Проект «Омега». Исход

– Не знаю, возможно, и так, но сейчас мы только растем. В городе около десяти тысяч человек, около пяти тысяч – в поселениях, не говорю уже про население Союза.

– Все это хорошо, но это рост за счет миграции, а не за счет демографии. Это ничего не меняет, прогноз тот же.

Я понимал, что мои слова на фоне явных успехов воспринимались с трудом. После катастрофы люди радовались тому, что жизнь налаживается. Удалось сохранить энергоресурсы и запустить производство продуктов питания, увеличить численность анклава, создать органы управления и армию, много еще чего удалось добиться. Но это было временное явление, как внезапное улучшение перед смертью безнадежного больного. Я для него был сейчас в роли черного вестника, сообщающего о неминуемой смерти и крахе всех начинаний.

– Почему я об этом слышу в первый раз? У нас же целый научный отдел работает. Медики, доктора наук…, – сокрушался глава.

– Над этим прогнозом работали целые НИИ еще до катастрофы и суперкомпьютеры, ничего удивительного в этом нет.

– Ты хочешь сказать, что об этом знали заранее? – Глава сверлил меня взглядом, появился металл в голосе.

– Не знали, а предполагали. Когда я принимал решение об участии в проекте передо мной также лежали только отчеты и справки, а внешне все было, как обычно.

Похоже на то, что мне удалось его убедить, потому что дальше разговор вошел в конструктивное русло. Мы изучали разработанную программу.

Ближайший год- два население города должно увеличиться в три раза за счет прилегающих поселков и беженцев. После чего город будет закрыт и прекратит сообщение с внешним миром. Люди, которые пожелают стать колонистами покинут город с попутными колоннами. Возможности для размещения такого количества были. Вопрос с обеспечением решался за счет хранилищ Росрезерва. Каждое из трех хранилищ содержало годовые запасы на триста тысяч человек. На анклав, численностью тридцать тысяч этого должно будет хватить на десять лет с избытком. Кроме того налаживалось и внутреннее производство продуктов питания. Жители анклава, которые в этом нуждаются, должны будут пройти десятидневный курс реабилитации в контейнере на базе убежища при первой возможности. Для тех, кто не пожелает оставаться в закрытом городе и вновь прибывающих беженцев будет восстановлен и обеспечен всем необходимым поселок, недалеко от города. Глава так же высказался за сохранение рыбного промысла и предложил организовать его вахтовым методом, так же как и обслуживание существующих исправных газовых скважин. За год удалось восстановить подачу еще с двух таких скважин. С учетом имеющихся запасов газа в подземных хранилищах этого должно было хватить до конца зимы. По поводу установки синтезатора искусственной среды были технические вопросы, которые решать предстояло специалистам нашего научного отдела совместно с техническими специалистами города. Единственное, о чем мне пришлось умолчать, это то, что развитие этого анклава в последующем я буду контролировать лично. Если возникнет реальная угроза деградации, Новогорск будет лишен защитного поля и поддержки с нашей стороны.

Принципиальное согласие на осуществление программы было получено, теперь предстояло получить одобрение Совета Республики. Этот представительный орган власти включал в себя наиболее уважаемых горожан, специалистов в своей области от технологов производства до заведующего городской больницей. Весь следующий день шло обсуждение, на котором мое присутствие не требовалось. Представленная программа и справочные материалы были тщательно изучены сначала внутри отделов, потом на Совете. Меня пригласили только к вечеру в кабинет Главы. Совет согласился с необходимостью осуществления этой программы, она была принята единогласно. В ближайшие дни вопрос будет окончательно решаться на референдуме.

К вечеру в город вошла очередная колонна из Владимира. Это была необычная колонна. Она растянулась на несколько километров. Причина этого прояснилась сразу, как только я запросил Водолея, а потом встретил капитана Малыхина, из состава моего подразделения, который последнее время возглавлял убежище в Краснодаре. Мы с ним не виделись со времени первого выхода, тогда он был в составе группы Варяга, потом выводил первую колонну из Новосибирска. Во Владимире мы с ним разминулись, он дошел с группой до Краснодара, где сменил главу убежища. За год с небольшим он половину страны исколесил, как и все мы. На вид мой ровесник, больше десяти лет вахты, за этот год он сильно изменился. Когда зашли в помещение и он снял шапку я увидел абсолютно седую голову, что совсем не вязалось с его моложавым видом. От былой прически угольно-черного цвета не осталось и следа, брови и ресницы тоже потускнели. Даже щетина от трехдневной небритости была седая. О реальном возрасте можно было догадаться только по зеленым глазам, выделявшимся на смуглом лице без признаков раннего старения. Заметив, что я его рассматриваю, он проговорил:

– Радиация, наверное. Хватанул лишка, вот и постарел.

– Помощь не нужна? – по себе знал, что помощь может оказаться не лишней.

– Да нет, сейчас уже более-менее, до «Омега-центра» хоть пешком дойду.

В этом я не сомневался. Из дальнейшего разговора выяснилось, что убежище в Краснодаре перестало существовать. Запасы истощены, почти все уровни заражены, небольшую часть убежища удалось сохранить и загерметизировать. До конца выполняя свою задачу, последняя колонна собрала по дороге всех, кто желал присоединиться к проекту или остаться в Новогорске. Таких набралось около трех тысяч человек. Половина из них должна остаться в городе, другая половина поедет дальше, к «Омега-центру». Персонал Краснодарского убежища остался во Владимире, в ожидании дальнейших указаний руководителя проекта. Во Владимире и Ижевске формировались аналогичные колонны, которые должны были стать последними. По моим оценкам в ближайшие три месяца численность населения города должна была увеличиться вдвое. Только сейчас, глядя на бесконечную колонну я в полной мере стал осознавать масштабы проекта.

У администрации города дел было невпроворот, разместить три тысячи человек за раз не шутка. Наблюдая за тем, как бесконечная вереница машин растворяется в городском пространстве, я не сомневался, что город, в отличие от убежища может принять и гораздо большее количество людей. Новогорск стал своего рода накопителем. Для беженцев и переселенцев выделялись малоэтажные здания на время карантина. Формировались списки очередности отправки, проводилось обеспечение всем необходимым. Местные жители предпочитали селиться в Зеленой зоне, бывшем частном секторе. На удивление, Глава не высказывал никакого недовольства. Я периодически видел его на территории. Как мне показалось, он был даже искренне рад тому, что население увеличивается такими темпами. Установку генератора поля решили не откладывать. С «Омега-центра» готовился выход группы специалистов под усиленной охраной, в состав которой вошли трое бойцов спецподразделения «Омега».

За всеми этими заботами наш отъезд прошел буднично и почти незаметно. На половине пути до Ижевска встретили еще одну многочисленную колонну из убежища, оно тоже было закрыто, необходимости заезжать туда уже не было. По пути во Владимир наша задача заметно упростилась. Жители поселков уже были оповещены. Чем дальше, тем больше попадалось встречных колонн с переселенцами. Многие поселки совсем обезлюдели. Оставшиеся немногочисленные жители, тоже были уже на чемоданах, в готовности уйти с последней организованной колонной. Это можно было назвать исходом. Запасы переселенцев ограничивались только вещами, необходимыми в дороге, но все равно, колонны растягивались на многие километры. О том, что исход проходит не всегда благополучно, говорили свежие кресты вдоль дороги. Не все выдерживали трудности пути. Ослабленные морозами, истощенные, многие с лучевой болезнью в разных стадиях, люди шли вслед за надеждой. Зараженных никто не сторонился. Это стало таким же привычным обстоятельством, как и кресты вдоль дороги, бесконечная зима и опустевшие дома. Почти все мужчины были вооружены, однако, за все время в пути, я ни разу не слышал звуков стрельбы. За время после катастрофы было достаточно времени осознать то, что в ответ на угрозу можно получить заряд свинца, на этом все разногласия закончатся навсегда. Вооруженные люди не торопились теперь применять оружие, но и расставаться с ним не спешили. Смутное время приучило к тому, что человек без оружия воспринимался как легкая добыча, которой никто не хотел становиться. Те, кто пытался действовать с позиции силы или отобрать то, что ему не принадлежит, нашли покой рядом с жертвами катастрофы. Своего рода естественный отбор приучил людей оставаться людьми, независимо от обстоятельств.

Товарно-денежные отношения остались в прошлом. Деньги, золото, драгоценности потеряли свою ценность. Нередко можно было увидеть детей, которые играли золотыми украшениями и никого это не беспокоило. Для многих это была память о прошлом и не более. Ни у кого не возникало мысли собирать золото из опустевших домов. Это была лишняя тяжесть, которая могла обернуться большой бедой. Больше всего ценилось продовольствие, оружие и боеприпасы, теплая одежда и средства защиты. Это были те немногие вещи, которые отделяли жизнь от смерти. Иногда происходили обмены, как правило, неравнозначные. Человек, который мог поделиться излишками получал взамен то, что ему необходимо. Исключением были продукты, но это не мешало делиться с теми, кто оказывался в бедственном положении. По крайней мере, так было там, где пролегал наш маршрут.

В общинах и городах распределение было куда сложнее. Помимо необходимого минимума, которым обеспечивался каждый житель из общих запасов, были повышенные нормы для тех, кто был занят на опасных или общественно-полезных работах. Выше всего ценились врачи и учителя, ополченцы и военнослужащие сил самообороны, специалисты в практических областях. В новых обстоятельствах трудоустроить всех было невозможно. Мест на производстве на всех не хватало, однако каждый, за исключением детей, мог участвовать в общественно-полезных работах. Постепенно все больше людей находили свое место в новом обществе.

Последнюю вынужденную остановку перед Владимиром сделали в уже знакомом городе, когда-то освобожденном от банды Барина. Встречали как обычно, ничего примечательного. Настораживало другое. За прошедшее время община не увеличилась в численности, хотя имела для этого все условия. Радиационный фон чуть выше нормы, рядом одно из крупнейших убежищ, от которого всегда можно было получить помощь. Кроме того, городок находился на оживленной трассе. Ситуация стала проясняться после того как я пообщался со старостой этой общины и председателем Совета по совместительству. После того как я начал излагать цели нашего рейда и перспективы, он меня перебил:

– Да мы в курсе уже, только ни в какие колонии и столицы не собираемся, нам это не надо. Мы сами себе столица. Сам посуди, запасы есть, голод нам не грозит. Людей не много, лишних уже давно не принимаем, Совет так решил. С другой стороны прежнего правительства уже нет. Мы решили построить новое государство…

Напротив меня сидел немолодой уже человек, лет сорок пять. Кое-где на висках пробивалась седина. На вид не глупый. Чем дальше он говорил, тем больше переставал себя контролировать. Через двадцать минут он уже ходил по комнате энергичным шагом и рисовал мне картины светлого будущего нового мира с новой столицей и толпами счастливых граждан. У меня появилось ощущение, что я присутствую на каком-то митинге, который иначе чем фарсом не назовешь. У него все было продумано, а главное в центре всех событий должен был быть именно их город. И вроде все было складно, кроме одного. За счет каких ресурсов он собирается обеспечивать хотя бы сохранение общины, не говоря уже про дальнейшее развитие. Мне пришлось его перебить.

– Николай Николаевич, за счет чего Вы планируете выживать? – собеседник не сразу вышел из транса, пришлось вернуть его с небес на землю. – У Вас есть неограниченные запасы или источники энергии? Может быть, Ваша община самая многочисленная и Вам удалось восстановить производство? Поясните мне, я не понимаю.

– Ну как же, разве нет стратегических запасов? – он искренне недоумевал.

– Допустим, что есть, и за счет них, в том числе, вы прожили этот год, но они не бесконечны…

– Вы хотите сказать, что бросите нас умирать здесь от голодной смерти? Вы не можете так поступить.

– Конечно нет, но если имеющиеся запасы разделить поровну хватит едва ли на пять – семь лет без собственного воспроизводства продуктов питания. А чем вы будете отапливать дома, после того как вырубите остатки леса? На десять лет этого точно не хватит, я не говорю уже о том, что дальше община будет только сокращаться.

В этот раз Николай Николаевич надолго задумался. Его новый, сказочный мир рушился. Я понимал, что ему нелегко, но жалости не было. Любые благие намерения имеют обратный эффект, оборотную сторону медали. Эта община не имела реальных, перспективных точек роста. За время после катастрофы, они привыкли к тому, что получают помощь со стороны. При наличии убежища рядом, это было в порядке вещей. Они не думали о том, что будет через год или десять лет. Их все устраивало, более того они думали, что так будет продолжаться до конца ядерной зимы и даже не пытались как-то обеспечить свое будущее, жили одним днем. Находясь на стратегически важных путях сообщения, считали возможным брать плату за проезд продуктами питания и необходимыми вещами. При этом решили не принимать в общину никого, чтобы не увеличивать количество поселенцев. Все было ясно, как и то, что продолжаться вечно это не может. После того, как программа будет свернута, удаленную общину взять на полное обеспечение уже никто не сможет. Эту простую истину теперь и приходилось осознать Николаю Николаевичу, а вслед за ним и всем жителям этого городка. Для того чтобы ему легче думалось, я оставил ему все справочные материалы на столе и вышел. Он даже не проводил меня и вряд ли заметил, что я ушел.

На следующее утро мы покинули город, Николай Николаевич заверил нас, что будут готовиться к эвакуации, а решать кому и где оставаться они смогут по пути в Новогорск и во время вынужденного пребывания в нем. Навстречу нам прошла последняя колонна переселенцев из Владимира. Потеряли около часа, пропуская ее, но к обеду уже были на месте. Убежище не было закрыто. В нем оставался персонал. Они ждали нашего прибытия. В этот раз убежище производило гнетущее впечатление. После того, как последние беженцы оставили его, оно напоминало брошенный город.

За год запасы убежища и расположенных рядом хранилищ были истощены практически полностью. В распоряжении оставался неснижаемый запас и относительно небольшая стерильная часть убежища, служившая когда-то медицинским блоком. Относительно безопасно было и в части блока управления. В остальной части убежища шли работы по дезактивации и подготовке к длительной консервации. Об очистке герметичных отсеков никто и не думал. Никогда не поздно будет ее провести при необходимости. Сейчас же на это не было времени. Острее всего ощущалась нехватка транспорта. Если запасы горючего еще были, то каждая единица техники была на счету. Для отправки последней колонны активно использовался транспорт общин. Для отправки персонала транспорта уже не хватало. Из Новогорска на днях должна была выйти колонна и проблема будет решена, оставалось только ждать.

– Какие планы, Барс? – Сомов смотрел на меня в ожидании ответа. Илья не вмешивался в разговор старших.

За время пути Илья хорошо себя зарекомендовал. Я ни разу не пожалел о своем решении включить его в группу. Вопросов он не задавал, старался больше наблюдать и слушать. Первый раз он столкнулся с бедствием такого масштаба и увидел это своими глазами. Сначала он пытался помочь всем без исключения, но потом стал действовать избирательно. К концу нашего рейда он безошибочно определял, кому из беженцев необходима помощь больше остальных и не раз вмешивался, раздавая имеющиеся у нас запасы и разыскивая медиков. Но была у него и фобия. Даже не фобия, а повышенная осторожность. Он был единственным из нас, кто пережил катастрофу на поверхности, а не в убежище. Он опасался получить повышенную дозу радиации, видимо сказывались последствия пребывания на разрушенной базе. Поэтому он на себя взял обязанности химика-дозиметриста и не раз предупреждал о повышенном фоне радиоактивного заражения, даже если тот не представлял реальной угрозы. Наученные горьким опытом, в этот раз почти все время в пути, мы находились в скафандрах. Мнение и реакция окружающих на этот счет нас интересовало меньше всего. Они уже видели людей в скафандрах и не раз.

– Так и будем сидеть и ждать? – не унимался Сомов.

Планы безусловно были, но были и сомнения. Я непременно хотел дойти до Питера и убедиться своими глазами в том, что убежище уничтожено. Имею ли я право рисковать с учетом того, что в группе один необстрелянный боец? Вспомнился разговор с Борисовичем, поэтому с ответом я не торопился. Решать сообща было бесполезно, я не сомневался, что оба выскажутся за совершение такого рейда, необходимо было решать самостоятельно. Согласовывать ни с кем не нужно было, как заместитель руководителя проекта я был вправе принимать любые решения исходя из обстановки. В очередной раз пришли на помощь вновь обретенные способности. Не смотря ни на что, я знал, что идти в Питер необходимо.

– Сидеть и ждать не в наших правилах, – ответил я Сомову. – Пойдем в Питер, есть возражения?

Возражений не последовало. Я вызвал на связь Водолея, попросил проработать маршрут и оценить его безопасность. Какие-то наработки уже были. Группа, которая до нас была в Питере затратила на это три дня, но за это время обстановка изменилась, это нужно было учитывать. Последнее время я старался не беспокоить лишний раз Водолея. При моем вызове, имеющем высший приоритет, он прекращал сеанс связи с другими абонентами, а там в это время могли решаться вопросы куда более важные, чем прокладка маршрута из точки «А» в точку «Б». Через несколько минут информационная система скафандра сообщила о получении примерного маршрута от Водолея. Какое-то время затратили на его обсуждение. Выезд назначили на следующий день.

Первые километры пути заставили вспомнить время первых выходов на поверхность. БТР повышенной проходимости едва справлялся с заносами и толстым снежным покровом. Я не сомневался, что через год, максимум два движение по поверхности станет возможно только на снегоходах и транспорте на воздушной подушке. Даже гусеничная техника, от использования которой мы отказались, вряд ли пройдет. Приходилось делать частые остановки и тщательно выбирать дальнейший путь. Несколько раз приходилось отклоняться от запланированного маршрута, о чем немедленно сообщал Водолей. Я не представлял, как удалось пройти группе до нас, потому что даже по прошествии года мы едва находили проходы между многочисленными зонами заражения. От движения по прямой отказались сразу, была надежда на то, что удастся обнаружить выживших и вывести их в убежище. На вторые сутки пути мы уже таких надежд не питали. За все время пути мы не встретили следов пребывания человека, только заброшенные поселки. На то, что в разрушенных городах кто-то выжил, было еще меньше надежды, радиационный фон был слишком велик. Даже те поселки, которые были у нас отмечены как жилые по результатам рейда первой группы, были оставлены. Полное отсутствие людей угнетало. Мы сознательно избегали некогда оживленных трасс и крупных городов, опыт уже был и не малый. Если для обхода зоны заражения необходимо было искать объезд, то предпочтение отдавали более северному маршруту. О наличии ранее разветвленной сети дорог напоминали только кое-где сохранившиеся указатели, напоминая о том что раньше до того или иного города оставалось определенное расстояние. Теперь эти расстояния измерялись на километрами, а днями пути и дозой, исправно фиксируемой системой мониторинга скафандра. Мы сильно отклонились к северу от маршрута и вторую его половину проделали почти по прямой. О том, что приближаемся к конечной точке нашего маршрута, можно было судить по повышению уровня заражения и степени разрушений.

К тому, что предстало перед глазами я был не готов. Одноэтажные дома были почти полностью заметены снегом. Причина была не только в толщине снега. Какое-то время мы уже двигались по затопленному району. Уровень воды перед долгой зимой вырос минимум на полтора метра, после чего поверхность замерзла и покрылась толстым слоем снега. Перед нами была снежная равнина из которой повсеместно возвышались остовы зданий и сооружений, напоминая о том, что когда-то здесь были люди. Хотелось надеяться, что перед наводнением, уцелевшие люди, успели покинуть эти районы, но, скорее всего это было не так. Слишком мало было людей в убежище, которые раньше были в этих районах или что-нибудь могли о них рассказать. Память послушно выдала воспоминания последних дней перед вахтой и последующей катастрофой. В этих местах начиналась история моего участия в проекте и с этим было связано много воспоминаний. Казалось, что все это было вчера.