Ворон из пустого гроба

– Доброе утро.

– Дрыхнуть дольше сэмпая – ну и наглец же ты, «семечко»! Быстро собирайся – и на завтрак! – весело проорал Итирю и пружинистым шагом выбежал наружу.

Сигэмару огляделся, протирая заспанные глаза: соседняя постель уже убрана, а сам Юкия сменил пижаму на уэ и, выпрямившись, сидел у его подушки.

– Доброе утро, Сигэ!

– Привет. Как ты рано встаешь.

– Я чутко сплю. Поэтому от колокола проснулся, – со смехом ответил друг и протянул Сигэмару полотенце. – Сегодня церемония для новеньких, поэтому завтрак будет чуть пораньше. Идем скорее.

– Ясно.

После завтрака Итирю ушел с другими сэмпаями. Первогодков здесь же выстроили по росту прямо в столовой и ненадолго покинули. Вскоре к ним влетел один из управляющих.

– Все готово. Быстро шагайте друг за другом и не шептаться! – С этими словами он встал во главе, перед Юкией, и пошел вперед.

Новички послушно двинулись следом, и колонна направилась в большой зал, который им показали вчера.

Началась церемония. Вдоль стен просторного зала выстроились «побеги» и «стволы», а на почетном месте перед алтарем ждала шеренга пожилых мужчин – видимо, наставники. Все присутствующие были в одинаковых уэ одинакового черного цвета, и лишь наставники перекинули через плечо разноцветные ленты.

Раздалась команда, и сэмпаи дружно поклонились алтарю в честь божества Ямагами, новички тут же повторили за ними. По сравнению с сэмпаями, которые двигались так слаженно, что казалось, можно было услышать свист рассекаемого воздуха, у новичков это выходило неловко, вразнобой.

После поздравлений с поступлением в Кэйсоин наставник сообщил первогодкам правила академии и дал несколько напутствий. Сигэмару, самый высокий среди однокурсников, оглядел зал, стоя в хвосте колонны. Его позабавило, насколько отличались новички от старших ребят, пусть даже он видел их только со спины.

Назидания затягивались, и внимание новеньких стало рассеиваться. Кое-кто заерзал, однако стоявшие рядом сэмпаи даже не шелохнулись. Прямые и несгибаемые, будто внутри них какие-то стержни, спины воспитанников сразу выделялись в общей массе.

«Интересно, буду ли я таким же через год», – подумал Сигэмару, и тут наставник замолк. Затем, чтобы вручить мечи кадзё, вперед вышел другой мужчина. Ему было под семьдесят, в волосах проседь – это Сёкаку, старший наставник и глава академии Кэйсоин. Его уэ напоминало рясу верховного жреца, опоясанную темно-лиловой лентой с золотой вышивкой. Не скажешь, что он хорошо сложен, но лицо светилось умом и одновременно выглядело сурово.

От имени первокурсников выступил Акэру из Западного дома, который прошлым вечером спорил с Юкией. Он принял у Сёкаку меч без всякой робости и держался очень солидно – даже не скажешь, что он младше Сигэмару.

Подождав, пока юноша вернется на место, глава академии заговорил:

– Новые воспитанники! Прежде всего позвольте поблагодарить вас за то, что прибыли в Кэйсоин. Спасибо вам!

Как ни странно, поздравительная речь главы академии началась скромно. Он продолжил звучным голосом, глубоким для его возраста, так что обратил к себе даже взгляды тех, кто успел потерять интерес.

– Мы приветствуем вас. В этом году желающих поступить в академию больше, чем раньше. Нет сомнений, что вы – те, кто прошел все экзамены и оказался здесь, – люди талантливые, что вы наша надежда, которая определит будущее Кэйсоин. Кэйсоин верит прежде всего в независимость, самостоятельность и реальные способности. Имея способности, можно добраться до любых вершин без всяких ограничений извне. Мы клянемся в верности лишь дому Сокэ и Золотому Ворону. Но сейчас нашу страну постиг небывалый кризис.

Сёкаку заговорил тише и вдруг замолчал, медленно обводя взглядом зал.

– Вам придется защищать дом Сокэ, а следовательно, защищать Ямаути. Я надеюсь, вы понимаете, что для этого предстоит рискнуть своей жизнью. Поступайте так, чтобы остальные воспитанники не чувствовали стыда.

Закончив свою речь, глава академии вернулся на свое место. Сигэмару тихонько вздохнул с облегчением: приветствие оказалось гораздо короче, чем он ожидал. Церемония шла своим ходом, но заключительные слова прервал шум снаружи.

– Господин директор!

В зал с перекошенным лицом влетел один из руководителей, и сидевшие на почетных местах наставники зашевелились, услышав, в чем дело.

– Пропустите!

Подчиняясь указаниям, озадаченные «семечки» освободили центр. Они с испугом вертели головами, но довольно быстро появились люди в ярких одеждах. По залу пронесся шум.

– Это господин Нацука! – раздался среди шепота изумленный голос.

Сигэмару тоже оглянулся, и в глаза ему бросился необычно крупный мужчина. Тот мог похвастаться крепким телосложением, удивительным даже для немаленького Сигэмару. Одежда не скрывала его мускулы. Уэ вошедшего оказалось связано в форме куртки катиэ, голова оставалась непокрытой, наспех подвязанные волосы походили на хвост тануки[8] в зимней шкуре. Улыбка обнажала клыки, огромный орлиный нос и ярко сверкающие глаза производили неизгладимое впечатление. Иными словами, не походил он на сына дома Сокэ.

Тут Сигэмару заметил молодого человека позади первого, точно под его защитой. Вот этот уже вполне напоминал аристократа из Тюо. Он тоже был высок, хотя пониже своего спутника, и держался с достоинством. По спине сбегали ровно подстриженные волосы, поверх лиловых одежд священника наброшена золотая накидка. Словно вырезанные скульптором, благородные черты лица несли отпечаток гордости воина. Судя по одежде, первым вошел телохранитель, а позади него держался Нацука – старший сын дома Сокэ, уступивший статус наследника младшему брату.

Глава академии, а за ним и остальные наставники приблизились к середине зала, встречая процессию.

– Господин Нацука. Нам сообщили, что в этом году вы не удостоите нас своим присутствием.

– Мы быстро управились с делами и прибыли, – с ухмылкой ответил вместо Нацуки шедший впереди телохранитель. – Радуйся, директор. Это замена молодому господину.

– Ну, хватит. Отойди, Рокон.

Нацука встал перед директором, отодвинув своего телохранителя.

– Вообще-то, собирался прийти не я, а Его Высочество молодой господин. У него появились срочные дела, и он отправил сюда меня. Простите, что без предупреждения.

Для своего возраста он говорил довольно спокойно. Услышав извинения от сына дома Сокэ, глава академии медленно покачал головой:

– Что вы! И Кэйсоин, и Ямаути-сю – все мы принадлежим дому Сокэ. Для нас великая радость, что вы почтили церемонию своим присутствием. Прошу сюда.

Он указал на сиденье перед алтарем, подготовленное специально для представителей дома Сокэ, однако Нацука не спешил его занять. Он подошел к строю воспитанников и не спеша оглядел их. Отстав на шаг, за ним следовал Рокон и остальные подчиненные. Оглядев мальчиков, Нацука сам закончил речь наставников.

– Друзья-«семечки», во-первых, поздравляю вас с поступлением в академию. Я очень рад нашей встрече и горжусь ей, – звучно говорил он. – В последние годы связь между Кэйсоин и домом Сокэ ослабла. Я считаю, это было крайне несчастливым обстоятельством и для тех, и для других. К сожалению, Его Высочество не смог попасть сюда сегодня, однако намерен непременно выбрать время и посетить Кэйсоин. Ведь мы находимся на рубеже эпох.

Нацука продолжал говорить, не изменившись в лице.

– Вторжение обезьян нанесло нам большой ущерб. Ни Кэйсоин, ни Ямаути-сю, ни даже сам дом Сокэ не смогут жить как прежде. Не только вновь поступившим, но и уже начавшим обучение воспитанникам придется соответствовать новому времени.

Нацука сверкнул глазами и обвел взглядом зал.

– Будучи мечами и щитами Золотого Ворона, вы и я находимся в одинаковом положении. Оберегать своего повелителя и спокойствие в стране Ямаути будем мы. Тот, кто не испытывает гордости за это, не должен получить меч. Надеюсь, здесь вы осозна́ете в себе самую горячую преданность Золотому Ворону. А пока готовьтесь!

От крика «Есть!» дрогнул воздух, и все воспитанники отсалютовали в ответ. Каждый соединил руки под грудью ладонями вверх, и этот жест означал, что третью ногу в своем птичьем облике они отдают господину. Получив от всех ребят в зале по невидимой конечности, Нацука удовлетворенно кивнул. После заключительного слова все вышли следом за главой академии.

– А господин Нацука действительно дружен с Его Высочеством! – После церемонии Сигэмару нагнал Юкию, и они вместе отправились в столовую, чтобы узнать о предстоящих занятиях.

– Конечно. Он ближайший сторонник наследника, хотя тот не любит, когда его слишком опекают.

– Я впервые вижу ятагарасу из дома Сокэ. Какой он… величавый! Хотя не заносчивый.

Пока они так болтали, у входа выросла чья-то тень. Не успел Сигэмару понять, кто это, раздался глубокий вдох.

– Вы что, еще не поняли, что вы уже воспитанники академии?

От громогласного крика затряслись колонны. «Семечки», которые секунду назад расслабленно переговаривались, подскочили и вмиг умолкли, но было уже поздно. В столовую вместе с помощником вошел наставник и заорал так, что на лбу у него выступили синие вены.

– Ишь, расчирикались, распищались, паршивцы! Да вы просто цыплята, которые только и умеют, что верещать и ныть, а потом открывать рты и ждать, когда туда положат корм.

Внезапно налетевший на новичков наставник был низковат для воина. Однако его руки, которые он важно сложил на груди, бугрились от невероятных размеров мышц, и по спине бежали мурашки при одной мысли о том, что будет, если он отвесит такой рукой затрещину.

Возрастом он был, пожалуй, чуть младше директора. В отличие от лица главы академии – строгого, с печатью глубоких размышлений, свойственных пожилым людям, – это лицо с глазами в глубоких впадинах и приплюснутым носом напоминало страшную рожу разбойника, какие рисуют в книжках. Кожа его походила на заношенную дубленую шкуру, а абсолютно безволосый череп ярко блестел.

– Почему сидите перед наставником? Встать!

Новички, которых сравнили с цыплятами, в недоумении поднялись. Тут же со всех сторон послышались крики: «Медленно! Чего копаетесь?!» Никто и не заметил, как рядом возникли четыре помощника, которые теперь сурово и внимательно рассматривали воспитанников.

– Я буду отвечать за ваши тренировки, меня зовут Касин, я наставник в Кэйсоин.

Представившись, он зашагал вдоль шеренги воспитанников, глядя на них снизу вверх.

– Гляжу на вас, желторотых птенцов, которые еще не успели стряхнуть скорлупу со своих гузок, и голова болит. Ну, ничего не поделаешь, раз уж вы мне достались. Кто еще откроет рот и запищит, натолкаю в клюв столько зерна, что пузо лопнет! Поэтому… – продолжал Касин, зашагав в обратную сторону, – чтобы такого не случилось, наблюдайте за теми, кто кормит вас, перенимайте их манеру полета и охоты. Если успеете закрыть клюв и пережевать зерна, то усвоите достаточно, чтобы выпорхнуть из гнезда.

Он резко остановился и наклонился к пареньку.

– Эй ты!

– Я!

– Что должен знать Ямаути-сю?

– А?

– На вступительных экзаменах в Кэйсоин сдавал. Ну, говори!

Но мальчик только дрожал и ничего не мог ответить.

– Быстрее! Не знаешь – так и скажи.

– Не знаю.

– Стыдись своей лени! Следующий!

Воспитанник рядом забормотал:

– Владение мечом, владение луком… э-э… верховая езда?

– И все?

– Больше не знаю.

– Ты что, курица? Не можешь запомнить, что сам делал?

– Извините.

– Не извиняйся с такой легкостью. Пускай пыль в глаза, даже если не уверен. Кто бы ни был перед тобой, не раскрывайся противнику. Следующий!

– Чтобы стать Ямаути-сю, нужно овладеть шестью искусствами, четырьмя навыками и двумя науками.

Услышав спокойный ответ, Касин молча и внимательно посмотрел на юношу перед собой.

– И что это значит?

– Шесть искусств: этикет, музыка, стрельба, управление, письмо, счет. Четыре навыка: военное дело, владение мечом, владение телом и владение оружием. Две науки: медицина и право.

Речь текла гладко, и из толпы воспитанников послышались восхищенные возгласы.

Третьим, на кого указал Касин, оказался юноша с рыжеватыми волосами – Акэру из Западного дома. Акэру смотрел прямо перед собой, и Касин какое-то время не отрывал от него взгляда, но потом кивнул:

– Верно. Как он и сказал, всякому Ямаути-сю нужно знать шесть искусств, четыре навыка и две науки. В чрезвычайной обстановке вы получите те же полномочия, что есть у гражданских чиновников. Шесть искусств вы выучите на пяти предметах: на уроках этикета и музыки, стрельбы из лука, искусства управления, каллиграфии и счета. Вдобавок вы будете тренировать четыре навыка: военное дело – чтобы усвоить тактику; владение мечом – чтобы отточить мастерство мечника; владение телом – чтобы совершенствовать рукопашный бой; и владение оружием – чтобы изучить бой на ином оружии, кроме меча и лука: копье, сюрикенах и так далее. Еще вас познакомят с двумя науками: лечебное дело – чтобы исцелять раны и болезни; а также право – чтобы знать, какие указы двора позволяют вам применять силу. Эти одиннадцать предметов и есть основа обучения в Кэйсоин. Если нужно, можете посещать дополнительные уроки. Отмечу, что со временем тренировочных занятий станет больше, чем лекционных. К тренировкам относятся пять предметов: стрельба из лука, искусство управления, владение мечом, владение телом и владение оружием. На старших курсах к ним добавятся упражнения по военному делу в виде реальных сражений.

Получалось, что из одиннадцати предметов Касин ведет почти половину.

– Любимчиков не будет. Пощады не ждите. Захотите уйти – уходите. Захотите сбежать – бегите. В Кэйсоин нет возможности держать тех, кто не готов работать.

Вдруг он заговорил тихо, и от этих слов паренек, стоявший перед Сигэмару, громко сглотнул слюну.

– Сейчас мы выдадим каждому из вас кадзё. Кого назовут, тот должен откликнуться и выйти вперед.

«Семечки» отдали честь, и им вручили по мечу. Интересно, через сколько рук прошли эти бамбуковые клинки? У кадзё, который получил Сигэмару, шнурок был новым, но на лезвии тут и там сверкали царапины.

Когда все воспитанники получили оружие, Касин подозвал своего помощника.

– Отныне на занятиях все должны носить одинаковые уэ. Быстро свяжите такие же, как у него!

При этих словах помощник поднял руки, чтобы воспитанники хорошенько его разглядели, и начал медленно поворачиваться на месте. Это уэ отличалось от уэ телохранителя Нацуки и наставников на церемонии. Рукава неширокие, без карманов тамото[9], прямые, как труба, и сужаются на локтях. Штаны хакама под коленями тоже сужались и незаметно переходили в высокие носки таби[10]. От груди до бедер тело закрывала широкая полоса с разрезами, подвязанная поясом, так что на первый взгляд казалось, будто человек одет в куртку хо.

Воспитанники начали вязать себе уэ, стараясь сделать их одинаковыми, а между ними ходили помощники учителя и указывали на ошибки. Сигэмару тоже сделали замечание:

– Важен не только внешний вид. Колени и локти должны быть толще, уэ должно плотно прилегать к телу. Старайся на совесть, чтобы получилось как на подошвах.

– Потолще?

– Чтобы защитить суставы. Переделай, свяжи несколько слоев, чтобы они поглотили удар.

Сообразив, Сигэмару взялся за дело заново, а Касин вместе с помощниками, не переставая ходить туда-сюда, стал объяснять:

– Такая форма нужна, чтобы не мешать движениям в бою и сэкономить силы. Это уэ защищает важные органы, причем безотказно. А если свяжете его как следует, оно подойдет и для церемоний, так что любая неотесанная деревенщина будет выглядеть в нем вполне прилично и даже красиво.

Убедившись, что основные ошибки исправлены, Касин еще раз напомнил, что все воспитанники обязаны постоянно носить именно такое уэ.

– Теперь подвяжем кадзё. Иногда военным приходится превращаться в воронов-коней. При этом меч должен держаться крепко и не мешать вам. На занятиях по искусству управления вас научат правильно подвязывать шнур, чтобы он мог послужить и вместо поводьев, и вместо стремян. Если увижу, что вы закрепили шнур абы как и в нужный момент он оказался бесполезен, я лично смешаю вас с ржавой пылью.

Сигэмару не мог себе представить, как можно сделать из меча упряжь, но завязал шнур, как было сказано, и прицепил меч к поясу.

Получив одобрение помощников, новички наконец стали похожи на воспитанников Кэйсоин.

Когда все закончилось, солнце стояло еще высоко. «Семечек» отвели на площадку к большому лекционному залу. Сигэмару потихоньку вздохнул полной грудью – вот теперь-то начнутся настоящие занятия! – но в тот день они услышали от Касина только два приказа: «Сбор!» и «Становись!». Двигаясь вразнобой, новички по приказу выстраивались в шеренги и разбегались, меняли место, снова собирались, строились и опять расходились. Так повторяли до захода солнца.

Когда пришла пора готовиться к ужину, ко всеобщему облегчению раздалось:

– На сегодня хватит!

К этому времени первогодки уже были выжаты досуха – скорее духом, чем физически.

– И что это было?

– Какой во всем этом смысл?

Однокурсники, день за днем вынужденные выполнять одни и те же приказы, недовольно бурчали, однако бесконечно скучная муштра первым днем не ограничилась. И следующий день, и всю вторую половину третьего дня они потратили на упражнения, где в них вбивали умение двигаться группой. К новому упражнению не приступали, пока их тела, получив приказ, не начали двигаться сами по себе.

«Семечкам» до смерти надоела постоянная муштра, вот только мало того, им в то же время пришлось посещать теоретические занятия. Для Сигэмару проблемой были как раз не тренировки, а утренние лекции. С утра их ждали шесть уроков: музыка и этикет, каллиграфия, счет, военное дело, лечебное дело и право. Дома Сигэмару редко приходилось читать, поэтому все эти занятия казались ему сплошным мучением. А уж сколько заданий давали наставники… Их количество превосходило все ожидания.

Поев и приняв ванну, великан возвращался в свою комнату и садился за задания, не имея даже времени поспать, но все равно не успевал все закончить. Впрочем, это относилось не только к нему: большинству ребят из семей простолюдинов также приходилось сражаться с теорией.

Со второго дня Юкия стал помогать другу с заданиями, и прознавшие об этом однокурсники, забыв о стыде, тоже обратились к нему со своими просьбами. Ни разу не выказав недовольства, юноша старался помогать всем, но вдруг наткнулся на прочную стену. Оказалось, он совершенно не умеет объяснять что-то другим.

– Не ожидал. Кто бы мог подумать, что именно здесь я буду абсолютно бессилен.

Поначалу он важно заявил, что запросто всех выручит, однако вскоре понял, что не может поладить с ребятами, хотя говорит с ними на одном языке, и схватился за голову.

– Да ладно тебе, Юкия. Мы знаем, что ты очень старался. – Собравшись в десятой комнате, ребята чуть не рыдали, представляя, как завтра их будет ругать наставник.

Один совестливый Юкия все повторял:

– Где же «ладно»?

В конце концов он стал просто давать им списывать.

Любая лекция была для Сигэмару невыносима, полюбить теорию никак не удавалось. Однако один урок стал особенным. Им оказалось занятие по этикету и музыке. Первая лекция прошла на следующий день после поступления и стала первым теоретическим занятием в Кэйсоин.

Убрав на места столики в столовой и передвинув длинные парты из угла в центр, воспитанники напряженно ждали наставника. Тут с улыбкой вошел человек, совершенно непохожий на других наставников Кэйсоин. Он сказал:

– Доброе утро. Хорошо выспались?

Лет ему было за сорок. Безукоризненно чистые волосы собраны в нетугой узел, мягкое лицо изрезано морщинками из-за улыбки, которая никогда не сходила с лица, а уэ связано по фигуре, но выглядит свободным. В общем, несмотря на довольно молодой возраст, он создавал впечатление ушедшего на покой хозяина, сидящего в глубине лавки. Однако в отличие от обычного отшельника, у этого не было правой руки. Короче говоря, наставник оказался одноруким мужчиной, умудренным опытом, несмотря на свой возраст.

– Меня зовут Сэйкэн. В этом году я буду заниматься с вами этикетом и музыкой. Если вы что-то не поймете на лекции или возникнут какие-то пожелания, можете говорить, не стесняясь. Времени нам выделили предостаточно, давайте проведем его с пользой.

Неожиданная улыбка нового наставника успокоила «семечек», на которых еще вчера полдня кричал страшный Касин. Многие растерялись, а самые понятливые быстро почувствовали некоторое презрение к скромному учителю.

– Господин учитель! – тут же поднял руку воспитанник, который еще до занятий возмущался из-за множества теоретических уроков.

– Слушаю, – все с той же улыбкой сказал Сэйкэн.

Тот быстро заговорил:

– Честно говоря, я не понимаю, зачем в Кэйсоин нужно занятие по этикету и музыке.

– Вот тебе раз! – пробормотал Сэйкэн, делая брови домиком.

Он ничуть не рассердился, и воспитанник, осмелев, продолжал все настойчивее:

– Чтобы стать Ямаути-сю, самое важное – научиться владеть мечом, разве не так? Но вчера нам даже дотронуться до мечей не дали. Если у нас есть время на эти занятия, разве не лучше потратить его на упражнения в зале?

Действительно, среди всех лекций меньше всего смысла воспитанники видели в этикете и музыке. Каллиграфия и счет еще могли пригодиться, чтобы читать приказы и считать войска на марше. Однако чем заниматься на уроках по этикету и музыке? Правильными манерами и придворной моралью?

Остальные воспитанники, тоже недовольные тем, что их ждали только муштра да лекции, зашептались.

– А еще: что у вас с рукой? – прозвучал главный вопрос, и Сэйкэн улыбнулся.

– В молодости всякое бывало.

– И несмотря на это, вы наставник в Кэйсоин?

Видимо, юноша сомневался, сможет ли однорукий учить их, будущих воинов. Сигэмару тоже не радовали лекции, и все же ему показалось, что рука не имеет к этому отношения. И вообще, это невежливо. Ему стало интересно, что сделает Сэйкэн, столкнувшись с таким поведением, недостойным воспитанника академии, однако тот и не собирался отвечать на грубость.

– Спасибо, что беспокоитесь обо мне, но из гвардии я уже ушел. Как вы догадываетесь, с таким телом нельзя быть полноценным телохранителем.

Больше Сэйкэн ничего не сказал, хотя его лицо явно выражало неловкость, и некоторые воспитанники не сдержали смешки.

– Но ничего, я справляюсь.

От этих спокойных слов смешки утихли.

– Каждый должен быть на своем месте. Конечно, если у вас есть силы, наверняка найдется место, где вы сможете их применить. Что касается меня, я потерял право служить в Ямаути-сю, однако оказался пригодным для воспитания Ямаути-сю и потому стою здесь перед вами.

Он продолжал говорить все с тем же мягким выражением лица, однако воздух вокруг него словно зазвенел от напряжения.

– В некоторых случаях Ямаути-сю обладают полномочиями чиновников. Вы будете не просто воинами. На наших занятиях вы узнаете не как обрести силу, а как использовать ту силу, которой овладели. Впрочем, это относится не только к нашим урокам, а вообще к учению, – с задумчивым видом пробормотал он, и никто не посмел посмотреть на него с презрением. – Не заблуждайтесь. Если ваша сила лишь в руках, вы ничем не отличаетесь от головорезов из Таниай. Но вы не из их числа. Кэйсоин существует не для того, чтобы растить бандитов. Наши занятия превращают неразумных, неуправляемых зверей, которым некуда девать свою мощь, в хороших людей, хороших Ямаути-сю.

Сэйкэн говорил уже спокойно и в то же время убедительно.

– Теперь, когда вы услышали мои слова, можете отказаться от моих занятий, если все еще недовольны ими. Обещаю уважать ваше мнение. Только чтобы ничто не мешало остальным воспитанникам, я попрошу вас сразу же удалиться.

Этикет и музыка – обязательный предмет, первый в списке шести искусств, четырех навыков и двух наук. Ясно было, что тот, кто выйдет из аудитории, должен будет прямиком отправиться в свою комнату, собрать вещи и сразу же попрощаться с Кэйсоин.

– Больше вопросов нет?

Сэйкэн обвел застывших учеников спокойным, но не терпящим сопротивления взглядом и чуть улыбнулся уголком рта.

– Хорошо. Тогда начнем.

В тот день Сэйкэн посвятил первое занятие знакомству с учениками и с планом. За это время он ни разу не повысил голос и не изменил своей вежливости, а когда попрощался с воспитанниками под звук колокола и вышел из столовой, почти у всех учеников осталось одинаковое впечатление. Возможно, он гораздо страшнее Касина. На следующем занятии – счете – они узнали, что Сэйкэн отвечает за все их теоретические занятия.

Шло время, первокурсники старательно упражнялись в синхронизации и готовились к лекциям. К тому моменту, как сакура, что еще недавно встретила их у ворот Кэйсоин, отцвела и покрылась листьями, ребята уже научились в совершенстве выполнять команды «Сбор!» и «Стройся!». Наконец-то им позволили начать настоящие тренировки, и первым уроком стало искусство управления.