Макс

Рассказывал Ингар долго и много, что не могло меня не радовать. Мы разговаривали несколько часов с перерывом на обед, да и впоследствии я не чинясь спрашивал его обо всём, что меня интересовало, и он никогда не отказывал мне в ответах. Через несколько часов, видимо, устав от моих расспросов, Ингар, сославшись на дела по хозяйству, ушёл во двор, оставив меня на попечении Кары и со своими мыслями наедине. Голова гудела от обилия новой информации, да и, видимо, шишка на голове, почти сошедшая, всё же давала о себе знать. Немного поразмыслив над рассказом своего благодетеля, я не заметил, как заснул.

Глава 3.

Всякое дело совершенствуется овладением техники. Всякий навык достигается упражнением.

Гиппократ

В кровати я провалялся в общей сложности почти неделю. За это время слабость и боль сошли на нет, а в некоторых частях тела, хоть и оставались, но стали несущественными. Свой первый выход из дома в новом мире я совершил с помощью Ингара, который поддерживал меня, чтобы я не навернулся и опять не слёг в кровать на неопределённый срок. Запомнилось мне это событие ещё и потому, что произошло ещё кое–что меня поразившее.

Выведя меня во двор и усадив на скамью у стены дома, Ингар принялся показывать и рассказывать, что и где находится на его подворье. В целом, это был не двор, а крепость в миниатюре. Высокий забор около трёх метров в высоту из вкопанных в землю брёвен толщиной сантиметров в двадцать полностью закрывал обзор на то, что находилось за ним, и окружал участок, навскидку соток в десять, если мне не изменяет глазомер. Внутри этого периметра находились несколько столь же монументальных и основательных построек.

 В одной из них я опознал хлев, в другой что–то вроде бани, судя по описанию Ингара. Третья постройка была мастерской. Ингар, по его словам, работал там с деревом. Четвёртая, небольшая, выполняла роль склада. Там были сложены дрова, инструменты и прочий хлам, столь нужный в сельской местности. И венцом всего этого хозяйства был дом.

Жильё заслуживает отдельного описания, потому что меня, похоже, держали в прихожей, а не внутри дома. К такому выводу меня привёл осмотр внешнего вида постройки. Изнутри он казался небольшим и очень скромным. Я считал, что Ингар и Кара, когда оставляли меня в одиночестве, просто уходили в другую комнату. Однако теперь я понял, что это была не просто комната, а непосредственно жилой дом. Я же всё это время провёл в пристройке вроде летней кухни, которая имела как проход в дом, так и во двор.

Сам дом, как я уже говорил, смотрелся очень основательно и солидно по сельским меркам и моим представлениям об этом. Крепкие брёвна плотно прилегали друг к другу и были проложены либо мхом, либо какой–то травой. С моего места я смог рассмотреть три окна, оборудованных мощными ставнями, которые явно служили не просто декорацией и украшением, но и защитой от вторжения. Об этом говорили очень прочные на вид запоры, закреплённые на створках ставен.

 Покатая крыша была то ли залита какой–то застывшей смесью, то ли просто обмазана глиной, и выглядела монолитной. Стены покрыты чем–то вроде извести, только цвет у извести намного светлее. Здесь же использовалась смесь по цвету больше похожая на оранжевую краску. Подивившись основательности своего спасителя, я продолжил осматриваться, параллельно слушая Ингара.

   Неподалёку от ворот стояла большая и добротная телега, под которой валялся наглый сельский кошак серого окраса. Увидев кота, я вспомнил о своём питомце. Интересно, как у него дела? Что обычно делают с животными, у которых погибли хозяева? Я, к сожалению, никогда не интересовался подобными вопросами. Надеюсь, сердобольная соседка Елизавета Матвеевна, которой мой кот очень нравился, и которого она иногда подкармливала, сможет взять Федота к себе…

Ингар, показав постройки, отправился в хлев по каким–то своим делам, и, видимо, забыв обо мне, выпустил во двор свой зверинец. Ну что сказать, удивлён я был неслабо.

Во время моего выздоровления, когда я был прикован к постели, я постоянно слышал звуки, издаваемые сельской живностью. Теперь я воочию увидел, откуда они раздавались.  Из сарая часто доносились привычные звуки мычания коровы и квохтанье кур, были и другие звуки мне незнакомые. Поэтому я считал, что в сарае живёт обычная сельская животина. Но не тут–то было.

 Подгоняемые Ингаром, из сарая показались сначала птицы, вроде и похожие на кур, но на деле сильно от них отличавшиеся. Например, вместо клюва была самая настоящая пасть. Добротная такая, по форме на собачью похожая. Зубки в ней видневшиеся явно не под поедание зерна и травки заточены. Перья покрывали только тельце этих кур, шея же и голова были в короткой жёсткой шерсти или щетине.

Следом за курами выскочила пара самых обыкновенных собак. Ну, почти обыкновенных. У них над глазами обнаружились небольшие роговые наросты. Как позже выяснилось, с помощью этих наростов собаки вполне неплохо определяют наличие магии которая всегда имеется в опасных тварях. В остальном же это были вполне добродушные двор–терьеры деревенского пошиба.

Следом за собаками вышли самые простые корова и лошадь. Правда, лошадью называть такого монстра я бы не рискнул. Это просто помесь огромного тяжеловоза и динозавра или ещё какой ящерицы больших размеров. Теперь размеры телеги удивляли совсем иначе. Поначалу она мне показалась слишком большой, но при виде тягловой силы для неё мнение моё изменилось на противоположное – это коняшка крупновата для телеги.

 Корова меня не впечатлила, таких бурёнок я в детстве насмотрелся, а вот лошадку я разглядывал долго. Начинались отличия от вполне привычного мне образа с ног. Если у обычной лошади они заканчиваются копытами, то здесь были лапы наподобие кошачьих, с внушительными когтями, которые та продемонстрировала при потягивании. Как и у кошек, эти когти прятались в меху и со стороны были незаметны.

 Всё тело лошади, кроме нижней части ног, было покрыто мелкой чешуёй, смотрелась которая просто потрясающе: зеленоватый отлив с чёрными вкраплениями, на солнце матово сиявший и играющий красками. Голова была вполне обычной, если, конечно, не учитывать зубов – опять какой–то сплав собаки и акулы. Но травку лошадка жевала вполне спокойно, как впрочем, и куры. Похоже, живность тут всеядная, что со стороны деревенского использования весьма выгодно.

Хвост лошади тоже был нестандартным, а как у ящерицы, и оканчивался небольшим тонким шипом. Не знаю, как она его использует, но напоминает он хвост скорпиона. Самым же главным отличием были глаза. У обычной лошади это красивые, глубокие зеркала́ души, в которых отражаются эмоции и чувства, испытываемые этим животным. Здесь же были холодные и узкие глаза змеи. Довольно жуткая зверюга. Я, честно говоря, струсил не на шутку, когда весь этот зоопарк вывалился во двор, и я рассмотрел отдельных его представителей. Но им, судя по всему, было совершенно наплевать на новый предмет во дворе, в который я превратился от удивления замерев. Они спокойно разбрелись по подворью и занимались своими делами. Только собаки проявили ко мне интерес, подбежали, обнюхали, дали по паре раз погладить себя и, услышав что–то, с лаем унеслись в неизвестном направлении.

Спросив у вернувшегося Ингара о происхождении такой лошадки, я узнал, что это продукт исследовательской деятельности магов. В одну из давних войн одна из сторон использовала какую–то хитрую нечисть, которую очень трудно было убить и наносившую огромный урон живой силе противника. В противовес этой нечисти и были выведены эти лошадки. Они убивали эту нечисть, попадая в определённую точку на её теле своим шипом на кончике хвоста. Как я и подумал, тот оказался с ядом.

После войны их попытались истребить, но не учли, что, создавая такое крепкое и стойкое ко всему создание, наделили его некоторой толикой разума и стайного инстинкта. В общем, в какой–то момент эти звери собрались в огромную стаю и просто ушли. Куда и зачем – никто не знает, все следы обрывались в лесах. Но с тех пор довольно часто единичные представители этого вида появлялись у городов и сёл. Какое–то время они обитали рядом с селениями и, выбрав по одним им известным причинам определённое подворье или человека, приходили к ним и служили верой и правдой до самой своей смерти. Если же случалось так, что раньше умирал человек, которого это существо выбрало своим хозяином, то оно просто исчезало в ближайшем лесу и больше не возвращалось.

 Сначала люди с опаской относились к таким соседям, да и маги старались выследить и убить как можно больше этих созданий. Но потом всё как–то устаканилось, и вот уже много веков такие животные очень ценятся в людских селениях, как верные помощники по хозяйству и защитники. А ещё, по словам Ингара, эти существа выбирали своими хозяевами только представителей человеческой расы. Никто и никогда не слышал о том, чтобы они служили эльфам или гномам. Причины такого выборочного отношения тоже никому пока не известны.

 Ингар поведал, что, когда его конь появился неподалёку от Жмыховки, все селяне от мала до велика пытались добраться до него, чтобы понравиться ему и стать его хозяином. Кто–то приманивал морковкой и мясом, кто–то пытался схомутать верёвками, но конь никому не давался. До тех пор, пока из лесу не показался возвращающийся с охоты Ингар.

На этих словах я рассмеялся:

– Да уж, везёт тебе на находки, когда ты возвращаешься с охоты. То вот коня нашёл, то меня!

– Действительно! – усмехнулся он. – Представляешь, выхожу из леса на опушку и слышу гомон какой–то. Поторопился к селу, а вдруг беда какая приключилась? И тут на меня выскакивает этот красавец. Я опешил, думаю, всё, отжил своё. А он подходит, смотрит на меня своими буркалами, спокойненько забирает у меня зайца, ложится рядом и начинает его уминать. Я за этим пока наблюдал, да в себя приходил, селяне подбежали. Они и рассказали, что это за зверь, потому как раньше я таких не видел, а только слышал разные байки. Так и остался он у меня. Пришлось отгородить ему угол в хлеву, да телегой и упряжью обзавестись.

– А что, действительно умное животное? – спросил я. – Понимает команды?

– Порой мне кажется, что он умнее меня самого. Мы как–то брёвна с ним таскали из леса, я деревья валил, обрубал ветки и сучья, да грузил на телегу. Так вот, одно дерево я подрубил, да в самом конце топорище у меня сломалось. А дерево то недорубленным осталось самую малость. Отошёл я значит от дерева шагов на десять к телеге за инструментом, чтобы топор поскорее починить, да к работе вернуться. Тут ветер дунул как–то особенно сильно, и дерево стало на меня валиться. Я и сообразить–то ничего не успел, тут бы мне конец и настал, кабы не Бес.

Ингар с любовью в глазах посмотрел на эту зверюгу.

– Он меня оттолкнул в сторону, понимаешь? От падающего дерева в сторону! Дерево шарахнуло по телеге, ось треснула, да колесо развалилось, а я только ссадинами от падения отделался.

– Да уж! – воскликнул я удивлённо. – Такую животину беречь надо.

– Так я и берегу, почти никуда его и не беру с собой, только если без него совсем уж никак. Он и защитник неплохой, пару раз мертвяки приходили к селению, так он трубить начинает и биться, пока его со двора не выпустишь. Он прямиком к мертвякам ломится, на части рвёт их и в землю втаптывает и только потом спокойненько возвращается домой.

– М–да, хороша зверушка, спора нет. Одного не пойму, если они появляются довольно часто, почему ты до Беса не видел других… Как они, кстати, называются? – замялся я.

– Сахи! Это переводится как «несгибаемый», – подсказал Ингар.– маги так их окрестили.

–Угу, сахи, значит… Так вот почему до Беса ты не видел других сахи, если они часто появляются и живут среди людей?

–Так я всю жизнь по лесам да по горам лазал. Следопытом и разведчиком был. В армии империи более пятнадцати лет прослужил, пока не словил стрелу в колено, да не охромел на долгое время. Тогда меня и списали в охранение этого посёлка у чёрта на куличках. Село хоть и вольное, да всё одно под крылышком у местных властей, да приглядом. Потому как рядом Пустоши как раз за этим вот леском начинаются, а оттуда порой всякое разное вылазит, да норовит до человечинки добраться.

Ингар указал на видневшиеся за забором вдалеке макушки деревьев и продолжил:

– Потому и село у нас вольное, что мы на страже вроде как стоим, да жизнями своими круглый год рискуем. Если мимо посёлка какая нежить пройдёт – доберётся до тракта, а там движение оживлённое, люди, скот, да товары. А это очень невыгодно для власть имущих, когда торговле что–то мешает. Убытки это и потери людские, вот и пекутся о таких посёлках. Селят в них бывших солдат, как я, раненых да увечных, кому податься больше некуда. Вроде как в усиление обороны. К тому же, у нас тут народец–то разный живёт, не только бывшие вояки вроде меня, крестьяне в основном, конечно, но встречается всякое. Кто от злого хозяина сбегает из мастеровых или невольников, кто от смерти бежит, а кто и от суда людского, да божьего. Потому как по закону – выдавать людей, поселившихся в вольном поселении, никто не может.

М–да, что–то мне эта система напоминает, только не могу вспомнить, что именно. Кстати, об убытках, да поселенцах, я ведь тоже в каком–то роде убыток – ем, да сплю, а пользы никакой.

–Ингар, а что, может, найдётся для меня местечко в вашем поселении? Да дело какое по силам, чтоб хлеб зазря не есть. Как ты помнишь, я сам не знаю, кто я и что со мной. Я не могу сказать, что много чего умею и знаю, но вроде как кое–какие знания сохранил. Могу полезным оказаться для села? Потому как мне нужно пристанище, ведь я не имею представления, откуда я родом, есть ли у меня где–то дом и семья, и ждёт ли моего возвращения хоть кто–то. Так почему бы не остаться пока здесь, да не отблагодарить вас посильно за помощь?

–Неужели вспомнил чего? Может, кем был вспомнишь до того, как к нам попал? Да и вообще, что умеешь–то? А места у меня полно, сам видел. Так что оставайся, дело мы тебе найдём.

Я призадумался. Рассказывать о своей прошлой жизни почему–то отчаянно не хотелось. Кто знает, как местное население реагирует на попаданцев? Да и в прошлый раз он явно пропустил часть моего рассказа о себе мимо ушей.  А то примут за какого–нибудь демона, и лети Максимка дальше, новое тело себе ищи. Но знания какие–то у меня есть, та же элементарная математика, да письмо. Правда, насчёт письма я что–то сомневаться начал. Вряд ли они тут русский алфавит знают. Что ж, надо, наверное, придерживаться максимально близко к правде, дабы не попасться на вранье.

– Мне кажется, охранял я что–то, вроде караваны с товарами. И вроде как считать и читать–писать умею.

– Хм… Охранник, значит? А ну–ка, пойдём со мной.

И пошёл в сторону своей мастерской. Я пошатываясь поплёлся за ним. Всего через несколько шагов глаза стало заливать потом, а дыхание моё сбилось.

–Нет, это совсем не дело. Нужно возвращать былую форму, а то совсем в чахлика превратился. Двадцать метров пройти не могу самостоятельно.

Скрипнув зубами, я поплёлся дальше.

Войдя за Ингаром в открытую дверь постройки, я огляделся и присвистнул. Да это же арсенал, мать его! Самый натуральный! Правда, из оружия тут только луки со стрелами. Зато количество поражало – сотни луков в разобранном виде со снятой тетивой лежали на полках и висели на стенах.

– Ингар, а что это?

Я указал на всё это оружие.

– Так это поделки мои. Луки я делаю на всю деревню, да и не только нашу деревню, – гордо пробасил Ингар. – Бывает и из других посёлков люд приезжает за луками. Им ведь тоже как–то охотиться да защищаться надо, – голос его раздавался из–за одного из стоящих у стены стеллажей. – Ага, нашёл! – послышался довольный возглас.

Из–за стеллажа вышел довольный Ингар, держа в руках лук и несколько стрел, смотанных вместе бечёвкой.

– На–ка вот, возьми. Я его недавно только сделал, попробуешь из него пальнуть вон в ту стенку, – он указал на стену, противоположную входной двери. – Видишь, круги нарисованы?

Круги–то я видел, правда, по–моему, это не те круги, в которые стреляют, а те, которые от ушиба головы бывают… Я потряс головой и сосредоточился, сумев разглядеть в плохом свете искомые круги, нарисованные на стене угольком, а вот что дальше с луком делать – понятия не имел. Нет, в детстве как любой уважающий себя пацан, я, конечно, мастерил себе такие игрушки, как лук и меч, но настоящий держу в руках впервые. И ведь придётся признаваться в этом, потому как он сразу увидит, что я ничего не могу с луком поделать, и что банально – не умею им пользоваться.  Но вот как объяснить, почему охранник с караванами путешествовавший стрелять из лука не может?

– Ингар, скажу честно, – решившись сказал я. – Из лука я стрелять не умею.

– Хм… А как же ты караваны–то охранял? С одним мечом что ли? – он задумчиво поскрёб затылок. – С мечами тяжелей, они денег стоят и немаленьких. И у меня ни того, ни другого нет. А может, я тебя из лука подучу стрелять? Глядишь, со мной и станешь охотиться!?

– Было бы очень здорово, если ты так сделал, – обрадованно произнёс я. – Надеюсь, наука несильно тяжела, и я тебя не разочарую.

 –Ну на том и порешаем. Давай, посмотри, как с луком обращаться нужно.

И всё, я пропал. Ингар так самозабвенно рассказывал о том, как снять тетиву, как поставить, чтобы не перетянуть и не сломать лук, как чистить, смазывать и хранить, что я и сам, похоже, уже влюбился в это простое оружие. Потом была небольшая лекция по стрельбе. Наконец, мы приступили к практике. Правда, когда Ингар одну за одной вогнал все стрелы в самый маленький круг мишени, мне показалось, что это элементарно, как в детстве, и проблем у меня не возникнет. Да и на стрельбище и в тир я по работе наведывался регулярно и с вполне хорошими результатами. Но я убедился, что всё не так просто, когда пришла моя очередь применить новые знания на практике. Это, к сожалению, не мой табельный пистолет. Во–первых, лук был невероятно тугой, и мне едва хватало сил, чтобы его натянуть полностью. Во–вторых, перчатка для натяжки была очень жёсткой, и я с трудом сжимал в ней пальцы. Ну а в–третьих, попасть в мишень я так и не смог. Силы кончились на шестой стреле.

Договорившись с Ингаром, что я буду практиковаться каждый день, под бдительным надзором хозяина, я снял тетиву, уложил всё на указанную хозяином полку, и мы, неторопливо беседуя, пошли к дому. Пока шли, договорились, что только охотой и охраной я заниматься не буду, по хозяйству тоже вполне хватает работы для крепкого мужика с руками и головой. Где что починить, дрова поколоть, воды наносить, в общем – простая деревенская работа. Ещё одним плюсом для меня является то, что это в основном физическая работа, и я смогу быстро привести своё новое тело в работоспособное состояние.

Придя в дом, мы ещё долго беседовали о моих странностях и местных реалиях, а потом поужинали и легли спать.

Глава 4.

Разговор двух охотников:

-Вчера встретил в лесу волка. Тощий такой, облезлый, исхудал за зиму.

-И что?

-Успел убежать.

-Волк?

-Нет, я.

(Просто анекдот.)

Так и началась моя сельская жизнь со своим распорядком и радостями. Если в прошлой жизни в рабочие дни мне приходилось вставать в семь часов утра, и я считал это несусветной ранью, то сейчас мне пришлось привыкать вставать вместе с первыми лучами солнца. Впервые со времён службы в армии у меня появился жёсткий распорядок дня. Начинался день с разминки и умывания ледяной водой. Разминкой являлся, собственно, поход за этой самой ледяной водой до стоящего посреди селения колодца. В первые дни я ходил туда вместе с Ингаром, пока местные не обвыклись и не стали относиться ко мне менее настороженно. Теперь же это целиком моя обязанность – доставлять каждое утро по четыре ведра воды.

Прогулки к колодцу принесли и ещё кое–что полезное и интересное для меня. Я смог наконец–то осмотреть посёлок и познакомиться с некоторыми людьми. Посёлок мне понравился: добротные, крепкие дома, вокруг каждого как минимум полутораметровый забор из жердей или брёвен. Вокруг посёлка – стена из всё тех же толстых брёвен, вкопанных в землю. На древесине здесь явно не экономят. Рядом с воротами стояла башня высотой метров в шесть на глаз. В ней всегда кто–то находился. Чувствуется, что люди живут не на самых безопасных землях. Люди же хоть и смотрели настороженно на незнакомца, но со временем оттаяли и стали общаться вполне приветливо. Особенно мне понравился местный кузнец Михель. Здоровенный детина под два метра ростом и огромными ручищами. Он с самого начала отнёсся ко мне спокойно, и с ним–то я чаще всего и разговаривал, когда стоял по утрам в очереди к колодцу.

После прогулки за водой – бодрящее умывание, а чуть позже и окатывание прямо из ведра. Правда, это добавило мне ещё одну ходку до колодца, но не жалко и сходить лишний раз ради этих непередаваемых ощущений! Даже не понимаю, почему я раньше не пробовал таких экстремальных способов умывания? Ведь ледяной душ можно использовать круглогодично, а иногда и не по своей воле, когда дражайшие коммунальные службы аварийно останавливали подачу горячей воды. Видимо, всё–таки балбесом я был. Сейчас же от одного предчувствия ощущения ледяной воды у себя на загривке я приходил чуть ли не в экстаз и ощущал невероятную бодрость. Честно говоря, от ледяных дождей, что порой налетали очень неожиданно и быстро, я удовольствия по–прежнему не получал никакого.

Судя по всему, водные процедуры, да мои постоянные прогулки и активная работа по хозяйству дали результат – ноги больше не дрожали, во всём теле поселилась лёгкость, и настроение постоянно было приподнятым. И это всего лишь за месяц применения такого способа оздоровления.

В то время, пока я таскал воду из колодца, Ингар обычно разводил огонь либо в маленьком очаге прямо во дворе, либо в доме, когда шли дожди. Кара же хлопотала вокруг огня и готовила нам всем завтрак. Обычно это была яичница–болтушка, с кусочками мяса или сала, ржаной хлеб и либо травяной отвар, либо компот из ягод и фруктов, собранных ею в лесу и на огороде. Иногда место яичницы занимали похлёбка или каша. По поводу разнообразия блюд, должен признаться, я был немало огорчён. В основном в ход шли примерно те же самые блюда, что я пробовал в детстве у бабушки в деревне. Вот тебе и другой мир!

После завтрака мы с Ингаром уходили к скоту. Животные всегда требуют непрестанного ухода: почистить, помыть, покормить, напоить и так без остановки и по кругу. Всего в хозяйстве моих благодетелей оказалось: четыре коровы, две собаки, с десяток свиней и столько же куриц. Работали мы с Ингаром несколько часов. После этого, если Кара не выдавала нам задач по дому и хозяйству, мы шли в мастерскую, где Ингар изощрённо надо мною издевался. Помимо стрельбы, в которой у меня начал намечаться прогресс, он почему–то втемяшил себе в голову, что я должен научиться изготавливать луки. Честно сказать, я не особо и возражал. Мне было интересно попробовать свои силы на этом совершенно новом для меня поприще.

 На самом деле, как оказалось, в изготовлении луков нет абсолютно ничего сложного. Капельку знаний, чуточку терпения и усидчивости, грамм аккуратности – вот, по сути, и весь рецепт. Работа, больше требующая терпения, чем какого–то таланта. Вот только это было так, если мы занимались изготовлением обычного лука из цельной ветки какого–нибудь дерева. Но я на свою беду «вспомнил» про клеёные луки, составные и блочные. Не придумав ничего лучше, взял и рассказал об этом Ингару.

Выражение его лица и размер глаз я не забуду никогда! Он не сразу поверил в мой рассказ о том, что такие луки где–то существуют и из них вполне нормально стреляют. Я стал вспоминать всё больше и больше деталей о луках, которые использовались у нас на Земле. В основном мои знания были почерпнуты из интернета и различных видеоуроков развлекательно–познавательного характера, которыми в моём родном мире не интересуется только человек, не имеющий доступа в интернет. Но то, что знания мои были из такого не особо благонадёжного источника, никак не отменяло их ценности в местных реалиях.

Я старался вспомнить как можно больше деталей и нюансов и с удивлением понял, что мне вполне легко это удаётся. В своё время я мог забыть, о чём был просмотренный мной ролик или прочитанная статья буквально через пять минут после просмотра или прочтения. Сейчас же всё вспоминалось с такой лёгкостью, будто я получил эту информацию буквально только что. Похоже, это как–то связано с моим новым обиталищем, телом то есть. А может, с травмой головы. Чёрт его знает, нет смысла гадать, так как правильность версии мне всё равно никак не проверить. Есть и ладно. Буду использовать, как смогу. Всё же хочется приносить хоть какую–то пользу, да и чего греха таить – приятно чувствовать себя гением в глазах других людей. Тешит самолюбие, знаете ли…

А именно так на меня Ингар и смотрел, как на какого–то гения. Он интересовался, где это я видел такое оружие? Пришлось опять выкручиваться – сказал, что не помню, просто в голове всплыли воспоминания. Тогда он ухватился за меня, как клещ, и не отстал, пока мы не изготовили по одному пробному экземпляру луков каждого вида. Кроме блочных – принципа работы его механизмов я так и не смог донести до Ингара, так как и сам имел об этом только очень смутное представление.