Пирамиды в джунглях. Как я копал города майя
26 Полицейский участок в Белизе
Мелькали мимо также и кладбища – многие могилы, как на островах, подняты выше земли \23\.
– Ну, наверно, тут же болота, – подумал Кош. Однако вряд ли это истинная причина, точно так же хоронят и в горах.
Мелькали однотипные, скромные, и на вид ничем не угрожающие полицейские участки \24—27\.
27 Типовое пожарное депо в Белизе
28 Заброшенная будка дорожных сборов
29 Китайский ресторан Ли в Оранж Волк
Через час пути произошла техническая остановка в центре близкого к Блю-Крику городка, Оранж Волк («Дорога в Апельсинах», типа) (см. схему маршрута на \29а\). Народ вышел поразмяться, а Кош накупил бананов в китайской лавочке напротив (даром, что она называлась «Овощной центр Гарсиа», трудились там китайцы).
29a Маршрут движения чикенбаса от аэропорт Голдсона до Блю-Крика (гугл)
Тут же был и китайский ресторан, «Ли» \29\ (закрыт), прямо как многочисленные «чифа» в Перу – китайцы и тут проявляли активность! Неподалеку была и чудная, с ренессансного вида башней церквушка \30\.
30 Церковь неподалеку от города Оранж Волк
32 Меннонитское кладбище в Блю-Крик
Почти сразу после выезда из Оранж Волка поля стали какими-то отманикюренными. Сразу за протестантского вида кладбищем \32\ (скорее всего, меннонитском), с могилами уже в земле, на холме, показался лагерь \33—35\.
Автобус начал взбираться на холм по дороге между рядами небольших вагончиков или будок.
– Кабаньи! – догадался Кош.
В этих-то кабаньях нам и предстояло жить. В конце дороги, на вершине холма, разлапилось просторное низкое здание с обзорной площадкой, на которой стояли люди – встречающая партия старожилов вышла посмотреть на новый завоз. Это был третий срок из четырех. Многие студенты брали сразу две сессии, а то и все четыре. Ну, и персонал, конечно. Всего в партии было порядка 70 человек – 50 студентов и волонтеров и примерно 20 персонала, плюс обслуга из местных. Каждые две недели менялось человек двадцать.
33 Вид на центральное здание в лагере Блю-Крик
34 Кабаньи в лагере Блю-Крик
35 Кабаньи в лагере Блю-Крик
В районе Блю-Крика компактно живет группа меннонитов. Про них говорили, что они в свое время сбежали из Канады. Якобы потому, что их там пытались «сосчитать». Переехали откуда-то из канадских прерий сначала в Мексику, ибо надеялись, что хоть там-то к белым людям будет почтение. Но мексиканцы – люди простые и к тому же еще с обязательной воинской повинностью, к которой они попытались привлечь и меннонитов (а чё?). Меннониты засуетились, и обнаружили, что в Белизе такого нет и их готовы принять с распростертыми объятиями.
Это история в общих чертах верна. Меннониты – называемые «русскими», так как попали в Канаду из Российской империи – действительно сбежали из Канады, так как там не давали организовывать собственные школы со своим языком и преподаванием. Что-то похожее случилось и в Мексике.
В Белизе очень дешевая земля – гектар стоит порядка 600 амбаксов (на островах дороже). Смешные деньги. Вот меннониты и откупили землю в Блю-Крике (при поддержке правительства) и там обустроились своими колхозами. Или общинами. Государства очень любят меннонитов, потому, что они знатные фермеры (про это есть документалка, любопытные могут ее разыскать).
Точнее, обустроились они в нескольких местах, и там оказались две большие группы – «традиционщиков» (те, кто ездили на конных повозках) и «современщиков» (эти ездили на траках). Блю-Крик был районом современщиков. Тут ездили на джипах и пикапах. Все равно, было предписано начальством (девушкам) в купальных костюмах в общественные места не появляться36. И за настоящим спиртным (не пивом) приходилось ездить в Мексику.
Меннониты развили такую бурную хозяйственную деятельность, что теперь они поставляют чуть не 80% экспорта сельскохозяйственной продукции Белиза (впрочем, они еще и индейцев эксплуатируют. Ну, или дают им заработать. Зависит от точки зрения.) Вот у этих-то эффективных хозяйчиков американский профессор вошел в такое доверие, что ему разрешили покупать тут землю с пирамидами и устроить лагерь на холме.
Профессора этого типа (и потом в Перу тоже Кош заметил) обычно врастают в местную общину, заседают на советах старейшин и муниципалитетов. На это уходит масса времени. Им уже не до раскопов. Но иначе нельзя, если у тебя лагерь на их земле, и ты не хочешь, чтобы пирамиды сносили бульдозерами37. В Танаисе, помнится Кошу, отношения с населением хутора Недвиговка были скорее конфронтационными. Но Танаис был госзаповедником, и там директор мог действовать с позиций силы. Ему не нужно было облизывать казаков. За ним стоял «центр». Везде был партком. Скорее, от директора и ожидалось, что он покажет этим пейзанам, кто тут хозяин.
В Белизе же одной из функций персонала было следить за тем, чтобы студенты не нарушали баланса, а нарушителей быстренько отправляли в Белиз-сити и на самолет. Ибо меннониты. Любопытно, что, несмотря на само-ссылку в Белиз, половина из этих меннонитов поддерживают канадское гражданство, а на пенсию они возвращаются в Канаду и наслаждаются там бесплатной медициной. О как. Религия – религией, а страховка – страховкой.
А что, религия, религия… Чему она препятствует? Показали недавно по телеку телесериал «Чистый», про меннонитского пастора, который прокачивает через границу наркотики, так как меннонитов-то никто не проверяет. И хотя это как бы художественный сериал, но основан на реальных событиях. И тоже, кстати, про меннонитов из Мексики… так что, поди, пойми, отчего они такие богатые, от сельского хозяйства или еще чего. Или того и другого. Ребята непростые. Впрочем, нельзя не признать, поля у них образцовые.
Попадание из аэропорта сразу в Блю-Крик сильно сказалось на первичном восприятии Белиза. Как Москва не Россия, а Манхеттен не Америка, так и Блю-Крик – не Белиз. Однажды профессор увещевал студентов-шалунов, и бросил им такую фразу – «вы тут живете, типа, под собою не чуя страны, потому что вокруг – пузырь, созданный меннонитами и администрацией… а, выброси мы вас чуть дальше, то вас бы порвали как тузик грелку, вы должны быть благодарны и всегда об этом помнить…» В общих чертах, как-то так.
Так оно и есть, профессор не врет. Настоящий Белиз не такой причесанный. Да что там, прямо скажем, более гадючьей и депрессивной страны Кошу пока не попадалось.
А природа роскошная, да.
03 Лагерь Блю-Крик
Выгрузились из чикен-баса, и нас сразу – пока светло – развели по будкам (то есть, кабаньям). Старперам типа Коша выделили по целой будке на одного. А Кош уж было приготовился приноравливаться к соседу! Было же написано, что «по двое». Но, руководство – старое и мудрое, ему виднее, кого как селить.
А вот студентиков таки в самом деле влепили по двое. Студентики были в основном девушки, им не привыкать к общежитиям. Вдвоем девушкам вроде веселей. Хотя неизвестно, на кого нарвешься. Разводил нас товарищ, выполнявший роль завхоза или коменданта лагеря, хотя на самом деле и он имел отношение к археологии и был в составе менеджмента. Показывая берлогу Кошу, он особое внимание обратил на ставни, чтобы обязательно закрывал, уходя в поле. Только потом стало ясно, почему.
36 Кабанья Коша с растущим перед ним деревом
37 Кабанья Коша с сушащимся бельем
38 Шконка в кабанье Коша
У Кошьей кабаньи \36—38\ перед входом росло деревце, по которому она потом легко находилась в темноте среди десятка таких же. Ставни приходилось то открывать, то закрывать, так как будку надо было проветривать. Между будками были натянуты веревки для сушки белья. В будках, естественно, не было ни электричества, ни воды38. Девушки, впрочем, умудряются и в этих будках устроить конфетку \40\.
40 Девичий дизайн интерьера кабаньи (фото с сайта Школы)
Ставни нужно было открывать для проветривания и для света. Их закрывали, уезжая в поле, так как почти каждый день проходили короткие тропические ливни, и они могли запросто залить будку. Потом бы она не скоро высохла. Добрый завхоз, впрочем, во время ливня обходил лагерь и закрывал ставни. Сам добрый профессор, кстати, жил в такой же примерно кабанье, ну, слегка пороскошнее, с прихожей и с подведенным электричеством.
44 Палапа
45 Палапа
Внутри стояли две грубо сколоченные из досок кровати с поролоновыми матрасами. Еще два стула, служившими столиками. Простыней, полотенец, подушек и всего прочего – и в самом деле не было, это было привезено с собой. Но скоро Кош перестал обустраивать будку для жизни. Основная жизнь все равно протекала не в будке, как водится в тропических странах.
Будка покидалась утром для завтрака, потом – «в поле», а после поля и ужина – время проводилось в центральном здании и на площадке между зданиями, где был натянут полог – это называлось индейским словом «палапа». Тут было несколько гамаков, столы и стулья. Палапа была открыта во все стороны (холодно в Белизе не бывало никогда). Пол в ней был не цементный, а песочный. Вот тут-то и проходила социальная жизнь по вечерам. А также лекции \44—47\.
46 Палапа – пункт встречи рассвета
47 Палапа с гамаками
Лагерь стоял на вершине холма. Здесь почти всегда было ветрено. Поэтому у нас никогда не было москитов39, которых были тьмы в сельве. Под холмом оказался подземный резервуар чистой воды, так что лагерь автономно снабжался из артезианского колодца – воду можно было пить, не фильтруя. Это в тропиках-то! Но начальство официально сказало, а оно знает, что говорит40.
Это не означало отсутствия типичной латиноамериканской проблемы с туалетами – туалеты были на септических танках, и потому бросать бумагу в них было запрещено, даже туалетную (якобы, даже она не растворялась и забивала танки). Не говоря уже о таких штуках, как гигиенические пакеты! Использованную бумагу (тем более, пакеты) надо было бросать в стоящие тут же корзины, как везде в Латинской Америке. Вот-те и прогресс. В Танаисе, разумеется, были туалеты типа сортир, обозначенные буквами М и Ж, на несколько дырок в полу, так что такой проблемы там не возникало. (Да и гигиенических пакетов в те времена не было.)
Бывали, бывали случаи, когда кое-кто, особенно брезгливый (с непривычки), таки бросал в унитаз. Даже пакеты. Нарушителей ловили. До нас доходили слухи41, что это были только женщины, и в их числе и пресловутая русская дама. Как уж их там ловили, неясно. Зашла в кабинку с пакетом, вышла без пакета? От американского начальства не скроешься даже в сортире. Политически некорректно, но от сердца отлегло. Ибо и сам Кош, иногда, задумавшись… Но теперь-то стало гендерно-ясно, что это – не он!
В душах была та же артезианская вода. Естественно, не подогретая. Примерно, как в Танаисе. В тропическом климате это не проблема, даже по утрам и вечерам. Советским людям не привыкать. Зато с этой водой, в отличие от, никогда не было проблем с напором или наличием. Она была всегда (если не засоряли танк), а это очень, очень критично в этих местах.
48 Типичный восход в Блю-Крике
49 Типичный восход в Блю-Крике
50 Типичный восход в Блю-Крике
Один конец палапы выходил на восток, и там стояли стулья. Утром трудового дня – а подъем был в шесть утра – Кош продирал глаза, натягивал треники, футболку, шлепанцы и, в темноте, еще не чистя зубы, выволакивался из будки, прихватив купленную накануне в сельпо бутылку воды (или «купив» кока колу или пиво в общинном холодильнике), плюхался на стуло и тупо смотрел на восходящее светило, постепенно просыпаясь. Вместе с миром.
Светило всходило прямо над холмами, прямо там, где по словам профессора, некогда был еще один город майя. (Постепенно выяснилось, что тут все окрестности были набиты развалинами древних поселений.) Иногда попадались прикольные рассветы, поэтому в треники клалась камера \48—51\. Кош был не один. По утрам тут собиралось нечто вроде «Общества ревнителей рассвета».
51 Восход солнца в Блю-Крике
С закатами было хуже. Они были на другой стороне лагеря, и заслонены хозпостройками. А лезть на обзорную башню было, как правило, лень. За все время пребывания в лагере Кош залезал на эту башню разве что два раза. Да и садилось солнце, как правило, в мутную пелену. В отличие от восходов.
Никогда еще Кош не видел столько восходов. Отсмотрев восход и хлопнув бутылку местной колы, Кош шел чистить зубы, а потом становится в очередь на завтрак в столовую.
Столовая занимала примерно половину большого здания. По вечерам, впрочем, в этой половине никто не сидел – она была царством нашей поварихи, большой меннонитской женщины с тремя дылдами-дочерьми в цветастых платьях советского образца пятидесятых годов (ну, мы-то знаем, что это такое) \52—53\. Эти девушки неодобрительно поглядывали на американских студенток, являвшихся в столовую кто в чем. В купальниках, как было запрещено начальством, никто, разумеется, не являлся. И не столько даже из-за начальства, а по той простой причине что купальники тут были как бы ни к чему. Купаться тут было негде. Загорать тут тоже, наверно, никому бы в голову не пришло. А вот шорт-шортс и маечки бывали, да. Тропики же, жарко. Девушки молодые. Впрочем, может они и загорали на смотровой башне. Кош туда поднимался всего пару раз.
52 Типичное блюдо блю-криковской столовки. Бобы – наше все в Латинской Америке.
53 Более продвинутое блюдо из меннонитского кафе напротив лагеря
Говорили поварихи между собой на нижненемецком диалекте. (Кстати, он ближайший родственник того диалекта, из которого произошел англмйский.) Кормили они неплохо и до отвала. С добавкой проблем не было. Кухня была смешанная, карибско-немецкая. Близко к кубинской. Бобы и рис во всем. Идеально – чтобы бобы, рис и картошка были в одной тарелке. Такое блюдо по всей Латинской Америке, от Кубы до Перу, идет на ура. С утра народ, конечно, стремился нахватать булочек и фруктов для обеда в поле.
Отстояв очередь к окошку и получив от строгой мамаши или ее дочек порцию еды, народ расползался есть – на длинных коммунальных столах, как модно было ставить в кофейнях до пандемии, примерно на десять человек. Натурально, образовывались, как водится, столовые компании. Большое начальство сидело отдельно, и к нему простой народ не подсаживался, ну, разве места другого не нашлось. Начальство, впрочем, никогда не чуралось простого народа и всегда было велкам. Группа молодых «правильных» археологинь, в шорт-шортсах и леггинсах, сидела, как правило отдельно. Начальники групп – аспиранты-лейтенанты – тоже сидели друг с другом и проверенными кадрами. В общем, кафе-трайбы, как в американских хайскулах. Как правило, у таких компаний есть «ядра», ключевые личности, вокруг которых они и образуются.
Кош прибился к компании, сложившейся вокруг сравнительно молодого немецкого аспиранта (почти пиэчди) – программиста Слутца, лет сорока. Слутц был колоритной (в шейном платочке!) европейской штучкой, и при этом весьма образованной. «Знал про Гердерлина (ТМ).»42 Написал диссер по облачным компьютерам. Собственно, он и был основным кошевым корешом в лагере. Работали мы в разных группах, но зато все остальное время проводили практически вместе.
К Слутцу прибилась и загадочная красотка Ханна. Она вроде делала мастера по антропологии, но непонятно как очутилась именно тут, у майя. У нее образовался зазор в жизни, как понял Кош, между университетом и принудительной ссылкой на аризонское ранчо к отцу, и она ринулась в Блю-Крик.
Была еще одна красотка, квебечка Сара (она воткнула возле своей будки квебекский лиластый флаг). Чем она занималась по жизни, уже не помню. Но уж у нее-то был бойфренд, с которым она по-французски скандалила по телефону каждый вечер в кафе.
Был профессор Джим, всю жизнь проживший в Канаде, и до сих пор преподаюший. Ему было порядка 70 лет, он пережил рак. Джим был худой жилистый американец, и работал в джунглях наравне со всеми без поблажек. Уплатив за это денежки (а мог бы и на Ривьере Майя отдыхать).
Дама лет 60, Нэнси, секретарша в зубном офисе в Сан-Франциско, профессиональный археологический волонтер. Побывала во многих интересных местах.
Была еще примерно такая же по параметрам дама, но с другого побережья, веселая манхеттенская еврейка Марша, финансовый брокер с Уолл-стрита.
Был настоящий рыжий и пухлый, но обаятельный, англичанин Патрик, увалень лет 30, иншурансный брокер в Лондон-сити (жизнь удалась, куда уж дальше-то?), но он решил податься в аспирантуру по антропологии майя. Чуть не в Оксфорд. И его взяли.
Была профессиональная археологиня из Бруклина, венесуэльского происхождения, по имени Теган, тоже лет 30 – толстая, но веселая феминистка-хипстер, вся в тату и полосатой шевелюрой. Она была курящая и с небритыми подмышками, которые демонстрировала напоказ, как полагается, нося мужскую майку, называемую в Америке «вайф-битер»43. По жизни она работала по контрактам в «аварийной археологии»44, и что делала тут, неясно. Наукой она не интересовалась, а учиться ей тут было нечему. Она сама могла кого хошь поучить копать. Теган себе наколола каких-то русалок в кокошниках с русскими словами. Теган фонтанировала позитивной энергией и всех заводила.
Был мальчик лет девятнадцати сразу после хай-скул («трудновоспитуемый», звал его Кош по старой памяти стройотрядов, куда «комнаты милиции» направляли время от времени своих клиентов на перевоспитание трудовым коллективом), Камерон, непонятно как сюда попавший – кажется, он решил перед университетом попробовать, что такое археология.
Это и была наша банда, объединяющим стержнем которой был, несомненно, Слутц. Примерно десять человек. Время от времени, еще кто-то подъезжал, так что мы занимали целый стол. Как и в Танаисе, компании образовывались в основном по возрастному принципу. Как там Кош почти не общался с молодняком, так и здесь они не присутствовали за нашим столом (за парой исключений). Поэтому возрастным волонтерам совет – когда выбираете экспедицию, посмотрите на групповые фотки – есть ли там люди примерно вашего возраста. Иначе останетесь без компанейщины!
Проснувшись и придя в себя, мы пожирали завтрак, досиживая в столовой почти до начала восьмого, и быстро разбегались по будкам – переодеваться. Ехать на работу надо было в 7:30. Но это – обычно. А тогда, в день после приезда, в понедельник, на работу поехали «старички» остававшиеся с предыдущего сессии, а нас, «новичков», собрали на палапе и провели курс молодого бойца – рассказали про распорядок, про бумагу в туалетах, и прочее. Как американцы обычно это делают (и практически никогда не делали русские в советские времена, да и щас сомневаюсь – покажут тебе, типа, твой стол, а дальше – «все сама, сама…»).
В отличие от Танаиса, был проведен тур по лагерю. Нам объяснили правила пользования столовой, стиралкой, душем, познакомили с местной посудомойкой Альбертой (она была майя, в отличие от немки поварихи).
Кстати, про индейцев45. Они тут, разумеется, в основном майя46. В историческое время, поначалу население Белиза было англичане и негры. В отличие от Карибов, похоже, они не очень даже и смешивались. В XIX веке, когда на севере, в Мексике, началась так называемая «война каст» (по сути, восстание майя против испанцев), и мексиканцы начали стрелять индейцев, в Белиз хлынула большая волна беженцев майя с Юкатана. Они заселили северные районы Белиза. Заселили, так сказать, снова, потому что когда-то, в доисторическое время, Белиз и Гватемала были центром мира майя. Не империи, империи у майя никогда не было, но «мира». Именно в классический период примерно в этом районе были построены все крупнейшие города и пирамиды. А потом все рухнуло, и народ покинул эти места, переместившись на север.
Проблема этногенеза майя не слишком разработана, но по одной из теорий, они зародились на юге Сальвадора (и по одной из теорий) там благополучно жили. Потом взорвался какой-то вулкан и похоронил их цивилизацию под собой (оставив, кстати, развалины не хуже Помпей)47. Так или иначе, майя двинулись с тихоокеанского побережья на северо-запад, через то, что сейчас Гватемала и Гондурас, ассимилируя или уничтожая местные племена, строя города, потом бросая их и двигаясь дальше на север.
Местные племена! Про них почти всегда незаслуженно забывают, изображая Белиз «оплотом майя». Поэтому Кош и оговорился, что индейцы были в основном майя. Но не все – майя. Это миф – что все это было «царство майя». Майя на значительном протяжении нынешней территории сами были «понаехавшими». Завоевателями. Как инки.
Про настоящих местных аборигенов и их права до настоящего времени никто как-то и не задумывался. Теперь только начали копать, а что же местное-то население? Оно, кстати, тоже сохранилось, с языками и прочим, просто блекло на фоне майя. Там еще тот этнический компот. То есть, ситуация примерно, как в Индии, где англичане оприходовали индусов, которые сами ранее оприходовали всякие дравидийские народы. Это не оправдывает англичан, но и райской утопии тут, конечно, не было.
История майя полна завоеваний одними племенами других, разрушением городов и даже уничтожением населения. В X – XII веках на Юкатане они сами были под игом тольтеков. Так что факт завоевания майя испанцами, вероятно, вначале не показался чем-то из ряда вон выходящим. Сначала были господами тольтеки, потом ацтеки, теперь вот – испанцы. В этом мире все время кто-то кого-то завоевывал и уничтожал. Никто тогда, наверно, не мог подумать, каковы будут последствия.
Майя в итоге докатились до Юкатана48. Тогда-то там, уже в постклассический период (от 12 века н.э. и дальше), процвел Чичен-Ица и прочие города, которые осматривают туристы-пакетники49. Эти города тоже к приходу конквистадоров оказались в упадке, а майя – практически в вассалах у ацтеков (сами ацтеки, в свою очередь тоже понаехавшие с северо-запада, по отношению к народам центральной Мексики), которые на Юкатан не заселялись. Значительные массы майя остались в Гондурасе и Гватемале, а вот Белиз оказался как бы заброшенным. Тут якобы почти никто не жил, или практически не жил. Вроде и земли плодородные, а никто не жил (то же самое и в Копане в Гондурасе).