– А ты помнишь день, когда у нас выступал цирк Сахира?
– О, да! Помню… очень хороший цирк.
– Ты помнишь, во что я тогда была одета? – продолжала спрашивать Ирис.
– Вас не было в тот день на представлении, – тут же ответил Карнеус. – Вы ухаживали за своим больным отцом, госпожа.
– Ладно, а ты помнишь имена циркачей? Сможешь их назвать?
– Да, госпожа, – сразу ответил Карнеус и стал их перечислять. – Сахир, Дункан, Назир, Фелиция, Ермоген, Юника, Конь, Епенет, Андроник, Род…
Он перечислил без малейшей запинки всех до одного, как будто заучивал их имена наизусть, а затем по просьбе Ирис рассказал во всех подробностях, что каждый из них делал, какую носил одежду, и как вел себя во время представления. Он помнил вступительную речь Сахира всю до последнего слова, и даже со всеми интонациями и большим сходством смог передать тембр его голоса.
И?рис была потрясена. Никогда в жизни она не встречала человека с такой памятью. Проговорив с Карнеусом около двух часов, она, в конце концов, сказала ему:
– Сейчас уже поздно, и тебе пора идти ложиться спать. А завтра с утра заходи ко мне, и я дам тебе первое задание.
– Хорошо, госпожа. Как вы прикажете. А что, если не секрет, за задание?
– У меня есть свое торговое предприятие. Мне нужно, чтобы ты подъехал к моему управляющему Матеусу и с его помощью вник во все детали, во все тонкости этого дела и пришел мне все это доложил. Я дам тебе письмо для Матеуса, чтобы он тебе все показал. Справишься?
– А какой годовой объем торговли у предприятия? – спросил Карнеус.
– О! Тебя кто-то учил таким понятиям? – удивилась Ирис.
– Нет, госпожа. Но мой прежний господин, когда у него дела пошли не очень, часто говорил обо всем этом со своими друзьями за трапезой, и я, слушая их разговоры, очень скоро понял, о чем речь.
– А ты умеешь читать и считать?
– Да, госпожа.
– А кто тебя научил?
– Я слышал, как люди читают и считают, и видел, что они при этом пишут. Поэтому я очень скоро понял значение букв и цифр.
– А твой прежний господин знал, что ты это умеешь?
– Нет, госпожа.
– А почему ты ему не сказал?
– Он никогда не спрашивал, госпожа.
– А писать ты умеешь?
– Да, госпожа, я могу писать.
– Тоже сам научился?
– Да, госпожа.
Ирис удивленно покачала головой и подумала:
«Раб, да еще и грамотный, да еще и врать не умеет. Это, должно быть, ценная находка!»
Она взяла свиток, трость и чернила и, положив перед ним, сказала:
– Напиши, имя твоего прежнего господина и какой был у него годовой объем торговли за год до того, как он тебя продал царице Астэр.
Карнеус послушно начал писать.
Какое-то время девушка следила за ним, а затем воскликнула:
– Так ведь, это греческий язык!
– Да, госпожа. А вы хотели на латыни?
Он тут же склонился над свитком и стал писать все то же самое на латыни.
Ирис ничего не ответила. Она была просто потрясена. Когда он закончил писать, она сказала:
– Хорошо, Карнеус, тогда вот тебе второе задание. – Он с готовностью подскочил. Одно то, что его называют по имени, а не просто «раб» было для него честью. Ирис взяла с полки несколько свитков и отдала ему.
– Все, что узнаешь от Матеуса, записывай.
– Будет сделано, госпожа.
– Все, на сегодня хватит. Иди отдыхай.
– Благодарю, госпожа.
Он упал ей в ноги, в знак благодарности, а она, опешив от подобного действия, сначала просто молча смотрела на него сверху вниз, не зная, как реагировать. Затем смущенно пожав плечами, неуверенно сказала:
– Ладно, все. Не стоит. Иди уже.
Он тут же поднялся и, еще раз поклонившись, ушел.
Проводив его взглядом, девушка вздохнула и улыбнулась.
На душе было хорошо.
***
Когда Атэс подъехал к поселку называемому Таро, и въехал на постоялый двор, было уже совсем темно.
Привратник устало спросил его, не желает ли он поужинать, и будет ли оставаться на ночь, однако Атэс сразу ответил, что заехал всего на час, чтобы повидать циркачей.
– А, вы к ним! Понятно. Тогда вам в трапезную. Они все еще ужинают. Это с обратной стороны гостиницы.
