– Сегодня рано утром, – ответил я.
Старушка помотала головой.
– В таком случае вынуждена вас огорчить, молодой человек. Вам придётся продолжить ваши поиски.
Я вопросительно вскинул брови.
– Мой зять уже полгода находится в Иране, в служебной командировке, – не без гордости разъяснила она. – Он военный инженер, и проектирует там какую-то базу. Моя дочь, его жена, уехала вместе с ним. Так что за руль его машины никто сесть не мог. Она стоит в гараже.
Я озабоченно кашлянул. Вот те раз! Если хозяин машины в Иране, то кто тогда приезжал на ней к Здановскому?
А может номер «Ливадии» липовый? Может она есть машина-двойник?
Разберёмся.
Я снова принял облик затюканной понуканиями начальства «шестёрки».
– Ещё раз покорнейше прошу меня простить. Я вам охотно верю. Но начальство требует, чтобы мы во всём убеждались наверняка. Вас не обидит просьба показать мне вашу машину?
– Пожалуйста, – пожала плечами старушка. – Только наш гараж не во дворе. Придётся пройти примерно квартал.
– Я вызову такси, – кивнул я.
На лице хозяйки появилось недоумение.
– Зачем?
– Чтобы вы себя не утруждали. Ходить-то вам, небось, нелегко.
– Дойду уж как-нибудь, – обиженно парировала хозяйка. – Не такая уж я немощная, чтобы на подобные расстояния на такси ездить. Подождите, я сейчас оденусь…
В гараже старушку едва не хватил удар. Автомобиля на месте не оказалось.
– Господи! – схватилась за сердце она. – Неужто угнали? Да как же они умудрились-то, окаянные? Замок-то цел.
– Гаражный замок профессиональных угонщиков не остановит, – заметил я. – Подобрать для него ключ – раз плюнуть.
– Как же Бореньке об этом сообщить? – продолжала причитать моя спутница. – Он ведь расстроится. Он ведь эту машину недавно купил. Даже поездить толком не успел. В эту треклятую заграницу услали.
– Да не убивайтесь вы, не убивайтесь, – поспешил успокоить её я. – Цела ваша машина. Цела и невредима. На стоянке у нас стоит. Мы её сегодня утром нашли. Я, собственно, из-за этого к вам и пришёл. Но сразу всё говорить не стал. Хотел убедиться, что она именно ваша.
– Нашли? Фу-у-у! Слава богу! – облегчённо выдохнула старушка. – Дай вам бог всем здоровья!
– Могу я обратиться к вам с ещё одной просьбой? – вкрадчиво добавил я.
– Да, конечно, обращайтесь.
– Вы не могли бы показать мне фотографии вашего зятя? У вас наверняка они имеются.
– Конечно имеются. Пойдёмте, покажу.
Мы заперли гараж и отправились в обратный путь. Вырисовывалось одно из двух: или это угон, или Юрченко на самом деле никуда не уезжал. Наплёл тёще про заграницу, а сам преспокойно пребывает… точнее, пребывал в городе и творил свои чёрные дела.
Обрадованная тем, что свалившаяся внезапно проблема так благополучно разрешилась, хозяйка заставила меня сначала почаёвничать, затем поведала историю своей семьи, которую я вам, уважаемый читатель, приводить не буду, ибо она для данного повествования не имеет никакого значения, и лишь только потом принесла фотоальбом.
Фотоальбом расставил все точки над «i». Взглянув на снимки, я тяжело вздохнул. На фотографиях был не «верблюд». Зятем хозяйки являлся совершенно другой человек.
Значит, всё-таки, угон. А коли так, то без визита к Лизе, увы, не обойдётся.
Поблагодарив старушку за гостеприимство, я вышел на улицу и принялся высматривать телефон.
Глава восьмая
Голос моей возлюбленной звучал приветливо. Но в этой приветливости явственно сквозила фальшь. Чувствовалось, что ей хотелось побыстрее от меня отвязаться. На просьбу о немедленной встрече последовал завуалированный отказ: мол, некогда, сессия, экзамены. Но когда я упомянул об её долговязом провожатом, Лизина тональность заметно изменилась: от её доброжелательности не осталось и следа.
– Ты, что, за мной следишь? – возмущённо воскликнула она. – Кто тебе дал на это право? Или ты считаешь, что если ты полицейский, то тебе всё дозволено?
– Лиза, за тобой никто не следит, – едва сдерживая раздражение, произнёс я. – Я увидел тебя вместе с ним совершенно случайно, когда шёл со службы домой, и, заметь, сделал всё, чтобы не попасться вам на глаза. Я понимал, что тебя это смутит. Ты можешь встречаться с кем угодно. Это твоё право. А поговорить с тобой насчёт него я хочу по одной-единственной причине. Этот человек погиб. Сегодня рано утром его сбила машина. Я видел, как это произошло. Я его опознал. Никаких документов при нём не оказалось. А нам нужно выяснить, кто он такой, и где искать его родных.
В трубке воцарилось молчание.
– Аллё, – позвал я.
– Альберт погиб? – ошарашено прошептала моя знакомая.
– Да, – подтвердил я. – Так я могу тебя сейчас увидеть?
Лиза сглотнула слюну.
– Да, конечно, – упавшим голосом пробормотала она. – Приходи.
Я сел в автобус и поехал к ней. Но когда я оказался на месте и позвонил в дверь, вместо Лизы ко мне вышла её маман.
– Это я познакомила Альберта Фаильевича Кулахметова со своей дочерью, – надменно заявила она. – Он из хорошей семьи, очень интеллигентный и эрудированный человек, и я сочла, что для Лизы он будет весьма неплохой партией. Его домашний адрес нам не известен. Но его телефон у нас имеется. Это единственное, чем мы вам можем помочь.
Хозяйка протянула мне клочок бумаги, на котором были написаны пять цифр.
– Одного телефона мне недостаточно, – возразил я. – Мне нужно знать…
– Если у вашего ведомства есть к нам вопросы, прошу действовать в официальном порядке, через повестку, – резко перебила меня мадам. – От личных же инициатив прошу воздержаться, иначе мне придётся обратиться к вашему руководству. И перестаньте преследовать мою дочь. У нас был с ней серьёзный разговор, и она согласилась, что в знакомствах нужно быть разборчивее.
Хозяйка развернулась, приготовившись уйти, но вдруг замерла, подумала несколько секунд и снова обратилась ко мне.
– Если вам нужна подробная информация по Альберту Фаильевичу, поговорите с председателем попечительского совета университета Рудольфом Валериановичем Рябушинским. Это он представил его мне. Всего доброго.
Она зашла в дом и с размаху захлопнула дверь, красноречиво дав мне этим понять, сколь ничтожную, по её мнению, ценность представляет моя персона. Я обескуражено вздохнул и побрёл восвояси.
Солнце закрыла туча. Вокруг потемнело. Сверху стал накрапывать дождь. Он словно являл собой тапёра, аккомпанирующего моим переживаниям.
