Друзья и враги Анатолия Русакова

Анатолий подружился с Колей во время подготовки к экзаменам. Еще больше их сдружил каток. Оба любили книги о путешествиях и охоте, увлекались моторами, мечтали о мотоциклах. Анатолий под влиянием Коли начал лучше учиться, стал серьезнее.

Так продолжалось два года. Потом Толю стал тяготить деспотизм Маленького маршала, он охладел к нему. А потом… потом запутался в липкой паутине Хозяина. Возможно, что немалую роль в дружбе с Хозяином сыграл неосознанный протест Анатолия против Колиного педантизма и жесткой, прямой как палка, самодисциплины.

Коля начал ссориться с Анатолием и требовал, чтобы тот не водился с Хозяином. Он даже появился в их компании, начал гневно обличать дворовых хулиганов. А кончилось это тем, что Анатолию еле удалось спасти его от избиения.

Вскоре после этого Хозяин, встретив Колю в переулке, окликнул его:

– Давай пять! – Он протянул ему костлявую руку. – Скажи, пожалуйста, чего ты фасон давишь?

– Я? Какой фасон? – Коля растерялся.

– Ну-ну! Ты кого другого разыгрывай, а не меня. Тихоня, тихоня, а кол в дневнике на четверку переделал. На Первое мая нализался. Нам все известно! Хочешь водиться с нами, так фасон брось. Не тебе над Хозяином быть!

Коля смотрел на него во все глаза и ничего не понимал. При встрече с Анатолием он потребовал объяснений.

– Понимаешь, могут тебе бока намять, – сказал Анатолий. – Ну и я им наплел, что ты не такой уж сосунок. Это, так сказать, спасательная маскировка для тебя.

– Гнусное вранье, вот что это! Я не нуждаюсь в маскировке, да еще такой гнусной. Выбирай – я или они!

Анатолий рассердился. Дружбе с Колей пришел конец.

Телефонный разговор с Колей был трудным. Коля спрашивал напрямик, без дипломатии, и Анатолий отвечал так же.

– Рад, что ты вернулся, – сказал Коля, – если ты только не считаешь себя «отпускником».

– Не считаю! – отвечал Анатолий. – Начинаю жить по-новому. Может быть, по старой памяти, поможешь учебниками?

Но Колю не так-то легко было убедить.

– По старой дружбе помогу, если ты действительно хочешь учиться. Ты не врешь?

– Нет, не вру!

В таком же духе Коля допрашивал его довольно долго. О себе он сказал, что работает на автозаводе слесарем и там же учится в вечернем техникуме.

– Я тоже слесарь пятого разряда и к тому же шофер, – похвастался Анатолий.

Коля, видимо, не слишком поверил в пятый разряд и стал задавать специальные вопросы по слесарному делу и моторам внутреннего сгорания.

– Гм… А ты, пожалуй, неплохо разбираешься…

– Думаю, что неплохо.

– Ну, уж об этом предоставь нам судить. Поживем – увидим.

Анатолий не стал спорить, но напоследок с ехидной ноткой в голосе спросил:

– А как дела с маршальством? Продвигаемся?

– Да ну тебя! – Коля рассмеялся. – Подробно – при встрече. Зайду к тебе после занятий, часов в десять вечера. Не поздно?

Теперь можно было позвонить Нине. Анатолий трижды набирал номер, но не до конца и трижды трусливо опускал трубку на рычаг. В четвертый раз он даже услышал низкий гудок и все же положил трубку.

…Нина когда-то жила в этой же квартире, она была года на полтора старше Толи. Они часто ссорились, даже дрались. Дружба началась после того, как Анатолий упал на катке и мчавшийся конькобежец, не успев свернуть, рассек ему норвежкой кожу на лопатке до кости.

Нина, увидев кровь, потащила Толю к врачу, хотя мальчишка упирался и кричал, что незачем. Но вскоре голова у него стала кружиться, спину сводила боль, и он снизошел до того, что, спотыкаясь, покатил, держась за плечо девчонки. Все вокруг ахали и очень ему сочувствовали. Нина привела его в медпункт, разыскала врача, потом взяла такси и отвезла Анатолия домой. В машине его подташнивало, но он вошел в роль пострадавшего, воображая себя тяжелораненым разведчиком, а Нину – фронтовой медицинской сестрой.

Как и другие мальчишки, Анатолий щеголял своим презрением к девчонкам. Для Нины он сделал исключение, но так, чтобы никто не знал об этом. На улице он старался ее не замечать. В шестом классе отношение к девчонкам изменилось. Школы их были недалеко друг от друга, и Толя уже нередко поджидал Нину, чтобы вместе идти домой.

Однажды на классной доске кто-то нарисовал мелом сердце, пронзенное стрелой, и написал: «Толя + Нина». Анатолий гордо смолчал. А через несколько дней подрался с пареньком со своего двора, который глупо дразнил Нину. С тех пор мальчишки, завидев Нину и Анатолия, запевали: «Жених и невеста замесили тесто!»