил за собой аромат дождевых туч, но не только это выдавало надвигающееся атмосферное явление. Приближение дождя интуитивно ощущалось мною, словно Фети́да, элементаль Воды, позволяла улавливать малейшие изменения погоды.

– Здесь красиво, – спокойно оценила я, желанно прижавшись к вечно теплому и приятно пахнущему телу лейта. Он натужно улыбнулся, стараясь спрятать от меня свою печаль, и я решила больше не скрывать того, что ничего не замечала. – Поговори со мной. В последнее время ты будто закрыт от меня. Это из-за того, что ты не хочешь уезжать? Через два года я стану такой же свободной, как и ты. Тогда мы сможем уделять друг другу времени, как и раньше.

– Не получиться, – слабо выдал он, и я замерла. – Место, куда я направляюсь, тебе не понравиться.

– Гурия? – подумала я. – Возможно… Но там ведь будешь ты.

– Отбрось эту идею. Ты не должна лишать себя своей жизни.

– Райли, ты – часть моей жизни, – сокровенно указала я, взявшись за воротник его пиджака. – Самая большая и желанная ее часть.

– Это неправильно.

– Что именно здесь неправильно? – несдержанно возмутилась я за обесцененное им признание.

– Все это – неправильно, – импульсивно ответил он, раздраженно протоптавшись на ровном месте.

Что-то с файром, действительно, шло не так, с чем он категорически не желал делиться. Лучшим решением для нас было оставить вопрос о будущей перспективе после окончательного выезда Райли из учебной территории, однако мы слишком долго откладывали этот разговор. Незаглушимое беспокойство в его глазах выдавало себя.

– Расскажи мне, что тебя тревожит, чтобы я могла понять, как тебе помочь, – заботливо попросила я и мягко коснулась его разгоряченной обнаженной ладони.

– Помнишь нашу… последнюю близость? – несчастно спросил он, явно не желая обсуждать со мной какую-то тему.

– Извини, если повела себя слишком раскованно, – тут же смутилась я. – Сама не знаю, что на меня тогда нашло…

– Тогда я кое-что испытал, – подавленно продолжил он, еще больше дезориентируя меня в сути его мыслей. – Подобное со мной было в день Самайна. В парке. Когда найт помешал нам.

– Не понимаю тебя, – обескураженно растерялась я, пристально выискивая ответ в его лице. Оно становилось все более поникшим.

– Ты будто питалась моей энергией… Я терял контроль над всем… Это было совсем иначе по ощущениям, чем от того энергетика, но слишком похоже, чтобы вспомнить о нем.

– Я не могла сделать это намеренно, – оправдательно заявила я, скоро прервав его сравнение, от которого у меня, будто, стыла кровь в жилах. – Ты же это понимаешь? Это была не я, Райли. Это элементаль. Видимо, тогда она завладела мной…

– Я не пытаюсь этим тебя обвинить. Я пытаюсь сказать, что мы – разные.

– Райли, такое больше не повториться. Я клянусь!

– Не надо. Прекрати, – тяжело вздохнул он и осторожно отстранил меня от себя. – После Кариции ты изменилась. Стала другой. Я уже не знаю, чего ожидать от тебя. Ты ли это или снова Мирена?

– Пожалуйста, Райли не говори так, – виновато попросила я, стыдясь, что могла слышать от него такое.

– Вокруг тебя постоянно будет что-то происходить, пока тобой движет она, а если элементали не станет… Моя стихия изуродует твое тело, может… Может и еще хуже – произойдет что-то непоправимое. Нас тянет друг к другу Гефе́ст. И только. Я сомневаюсь, что у нас возможно будущее.

– И как давно ты начал во мне сомневаться? Мы столько с тобой пережили, со стольким справились вместе, и ты готов так легко отказаться от этого? – плаксиво высказала я, совершенно теряя адекватность в своем поведении.

– Это совсем не легко, Ань. Я каждый день думаю о нас. Что мы можешь дать друг другу? Ничего. Мне тяжело видеть, как тебе больно бывает от моих прикосновений… Это пытка. И всегда для обоих.

– Это не правда. Я что-нибудь придумаю с этим. Пойми, я не хочу без тебя жить.

– Аня, – файр подошел ко мне слишком близко и неуверенно предложил, – тебе стоит меня отпустить. Твоя увлеченность мной ненормальна.

– Не говори так…

– Лейты и найты не могут быть вместе.

От этой фразы внутри меня все перевернулось с ног на голову. Райли часто напоминал мне эти слова. В тот момент моему терпению будто бы пришел конец. Я вцепилась в лейта обеими руками, не позволяя ему отстраняться от меня.

– Я – не найт! Сколько мне еще можно повторять?! Я – медиан. Медиан!

Киннера затряс головой, твердя об одном.

– Твой отчим был прав. Возможно, тебе будет лучше среди ночных классов.

– Нет-нет-нет… Не надо так со мной! Ты пытаешься от меня отделаться? Зачем?! Ты, действительно, меня боишься? Что с тобой стало? Кто это говорит за тебя?!

– Не хочу больше слышать этот бред, – пробормотал он, выбрался из моей хватки и попытался уйти с пляжа.

Я смотрела ему в след, пока не поддалась искушению злости и не заставила его тело остановиться. Это было единственным средством, чтобы прекратить его действия. Файр замер. Только потом я осознала, что впервые использовала свои сверхспособности против него.

– Боже, прости! – испугалась я, подбежала к нему, чтобы убедиться, что он снова мог двигаться. – Райли, прости!

– Вот видишь! – беспомощно воскликнул лейт. – Об этом я тебе и говорю… Это не измениться.

– Я всего лишь не хотела, чтобы ты уходил. Мы ведь не договорили… А ты собрался вот так просто куда-то пойти… Нам нужно решить вопрос как действовать дальше.

– Да, – слабо произнес он.

– Да? – поразилась я, сначала не поверив его согласию.

– Тебе так же трудно, как и мне…

– Да, Райли. Мне никогда еще в жизни не было так трудно! – согласилась я, и Киннера наступательно приблизился ко мне. – Прости меня. Тебе известно насколько ты дорог мне. Я не справлюсь без тебя…

Лейт эмоционально прильнул ко мне в поцелуе. Достаточно активном поцелуе. Его напористое наступление не прекратилось даже, когда наши тела оказались прижаты совсем вплотную. Он вынуждал меня делать шаги назад. Я доверилась ему, покоряясь его стремлению, чтобы оно не значило. Казалось, я действительно болела им и была готова на совершение любых запретов, которые сама же ставила перед собой.

– Надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня за это, – тихо прошептал файр.

– За что? – удивилась я, расслабленно взглянув в его посветлевшие карий взор.

– За это, – ответила он, и огненная вспышка света ярко разошлась вокруг меня.

Огонь возник всюду, куда бы я не оглянулась. Киннера был по другую сторону высокого пламени, ставшим барьером, замыкающим меня в кольцо. Сначала я испугалась, постепенно сменяя свой испуг на осознание его предательства ко мне.

– Что… что это значит? Что это все значит?! – кричала я, моментально ощутив на себе магическое давление, не позволившее мне рассеять пламя с помощью Гефеста или Фетиды. Я, действительно, не могла выбраться за пределы пылающего круга.

– Ты не оставила мне другого выбора, Анна! – уязвимо крикнул он. – Я должен идти. Должен!

– Райли, пожалуйста, не оставляй меня! Давай поговорим спокойно? Без этого огня. Я же люблю тебя! Тебе этого недостаточно? Для тебя это ничего не значит?!

– Аня, прислушайся к моему совету, – прощально произнес он, не смыкая с меня глаз. – Это последнее о чем я тебя попрошу.

– К черту такие советы! Ты меня бросишь здесь?! Одну?!

– Сейчас начнется дождь… Он разомкнет барьер, и ты сможешь вернуться в Академию.

– Я не понимаю, за что заслужила такого отношения! Я доверяла тебе больше всех на свете!

– Не иди за мной, умоляю. У каждого из нас свое предназначение, – тучно выдал он, развернулся и поспешил в неизвестную сторону.

– Что ты, черт побери, несешь?! Не оставляй меня! Райли! Постой! Мне так страшно… Боже… – на какие-то доли секунд я поникла, панически хватаясь за голову и оценивая масштабы происходящего. Киннера не останавливался и устремленно двигался в определенном направлении, что точно не могло обойтись без моего внимания. – Куда ты идешь?! Там главные ворота? Ты все это спланировал?! Райли! Райли… Я тебя ненавижу! Слышишь! Ненавижу!! Котись отсюда! Ты еще пожалеешь об этом!

Я рухнула на песок и заплакала навзрыд, выкрикивая всю душевную боль от острого разочарования. Ее становилось слишком много, чтобы рассчитывать на малейший контроль. Это было, несомненно, выше моих сил. После моих криков в ушах еще раздавался слабый звон. Мне было так больно, как никогда в своей жизни. Из меня будто уходила сама жизнь и все светлое, что существовало с ней. Паника, растерянность, безвыходность, ненависть, гнев… Эти эмоции прожигали мою душу до тла. Мне следовало закрыться глубоко в себе, чтобы не проявить подобный негатив вовне и не причинить кому-либо вреда, от которого я могла бы хоть немного успокоиться. Вопрос в том, кто мог расплатиться за то, что меня переполняло, и когда: кто-то, кто окажется не в том месте и не в то время, либо же сама я. Так или иначе, любая из позиций была деструктивна.

Из-за леса, куда скрылся Киннера, я безотрывно проследила за поднявшимся в потемневшее небо аэромобилем и стала выжидать момента, когда чары, наложившие на меня какой-то опытной ведьмой, перестанут действовать. С каждым проходящем временем словно уходила вся позитивная часть меня. Пустота пускала корни глубоко в мое сердце. Я была жалка даже для самой себя, ненавидела за собственное бессилие, карала за то, что вела себя не соответствующе, раз столкнулась с такой ситуацией. Я умоляла всех богов мира избавить меня от этого страшного проклятия, которое беспощадно навлекала на себя за безмерную любовь к тому, кого считала идеальным. Только позже я осознала, что острота этой боли показывала мне не силу любви, а силу моей зависимости, с которой мне пришлось иметь дело после. Правдив был тот, кто считал, что чем сильнее разрастается страсть, тем более печальным предвиден ее конец.

Через несколько минут желанно пошел дождь. Я глядела в рябившие белые строки падающей с неба благодати, щекочуще чувствуя ее на своей коже. Ясная улыбка воссияла на моей лице от того, что я вновь воспринимала присутствие элементали, заявившей о себе через помрачневшее видение. Твердо поднявшись на ноги, я ступила за пределы постепенно затухавшего кольцевого костра и попыталась «увидеть» файра в том аэромобиле сквозь всякое пространство. До меня четко проецировалось опасение лейта, словно я разделяла то, что чувствовал он тогда: сильное сердцебиение, частое дыхание, потливость, суетливость в движении…

Я была права. Это его летательное судно поднималось в высь. Мне удавалось осязать на своей коже даже саму скорость движения аэромобиля и то, как же холодно было снаружи на высоте птичьего полета. Ярость и обида представляли мне огромное разнообразие того, чем я могла ответить файру на такой поступок. Я истошно закричала, что было мочи, ясно представляя, как его аэромобиль отклоняется от курса. Прояснившиеся в сознании жестокость и безжалостность достигли своего пика, чтобы позабыть о каком-либо милосердии. В какой-то момент я испугала сама себя. Меня обдало неприятным фриссоном, вынудив физически среагировать на это. Я живо рухнула на потвердевших песок и попыталась прогнать из головы все, что высвобождала во мне элементаль, крепко сжимала в ладонях мокрые песчинки, всячески концентрируясь на желании скрыться от проливного дождя. Раздирающие меня эмоции бились через край. Я то и делала, что просто продолжала отчаянно плакать и прижиматься к охладевшему песку. Казалось, шум дождевых капель, неподвластно бившихся об озерную поверхность, приглушали мой безутешный эмоциональный разлад от всех, кто мог застать такую картину.