– Да, брось ты, брат. Чему быть, тому не миновать. Прекрати себя в этом винить. Ты здесь не причем.
Атэс промолчал, и до конца пути не проронил ни слова.
Когда они подъехали, он слегка повеселел и, окинув дом Дария взглядом, сказал:
– Достаточно скромно для царского племянника.
– Мне хватает. Лишняя роскошь ни к чему, тем более, для военного человека.
– А где твой Эмиль? Он же всегда и везде с тобой?
– Я его отправил проводить сюда Ирис. Для обеспечения необходимой безопасности. Она, конечно, девчонка не промах, в обиду себя не даст, но все-таки, невеста наследника престола, как-никак.
– Никак не могу привыкнуть к этой мысли.
– К какой? Что ты принц? Как ты и просил, дядя пока ничего не знает. Но я с ним все-таки уже провел подготовительную беседу.
– Да, и что ты ему сказал?
– Пока только в общих чертах, что мы тебя повстречали и, что, возможно, ты его сын?
У Атэса защемило в груди, и внезапно охрипшим голосом он спросил:
– И что он ответил?
– О-о! – Дарий усмехнулся. – В двух словах не расскажешь. Скажем так, я его таким еще никогда не видел.
Атэс хотел было расспросить его подробней, как именно отреагировал царь, но старший брат кивнул ему, мол: «потом поговорим», и, открыв калитку, вошел во двор и жестом показал, чтобы он следовал за ним.
***
Выглянув через занавеску, Астэр какое-то время смотрела на широкие спины стражников. Обычно эти сильные мужские спины, и спокойная равномерная поступь их лошадей придавали ей уверенности, но в этот раз это ни к чему не привело. Она чувствовала себя все так же одиноко, неуверенно и неуютно.
Стиснув зубы, она задернула занавесь и, уткнувшись лицом в ладони, постаралась забыться.
Колесницу на этот раз трясло как-то особенно сильно, а колеса скрипели нарочито громко и раздражающе. Запах лошадиного пота был необычно резким, а дорога особенно долгой и утомительной. Все буквально все раздражало Астэр, и ей хотелось рвать и метать.
Наконец, когда она в очередной раз приоткрыла занавески своей крытой колесницы, вдали забрезжили очертания холмов, за которыми, как она знала, находился поселок Литтос, вслед за которым должна была быть деревня Аскулетта, а за ней Эллинистский городок Панеморт и храм Аида.
Астэр вздохнула с облегчением, хотя по внутреннему ощущению никакого облегчения не наступило.
Однако на этом конец ее напастям не наступил. Колесницу внезапно затрясло, затем резко повело вбок, рвануло вправо, и вдруг накренило влево так, что царица чуть не вылетела в окно. она завизжала от неожиданности, и колесница тут же остановилась.
Выглянув, царица обнаружила, что левое переднее колесо соскочило со своей оси, и двое стражников пытаются исправить ситуацию.
– Проклятие! Что вы себе позволяете?! Что здесь происходит?! – потребовала она отчета.
Стражники тут же вытянулись по струнке, и старший из них доложил:
– Соскочило с оси переднее колесо, госпожа. Мы его исправляем.
– Я вижу, что соскочило колесо, дурни! Почему оно соскочило!?
– Износился клин, госпожа, – снова доложил старший. – Мы сейчас все исправим.
– Злыдни! – стиснув зубы, только и сказала она, желая сойти с колесницы, забрать плеть у возницы и высечь каждого из них, но сдерживая это желание, понимая, что это может только еще больше затянуть и так затянувшуюся ситуацию.
Задернув занавески, Астэр забралась с ногами на покосившееся сиденье, сложила руки перед собой, и стиснув зубы, стала ждать.
Вскоре колесо снова одели на ось, и колесница выровнялась. Еще через какое-то время клин, судя по звукам и тряске, был поставлен на место, и они снова тронулись в путь. Теперь все стало еще более невыносимо раздражающим.
До конца дороги Астэр больше не слезала с сиденья и не выглядывала наружу, пока колесница не остановилась окончательно.
***
Ах, как же она была хороша! Ее волосы, спадающие свободными локонами на плечи, казалось, сводили с ума! Ее взгляд, открытый, любящий, сияющий от счастья, смотрел на него с такой надеждой, с такой любовью и преданностью, с таким принятием! А ее губы! На ее пухлых губах играла самая удивительная и восхитительная улыбка, которую он только мог представить! Ее можно было разглядывать и разглядывать, и казалось, взор никогда не будет насыщен ее красотой!
Атэс, замерев и затаив дыхание, неотрывно смотрел, как И?рис, выйдя из внутренних дверей дома, медленно ступает по садовой дорожке, идя к нему навстречу. Он порывисто сделал лишь один шаг по направлению к ней, и она, не выдержав, сорвалась с места, побежала к нему навстречу и, прыгнув ему на шею, стала целовать его.
– Милый, милый Сахир! Милый Сахир! Я не могу без тебя, милый мой! Как я скучаю по тебе! – причитала она в паузах между поцелуями.
Наконец, вдоволь насладившись вкусом его губ, она отпустила его и, жадно глядя ему в глаза, спросила:
– Ну, как ты, родной? Чем ты порадуешь свою невесту?
Он усмехнулся:
– Дарий открыл для меня школу боевых искусств. Я теперь буду тренировать его головорезов.
– О! Теперь ты не один будешь таким крутым? У тебя появятся такие же, как и ты, крутые? Надеюсь, от этого станет меньше беспорядков?
– Вряд ли… разве только, в тех местах, где случайно окажутся эти самые, крутые…
– Да-ну, брось. Я же знаю, какой ты учитель. Ты точно добьешься успеха в этой сфере.
– Откуда ты знаешь?
– По-другому просто не может быть! Я просто знаю, вот и все! Потому что ты – самый лучший.
– Ладно-ладно, твои слова да Богу в уши.
– Ух-ты, какая хорошая поговорка! Надо будет ее запомнить.
Они еще какое-то время разговаривали о том о сем, когда Ирис вдруг спросила:
– Как, стати, дела у этого парня?
– Какого?
