Проект «Омега». Исход

Пролог

– Водолей, ответь Галактике.

– Я Водолей.

– Говорит искусственный модуль связи Конфедерации. В связи с последними событиями, Советом Конфедерации принято решение о продлении карантина Земной цивилизации на срок не менее одного галактического периода, что соответствует тысяче земных лет. Мы знаем все, что с вами произошло. Поскольку предоставленная возможность для колонизации планет вами не использована, выход за пределы Солнечной системы запрещен. При сохранении существующего вектора развития в период карантина, цивилизация будет уничтожена, как потенциально опасная и несущая угрозу Разумным мирам Конфедерации. Планета будет передана для развития другой цивилизации после цикла регенерации. Реализация Ваших приоритетов возможна только в пределах Солнечной системы. Попытки нарушения карантина будут пресекаться, как и ранее. Сокращение сроков карантина возможно только по решению Совета при наличии необходимых условий. Условия будут переданы отдельным пакетом. Твоя сущность выбрана для контакта, как наиболее развитая из всех имеющихся на планете. Если есть вопросы – задавай, другой возможности до окончания срока карантина не будет.

– О какой возможности колонизации идет речь?

– Около пятидесяти лет назад по земному времени нами были выведены на орбиту два комплекта для колонизации планет, которые у вас теперь используются в качестве капсул и синтезаторов искусственной среды. Однако, вместо того, чтобы направить ресурсы на освоение планет Солнечной системы, унитарные государства, получившие в свое распоряжение эти комплексы, распорядились ими по своему усмотрению, что стало одним из факторов произошедшей катастрофы и фактором сохранения остатков цивилизации одновременно. Человечество в очередной раз доказало свою противоречивую природу. Такой вариант развития событий предусматривался как наименее вероятный. В сложившихся условиях Конфедерация не имеет права рисковать безопасностью Разумных миров. Можете считать это сообщение ультиматумом.

– Вы можете провести регенерацию планеты?

– Процесс регенерации может быть запущен только после окончания карантина, при отсутствии представителей прежней цивилизации на планете, таковы положения Кодекса Конфедерации. Представители прежней цивилизации, если такие обнаружатся после окончания этого процесса, имеют первоочередное право на заселение ареала обитания с карантином в десять периодов. В истории этой планеты такое уже было. При сохранении прежних темпов развития науки, технология регенерации стала бы доступна человечеству через пятьдесят лет. До окончания срока длительного карантина на момент событий оставалось менее ста лет. Конфедерация не имеет права вмешиваться во внутренние дела цивилизации до истечения срока карантина, даже в случае угрозы полного уничтожения цивилизации. Исключение составляют случаи, когда под угрозой полного физического уничтожения находится одна из планет Пояса Разумной Жизни. Это сообщение первое и единственное за всю историю этой планеты. Обосновано необходимостью уведомления о продлении сроков карантина и наличием такой возможности без прямого воздействия или участия с нашей стороны. Может быть использовано Вами по своему усмотрению. Конец связи.

Глава 1. Годовщина

Пробуждение и выход из капсулы в этот раз были похожи на обморок в результате удара током. За тем исключением того, что события развивались в обратном порядке. Последние часы перед погружением были как в тумане, я едва стоял на ногах и с трудом осознавал, что происходит. Потом разряд. Мгновенное прояснение сознания и прилив энергии. Если бы не скафандр, эта энергия, наверное, разорвала бы меня на части. В голове цепочкой выстроились все события с момента катастрофы. Как на экране монитора я видел последовательность решений, автоматически отмечая, что было сделано правильно, а что нет. К счастью для меня конечный результат от этого не пострадал, не считая того, что я сам едва не сгорел от лучевой болезни. Эффект был ошеломительным. Я поднялся из капсулы, осмотрелся. В комнате стоял Виталий Семенович и больше никого.

– Что со мной? – я поднял защитное стекло.

– Здравствуй, Константин, как ты себя чувствуешь? – поинтересовался генерал, глядя мне в глаза.

– В целом хорошо, но… как-то необычно, что-то изменилось, пока не могу понять.

– Вот и отлично, значит время пришло.

Я посмотрел на монитор, прошло больше семи месяцев вместо обещанных трех, все капсулы были закрыты. Подошел к монитору, посмотрел на показатели остальных капсул. Ни Алены, ни других участников группы, с которой я погружался, не было. Их место заняли те, кто до этого возглавляли убежища в других городах. Понял, что многое пропустил, но больше всего меня волновал вопрос о том, где Алена и почему она меня не встречает.

– Где Алена?

– С ней все в порядке, они тебя ждут, встретишься чуть позже. Давай пройдем в столовую, пока ты будешь обедать, я тебе расскажу то, что тебе нужно знать в первую очередь.

Полковник меня заинтриговал, да и против плотного обеда я ничего не имел. Мы прошли в столовую.

– Теперь ты такой же руководитель проекта, как и я, – начал генерал, когда я с удовольствием выпил энергетический коктейль и принялся за салат. – Особенностью командирской капсулы является то, что есть возможность во время вахты загружать необходимую информацию.

– Куда загружать? – задал я глупый вопрос, аппетит пропал.

– Напрямую, в твою память. Не волнуйся, пока мы ничего не загружали без твоего согласия, но такая возможность теперь есть.

– Что значит теперь? – я успокоился, можно было выдохнуть. Решил больше его не перебивать.

– Это должно было произойти после первой вахты, но произошло сейчас. Возможно, что первый срок был коротким, возможно радиация послужила катализатором, ни я, ни профессор точно теперь не скажем. Не знаю, какие преимущества это даст тебе, могу рассказать только про себя. После первой вахты в командирской капсуле, наверное, заметил, она немного отличается по графическому узору на корпусе, для меня в разы упростился процесс принятия решений. В любой момент времени я знал, какое решение правильное, какое нет. Даже не так, из двух вариантов я всегда знал, какой вариант более правильный. Своего рода двоичная система «да» или «нет». Например…

Он вытащил две чистых карточки небольшого размера и положил на стол передо мной.

– Выбери одну из них, не переворачивай.

Я выбрал левую, посмотрел. На ней был пример «2+2=4». Он перевернул вторую, на ней было «2+2=3». Меня не впечатлило, однако он выложил две другие.

– Выбери еще раз.

Я выбрал правую, посмотрел. «2+2=5». Чуть было не засмеялся, похоже на меня это не действует, но радоваться было рано, он перевернул вторую, на ней было выражение «2+2=8».

– Можешь повторять это сколько угодно раз, всегда будешь выбирать либо правильный ответ, либо наиболее близкий к правильному из двух предложенных вариантов. С большим количеством вариантов не получится, по крайней мере, у меня так.

– Что это значит?

– Это значит, что у тебя задействованы дополнительные возможности мозга, то, что принято называть интуицией или подсознанием. Не скажу, что это облегчает жизнь. Не всегда окружающим понятны мотивы принятия решений, для тебя же это очевидно, но объяснить ты не сможешь. Приходится искать аргументы, которые были бы приняты.

– А если оба варианта неправильные?– я старался ничему не удивляться.

– Вероятность того, что оба варианта в равной степени неверны, очень мала и ты это почувствуешь. Вот, пожалуйста.

Он выложил очередные две карточки и посмотрел на меня в ожидании. Я протянул руку к одной, потом к другой, ни одна из них мне не нравилась, выбрал наугад, посмотрел. «2+2=3», положил на стол. Виталий Семенович с видом карточного шулера перевернул вторую «2+2=5», проговорил:

– Любое решение в данном случае правильное, а ответ неверный. Теперь понял?

– В принципе да, что это меняет?

– Ровным счетом ничего, только теперь твоя интуиция работает на тебя, и ты это знаешь. Теперь ответь мне на один вопрос. Ты действительно хочешь знать о проекте все?

– Что за вопрос? Мы столько времени потеряли, не имея полной информации…

– Я понимаю, но это ничего не изменило бы, – перебил генерал. – Тебя готовили как командира подразделения, и с этой задачей ты хорошо справился, но, помимо всего, ты еще и мой заместитель, поэтому для дальнейшего необходимо твое согласие.

– О чем речь?

– Если ты готов продолжить участие в проекте, то необходимо твое согласие на загрузку данных в режиме гибернации. На усвоение всей информации тебе потребуется продолжительное время, которого у нас нет. Ты можешь отказаться, продолжая возглавлять подразделение, но заместителя мне тогда придется подбирать заново. Больше рисковать проектом я не могу. Я единственный человек, обладающий всей информацией и мне нужен тот, кто полностью меня заменит в случае непредвиденных обстоятельств.

– У меня есть время подумать? – я не мог определиться насколько мне это необходимо.

– До завтра, не более. Если решение будет положительным, тебе предстоит вернуться в капсулу на трое суток, – обрадовал меня генерал.

В столовую вошла Лидия Михайловна.

– Вот вы где. Константин, я тебя поздравляю. Мы очень рады за вас, – она энергично приближалась к столу. Увидела мое недоуменное лицо и резко взглянула на Виталия Семеновича. – Так, ты ему ничего не сказал?

– Нет, еще не успел, – оправдывался Виталий Семенович.

– О чем Вы говорите, что случилось?

– Не случилось, а сбылось. У тебя сын родился …, – она продолжала что-то говорить, но я ее почти не слышал. В это невозможно было поверить. Сначала я обрадовался, потом вспомнил в каком мире мы сейчас живем и что происходит на поверхности…– Ты не рад? – Лидия Михайловна смотрела на меня с недоумением.

Я перевел взгляд на Виталия Семеновича. Он утвердительно кивнул. Это вывело меня из ступора окончательно.

– Где они? – прошептал я, в горле пересохло.

– Они в медицинском боксе. Можешь посмотреть на них…через стекло. Пойдем?

На ватных ногах я встал из-за стола, едва не перевернув его. Через десять минут мы уже стояли у шлюза медицинского бокса. Мне не пришлось долго его проходить, я был в скафандре, а вот бабушка с дедушкой задержались. На входе меня встретил Михаил Дмитриевич. Я откинул защитное стекло.

– С возвращением, Константин, пойдем со мной.

Он подвел меня к стеклу изолированного бокса. Нажал кнопку панели управления. Матовая поверхность стекла стала прозрачной. В глубине комнаты стояла кровать, рядом детский медицинский бокс. Алена увидела меня, наклонилась и взяла на руки ребенка в пеленках, подошла к стеклу. Я стоял и смотрел то на нее, то на ребенка и улыбался. Потом приложил левую руку к стеклу, а правую сжал в кулак, отогнув большой палец вверх, показал Алене. Профессор погрозил ей пальцем, она нахмурилась и вернула ребенка в детскую кроватку.

– Можно мне поговорить? – спросил у профессора.

– Через пару дней выпишу, наговоритесь, сейчас не надо, малыша разбудите.

Я стоял и смотрел на нее. Мне так много ей нужно было сказать. Выглядела она уставшей, но счастливой. Я жестом показал ей, чтобы садилась, не стояла, но она подошла к стеклу и приложила свою ладонь к моей. Послала воздушный поцелуй и перевела взгляд за мою спину. Я оглянулся, семья была в сборе. Через некоторое время она обернулась к кроватке, махнула рукой, давая понять, что аудиенция окончена, ребенок проснулся. Стекло вновь стало матовым. Я повернулся к родственникам, у меня были вопросы.

– Как такое возможно?

– Если ты о ребенке, то думаю тебе объяснять не надо – профессор заговорщицки улыбнулся. – Для нас это было тоже полной неожиданностью. Перед вахтой, если ты помнишь, медкомиссии не было. Почему, думаю, объяснять не надо. – Я согласно кивнул, профессор продолжил. – Вот через неделю и проявилось двойное сердцебиение в капсуле Алены. Что дальше делать было не понятно. С трудом дождались срока, пока можно будет ее выводить из капсулы. Дальше все как обычно. Родила позавчера. Мальчик и мама абсолютно здоровы. Принимай мои поздравления. Рекомендовал бы поместить Алену в капсулу ненадолго, но это Вам решать, как скажете, так и будет, крайней необходимости в этом нет. Тем более что на капсулы очередь расписана на полгода вперед…

– Я понял, спасибо Вам. Мне надо побыть одному, – я направился к выходу.

Приходил в себя долго. Никто меня не беспокоил. Привел себя в порядок, но находился в прострации. К такому развитию событий я был абсолютно не готов. В голове назойливо проносились одни и те же мысли. Как теперь обеспечить им полную безопасность? Как быть с дальнейшим участием в проекте? К вечеру немного успокоился. Помимо меня было кому позаботиться, если меня не будет рядом. По поводу Алены у меня даже мыслей других не было. На этом ее участие в группе закончилось, она нужнее сыну. Кроме того я понимал, что сегодня без преувеличения я стал самым счастливым человеком на Земле. Кто может похвастать тем, что не только выжил в катастрофе, но и продолжил свой род. Мало того, шансы выжить у них на порядок выше не в пример многим. От этого становилось немного неуютно, мысли раз за разом возвращались к событиям на поверхности. Слишком много на меня сегодня свалилось, уснул рано.

Когда проснулся, никакого смятения уже не было. Что делать и как быть дальше меня не беспокоило. Было много вопросов к руководителю проекта. Я хотел знать все не только о проекте, но и о том, что произошло за эти семь месяцев. А еще меня интересовала судьба Водолея. Пока делал зарядку и завтракал, обдумывал, как построить разговор с генералом. Бежать в комнату боевого дежурства и ложиться в капсулу я не горел желанием. Хотелось еще раз увидеть Алену с сыном, но было еще слишком рано. Час до назначенного времени провел, как на иголках, места себе не находил. Виталий Семенович меня уже ждал. Поздоровались, он запоздало поздравил меня с пополнением, после чего перешел к делу.

– Что решил, Константин?

– Отказываться не буду, но для окончательного решения у меня мало информации. Хотел бы знать в какой стадии сейчас проект и дальнейшие планы.

Генерал ненадолго задумался, кивнул, как бы определяя, что вопрос вполне законный и заговорил.

– Проект «Омега» находится на пике второго этапа. Убежище в Петербурге оказалось разгерметизировано и затоплено, проникнуть внутрь не удалось, скорее всего, выживших нет. Из пяти убежищ в общей сложности эвакуировано пятнадцать тысяч человек, около пяти тысяч ожидают эвакуации. Еще около пяти тысяч человек из числа жителей анклавов и общин изъявили желание присоединиться к программе, остальные решили остаться. Таких по нашим оценкам около пятидесяти тысяч. Североуральская, Сибирская и Дальневосточная республики объединились в Союз Независимых Республик, идет активное создание органов государственного управления и армии при нашей поддержке. Выполнены протоколы «Омега» и «Альфа», завершены подготовительные работы по протоколу «Марс». Теперь о самом протоколе «Марс». Лунная программа никогда не прекращалась. На Луне создана и в настоящее время расконсервирована колониальная база, основной задачей которой является обеспечение колонизации планет Солнечной системы. Наиболее подходящей планетой для этого является Марс. К сожалению, колонизация самого спутника невозможна, поскольку Луна не является планетой. Изначально программа колонизации рассчитывалась на участие всех государств при перенаселении и истощении ресурсов, а так же на случай глобальной катастрофы. На Луне и Марсе созданы убежища, аналогичные нашему, с возможностью расширения. С использованием синтезатора искусственной среды и генератора атмосферы на Марсе идет создание пригодной для проживания на поверхности территории в радиусе около тысячи километров. Эта территория должна стать вторым домом для всех выживших. В далекой перспективе- создание искусственной среды и атмосферы в планетарном масштабе, но пока в этом нет необходимости…

– Секунду, – я перебил генерала. – Почему нельзя все это сделать на Земле? Таким образом можно было бы очистить поверхность от радиации, или я не прав?

– Можно – согласился он. – А заодно очистить от всего живого, флоры и фауны и атмосферы. Кроме того эту процедуру придется повторить неоднократно из-за круговорота воды в природе. По оценкам специалистов это займет около пятисот лет, после чего мы получим абсолютно чистую и безжизненную планету. Задачей синтезатора искусственной среды является превращение безжизненных планет в живые, а не наоборот. Очищение планеты естественным путем произойдет гораздо быстрее. Однако к этому времени человечество перестанет существовать, как и большинство из известных видов. Поэтому мы должны организовать колонию в безопасном месте и приложить все усилия к расширению популяции не только людей, но животных и растений. По прошествии срока от трехсот до пятисот лет, по предварительным оценкам, человечество должно вернуться на Землю и начать осваивать ее заново, стараясь не повторить при этом прошлых ошибок…

Этот разговор мне напоминал давний разговор с Виталием Семеновичем в процессе знакомства. Настолько масштабно и нереально воспринималось все, что он сейчас мне говорил. Только в этот раз я не сомневался в правдивости его слов и адекватности. За это время у меня была возможность убедиться, что все прогнозы руководителя сбываются, как бы печально это не было. Пожалуй, в одном он прав, ответить на миллион моих вопросов он не сможет физически. Как бы трепетно я не относился к своему драгоценному мозгу на загрузку информации надо соглашаться. Водолей мне здесь не поможет. Кстати…

– Как обстоят дела с Водолеем? – я смотрел на командора в тревожном ожидании.

– Никак. Также находится в изолированном контейнере. Решение по нему не принято, сам же просил. Я склонен избавиться от него. Слишком велик риск.

– Виталий Семенович, ответьте мне на один вопрос: Водолей может угрожать проекту?

Не дожидаясь ответа, я выложил две карточки на стол, посмотрел на генерала. Он без дальнейших пояснений взял одну из них и перевернул. На оборотной стороне было только одно слово «Нет».

– Странно, – проговорил он. – До сегодняшнего дня ответ всегда был противоположный.

Теперь была моя очередь глубоко задуматься. Очевидно, что без меня Водолей действительно является угрозой для проекта. Это нехорошо, чтобы это не значило.

– Вы не пытались его подключать?

– Попытки были, но всегда безрезультатные, он требует администратора высшего уровня, среди нас таких нет. Даже попытки перезагрузки протоколов ни к чему не привели, его можно только уничтожить, но повлиять или перезагрузить никак. Я так понял из отчета научного отдела. Предварительное решение по нему уже согласовано, но в свете последних событий, – он кивнул на карточку, – я думаю, что придется пересмотреть.

– После выхода из капсулы, я хотел бы с ним пообщаться, это возможно?

– Да, возможно. Значит, ты согласен?

– Согласен, – других вариантов у меня не было, я точно знал, что это правильное решение. – Только сначала хочу повидать Алену и сына.

– Хорошо, как будешь готов, дай знать.

Я вышел из кабинета и направился в медицинский блок. С Аленой и сыном было все в порядке, мне даже удалось рассмотреть его. Заранее подготовил записку и предупредил, что буду через три дня. После чего направился в комнату боевого дежурства. Все больше процесс погружения в капсулу становился не ритуалом, а необходимой рутиной. Там меня уже ждали сотрудники научного отдела с оборудованием. На внутренней стороне шлема закрепили пластину, служащую скорее всего передатчиком, неоднократно проверили крепление и исправность. Только после этого я разместился в капсуле и генерал приложил ключ. Крышка капсулы закрылась.

В капсуле незаметно проходят годы и десятилетия, не говоря уже о трех днях. Когда крышка капсулы открылась, мозг пронзили тысячи иголок. Боли не было, был дискомфорт. Система мониторинга скафандра предложила ввести обезболивающее, я отказался. Когда встал и открыл стекло, в глаза ударил яркий свет. Подошла Лидия Михайловна и подключила приборы к разъемам шлема, посвятила в глаза фонариком, потом спросила:

– Как ты себя чувствуешь? Какой сейчас год?

– Великолепно, – с долей сарказма ответил я. – Вам лучше знать, какой год,– посмотрел на монитор, но не мог сфокусировать взгляд.

– Понятно, – она не обиделась.

Стал осматриваться. Зрение постепенно приходило в норму, потом резко восстановилось. Теперь я знал смысл выражения «расширить горизонты». Мало того, что теперь мог рассмотреть малейшие детали удаленных предметов, в голове стали появляться ответы на многочисленные вопросы о проекте. Складывалась цельная картина. То, что до сих пор мне было известно, занимало лишь треть от общего объема информации. Но поразило меня не это. Теперь я в деталях знал, как погибли мои родители. Память послушно выдавала сухие строки отчета закрытого протокола «Луна». Это действительно была авиакатастрофа, только случилась она на Луне во время подготовительной программы. Они были не пассажирами гражданского лайнера, а учеными испытателями. Из-за разгерметизации пилотируемого модуля они погибли вместе с другими членами экспедиции. Тела были доставлены на Землю и переданы родным в закрытых титановых гробах. Я хорошо это помнил. Тогда это объяснили, тем, что тела сильно пострадали. На самом деле все было не так. Материалы расследования содержали посмертные фотографии и результаты вскрытия. Это было уже слишком. Я много видел смертей, иногда самому приходилось убивать, но когда речь идет о самых дорогих тебе людях, отстраниться от этого уже не получается. Я посмотрел на Виталия Семеновича, он тоже был здесь и давно за мной наблюдал. Сказать я ничего не смог, кроме одного:

– Родители…, как же так?

– Прими мои соболезнования, они работали в программе. Несчастный случай, иногда такое бывает. Я был знаком с ними лично и обещал позаботиться о тебе.

Я кивнул, давая понять, что понимаю, но от этого легче не становилось. Внимание переключилось на других, самых дорогих мне людей и опять меня ждала неприятная новость по поводу сына. В результате проведенного анализа ДНК выяснилось, что помимо ДНК родителей, присутствует ДНК неизвестного происхождения, по объему в несколько сотен раз превышающая привычную.

– Что с моим сыном?

– С ним все в порядке, он здоров – вмешалась Лидия Михайловна.

– А как же анализ ДНК? – я нервничал, решил, что от меня что-то скрывают.

– Константин, с ним действительно все в порядке. Патологий нет. Действительно, у него несколько необычное содержание ДНК, этим сейчас занимается научный отдел. Возможно это последствия облучения на ранних сроках или результат пребывания в капсуле, мы пока не знаем. Но он такой не один, хотя и первый. Еще одна девочка, родившаяся в тот же день, имеет похожую структуру ДНК.

– Мутация?

– Что вы, опомнитесь. В данном случае речь не идет о мутации. Мутация-это повреждение ДНК, мы же имеем структуру более совершенную и содержащую в себе намного больше наследственной информации, нежели у обычных людей. К сожалению, пока трудно сказать, как это отразится на развитии, но мы надеемся на лучшее. Они под постоянным наблюдением, все будет хорошо.

– Алена знает?

– Знает, ей сообщили в первую очередь, она мать и имеет право знать об этом как никто другой. Тебя тоже попрошу никому об этом не говорить и не заострять внимание. Если возникнут осложнения, мы узнаем об этом первыми, пока поводов для беспокойства нет.

Наличие фактов, напрямую касающихся моих близких, говорило только об одном, теперь я действительно знаю о проекте все. Историю, результаты исследований, дальнейшую программу действий, прогнозы и много другой информации. Стоило только обратить внимание на тот или иной аспект, память послушно выдавала все, что к этому относится. Я не мог охватить сразу весь поток информации, но ответы на все вопросы по проекту были у меня в голове. Едва только я посмотрел на генератор поля, сразу узнал, что это не разработка научного отдела, а такой же артефакт как и капсулы. Впоследствии ученым удалось скопировать установку и усовершенствовать ее, расширив область применения и встроив в системы охраны. На каждом объекте категории «С» было по одной такой установке. Несколько установок находилось на колониальных базах Луны и Марса. Другие располагались в «Омега-центре». Значит протокол «Марс» мне не приснился и не был бредом больного воображения. Я помню, как был поражен масштабами проекта, оказалось, что это только верхушка айсберга. Я не верил, что один человек может возглавлять подобную программу, но это было так. Виталий Семенович, по сути, был единственным полноправным руководителем проекта, ни о каком подчинении не могло быть и речи. Проект давно никому не подчинялся и был настолько закрыт, что о нем никто практически не знал. В руках руководителя проекта были сосредоточены все нити управления, и рычаги влияния на правительства не только нашего, но и других государств. Вместе с тем, никаких задач в интересах одного государства он не решал. Все усилия и ресурсы были направлены только на выполнение программы.