Думы Бэрга

– Понимаю, – произнес Эрик, – Ну так что насчет времени?

– Итак, каждая плоскость обретает свой антипод, тем самым образуя первичный фундамент для формирования экзогенных плоскостей. Это прочная конструкция, в основе которой лежит принцип философского плана, а именно принцип жесткого управления мирозданием. Человек, как венец творения, как раз и подходит под этот принцип. Данная конструкция сделана исключительно для него.

– Не хотите ли Вы сказать, что подсистема каратэ изначально вообще не предназначалась для подсистемы боевого искусства? – спросил Эрик.

– Именно так, – ответил Бэрг, – вначале она была двух принципиальной системой координат для взаимодействия с пространством, и ни о каком боевом искусстве первоначально даже не могло быть и речи! Каратэ – «пустая рука», обладающая пространством, без каких-либо приспособлений! Вот суть каратэ!

– Поразительно! – Эрик был в шоке от таких откровений. – Ну, а далее?

– Дело в том, что данная тема интересовала многих, но нехватка терпения, далее алкоголь при неудачах, да и вообще неготовность организма делали свое дело. «Недоказуемо!» – говорили они и, как итог, бросали все. Мой подопечный вел себя исключительно иначе! Двухпринципиальная иммунизированная схема теории движения и алгоритмов есть, естественно, построенная на теории ограничений, двухпринципиальная схема эндогенных и экзогенных плоскостей, тоже есть. Чего не хватает? Ходил по набережной, исстрадался, бедный. Все отдыхают, а этот страдает. И только в аэропорту до него дошло. Время! И снова плоскость циферблата, и снова двухпринципиальная схема. Все сходится. Только вот цифры подвели. Пространство и цифры как-то не очень подходят друг другу. Но задача разрешилась. Я смотрел на думы Степана Алексеевича. Могу заверить, они были как мои. Не зря Система избрала его. Он понял, что задачу эту надо решать нетривиальным образом. И он ее решил. И это стало еще одним звеном в общей логической цепочке, приближающей его к созданию искусственного интеллекта, а меня к освобождению от ратных трудов во имя Истины!

– В чем заключается логика времени иммунологического андроида? – спросил Эрик.

– Все очень просто, – начал Бэрг, – как я уже говорил, все бы ничего, если бы не цифры. Ведь все измеряется в цифрах. Это просто удобно людям, но никак не иммуноандроидам. Попробуй-ка измерь пространство, я погляжу что получится.

– То есть как это что? – произнес Эрик. – получаться экстремы, микроны, миллиметры, сантиметры…

– А за ними метры и километры потянутся, не так ли? – с улыбкой произнес Бэрг и продолжил, – Данное представление о пространстве очень удобно людям. Но это длины и высоты, а нам нужно иное.

– Что, иное? – Эрик внимательно смотрел на Бэрга.

– Для нас важнее всего – это точка, – взгляд Бэрга сделался философским, правда, не до такой степени, чтобы посчитать его за философа, – точка – это начало координат. Вот что нам важно. Допустим, абсцисса – это время будущего от нуля до плюс бесконечности, а от нуля до минус бесконечности – это прошлое. А вот ордината – это настоящее. Где идут как положительные события – это шкала, идущая вверх, – так и отрицательные, – шкала, идущая вниз. Чем дальше я шагну вверх по шкале игрек, тем больше уклонюсь в положительную или отрицательную стороны по шкале икс. Тем сильнее будут идти наводки с отрицательной стороны шкалы игрек. Вот почему точка для нас удобнее всего.

– Так что же это получается, египетская пирамида, что ли? – блеснул догадкой Эрик. – Получается, что они что-то вроде статических часов, что ли?

– Совершенно верно, – продолжил Бэрг, – только без циферблата.

– Недаром, что Вы – иммунологический андроид аж времен египетских пирамид! – проговорил Эрик. – Но ведь в данном случае Вы в настоящем времени. Как далеко Вы шагнули от точки отсчета?

– Дорогой Эрик, я ведь говорю, у нас отсутствуют цифры. В данном случае я просто в прекрасном настоящем. И скажу по секрету, хочу в нем остаться.

– Вы хотите здесь остаться? – Эрик аж захлебнулся восторгом. – Какое счастье!

– Не торопись с выводами, – произнес Бэрг, – просто именно здесь я желаю уйти на пенсию. Проще говоря, просто сломаться. Уж больно я устал. А Система-то включилась! Так что я имею полные права просить Ее о своей отставке.

– Нет, постойте, Бэрг. Я все понимаю. Но на пенсии обычно ловят рыбу, собирают грибы. Ну или еще что-то, а Вы – вздумали «сломаться»! Это как?

– Придет время, и ты все узнаешь. – проговорил Бэрг. – А сейчас, сходи-ка еще за пивком!

– А вот это по-нашему! А то – «сломаться». И незачем тоску нагонять! – произнес Эрик и пошел за пивом и закуской.

Освежающая прохлада, проникнув в тело Нэи, облегчила страдания. Вот уже неделю держалась Нэя, не принимая жаропонижающие средства. Мать была почти постоянно рядом, то и дело уговаривая ее что-нибудь принять из лекарственных средств. Что касается бабушки, то та вообще сходила с ума по любименькой внученьке. Только вот все эти уговоры, да телячьи нежности пользы Нэе не приносили. Скорее наоборот. По большому счету, просто утомляли ее, и без того морёную температурой. Но Нэя знала, что принимать лекарства ни в коем случае нельзя. Надо было терпеть. После принятия горстями таблеток разного рода, да антибиотиков, естественно будет именно такое состояние. Нэя приняла решение, что лучше умереть от температуры, чем от онкологии, которая была в ее состоянии буквально за порогом. И она прекрасно понимала, что организм, а в частности иммунная система, поставила перед ней буквально ультиматум – «Или ты мне дашь работать, или умрешь от рака!» Недолго думая, Нэя выбрала первое условие, и вот теперь терпела муки, исполняя его. В теле стояли боли, лицо ломило. Температура как была, так и есть. И вот настал седьмой день недели. Нэя, изнемогшая, уже про себя просила помощи у Высших Сил. Она не в силах была более терпеть температуру. Испив холодной воды, она вновь опустила измотанное температурой тело на подушку. Закрыв глаза, она простонала:

– Не могу больше. Иссякла моя сила. Не могу.

Тут она почувствовала, что температура как будто стала подниматься.

– Ма, – простонала она, – дай градусник!

Взволнованная мать протянула ей градусник. При нормально высокой температуре, держать градусник пять минут – это слишком. Через минуту мать, вынув градусник, из подмышки дочери, чуть с ума не сошла. Тридцать девять и шесть!

– Сколько, ма? – еле спросила Нэя, и от полученного ответа только и произнесла. – Вот теперь ВСЕ!

– Что, ВСЕ? – только и простонала мать, видя все и являясь свидетельницей происходящего.

– Теперь всё в норме, – произнесла дочь и закрыла глаза.

Нэя как будто провалилась в сон. Какое-то больное видение стояло перед глазами. Но вот так лежать ей долго не пришлось. Прошло, возможно, минут пять, может меньше. Очнулась она вся взмокшая и сразу почувствовала, что температуры нет. Ее действительно как рукой сняло.

– Ма! А дай-ка градусник! – еще слабым, но уже веселым голосом попросила она.

– Да ты вся мокрая! – всплеснула руками мать давая ей градусник.

Тридцать пять и семь! Вот это номер! Упадок сил? Совсем нет! Произошло становление иммунитета! Нейтрализовались все негашеные ранее антитела! Ура победе над смертью! А теперь – будем набирать силы!

Поначалу у Нэи даже зрение сбилось. Буква лезла на букву. Но Нэю это нисколько не пугало. Еще бы! Столько пролежать с температурой. Главным было для нее то, что иммунитет пришел в норму. Можно сказать, что она была благодарна иммунитету, а он, в свою очередь, ей. Природа-матушка как бы познакомила их:

– Нэя, знакомься, это иммунитет! Иммунитет, знакомься, это Нэя!

Смех смехом, а ведь Нэя, восстав от болезни, начала путь совершенствования и через физкультуру, и через знания. Приобретя книгу по анатомии человека, она с усердием принялась изучать ее. Мать и понимала, что дочь оказалась права, но сказать ничего не могла. Бабуля только рукою махала, просто повезло, мол, внученьке любимой. От того все так и закончилось. Просто случайно повезло. Как здесь не вспомнить слова Глеба Жеглова:

– Ну кому повезет, тому и петух снесет!

Так пускай же везет тому, кто действительно стремится к совершенству! И вот первое везение – прекрасная книга по анатомии была в руках Нэи. Теперь дело за малым – быть усердной.

– Ты чего, с ума что ли сошел? Девушку, да по лицу, да кулаком! Да как не стыдно! Ты чего руки-то распускаешь? – миловидная молодая женщина решила заступиться за Нэю.

Нэя взялась за учебу всерьез. Упорно занималась гимнастикой. Развивала гибкость. Придерживалась рациона питания. Вообще, после всего того, что с ней произошло, она иными глазами взглянула на жизнь, которая дается человеку всего один раз. Бабушка не перечила внучке: типа, занимается над собой, да и ладно. Что нельзя было сказать о маме. Та бунтовала вовсю! Как же так, дочь перестала ее слушаться! Это не порядок.

– Все мать не слушаешься, от того и подкашливаешь, – с укоризной говорила она Нэе, – время холодное. Ведь говорю, одень шапку, застегнись. Все распахнутой ходишь. Вот от того и болеешь. Все меня не слушаешь. А если бы слушала, все было бы по-другому.

– Это как, ма? – спрашивала Нэя.

– А вот так, – отвечала мать, – вот ходишь, все «кхе», да «кхе»! А от чего? Потому, что болеешь. Вот почему, да еще и мать не слушаешь.

– Мама, ты же видела, как я из температуры вышла, все в норме, – возражала Нэя. – Ну, подкашливаю, и чего дальше? Ну знаю я, почему у меня кашель. Эмоции это мои. Ну и что из того, что без шапки хожу?

– Вот и плохо, – говорила мать, медленно, но верно переходя в крик, – все мать-то учите! Мать для вас плохая!

– Ну при чем тут это, ма? – Нэя с трудом сдерживала нервы.

– А, ладно, – махала рукой мать, – мать-то больно учить все горазды. Мать у вас плохая. А имеете ли вы право мать учить?! Перед матерью молчать надо! И когда мать говорит, молчать надо и слушать! А то, ишь какие! Больно все шибко грамотные стали!

Нэя хотела было возразить, но мать буквально заорала:

– Все! Хватит! Ишь ты какая! Тоже, сила-здоровье! А вот может быть какая-то бабуля и хроменькая, и больная, а вот за то душа-то ее чистая. А ты, чем хвалишься? Здоровой стала, так матери перечишь!

– Я свое здоровье потом и кровью заработала! – закричала Нэя.

– Потом и кровью, – мать с лютой ненавистью смотрела на дочь – лучше б матери не перечила! Я тебя выведу на чистую воду! Ишь какая! Мать учить вздумала. Ты с мое поживи! Все! Хватит!

Нэя понимала: что-либо доказывать матери абсолютно бесполезно. Вопрос был один: что с ней? Почему так возненавидела дочь? Ответ был в самом начале этой истории. когда Нэя встретила человека, настолько компетентного в вопросах здоровья и совершенствования, что, полностью доверившись ему, можно сказать, впоследствии стала его ученицей. А до этой встречи Нэя постоянно задавала себе вопросы о смысле жизни, и не находила на них ответы. По каким только философским занятиям она ни ползала, какие только книги ни читала. Не было толка. А она многое чего хотела понять. Интересовалась биоэнергоинформационным полем, не от того, что оно именно какое-то сказочное, но от того, что его природа ну никак не укладывалась в представления людей. Именно это ее и завораживало. А когда она спрашивала, по своей наивности, кого-либо об этом, то одни не понимали ее, другие поднимали на смех, третьи просто отмахивались. Но бывали случаи, когда люди боялись, именно боялись даже говорить об этом. Это еще более настораживало Нэю. Она понимала, что с этим полем шутки плохи. Да и вообще, природа шутить не любит. Но Нэя продолжала искать и искать. Она частенько болела, а при этом, ну о каких биополях можно было говорить? Она слушалась мать, бабушку до тех пор, пока не повстречала своего учителя. И вот только тогда Нэя почувствовала именно того, настоящего человека, могущего объяснить ей, что и к чему. Так она стала посещать его занятия. Это были лекции о здоровом образе жизни, о работе организма в целом, о взаимосвязи со Вселенной. Это был человек, который произвел на нее колоссальное впечатление. Нэя поняла, что здоровье – это очень просто, но вот чтобы прийти к этому понятию, нужны годы. Годы осознания, прежде всего, что это такое. И что здоровье приходит чаще через боль. И это надо было осознать. И вот после таких лекций, Нэя почувствовала себя неважно. У нее поднялась температура. С ней-то она и пролежала, можно сказать, целую неделю. И как бы тяжко ни было, она знала, что идет процесс восстановления иммунитета. Как только Нэя поправилась, вопреки всем ожиданиям, мать поняла, что проиграла. Конечно, ей было обидно, что дочь уже не слушается ее. Но еще злее была ревность. И эта ревность пекла как огонь преисподней ее сердце! Ну как же это так, то все с мамой да с мамой, а здесь какой-то дядька чужой взял, да и нарисовался. Да еще и командует ей. Конечно, матери обидно. И плевать ей было на здоровье дочери. Вот если бы она, мать, здоровье ей дала, тогда другой вопрос. А то, какой-то там, понимаешь, со своими лекциями влез. И вот теперь мать вовсю распекала дочь. Грозила ей, что, мол, отпоются ей все ее материнские страдания за нее. В общем, целый букет проклятий сыпался на голову ни в чем неповинной дочери. Впрочем, одна вина перед матерью, за ней все-таки была, и это было ее теперь уже действительно здоровье.

– Понимаешь, Эр, извини, но мне кажется, что это более возвышенно, чем Эрик, – продолжил иммуноандроид, – иммунная система, она вообще, штука интересная. По учению медицины она является защитой организма как от экзогенных факторов, то есть внешних, так и эндогенных, то есть внутренних. И это вполне справедливо. Но как ответил знаменитый Атос самому Кардиналу Ришелье, может помнишь? Ну, когда тот хотел вручить ему грамоту о присвоении звания капитана королевских мушкетеров. Что ответил мушкетер Атос? «Благодарю Вас, Ваша Светлость, но для Атоса, это слишком много, а для графа де Ла Фер, слишком мало!» «Понимаю Вас, граф», интеллигентно, то есть с пониманием, ответил ему Ришелье. Так же и в этом случае с иммунной системой. Мы крайне обижаем ее, недооценивая ее полномочия в организме, предлагая свои услуги, подпитанные дипломами и всенародным признанием. И очень обижаем ее, когда пытаемся учить «жизни».

– Это как?

– Да очень просто, – начал иммуноандроид, – вот ответь, стал бы ты учить короля управлять государством?

– Да я что, сумасшедший? – произнес Эрик.

– Выходит, что в таком случае, все медики сумасшедшие! – Бэрг улыбнулся.

– Это почему?

– Да все потому, – продолжил иммуноандроид, – что они, пытаясь научить организм жить, влезают во Святая Святых! Иммунную систему! Создается такое впечатление, что они самые умные на свете, а она, эта система, малограмотная. Да попросту ДУРА!!! Вот их представление!

– Отсюда прививки, уколы, ну и так далее, всякие там «хвостики-бантики, пончики-блинчики». Так, что ли? – проговорил Эрик.

– Именно! – продолжил Бэрг. – Иммунная система, конечно, предназначена для того, чтобы быть именно защитой организма, но у нее есть и иная задача. А именно, выводить индивидуума на новый более качественный уровень совершенствования Вселенной. Я не ошибся, именно Вселенной, а не во Вселенной. И происходит это через так называемые «болезни». Индивидууму в этом случае остается только терпеть. Конечно, ему страшно, а что делать? Ну если он хочет быть «маленьким мальчиком с грязной попкой», тогда пускай прибегает к услугам медиков. А если хочет быть действительно МУЖЕМ, тогда должен потерпеть. Правда, медики сейчас делаются умными, вот где диво, так диво! Говорят, что не стоит организму мешать самому бороться с недугом. Прямо чудо какое-то! А иммунная система, по готовности индивидуума, сама выводит его на принятие более тонких и жестких информаций.

– Прямо как каратэ!

– Именно, Эр!

– Выходит, что Вы совсем медиков не признаете?

– Отнюдь! – произнес иммуноандроид. – Еще как признаю!

– И кого же, если не секрет? – Эрик был удивлен.

– Стоматологи! На первом месте, – ответил Бэрг, – далее акушеры, хотя некоторые матери рожают в домашних условиях, хирурги, обеспечивающие жизнь при травмах индивидуума, тот же острый перитонит, по вине самого индивидуума, наконец, это обеспечение переливания крови! Многим таким образом спасли жизнь.

– А эпидемии? Что это тогда, в таком случае? – спросил Эрик.

– Ничто иное, как чистка. Самая обыкновенная чистка, которую устраивает сама Система. Чума, холера, оспа, тиф и так далее – это всего-навсего ответная реакция Системы на безобразия человеческие. А у человека все виноваты, кроме него самого. Виноваты вирусы, бактерии, и прочие существа, обитающие на планете Земля. Ничего не поделать, это такая тварь, которая считает, что ему все позволено! Недаром и зовется венцом эволюции. И ведь присвоил себе именно он, сам себе, победу над эпидемиями. Не Система предотвратила все это, а он – человек! И после всего этого, ну не наглец ли он? Ладно хоть это, а то ведь наглеет дальше! И ведь, главное, говорит примерно следующее: «Мы Вам прививочку сделали, жизнь спасли. А теперь совершенствуйтесь сколько Вам угодно. Физкультурочкой занимайтесь, молитесь сколько угодно – это Ваше дело. А почему Вы до сих пор живы, да потому, что мы Вам прививочку сделали. Мы умные, а вы дурачки. Мы Ваш иммунитетик научили сопротивляться вирусам. Антитела Вам подарили от болезней. А что касается Высшего разума, так выше нашего разума нет! И быть не может! А на банкетах нас аплодисментами кормят, а мы им улыбочки свои дарим. Вот так вот и живем красиво!» – Бэрг замолчал.

– Что замолчали? – тихо произнес Эрик.

– А что говорить-то? Ну скажу, а что толку?

Лицо его сделалось немного грустным. Он действительно загрустил. Он понимал, что Система более терпеть не станет.

– Значит, эпидемии – это своего рода наказание для человека? – спросил Эрик.

– Да по большему счету, человек сам себе выдумывает проблемы, – молвил иммуноандроид, – да если бы Система захотела… да, что там говорить! А то, убрал человек за собой нечистоты, и чума прошла! И делов-то! А то прививки, прививки! Нет, я далеко не против антидота! Пойми это! Противоядие многим жизнь спасло! Но то – противоядие! Дифференцировать-то надо!

– Понимаю, – произнес Эрик, – но кто сможет терпеть боли, температуры, в наше-то время? Все какие-то рафинированные.

– А вот это и есть глобальный вопрос и глобальная задача, – ответил Бэрг.

– А ты как хотела, чтобы все гладенько было? – учитель слегка и несколько в бок наклонил голову, хитро улыбаясь и слегка прищурив глаза, смотрел на Нэю.

Он упивался своей победой. Ну а как иначе это можно было назвать? Ведь действительно все сходилось. И температуру она выдержала, и организм действительно сработал на все пять, и упреки родных посыпались как из рога изобилия на ее голову. Материнская ругань, переходящая в ненависть к дочери – все это так и должно было быть. Ибо мать, обладающая далеко не мирным характером, почувствовала, что теряет свой авторитет. Болезнь отошла от Нэи вместе с матерью.

– А как же теперь быть? – спросила Нэя.

– Никак, – получила она ответ, – только терпение и отход от матери – все, что тебе поможет. Ты должна уважать мать, но ты уже взрослая. У тебя у самой скоро будет семья.

– А откуда Вы это знаете? Вам что, как-то пришла информация об этом? – Нэя буквально «в рот» глядела своему учителю.

– Ну, миленькая, при чем тут информация, – проговорил он, – тебе уж сколько лет. Для того, чтобы понять, что ты скоро выйдешь замуж, для этого откровения не нужны.

– А как быть вот теперь с матерью? – еще раз спросила Нэя.

– Тебя волнует не столько мать, и отношение к ней, сколько вопрос, а именно почему так все случилось, – проговорил учитель. – Почему так произошло? Эти вопросы тебя волнуют больше всего. Пойми, что болезнь как таковая от тебя действительно отошла. Это верно. Она прекрасно «питалась» тобой. Но она дана была тебе далеко не зря. Через нее ты познакомилась со мной. Я дал тебе ответ на некоторые поставленные тобой вопросы. Ты поняла, что «прогнать» болезнь, особенно медикаментами, не получится. Этим мы сами себя загоняем в угол. Не болезнь, а сами себя, облегчая страдания. При таком подходе болезнь просто «потирает лапы» и ждет дальнейших наших действий, которые зачастую ложны по отношению Истины. И только осознание того, что происходит, дает заветный результат. Человек начинает делаться здоровым. И никакие капли в нос, никакая медицина тут не поможет. Она попросту бессильна перед информационной составляющей болезни, ибо никогда это не изучала. Ты же взяла болезнь как подспорье к здоровью! Как ни парадоксально это звучит. Болезнь помогает человеку поправиться!

– Неужели это действительно так? – всплеснула руками Нэя.

– Ну, несколько не совсем, скорее она подстегивает индивидуума принять наконец-таки правильное решение. И самое первое – не уповать на медиков. Вернее, не ставить их во главу угла. Так вернее. Ведь они могут все-таки спасти человеку жизнь. В конце концов, могут реанимировать. Но вот дать здоровье – конечно, нет. Но мы говорим о здоровье. То есть постоянно задаем один и тот же вопрос: – «Что это?».

– Как Вы говорили, это критерий истинности человека, – проговорила Нэя.

– Так вот если мы так утверждаем, то видим, что болезнь является живым, ну почти организмом, только бесплотным. И когда ты сейчас идешь к Истине, то болезнь как некая сущность не желает вот так просто тебя отпустить. Она начинает мстить! Она мимикрирует. Она маскируется подо всякие виды. Ей нужно только одно – напасть на тебя!

– И как же быть в этом случае? – спросила Нэя, немного поежившись.

– Только осознание того, что происходит, которое приходит через смирение, а не через бунт, – сказал учитель – как отрезал.

– Смирение, смирение, смирение, – как бы на автопилоте произнесла Нэя, – тут орать охота, а Вы про смирение говорите.

– А иначе ничего не получится, – учитель вздохнул, – эта отрицательная сила только и боится, что смирения. Ведь мать-то твоя не виновата, что оказалась посредником, вернее, проводником этой силы. Вернее, виновата, но она не понимает этого. А тебе только терпения, через это многое потом откроется. Неподготовленный человек не может принять более тонкую и жесткую информацию. Значит, надо быть готовым. И в этом ему помогают две вещи – это иммунитет, ну, то есть нестандартное отношение к болезни. То есть болезнь выступает в качестве проработки клеток и, естественно, сознания. И второе – это уже правильный выбор в какой-либо создавшейся ситуации.

– Да, но как сделать этот правильный выбор? – спросила Нэя.

– А это смотреть на событийность, – ответил учитель. – То есть события разворачиваются вокруг тебя, хочется тебе того или нет. Вот здесь и смотри, смотри внимательнее.

– Да, понимаю, – проговорила Нэя, – на маму просто «съела» эта сущность и… да, бедная мама. А что с ней будет в таком случае?

– Ооо… не ведаю, – ответил учитель, – но то, что она в колоссальной беде – это очевидно. И еще – больше молчи.

– Я понимаю, что молчание золото, но почему? – спросила Нэя.

– Если мы приходим к выводу, что нас окружают бесплотные разумные существа, причем не очень-то хорошие, то приходим к выводу, что они нас прекрасно слышат и принимают свои решения по отношению нас. Своей непрестанной болтовней мы их попросту учим тому, как им дальше быть. Они нам могут подсовывать помыслы, а вот читать наши ответы они не могут. Они не прозорливы, но пронырливы. Они наблюдают за нашими действиями согласно своему графику, ну и, соответственно, слушают наши речи. Так что не учи их, не надо давать им выстраивать стратегию, – ответил учитель.

– То есть получается, что мы их сами научили, ну, условно говоря, при ком-то, а потом, когда происходит что-то плохое, причем с нами, то тогда сразу делаем вывод, что, дескать, нас кто-то сглазил! – воскликнула от догадки Нэя.

– Все верно! – ответил учитель. – Сами научили, а кто-то теперь виноват!

Близился вечер, но собеседники даже как будто не замечали этого. Бэрг глотнул пива. Приятной легкой жгучей прохладой охватило оно полость рта. Бэрг вздохнул и, посмотрев на Эрика, произнес:

– Но ведь не все так плохо на самом-то деле. Ну жив человек, уже хорошо.

Но эта формулировка иммуноандроида «жив человек, уже хорошо», после всего разговора, пришлась теперь Эрику не по вкусу.

– Это как понимать? – задал он неожиданный вопрос. – Что значит «уже хорошо»?

Бэрг даже несколько удивился такому выпаду Эрика, а тот продолжал:

– Да после такой беседы, и Вы говорите такие вещи. Ой! Нехорошо! Вот так оно и получается, что человек поначалу превращает свое жилище в «овощехранилище», а потом резко удивляется, задавая себе один и тот же вопрос: «А почему это мне так живется хреново?».

– В каком смысле «овощехранилище?» – спросил Бэрг.

– Да в самом что ни на есть, чуть ли не в прямом! – чуть не выкрикнул Эрик. – А как это получается? Да все очень просто! Живет себе человек, и ни хрена не задумывается о том, а на кой он здесь вообще появился на свет. Ну, живет, ну, работает, ну, подрабатывает, ну, халтурит, короче – зарабатывает разными путями себе на жизнь. Это плохо? Да ничуть не бывало! Молодец! Умничка! Он знает жизнь. Короче, может вполне заработать. И живет неплохо, и семью содержит. Во всяком случае, умеет терпеть и переносить трудности, что порою не каждому под силу. Но приходит время, когда силы его покидают. А почему? Возраст? Конечно, он тоже играет определенную роль, но все же! Если речь идет о Системе! Только психически здоровый человек верит в потустороннюю жизнь! Ну неужели Она оставит его вот так прикованным к постели?! Этого умного, выносливого, пережившего многое, вот так запросто превратить в «овощ»? Ну нет! Не верю в это!