Зов гордости
– Проклятые гоблины! – выкрикнул чей-то молодой голос неподалёку от Эйслинн и её друзей. Аудитория поддержала его недовольным гулом. Бриттгерн продолжал:
– Сущность этой части общества подобна раку. Словно болезнь, она поражает здоровый организм нации, питается её жизненными силами, ничего не давая взамен. Присваивает и порабощает. Это как саранча, перелетающая с одного цветущего поля на другое. Пожирает, обогащается и ищет новую жертву. Если мы хотим изменить судьбу нашей прекрасной Родины, то нашей первой заботой должно стать стремление избавить её от болезни, освободить могучие внутренние силы от навязанных ложью оков. В этом я вижу свою цель – показать, что процветание сообщества эльфов возможно лишь через осознание имеющихся болезней и решительное исцеление от них. Только очистившись, мы – и вы в первую очередь – сможем полностью применить все свои способности, реализовать все наши планы. Исполнить наши мечты.
Бриттгерн прижал к сердцу сжатый кулак и поклонился залу. Тот в ответ взорвался аплодисментами. Сейтеннин колотил в ладоши так, что за них становилось страшно.
Тэйриэнна зажала руками уши и со страдальческой гримасой покосилась на Эйслинн. Та сочувственно кивнула и наклонилась к подруге.
– Не хочу травмировать самолюбие твоего братца, но, по-моему, мы впустую угробили вечер.
– Ага. Давай, чтобы не было так больно за бесцельно потраченное время, закончим его по-взрослому. По бокалу вина?
– Лучше по два. Идём?
– Да, сейчас. Только скажу этому олуху, чтобы шёл домой.
Тэйри потянулась к Сету, подёргала его за рукав. Тот оглянулся с непонимающим выражением.
– Сет! СЕТ! – Тэйриэнне пришлось напрячь связки, чтобы перекричать толпу. – Мы с Эйси уходим. Тебе бы тоже лучше идти домой.
Сейтеннин кивнул и снова повернулся к сцене. Тэйри опять потянула его за одежду. На этот раз раздражённо.
– Сет, ты слышал, что я сказала? Иди домой, твоё домашнее задание само себя не сделает.
Тот отмахнулся не глядя. Тэйриэнна поджала губы и собралась было ткнуть его в бок, но Эйси перехватила её руку.
– Пойдём. Пусть развлекается, раз уж это так для него важно.
Тэйри вздохнула сокрушённо, затем пожала плечами и вслед за подругой стала протискиваться к выходу.
У входа в университет Руддрайг Бриттгерн выслушал свою порцию благодарностей от организаторов митинга, дружелюбно покивал в ответ на околесицу, которую они несли. Затем обменялся со всеми крепкими рукопожатиями, повернулся, спрятал руки в карманы пальто и направился в сторону станции трамвая.
– Господин Бриттгерн!
Он оглянулся.
– Да?
Молодой эльф с намотанным впопыхах на шею шарфом смотрел на него взглядом восторженным и немного испуганным. Словно поклонник, добивающийся внимания звезды театра.
– Вы что-то хотели, юноша?
– Да. Господин Бриттгерн… видите ли… то, что вы сегодня сказали. Не знаю, как объяснить, но мне кажется… что вы… что вы нашли слова, которые…
– Которые вы хотели сказать сами?
– Да! Да, господин Бриттгерн! Понимаете, я… я много думаю. И мне всё время кажется, что есть нечто, что я не могу объяснить. Я это чувствую, но не могу выразить. А тут вдруг приходите вы – и говорите! Говорите всё то, о чём я думал, о чём хотел сказать. О важном.
Руддрайг улыбнулся.
– Рад слышать, юноша. Рад слышать. Как вас зовут?
– Сет… Сейтеннин Трайгтреттон, господин.
– Не нужно называть меня господином, Сет. Если так получилось, что мы думаем об одном и том же, это даёт нам право говорить по-дружески. Не хочешь немного прогуляться?
Даже в свете фонарей было заметно, как его собеседник зарделся от удовольствия.
– Если я вам не помешаю…
– Ну что ты, напротив. Для меня будет радостью пообщаться с тобой. Это намного лучше, чем обращаться ко многим и не слышать того, что они хотят сказать в ответ. Прошу.
Некоторое время они шли рядом молча. Затем он спросил юношу:
– Почему ты пришёл на митинг, Сет?
– Я? Ну, понимаете, мне просто кажется – то, как мы живём сейчас… всё это неправильно. Так не должно быть. Не с нами. Не с нашей расой. Не с теми, кто владел этим миром прежде. Что всё это как-то…
– Недостойно?
– Да! Вот именно! Понимаете, я смотрю вокруг себя и чувствую, что мир устроен… ну, несправедливо, что ли. Не так, как следует.
– Сет, возможно, я тебя разочарую, но мир вообще очень мало связан с таким понятием, как «справедливость». Поверь, это не цинизм, не следствие разочарования в порядке вещей из-за моего возраста. Это простая констатация. Природа равнодушна к нашим представлениям о том, какой бы нам хотелось её видеть. Она такова, в каком положении находятся в настоящий момент её составные части. Вещи правильные и неправильные дополняют и уравновешивают друг друга. Только и всего.
– Даже если часть из них уродливы? Если противоречат природе? Здравому смыслу?
– Увы. Знаешь, в чём причина успеха зла? В его способности к мимикрии. Оно вторгается в ткань мироздания, но ему хватает изворотливости сказать: «Нет, я не то, что вы думаете. Я не зло. Я – часть естественного порядка вещей. Я – противовес. Я – тень, я родная сестра света. Чем был бы он без меня?». А дальше происходит ещё одна и самая страшная вещь.
– Какая?
– Привыкание, Сет, привыкание. Мы смотрим на зло и говорим себе: «Ну как же? Это всегда здесь было. Я помню этот порядок вещей с момента своего рождения, более того – мои родители, мои более древние предки утверждают, что мир был таким всегда». Кто мы такие, чтобы оспаривать вечность? А, Сет? Что скажешь?
– Господин Бриттгерн… простите, но я не знаю, как к вам обращаться иначе. Но что мы можем поделать? То, что вы сейчас говорите – это всё понятно. Вы не поверите, но мысли об этом жгут моё сердце каждый день.
– Почему же не поверю? Примерно ту же боль ощущаю и я. Немного дольше, чем ты, но не в этом дело.
– Тогда что нам делать? И самое главное – можем ли мы сделать хоть что-то?
– Это хороший вопрос, Сет. Скажи мне, будь добр, кто определяет, что ты делаешь?
Сейтеннин замешкался.
– Что вы имеете в виду?
– Это очень простой вопрос на самом деле, Сет. Подумай, от кого зависит, как ты поступаешь в жизни? Не в плане мироздания, а в обычных, повседневных вещах?
Юноша задумался. Руддрайг его подбодрил.
– Тут нет ничего сложного. Просто вспомни свой обычный день. Кто будит тебя по утрам?
– Будильник.
– Для чего?
– Чтобы привести себя в порядок и позавтракать.
– Кто определил этот распорядок?
– Ну, так у нас в доме заведено.
– Твоими родителями?
– Да.
– Кто они?
– Государственные чиновники.
– Ага. Администрирование. Ничего плохого на самом деле, просто разумный распорядок дня. Хорошо, что потом?
– Ничего особенного. Потом я иду в университет.
– Похвально. Нет, я на самом деле считаю, что это хорошо. Учёба. Понимание того, что лежит в фундаменте. Знание о предках, их наследие, мудрость. Известно ли тебе, что я долгое время преподавал? Историю, да. Поэтому для меня всегда в радость говорить с теми, кто вкусил образования. Кто опирается на нечто большее, чем простые потребности. Прости за нескромный вопрос – ты единственный ребёнок в семье?
– Нет. Есть ещё сестра.
– Младшая?
– Нет, она старше на два года.
– Вот как? Хорошо.
– Я бы не сказал.
– Почему?
Сет замялся и молчал какое-то время, пока они шагали по тротуару.
– Понимаете, я иногда чувствую, что моя сестра важнее, чем я.
– Почему ты так решил?
– Мои родители… Знаю, что это прозвучит глупо, но иногда мне кажется, что их гораздо больше интересует Тэйри. Так её зовут – Тэйриэнна. Она первенец, с ней… как бы это сказать… Все надежды родителей, что ли. Она учится на кафедре администрирования и поэтому… ну, она – продолжательница семейных традиций. Династии. Только и слышишь за ужином: «Как твои дела, Тэйри? Что сказал профессор такой-то?». Понимаете, она совсем недавно стала совершеннолетней, а с ней уже давным-давно разговаривают на равных.
Сет пинком отправил слипшийся комок снега из-под ног на мостовую.
– Иногда мне кажется, будто родители не замечают до сих пор, что я тоже вырос.
В голосе Бриттгерна прозвучало участие:
– Сет, возможно, ты излишне к ним строг. Кто знает, как они на самом деле к тебе относятся. В конце концов, никто не мешает продемонстрировать свою зрелость. Только умоляю, не стоит ради этого впадать в юношеское буйство. Ну, знаешь – в приключения и попойки с друзьями. На мой взгляд, это худший способ, который убедит их скорее в обратном. Если хочешь доказать им, что достоин уважения и внимания – совершай что-то значимое.
– Что?
– Поступки. Поступки, Сет. То, за чем стоит не каприз, а осознанный выбор. Убеждения. Твёрдая платформа. То, что позволяет выйти за рамки, которыми кто-то ограничивает и направляет тебя сейчас.
– И что, например?
– Нечто значительное. Не знаешь, что именно?
Они остановились на углу квартала, под газовым фонарём, выхватывающем в освещённом круге на тротуаре серое месиво из снега, пропитанного водой. Правее, чуть поодаль от них, виднелся навес над остановкой парового трамвая, под которым угадывались редкие в это время фигуры горожан. Бриттгерн повернулся лицом к Сейтеннину, поднял руку и положил юноше на плечо.
– Сет, позволь мне быть откровенным. Мне нравиться твой ход мыслей, твой энтузиазм. Будет очень печально, если такой порыв угаснет, завязнет в рутине. Поверь, я видел такое не раз. И это очень грустное зрелище. Смирение. Капитуляция перед лицом несправедливости. Давай, я предложу альтернативу. Приходи вот по этому адресу.
Он порылся в кармане, протянул молодому эльфу картонный прямоугольник.
– Что это?
– Это, мой друг, путь к осуществлению нашей мечты. Там я хочу собрать таких, как ты – неравнодушных, молодых и энергичных. Тех, кто станут самой надёжной и активной частью моего «Движения достоинства». Нашим «Союзом действия». Теми, кто не побоится вступить в борьбу за нашу мечту. За наше будущее.
Глава 3. Посильное бремя
«Основание для перемен есть всегда. Потребность в них может зреть годами.
Для их начала обычно не хватает сущего пустяка. Кого-то, кто скажет:
«Я знаю, что делать».
Таредд Сеаннмар. «Сто лет на службе Империи. Мемуары».
Анлуадд Маннавид предчувствовал потерянный вечер. Не сказать, чтобы это сильно нарушило его планы, но будучи эльфом деловым, он старался избегать бессмысленных поступков. Особенно, если они вели к потере такого невосполнимого ресурса, как время.
Он вздохнул и постарался утешиться мыслью: «Надеюсь, это ненадолго». В конце концов, Теддельмид Глеввин обещал, что встреча не затянется дольше, чем на час. Оставалось надеяться, что с возрастом Тед утратил страсть к дурацким розыгрышам, которыми славился в молодости. А ведь было время…
Он отодвинул шторку на окне и выглянул наружу. Паровой экипаж катил по улицам района столицы, куда промышленному магнату уровня Маннавида не было никакого резона соваться. До войны эти кварталы были заселены преимущественно так называемым «средним классом» – государственными служащими, мелкими предпринимателями и специалистами всех мастей. Врачами, архитекторами, адвокатами и инженерами. Послевоенная нужда значительно сократило число эльфов, входящих в эту группу населения, и поэтому в район, некогда славившийся своей порядочностью и добрыми традициями, потянулись разнообразные сомнительные персонажи. Художники, писатели, музыканты и, что самое ужасное, актёры. Вся эта довольно праздная публика притащила с собой свой не менее праздный и неопределённый образ жизни. Включая вычурные наряды, шумные пирушки с показным буйством и весельем, сопровождаемые потоками дешёвого алкоголя и многочисленными скандалами и слухами, о которых впоследствии писали все газеты.
Он заметил идущую по тротуару эльфийку. Она была одета в наряд, смешивающий всё, что только можно. И нельзя – тоже. На ней был кожаный жакет для верховой езды, коричневый, с синими суконными рукавами. Снизу декоративная юбка, длинный разрез в её передней части открывал стройные ноги женщины в облегающих брюках. Невысокие сапожки на каблуках поблёскивали многочисленными пряжками и застёжками. На голове эльфийки была шляпка, из-под которой в тщательно продуманном беспорядке торчали локоны, окрашенные на концах в оттенки красного. При ходьбе она изящно опиралась на трость, мужскую по виду. Форма рукояти трости намекала на то, что внутри вполне может быть спрятана рапира.
Зрелище было совершенно в духе этого района – буйное, безвкусное, возмутительное с точки зрения хорошего тона, и, вместе с тем, волнующее и привлекательное.
Эльфийка внезапно обернулась, словно почувствовала взгляд, заметила отодвинутую шторку за окном экипажа и послала в его сторону воздушный поцелуй. Анлуадд немедленно, словно пойманный на месте преступления мальчишка, отпустил занавеску и откинулся на спинку сидения.
«Актриса», – подумал он.
«Или того хуже – циркачка». Последнее даже более вероятно, если учесть, с какой грацией она двигалась. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль, что гибкость и грация открывают интересные перспективы в определённой сфере взаимодействия между мужчиной и женщиной, но он поспешил отогнать от себя эту опасную идею. Всё-таки для промышленного магната его уровня появляться в этом районе было слишком рискованно. Очень скоро поползут слухи, которые напечатают в местных жалких газетёнках, затем эти сплетни докатятся до страниц газет более солидных.
Хотя, с другой стороны, зачем приезжать сюда самому? Всегда можно прислать экипаж, не настолько заметный, как его личный «Серебряный призрак», отделанный лакированным красным деревом и хромированной бронзой. Что-нибудь скромное, из главного офиса…
В окошко со стороны водителя деликатно постучали. Затем решётчатая заслонка отъехала в сторону, и послышался голос:
– Прибыли, господин Маннавид.
Экипаж свернул. Анлуадд снова отодвинул шторку. Они въезжали в ворота небольшого особняка. Внутренний дворик уже был заставлен прибывшими ранее машинами.
Они остановились у парадного подъезда. Двигатель издал шипение, сбросив лишнее давление пара. Кузов качнулся, сообщая, что водитель покинул своё место, чтобы обойти экипаж и открыть дверцу.
Наконец она распахнулась.
– Прошу вас, господин Маннавид.
Он знал, что водитель, прежде чем предложить ему выйти, уже осмотрел двор на предмет возможных угроз. Шофёр «Призрака», Мирддон, ветеран войны и бывший чемпион столицы по борьбе, исполнял также роль его телохранителя.
Анлуадд вышел, потопал по гравию, разминая ноги.
– Поставь машину, но будь наготове. Если это будет какое-то глупое сборище, я уйду раньше.
Мирддон кивнул. Маннавид направился к входу.
В вестибюле его встретил хозяин особняка, отставной пехотный генерал Инберрон. Старый эльф выглядел величаво и держался с достоинством. По крайней мере, Анлуадд Маннавид не заметил в его приветствии ни малейшего признака подобострастия, хотя по слухам, всё состояние старого вояки не превышало суммы, которую промышленник тратил на содержание прислуги в своей резиденции.
Генерал был одет в простой мундир с повседневными эполетами, без золотого шитья и кистей. О многочисленных наградах напоминала лишь колодка из орденских планок на левой стороне груди. Единственным орденом, который Инберрон позволил себе надеть, была восьмиконечная «Звезда Империи» на чёрной атласной ленте под воротником – высшая награда, какую эльф мог получить за заслуги перед страной.
– Господин Маннавид, – приветствовал он магната, склонив голову в выверенном поклоне. – Рад, что вы нашли время посетить наше собрание.
– Для меня всегда огромная честь получить приглашение от героя войны, подобного вам. – Анлуадд даже не старался, чтобы эти слова прозвучали искренне. Генерал не обратил на его тон ни малейшего внимания. Оба понимали, что именно будет сейчас здесь происходить.
Инберрон указал рукой в сторону гостиной.
– Проходите, прошу вас. Мы начнём с минуты на минуту.
Не сказать, чтобы в гостиной было слишком многолюдно. Магнат быстро прикинул количество присутствующих.
«Десятка два всего, двадцать пять – самое большее. Из них собственно хозяев, членов „Партии ветеранов“, примерно с дюжину. Остальные – промышленники и банкиры».
Он вежливо поклонился знакомым, принял с подноса слуги фужер белого вина. Понюхал и решил воздержаться.
«Серьёзных игроков тоже не слишком много, в основном те, кто только готовится войти в высшую лигу. Скажем, о Лиэндевилле до войны вообще никто не слышал. Не будь у него рыбацких кораблей на севере и чахлых консервных заводиков, он бы так и прозябал в неизвестности. Повезло, просто повезло, когда всё продовольствие оказалось в дефиците».
Анлуадд вспомнил, как даже ему пришлось привыкать к рыбному меню, хотя в обычное время он терпеть не мог морепродукты. Ещё раз понюхал вино и решительно отставил фужер на один из столиков.
«Настоящих, серьёзных бизнесменов тут всего ничего. Вот, например, один из них, идёт сюда и улыбается во всю физиономию».
– Анлуадд Маннавид! – подошедший эльф протянул ему ладонь для рукопожатия. – Хорошо, что ты нашёл время приехать!
– Добрый вечер, Тед, – кисло отозвался на приветствие он, пожимая руку Теддельмиду Глеввину, бывшему судостроительному королю, переключившемуся ныне на производство разнообразных паровых экипажей, машин для сельского хозяйства и строительной техники. – Надеюсь, что твои настойчивые рекомендации принять это приглашение не были своеобразной шуткой. Одной из твоих любимых.
Глеввин ухмыльнулся.
– Ты слишком злопамятен. И чересчур подозрителен. Ума не приложу, как ты умудряешься вести дела, будучи таким параноиком.
– Наоборот. Моя, как ты изволил выразиться, паранойя позволяет мне избегать ненужных вложений. В том числе – впустую тратить своё время.
– Не переживай. На этот раз твои драгоценные минуты будут использованы с максимальной пользой. Если ты, конечно, не разучился верно оценивать перспективы и потенциальные выгоды.
– О чём ты? Какую выгоду можно извлечь на собрании второстепенной партии, не имеющей ни серьёзного политического веса, ни нормального лидера?
Тедельмидд Глеввин загадочно улыбнулся.
– Потерпи немного. И смотри внимательно. Именно за этим я тебя позвал.
В гостиную вошёл генерал. Оглядел собравшихся, после чего кивнул одному из присутствующих эльфов, имени которого Маннавид не знал. Тот вышел в боковую дверь. Несмотря на то, что он был в штатском, военная выправка не позволяла ошибиться относительно его прошлого.
Генерал Инберрон прошёл к камину, повернулся к нему спиной и обратился к собравшимся.
– Уважаемые господа! Для нас, членов партии патриотов, большая честь, что вы нашли время и откликнулись на наш призыв посетить это собрание. Скажу прямо, мы рассчитывали на более представительное общество, но что поделать. Видимо, не все на деле так же преданы идее возрождения величия Империи.
«Или у них просто больше здравого смысла», – подумал Маннавид и покосился на Глеввина. Тот, однако, встретил вступительное слово хозяина дома вежливыми аплодисментами. Генерал продолжил:
– Не сомневаюсь, что все вы прекрасно осведомлены о положении, в котором ныне находится наша Родина. Уже больше сорока пяти лет минуло со времён позорного поражения, которое мы понесли в последней войне. Многое изменилось с тех пор. Напрягая все силы, эльфы смогли выплатить чудовищную контрибуцию, которую алчные захватчики навязали нам по «мирному договору».
Он подчеркнул презрительной интонацией последнее определение. Соратники по партии поддержали его недовольным ворчанием.
– Кроме этого мы смогли – во многом благодаря гению наших предпринимателей, – генерал вежливо поклонился гостям: – восстановить потенциал экономики, развернуть её на путь укрепления мощи нашего государства. Однако все вы понимаете, что на этом пути мы сейчас упёрлись в преграды, не позволяющие нам двигаться дальше. В препоны, что сковывают нас, не позволяя обеспечить нашим детям, всем последующим поколениям эльфов то будущее, которого они достойны. Какого все мы заслуживаем.
Маннавид прикрыл глаза.
«Нет, Тед, это всё-таки твоя очередная глупая шутка. Ещё пять минут подобной патриотической трескотни, и я отправлюсь домой. Плевать мне, как это будет выглядеть».
– Все вы понимаете, что нынешняя система верховной власти давно перестала быть эффективной. Пост канцлера, учреждённый на замену императорской власти, был создан, как заявлялось, «в качестве временной меры». Во многом под влиянием дурного управления предыдущего императора, Гильэтвина. Мы помним об этом и знаем – с его душевной болезнью были связаны многие тогдашние просчёты, которые привели нас к катастрофе. Однако должен спросить вас – разумно ли из-за порочности одного эльфа отрекаться от системы государственной власти, которая прекрасно служила Империи на протяжении столетий? Уместно ли отказываться от спичек и сидеть в темноте, основываясь только на опасении, что они могут оказаться в руках одного неуравновешенного субъекта? То, что пост канцлера сработал во время переходного периода – несомненно. Однако сейчас он превратился в тормоз на пути прогресса. Вместо, по сути, клерка, заведующего исполнительной властью, нам сейчас жизненно необходим лидер. Кто-то, имеющий собственное видение пути, представление о будущем, которое мы хотим построить. Некто, кто готов применить всю свою энергию не ради очередного отчёта перед Высшим Советом, а ради достойного грядущего для всех эльфов.
Маннавид сделал движение к выходу, Глеввин успел поймать его за рукав. Прошептал на ухо:
– Задержись ещё немного. Просто поверь – это того стоит.
Анлуадд прошипел в ответ:
– Что ты несёшь? У этих болтунов никогда не было даже приличного оратора, а этот старый пень рассуждает о кандидатуре на пост императора!
Тедельмидд приложил палец к губам с многозначительным видом. Генерал меж тем продолжал вещать:
– Уважаемые господа, наша партия, «Партия ветеранов», настаивает на том, что пришло время кардинальных изменений. Мы не собираемся бороться за места в Совете, чтобы проводить там какие-то законы. Например, о том, сколько молока или хлеба должно входить в талоны на питание для эльфов, которые потеряли работу из-за того, что канцлеру не хватает мужества защищать интересы нашей страны на международной арене. Нет, мы планируем полностью изменить нынешний порядок вещей. Мы хотим вернуть нашей великой Родине цель, смысл существования, надежду на лучшее. Ради того, чтобы познакомить вас с перспективами этих перемен, мы и устроили это собрание. Да, нам потребуется ваша поддержка и влияние. Но будущее, которое мы хотим построить, наверняка будет достойным призом и для вас.
Инберрон повёл рукой в сторону боковой двери:
– Господа, позвольте представить вам нашего кандидата. Госпожа Арвеллина Мидиртродд!
Дверь отворилась.
Появившаяся в гостиной эльфийка производила необычное впечатление. То, что она была молодой, высокой и красивой, несомненно, имело значение в собравшемся мужском обществе. Однако чувствовалось что-то ещё, едва заметное, окружавшее её, словно магическая аура, нечто, что ощутили все присутствовавшие.
Анлуадд немного откинул голову в сторону Глеввина. Тед наклонил ухо к его губам.
– Мидиртродд? Из тех самых?
– Да.
– Странно. Я не слышал, чтобы у адмирала была дочь.
– Он её дядя. Отец Арвеллины – младший брат адмирала. Тоже военный моряк. Она родилась в самом начале войны, уже после того, как тот отправился с флотом на Латтфераин.
– Он жив? Я имею в виду – отец?
– Нет. Ильбакант Мидиртродд был одним из тех капитанов, кто отказался выполнить приказ о капитуляции флота. Его фрегат расстреляли и потопили на рейде Судгеата. Со всеми, кто был на борту.
Меж тем Арвеллина негромко поблагодарила генерала и обратилась к собравшимся:
– Дорогие соратники и уважаемые гости!
Маннавид почувствовал, как против воли затаил дыхание. Звучный, мелодичный голос молодой эльфийки не просто заполнил гостиную. Казалось, что она обращается прямо к нему, проникает в его ум и сердце, будто все присутствующие выпадают из этого очень личного, почти интимного разговора.
– Я безмерно рада, что вы нашли время прийти сюда. Это большая честь для нас – меня и моих товарищей по партии. Кроме того, я уверена, что сегодняшняя встреча будет иметь большое значение и для вас тоже. Сегодня мы намерены заявить – и вы станете первыми эльфами, кто узнает об этом – что «Партия ветеранов» готова добиваться возвращения нашей стране её утраченного достоинства. Мы берём на себя бремя тех задач, подступиться к решению которых пока ни у кого не хватало духа. Мы же заявляем, что нам эта ноша не просто по силам – для нас она желанна и легка. Принимая на себя ответственность за будущее нашей великой державы, за судьбу народа эльфов, мы откликаемся на зов, обращённый к нашей гордости. В этом голосе, который призывает нас к немедленным действиям, сливается наследие нашей расы, её героическое прошлое и надежда на великое будущее. Мы надеемся – с вашей помощью – дать этому зову конкретное имя и облечь его в реальные действия.