Зов гордости
– Соотечественники! – взывал он к толпе. – Нам очевидно, что беды ветеранов являются лишь частью проблем нашей великой Родины. Поэтому я призываю вас объединиться для их решения. Обретя чёткие цели и направив все силы на их достижение, мы сможем добиться благополучия не для какой-то одной группы населения, но для всех жителей Империи. Для начала мы настаиваем на реформе государственного управления. Любому непредвзятому наблюдателю очевидно, что должность канцлера изжила себя. Время этого «временного» поста закончилось много лет назад. Сейчас канцлер превратился в простого чиновника, который решает сиюминутные задачи вместо того, чтобы определять достойные цели для развития страны. Нам же необходим такой лидер, какой поведёт эльфов по пути возрождения достоинства, который ради этого не побоится отстаивать интересы Империи на международном уровне. Времена изменились. Период унижения нашего народа должен остаться в прошлом. Будущее обязано принадлежать нам, нашей возрождённой державе. Поэтому мы требуем не только отказа от пересмотра выплат ветеранам. Мы настаиваем на отставке канцлера и возрождении древнего титула императора, возвращения в систему государственной власти настоящего лидера, а не клерка на побегушках. Мы также призываем вас объединиться вокруг требования пересмотра условий мирного договора, заключённого в Антанаире. Прошло уже достаточно лет, чтобы считать все долги выплаченными, настало время вернуть своё законное место на мировой арене. Мы не должны сражаться за кость, которую бросают нам нынешние хозяева мира. Наследникам древней цивилизации стыдно грызться между собой за крохи мяса с этой кости. Великая и поэтому единственная достойная цель для ныне живущих поколений – пробуждение нашей страны, восстановление её могущества и непререкаемого авторитета. Возрождение нашей гордости.
После финала речи Бриттгерна площадь взорвалась овацией. Почти никто из следующих ораторов не говорил больше о проблемах ветеранов и пересмотре компенсаций. Каждый хотел добавить что-то к идее кардинальных изменений. Лишь представитель социалистов попытался напомнить, зачем они собрались на этот митинг. Он осторожно заявил, что значительные изменения начинаются с небольших шагов и призвал для начала предъявить Высшему Совету список умеренных, выполнимых требований. Однако его предложение потонуло в возмущённых выкриках и негодующем свисте.
Поднявшийся следом на трибуну оратор заявил, что подобные трусливые настроения – прямой путь к поражению. Он задал вопрос – кто определяет, какие требования разумны, а какие – нет? Почему собравшиеся должны сами затыкать себе рот? Ради чего они должны идти на самоограничения и стыдиться своих требований? Разве заявленные цели недостойны или в чём-то унизительны? С каких пор голос народа эльфов, которому с древних времён принадлежало право распоряжаться своей судьбой, стал чем-то неважным? Когда власть перешла от народа к кучке коррумпированных бюрократов? Свою речь оратор закончил призывом сделать митинг бессрочным и не покидать площадь, пока требование реформы власти не будет выполнено. До тех пор, пока Империя не обретёт нового, достойного лидера.
Толпа ответила на этот призыв восторженным рёвом и пришла в движение. С окраин площади донеслись свистки. Служители порядка начали выстраиваться в шеренги.
По толпе пробежала цепочка возгласов: «Они хотят нас выдавить отсюда!». Голоса выкрикивали эту фразу в таком порядке, как будто через равные промежутки среди собравшихся вспыхивали сигнальные огни. Масса народа загудела, словно потревоженное осиное гнездо и волнами пошла навстречу городской страже.
Сержант Игалах Леомханн стоял, крепко расставив ноги, и ритмично постукивал дубинкой по раскрытой левой ладони в защитной перчатке. С тыльной стороны перчатку на костяшках пальцев закрывала кольчужная накладка. Сержант исподлобья рассматривал двигающуюся в их сторону неровными толчками толпу и слушал причитания Куэллина, стоявшего от него справа в цепи.
– Богиня, да что ж такое твориться, а? – бормотал себе под нос молодой эльф. В свою дубинку он вцепился двумя руками, но всё равно было видно, как дрожит её конец. Лицо новобранца под козырьком каски покрылось испариной.
– Чего они хотят?
– Надавать нам по заднице, чего же ещё, – Леомханн сплюнул перед собой и прикинул расстояние. Редкая цепочка конных стражей была впереди шагах в пяти, а за ней до надвигающейся толпы – ещё шагов двадцать пять, не больше.
– Но зачем? Это же митинг ветеранов. Ты ведь сам ветеран, верно, сержант? Так какого демона они на нас идут?
– Идут, потому что мы тут стоим. И им сейчас насрать, ветеран я или нет. Хоть бы у меня вся грудь медалями была увешана.
– Но зачем, зачем мы тут стоим? Если они хотят уйти, почему мы их не пропустим?
– Ты что, ничего не понял? Они как раз никуда не собираются уходить с площади.
– Н-но почему же они на нас идут тогда?
– Заткнись, сопляк, и стой на месте. – Толпу от ряда конных стражей отделяло уже не больше десяти шагов. – Не вздумай упасть, затопчут насмерть. Понял меня?
– П-п-понял.
– Не стучи зубами. Держись рядом. Я прикрою.
Сержант наклонился немного вперёд, перенёс вес на левую ногу. Положил дубинку на плечо, чтобы сразу пустить её в дело, когда потребуется. Сжал свободную ладонь в кулак. Выдохнул так, чтобы слышала вся цепь:
– Всем стоять, приготовиться!
Сидевший перед ними на лошади страж вскинул вверх руку с дубинкой, прокричал:
– Стойте! Именем закона приказываю вам остановиться!
Толпа замедлила шаг, но останавливаться явно не собиралась. Продолжала надвигаться на них, топча брусчатку мостовой тысячами ног.
Конь фыркнул встревожено, попятился от приближающейся стены тел, звонко стукнул подковами по камню. Всадник удержал его, толкнул в бока пятками.
– Немедленно остановитесь! Вы нарушаете зако…
Из толпы вылетело несколько камней. Один врезался верховому в грудь, другой со звоном ударился о каску. Ещё один угодил в коня.
Тот шарахнулся. Страж вцепился в повод, чтобы не свалиться. Из-за спин переднего ряда толпы выскочили фигуры. Нижнюю часть лиц у них закрывали платки, завязанные, как у разбойников в дешёвых приключенческих романах. В руках атакующие сжимали палки, бывшие ещё недавно древками плакатов. У нескольких сержант успел заметить железные прутья.
Мгновение спустя боевики окружили всадников. Те колотили направо и налево дубинками, пытаясь отбиться. Конный страж напротив сержанта рванул повод, чтобы развернуть лошадь, растолкать окружающих. Леомханн заметил, как один из нападающих ударил коня по ногам железным прутом. Тот заржал, взвился на дыбы. Несколько рук тут же вцепились в пояс всадника, в портупею, и потащили его вниз. Страж свалился с седла, исчез в толпе и тут же в том месте над головами замелькали палки.
Сержант выругался. Толкнул в плечи соседей слева и справа:
– Вы и следующие за вами! Живо стройтесь в клин за мной! Остальные – сомкнуться и держать строй!
Он рванулся вперёд, прикрывая лицо левым предплечьем в толстом кожаном наруче. С ходу огрел поперёк спины какого-то эльфа, оказавшегося у него на пути, и тут же наотмашь врезал его соседу дубинкой по руке, в которой он держал палку. Тот завопил во всё горло. Вокруг заорали в ответ:
– Бьют! Они нас бьют!
Леомханн знал, что у него в запасе всего несколько секунд до того, как толпа переключится на них и просто затопчет. Он наклонился и врезался в кучу, сгрудившуюся над местом, где упал конный страж. На его счастье, конь, отчаянно брыкавшийся и ржавший неподалёку, рассеивал толпу, не давал ей сомкнуться.
Сержант действовал, как во время драки в таверне – никакой техники, никакого изящества. От души бил дубинкой, тут же добавлял кулаком и отбрасывал противника в сторону. Несколько раз ему доставалось тоже, но каска и кожаный панцирь пока спасали. Вопли позади подсказывали, что стражи за его спиной тоже трудятся, не покладая рук.
Какой-то щуплый эльф попытался ударить его сбоку железным прутом. Леомханн заметил движение краем глаза в последний момент, парировал резко, отклонив выпад. Тут же перехватил дубинку двумя руками и коротким тычком ударил того в лицо, прямо в закрытый платком рот. Под повязкой хрустнуло, и щуплый завизжал. Сержант ткнул его второй раз, в грудь, повалил на тех, кто напирал сзади. Отхлынувшая толпа освободила место, где упал всадник.
Тот лежал скорчившись, прижимая к груди правую руку, а левой закрывая голову. Один из нападавших пытался стащить с него шлем, другой замахивался и бил, бил, не переставая отобранной у стража дубинкой, будто орудовал киркой. Орал что-то неразборчивое с придыханием, лупил, не глядя – по бокам, по ногам, по поднятой руке.
Леомханн налетел на него сзади, сшиб с ног. Другой, что срывал с упавшего шлем, сам шарахнулся в сторону. Сержант широко махнул дубинкой, отгоняя остальных. Выкрикнул яростно, как когда-то давно, сходясь в рукопашной на бруствере редута:
– Убью гадов!
Нырнул вниз, подхватил избитого стража под плечи, потянул наверх. Тот застонал и плюнул кровавыми брызгами с разбитых губ.
«Вот твари!».
Он перехватил его левой рукой, почти взвалил себе на плечо. Выдохнул:
– Отходим, живо! Прикрывайте нас!
Потащил раненого в сторону улицы. Вокруг орали дурными голосами, стучали удары, ржали лошади. Леомханну вдруг стало страшно. Показалось, что ещё немного – и он услышит выстрелы. И чужие голоса будут кричать на незнакомом языке, а острые жала штыков снова с жутким хрустом вопьются в живые тела.
«Да что же это!».
Шеренга стражей расступилась, пропуская мечущегося коня без всадника, Леомханн нырнул следом за ним. Не останавливаясь, потащил раненого к паровому экипажу неотложной помощи, дежурившему шагах в пятидесяти от оцепления. Сердце бухало в груди, отдаваясь ударами в кирасу, в горло, в виски.
Целитель, совсем молодой парень, подбежал к ним, подхватил раненого с другой стороны.
– Сюда. Опускайте здесь, возле машины. Сейчас я его осмотрю.
Сержант поймал его за плечо, хотел приказать – и не смог. Горло выдало только хрип. Он помотал головой, резко вздохнул пару раз. Наконец выдавил.
– Нет. Проваливайте отсюда. Грузите раненых и уезжайте.
Целитель возразил:
– Но…
– Заткнись, мальчишка, и делай, что я говорю! Скорее убирайтесь, хотя бы на пару кварталов. Мы их не удержим.
Он оглянулся. К ним вели ещё нескольких пострадавших стражей. У одного, без каски, половину лица заливала кровь. Лошади без седоков метались по улице, лишь один всадник из пяти смог выбраться с площади верхом. Цепь пятилась назад, отмахиваясь от напиравшей толпы дубинками. С той стороны летели камни и проклятия.
Леомханн снова повернулся к целителю:
– Живо! Сажай их, как хочешь, хоть вповалку, и уносите ноги.
Через полминуты они закончили. Водитель, бледный, весь в поту, постоянно оглядывался назад и трясущимися губами твердил:
– Быстрее, быстрее! Шевелитесь!
Сержант едва сдержался, чтобы не дать ему в зубы. Наконец экипаж сорвался с места и покатил прочь. Леомханн повернулся. Шеренга стражей уже отступила шагов на тридцать от выхода с площади. Он выругался.
Потом перехватил дубинку покрепче и побежал в строй. Вклинился в цепь, бросил взгляд по сторонам. Узнал рядом Куэллина, у того на скуле багровела свежая ссадина.
Сержант едва успел заметить летевший ему в голову камень и увернуться от него.
Выкрикнул команду:
– Отходим! Медленно, не бежим! До следующего перекрёстка! Пошли!
Цепь продолжила пятиться.
Напиравшая толпа остановилась, разразившись торжествующими криками. Вслед отступающим стражам полетели камни и палки. Почти сразу за этим послышались возгласы:
– Баррикада! Нужно строить баррикаду! Тогда они не сунутся сюда!
– Верно! Правильно! Эй, крушите витрины, тащи мебель!
Зазвенели разбитые стёкла. Возле входа в один из магазинов тут же возникла заминка. Какой-то молодой эльф в повязке на лице оттолкнул в сторону явно нетрезвого детину. Тот возмутился:
– Эй, ты чего!
Молодой прошипел:
– Тебе что, мало магазинов гоблинов? Весь центр ими засижен, как куча навоза мухами. Иди их разноси!
– Да какая тебе разница, сопляк, а? – Детина явно разозлился.
– Большая, – ответил молодой, и рядом с ним незаметно образовалась плотная группка таких же, как он. С лицами, закрытыми платками и железными прутьями в руках.
– Мы не громим своих. И другим не позволим.
Детина подался было вперёд, но вовремя оценил, что ситуация складывается не в его пользу. Скривился и плюнул презрительно.
– Да мне без разницы.
Отвернулся и запустил камнем в окно второго этажа.
– Круши их, ребята! Всю мебель – на улицу.
За его спиной один из группы молодых наклонился к вожаку:
– Ну что, Сет, что дальше-то делаем?
Тот неодобрительно оглянулся.
– Для начала – не называем никаких имён, дубина, как договаривались. А дальше – всё по плану. Строим баррикады и следим за порядком. Пошли.
Глава 6. Сомнения
«Слушать, думать и говорить искренне. Вот в чём секрет. Умные мужчины ценят это. На всех прочих не стоит тратить время».
Несса Перрстерин. «Сильные мира сего».
Вечерний воздух проникал сквозь приоткрытое окно, вливался в узкий промежуток между бархатными портьерами, прохладными волнами обдувал разгорячённую кожу. Смешивался с приятной истомой мышц, отходивших от недавнего напряжения, с мягким покалыванием в затылке, оставшемся после возбуждения. Шум города, приглушённый небольшим садом за окнами, казался слабым и далёким.
Анлуадд Маннавид любил это место. Небольшой дом входил в число тех, что принадлежали ему не напрямую, а через одну из подконтрольных фирм. Скромная резиденция, объект инвестирования. При этом он находился в очень удачном месте. Рядом с деловым центром столицы, так что приглушённое биение её пульса всегда ощущалось здесь отдалённым гомоном толпы, гудками кораблей, плывущих по Груинне, свистками паровозов, доносившихся с центрального вокзала за рекой. И одновременно это был укромный уголок, спрятанный между двумя кварталами, сразу за небольшим парком. Ещё одним удобством было то, что квартал справа целиком занимало министерство транспорта и торговли. В бесконечно кружащемся вокруг него потоке экипажей, посетителей и служащих было очень легко затеряться.
Идеальное место для встреч, о которых никто не должен знать.
Он закинул руку за голову, посмотрел налево.
Несса лежала на животе и ощипывала виноград с грозди на серебряном блюде, наполненном фруктами. Блюдо вместе с графином вина и двумя бокалами помещалось на низком столике возле кровати.
Заметила его движение, повернула голову, улыбнулась.
– Хочешь?
Он улыбнулся в ответ.
– Если не жалко.
– Для тебя, мой милый – нет. Открой рот.
Виноградина была плотной, с толстой кожицей и сладкой. Своеобразный вкус, отдававший далёкими заморскими краями. Разумеется, ведь в это время года зрелый виноград можно привезти только с другого конца света.
Несса поднесла к его лицу ещё одну ягоду. Он снова послушно открыл рот. Она сделала обманное движение, словно отпускает виноградину, звонко рассмеялась, когда он попался на уловку. Потом взяла виноградину в губы и передала её ему вместе с поцелуем.
Губы у неё были сладкие и жаркие.
Он прижал ладонь к щеке Нессы, провёл вверх, зарылся пальцами в пряди волос. Она приподнялась над ним, её глаза в сумерках казались совсем тёмными.
– Ты чем-то обеспокоен сегодня.
Это прозвучало как утверждение, а не вопрос.
– Так заметно?
– Ещё бы. И это не ваша обычная мужская привычка, когда вы сразу после обладания женщиной начинаете думать о том, как теперь завоевать весь остальной мир. Тебя что-то гложет постоянно.
Отпираться не имело смысла, да и не хотелось.
– Неопределённость.
Она наклонила голову, заинтересованно изогнула брови, затем подвинула поближе подушку, легла на неё грудью, а подбородком оперлась на его плечо.
– Расскажи.
– Это всё на самом деле скука смертная. Политика.
– Ничего страшного. Если мне станет скучно, я скажу. Обещаю.
Анлуадд задумался. Полминуты спустя Несса мягко постучала пальцем ему по груди.
– Увиливаешь от ответа.
– Просто не знаю, с чего начать.
– Тебя беспокоит вся эта возня в центре? Митинг, беспорядки?
– Вовсе нет.
– А вот меня – да. Говорят, там разгромили все магазины.
– И что?
– Один из них мне нравился. Там продавали шикарные платья.
Он покосился на неё.
– Странно. Не думал, что там есть что-то в твоём стиле.
– Да? Думаешь, что я не могу выглядеть, как дама из высшего общества?
– Уверен, что можешь.
– То-то же. Тогда что? Требования ветеранов? Какое тебе до них дело?
Анлуадд пожал плечами.
– Абсолютно никакого. Да и не в ветеранах там дело на самом деле.
– А в чём же?
– Власть, милая, власть. Вся эта каша заварилась с одной целью – убрать канцлера.
Несса молчала несколько секунд.
– Речь об императоре? Новом?
Он кивнул.
– Ну что же, это хорошо. Давно пора. Страна с нынешним канцлером похожа на хромую собаку.
– Да? Почему?
– Может только лаять. И всё. А в остальном даже за кроликом не угонится.
Анлуадд улыбнулся.
– Весьма ёмкое сравнение.
– Главное, что верное. Но дело же не в этом, да? Тебе предложили кого-то поддержать, а ты не знаешь, стоит ли это делать?
– Как ты догадалась?
– Ты – важная персона. Вряд ли бы о тебе забыли.
– Спасибо.
– Это не лесть, милый. Это признание фактов. Твой статус всегда учитывается в расчётах.
– В твоих тоже?
Она приподнялась на локте и посмотрела ему в глаза. Серьёзно.
– Разумеется. Я же не юная наивная девушка.
Он пошевелил рукой, на которой она лежала, коснулся пальцами её бедра.
– Спасибо.
– За что на этот раз?
– За честность.
Несса фыркнула.
– Мне нет никакого смысла водить тебя за нос. У нас с тобой максимально открытые и доверительные отношения.
– И это мне нравится. Помимо всего… остального.
Он легонько ущипнул её за кожу. Несса игриво качнула бёдрами.
– Ну, так возвращаясь к твоему кандидату. Она красивая?
– Как ты догадалась, что это она?
– Будь это мужчина, ты бы уже наверняка просчитал его и не мучился сомнениями. Верно?
Анлуадд кивнул.
«Она умница».
– Красивая. И ещё в ней есть что-то помимо этого. Какая-то скрытая энергетика.
– Уверен? Просто обычно вы, мужчины, какими бы взрослыми и опытными не стали, всё равно не можете воспринимать женщину отдельно от её половой принадлежности. Даже если умом вы способны разложить остальное на отдельные части, понять мотивы, интересы. Стоит вам её потом увидеть, и вся картина снова смазывается. Сколько ей лет?
– Примерно, как тебе.
– Ого! Ну, тогда всё ясно.
Он поморщился.
– Ничего подобного. Да, она хороша собой и это большой плюс, когда дойдёт до народной поддержки. Но повторю – в ней есть что-то ещё. То, как она держит себя, как говорит, какое впечатление производит на окружающих. Не на меня одного.
– Скажи мне, сколько раз ты с ней встречался?
– Один.
– На этой встрече были другие женщины?
– Нет.
– Вот видишь! Собралась компания мужчин, наверное, выпили немножко – было такое?
– Я не пил.
– Допустим. И всё же. Вам, сборищу самцов, показывают красивую женщину, и вы тут же ощущаете странную энергетику…
– Несса, я говорю серьёзно…
– Я тоже! Первый взгляд мужчины на женщину – всегда оценка её, как полового партнёра, если только она не годится ему в матери или в бабушки. Хотя и тут бывают исключения.
Анлуадд покачал головой.
– Несса, ты совсем недавно сказала, что хорошо представляешь, кто я на самом деле. Как думаешь, смог бы я достичь своего положения, если бы не научился отделять эмоциональные впечатления от трезвой оценки?
Она замолчала, потом легонько поскребла ногтем его кожу.
– Извини.
– Не за что. Возможно, ты права. Было бы неплохо тебе увидеть её самой.
Несса удивлённо подняла брови.
– Каким это образом?
– Если всё пойдёт, как задумано, у тебя скоро будет масса возможностей.
– Значит, уже есть план? Но ты пока не решил, стоит ли тебе садиться в этот поезд?
– Вот именно.
– Тогда поступи просто. Представь, что ты можешь потерять, сев в него.
– Всего-то?
– Конечно. Простые решения – самые лучшие. Я, например, всегда так делаю. Помнишь нашу первую встречу?
Он кивнул.
– Твой громила-шофёр передал мне записку. Кстати, меня здорово позабавила вся эта таинственность, как в авантюрных романах – письмо без подписи, без указания адреса, куда он меня должен отвезти.
– Но ты согласилась.
– Да.
– Было страшно?
– Любопытно. Лекарство от страха я всегда ношу с собой.
Она кивнула в сторону кресла, к которому была прислонена трость. Маннавид теперь знал точно, что в ней прятался стальной клинок.
– И не забудь про два кинжала в сапогах.
Он помнил. Когда на втором их свидании дело дошло до постели, она показала ему два небольших ножа и пояснила, что выросла в условиях, когда девушке нужно было иметь под руками парочку весомых аргументов в пользу права самой делать выбор, с кем ей нравится общаться, а с кем – нет.
– Но риск всё равно был.
– Конечно. В этом-то всё и дело. В умении оценить риски и перспективы.
На этот раз удивлённо поднял брови он. Его любовница рассуждала, словно биржевой маклер.
– Что ты так округлил глаза? Твоё письмо было написано на хорошей бумаге, ровным почерком. Не похоже, чтобы его писал психопат. Громила был здоровенным, конечно, но – а каким ещё должен быть посыльный? По крайней мере, он был чист, от него пахло хорошей парфюмерией. Плюс свежие манжеты и воротничок. А также дорогие перчатки и обувь.
– Ты наблюдательна. Из тебя бы вышел неплохой детектив.
– Милый, из меня могло бы выйти много чего, но мне нравится тот вариант, что есть сейчас. Не обо мне речь. Я всё это рассказываю просто, как пример. В тот момент, когда я оценила ситуацию, твоего посыльного и потенциальные риски, то подумала – что я потеряю, если поеду? В самом плохом случае – жизнь, если меня смогут застать врасплох. Во всех прочих вариантах шансы выкрутиться были достаточно высоки. Потом я подумала, чего лишусь, если не поеду. А вот тут был подвох.
– Какой?
– Я не знала! В этом всегда главная загвоздка. Когда отказываешься от чего-то неизвестного, никогда не знаешь, чего можешь лишиться. Возможно, это лучший шанс в твоей жизни. Может быть – проигрыш или потерянное время. Узнать об этом можно, только если удастся получить больше информации. Ты, например, знаешь, что можешь потерять, если откажешься поддержать её?
Он пожал плечами.
– Скорее всего – ничего. К счастью, я нахожусь на том уровне, что с моим статусом будут считаться в любом случае – как ты и сказала.
Она кивнула.
– Хорошо. А что ты приобретёшь, если поддержишь эту кандидатуру? Что-то можно предположить?
– Обычные вещи взамен политической поддержки. Расширение влияния, первоочередные заказы, государственные контракты. Возможно – пост в правительстве.
– Последнее я бы исключила из расчётов.
– Почему?
– Если вдруг она окажется плохим лидером, отдуваться за ошибки придётся всем. Хуже того, вину за общие просчёты могут взвалить на кого-то одного. На тебя, например. Если ты не будешь частью системы, такого не случится.
Некоторое время он смотрел на неё молча, а потом притянул к себе и поцеловал.
Сказал серьёзно:
– Я рад, что поручил тогда Мирддону разыскать тебя. И тому, что ты приняла моё приглашение.
Она кокетливо стукнула его пальчиком по носу.
– Мне тоже нравится, как всё получилось. Есть ещё что-то, что тебя во всём этом беспокоит?
– Да. Её амбиции.
– Что с ними не так?
– Я не знаю, насколько далеко она готова зайти.
– А если предположить крайний вариант?
– Дело может кончиться войной.
– Так серьёзно?
– Почти наверняка.
– И каковы шансы на успех?
– В войне? Никогда не угадаешь. Эта капризная сволочь играет по своим правилам. Её легко разбудить, а вот предсказать исход очень сложно. Слишком много факторов.
– Тогда сосредоточься на той части, которая может коснуться лично тебя. Не думаю, что ты или кто-то из твоей семьи попадёте в армию.
Он усмехнулся.
– Это крайне маловероятно.
– Хорошо. Тогда подумай, как война скажется на твоих делах.
– Я это знаю и так, по опыту прошлой драки. Увеличение государственных заказов, запрет на профсоюзы. В случае победы – освоение новых рынков.
– То есть ты в любом случае в плюсе?
– Не в убытке, как минимум. Да, возможно, что опять будут ограничения в уровне жизни, снова придётся переходить на рыбное меню.