Корсар
– Артём у тебя? – сразу перехожу к делу, а Андрей отрицательно машет головой, потирая квёлые бицепсы. Правда, я всё-таки заметила, как на мгновение в глазах Андрея промелькнуло странное выражение. Значит, я на верном пути! Ну, теперь главное, чтобы кота за причиндалы не тянул, а помог. – А где он?
Пожимает плечами, усиленно изображая непонимание, но всё-таки я ещё надеюсь, что совесть у него не зарыта слишком уж глубоко.
– Ева, послушай, я вообще не в курсах, где он валандается, – пожимает плечами и трёт пальцами сонные глаза.. – Сто лет уже с ним не виделись.
Ага, так я и поверила, идиотки в другом месте водятся.
– Дрю, мне правда очень нужно его найти, – заявляю, в упор глядя на собеседника. Пока ещё нахожу в себе силы держаться и быть вежливой, но скоро начну вопить и драться. – Это вопрос жизни и смерти. Я серьёзно!
Я не очень-то и преувеличиваю, потому что по возвращении домой меня ждал сюрприз: выбитое окно, а на подоконнике, присыпанная разнокалиберным осколками, лежала записка. Даже слегка порезалась, пока добиралась до неё, а, прочитав, мгновенно захотела убить своего придурочного брата.
“Если не вернёшь всё до копейки, у твоей сестры станет на парочку органов меньше”. Вот так, простенько и со вкусом, а у меня мороз по коже пробежал от столь радужной перспективы. Ну уж нет, мне мои органы ещё очень даже пригодятся.
Так что да, я не шутила, когда говорила о вопросе жизни и смерти. Как понятно из дебильной записки, первой на очереди буду я. И пусть моя жизнь не так, чтобы прекрасна, но умирать уж точно не хочется.
– Я не знаю, честно, – говорит, а у самого глазки бегают. Никогда он не умел врать, на том и погорит.
Делаю шаг в его сторону и, встав на цыпочки, шепчу на ухо:
– Андрюша, не беси меня, пожалуйста, я и так уже всё терпение потеряла. Артём снова вляпался куда-то, во что-то очень нехорошее влез, денег у кого-то занял, а нам теперь окна бьют. Если что-то знаешь, лучше скажи.
– Чёрт, я же обещал, – произносит жалобным тоном, а прыщавое лицо сморщивается в дульку.
Обещал он. Бесит, что у них какие-то тайны, а я последствия лопатой гребу.
– Я не сдам тебя, клянусь! – уверяю и делаю шаг назад. – Но мне очень нужно с ним поговорить.
Андрей медленно кивает, вздыхает и подходит к этажерке, на которой хранит всякую всячину. Копается там некоторое время и под нос себе бурчит о том, что Тёмыч его убьёт, если узнает. Смотрю на его торчащие лопатки, бледную кожу, покрытую сыпью и мечтаю поскорее убраться отсюда. На сердце так тревожно, что выть хочется. Ну вот почему брат не может жить спокойно? Но раньше всё обходилось, никто его не искал, меня в темноте не домогался, окон не бил. Значит, на этот раз всё может оказаться намного хуже и чем закончится – вопрос открытый. Всё-таки каким бы непутёвым ни был Артём, я люблю его, потому что он заботился обо мне после смерти родителей, не дал оказаться в детском доме, и за это буду благодарна до скончания дней. А сейчас он в беде, и как бы ни злилась, просто обязана помочь выбраться. По-другому просто не могу.
От тягостных мыслей отвлекает Андрей, протягивающий какую-то мятую бумажку.
– Что это?
– Адрес, бери, – указывает подбородком на засаленный клочок, исписанный кривым почерком. – Он там должен быть. Больше ничем помочь не могу, извини.
Он пожимает плечами и, отдав мне несчастный клочок, подходит к двери и несколько раз проворачивает замок, усиленно демонстрируя, что мне здесь больше не рады. В принципе, я и без столь жирных намёков понимаю, что пора уматывать. Что поделать, если гостеприимство не самая сильная черта Андрея?
Выхожу из квартиры и быстро сбегаю по лестнице. Внутри кипит энергия, и мне не терпится уже отправиться по этому адресу, чтобы поговорить с братом. Смотрю на кривую надпись и понять не могу, где это место находится, а ещё упорно кажется, что меня обманули. “Петли и узлы, Сорок восьмой километр, Первый спуск”. Что это за шифровка такая? Наверное, Андрей всучил мне липу, лишь бы отвязалась. Но делать нечего, придётся на практике выяснять, так ли это.
Вызываю такси и пока жду машину, снова и снова вчитываюсь в странный адрес. Что хорошее может меня там ждать? Вдруг там притон какой-нибудь наркоманский или бордель? Что тогда делать буду? От Артёма и его окружения можно ждать чего угодно, тем более, когда разные подозрительные люди активно требуют вернуть долг.
Ныряю в салон подъехавшей синей иномарки и протягиваю таксисту мятый листок. Он кидает на меня удивлённый взгляд, от чего становится не по себе.
– Вы знаете это место? – спрашиваю, удобнее усаживаясь на пассажирском сидении. В глубине души надеюсь, что хоть кто-то заранее сможет просветить, куда направляюсь.
– Да, приходилось бывать. – Заводит мотор, искоса поглядывая на меня. От этого становится не по себе, но стараюсь сохранять спокойствие. – А тебе, красавица, что там понадобиться могло?
– Очень важное дело, документы просили передать. – Похлопываю рукой по лежащей на коленях сумке, а таксист криво улыбается и газует.
Эти странные ухмылочки мне совсем не нравятся, но стараюсь не зацикливаться, чтобы лишним голову не забивать. У меня есть цель, от которой не отступлюсь, что бы ни случилось.
Всю дорогу едем в полном молчании, лишь тихо играет радио, да изредка ловлю на себе заинтересованные взгляды таксиста. Не знаю, о чём думает сейчас, но разбираться нет никакого желания. Скорее бы уже доехать, а там на месте разберусь. Стараюсь расслабиться, занимая мысли ничего не значащей ерундой, лишь бы не паниковать. Думаю, что нужно купить бананы и хлеб, заплатить за отопление и позвонить в “Долину вкуса”, если придётся задержаться. Надеюсь, меня не уволят, если разок пропущу смену. Ещё фантазирую о море, которого никогда не видела вживую. Какое оно на самом деле? Интересно.
– Приехали, красавица, – говорит таксист, а я смотрю за окно, абсолютно не понимая, куда меня занесло.
Когда мне озвучивают сумму, высветившуюся на счётчике, перед глазами на минуточку темнеет. Это же половина моей зарплаты в “Долине вкуса” и почти все деньги, которые взяла с собой. Ну, Артём! Только попадись!
Выхожу из автомобиля, и свежий ветер остужает разгорячённую кожу. Только сейчас в полной мере ощущаю, как сильно затекли мышцы от долгого сидения на одном месте. Небо уже окрасилось в закатные оттенки красного, а вокруг ни одной живой души. Вижу высокие, выкрашенные в тёмно-зелёный цвет, ворота и каменный забор, тянущийся далеко-далеко по обе стороны. Что же это за место такое?
Чем ближе подхожу, тем яснее слышу приглушённые голоса, рёв моторов и чей-то смех. Останавливаюсь, не зная, что дальше делать. Просто постучать? Или попытаться перелезть? Но забор такой высокий, что мне и не допрыгнуть. Стучу, но ничего не меняется, а в сотый раз звонить брату не хочется. Он выключил телефон и выходить на связь, по всей видимости, не собирается. Сумерки сгущаются, таксист уехал, и у меня есть все шансы провести ночь под открытым небом, потому что в кошельке лишь мелочь звенит.
Стучу-стучу, а всё безрезультатно. Пропасть какая-то, честное слово. Жгучие слёзы от собственного бессилия разъедают веки, а я всё долблюсь в железо забора, сбивая кисти чуть не до крови, а в ответ чужой громкий смех, неразборчивые крики и музыка. Вдруг за спиной раздаётся звук мотора. Резко оборачиваюсь и замечаю мотоцикл, рассекающий светом фар сумерки. Остановившись невдалеке, водитель спрыгивает на землю, а во мне рождается крошечная надежда, что благодаря ему смогу попасть внутрь.
Когда парень медленно приближается ко мне, замечаю, насколько он огромный. Лысый, как коленка, а мощные руки покрыты плотным слоем рисунков. Неосознанный страх копошится внутри, но у меня нет другого выхода, нужно найти брата, если он, конечно, находится здесь, потому что в противном случае совершенно не знаю, что делать.
– Здравствуйте. – Мой голос срывается на визг, и парень смотрит на меня внимательно, ухмыляясь. – Вы туда?
Машу рукой в сторону забора, а лысый кивает. Мне кажется или у него даже на голове татуировка? Хотя из-за его габаритов вполне могло и померещиться.
– А вы? Заблудились? – голос приятный, совсем не кажется несущим угрозу, и я немного расслабляюсь.
– Я ищу кое-кого, – начинаю, пытаясь хоть как-то объяснить своё пребывание здесь. – Мне дали этот адрес. Приехала, стучу-стучу, а никто не открывает.
Смеётся и достаёт из переднего кармана кожаных брюк телефон, кажущийся совсем крошечным в его огромной лапище. Дождавшись ответа, говорит: “Привет, пусть откроет кто-нибудь, я приехал” и кладёт трубку.
– Сейчас нас впустят, – говорит, улыбаясь, и подмигивает мне. Нет, не заигрывая, по-доброму. Он кажется хорошим человеком, но я так часто ошибалась в людях, что иллюзий стараюсь больше не строить.
И правда, проходит совсем немного времени, и ворота с противным скрипом открываются, а я замираю на месте соляным столбом. Это что-то невероятное, правда.
Люди, просто море людей – стайками и поодиночке – перемещаются по периметру территории, кажущейся просто огромной. В основном мужчины, но попадаются и девушки в довольно откровенных нарядах. Неужели и правда притон? Мамочки, куда я попала?
Озираюсь по сторонам и замечаю: парень, что помог попасть внутрь, никуда не уходит, а стоит и очень внимательно рассматривает меня. От его пристального взгляда становится не по себе. Вдруг он какой-нибудь извращенец? Вдруг это вообще какая-то вечеринка извращенцев?!
– Так кого ты здесь ищешь? – задаёт вопрос, чуть склонив набок лысую голову. Точно, татуировка над ухом, мне не померещилось!
– Б… брата, – сглатываю тугой комок в горле, мешающий дышать. – Мне сказали, что он здесь. Мне очень нужно его найти.
– Он участник или зритель? – интересуется, не сводя с меня напряжённого взгляда.
– Что? Не знаю, правда. – Переминаясь с ноги на ногу, стою, сжав руки в замок, чтобы не дрожали. Ненавижу свою нервозность, но вся эта ситуация пугает до чёртиков. И это ещё о каких-то участниках и зрителях спрашивает. Такое чувство, что сегодня Вселенная вздумала свести меня с ума. – Я брата не могу найти, а его друг дал этот адрес, вот я и приехала. Спасибо, что войти помогли.
– Не за что, – улыбается и, кажется, немного расслабляется. – То есть ты даже не знаешь, есть ли здесь на самом деле твой брат, что это за место не в курсе, правильно я понял?
Киваю, а он снова улыбается.
– Как тебя зовут, отважная барышня?
– Ева, – пищу, а он смеётся.
– А я Брэйн, пошли.
И направляется вперёд, не оборачиваясь, а я следую ли за ним. А что ещё остаётся делать, если уж вляпалась в эту историю? Божечки, нужно было хотя бы нож с собой взять! И почему я такая дура?
Брэйн – что за прозвище странное такое? – плавно движется в только ему одному известном направлении, а толпа расступается, растекаясь вокруг живым морем. Многие приветствуют его, хлопают по спине, кто-то показывает свои татуировки и просит совета, но он нигде не задерживается дольше нескольких секунд. Стремительный, быстрый, несмотря на свои габариты, а я чуть не бегу следом, потому что мой шаг с его не сравнить, а ещё очень боюсь потеряться или заблудиться. У меня есть моё бессилие и лысый маяк в людском океане, в котором легко и затоптать могут, имя не спросив. Рёв моторов становится всё оглушительнее, но из-за плотной толпы не рассмотреть, что происходит. Со всех сторон доносятся громкие возгласы, истеричный смех, хлопки, а ещё гремит музыка, дезориентируя и путая мысли. От этой какофонии можно оглохнуть или с ума сойти, но, по всей видимости, собравшиеся к такому привыкли.
Стараясь не упустить из виду Брэйна, иногда поглядываю по сторонам, замечая, что народ одет в основном в кожу: куртки с заклёпками, тяжёлые сапоги, украшенные цепями, потёртые брюки. Девушки самые разные, разодетые и скромные, высматривающие “добычу” и льнущие к угрожающего вида парням. Вообще, очень колоритное общество, но брата нигде не вижу. Неужели его нет здесь?
Наконец-то Брэйн останавливается у здания, здорово смахивающего на ангар или зернохранилище, распахивает дверь, и искусственный свет проливается на землю.
– Проходи, здесь начальство заседает, помогут найти твою пропажу.
Снова улыбается и делает приглашающий знак рукой, я киваю и вхожу в помещение. Оглядываюсь по сторонам и вижу того, кого никак увидеть здесь не ожидала. Родион, собственной персоной, сидит за столом, раскачиваясь из стороны в сторону, положив голову на подголовник кресла. Он о чём-то беседует с худым мужчиной в синей футболке, смеётся, и я вдруг понимаю, что его аккуратно подстриженная рыжая борода точно такого же цвета как мои волосы.
– Здравствуйте, – говорю, откашлявшись, и делаю ещё шаг по направлению к центру комнаты. Родион не замечает меня, увлечённый разговором, и я снова кашляю.
Брэйн захлопывает дверь, проворачивает замок и направляется к столу.
– Роджер, привет. – Тот поднимает на него взгляд, улыбается во все тридцать два и встаёт с места.
– Молодец, что приехал. – Они обнимаются, хлопают друг друга по плечам, а потом Роджер оборачивается в мою сторону, и на лице отражается целая гамма эмоций. Точно поверить не может в увиденное. От этого взгляда немного не по себе, потому что на меня вообще-то никто так никогда не реагировал. – Ева?
Глава 7 Роджер
А вечер прямо заиграл новыми красками. Такой сюрприз, просто подарок небес, только заслужил чем? Неясно. Ну, будем считать, что кто-то там, наверху просто сошёл с ума, я совсем не против таких презентов.
Тем временем Ева стоит, смотрит на меня широко открытыми глазами, а в них всё тоже выражение, которое в сердце дыру прогрызает, ржавый гвоздь проворачивая. Ничего не могу с собой поделать, долбанный гипноз какой-то.
– Что ты здесь делаешь?
Никак не могу поверить, что это именно она сейчас замерла соляным столбом в моём ангаре, а не какой-то грёбаный глюк или белая горячка, что, кстати, вполне вероятно.
Ева тоже кажется удивлённой, но, по-моему, гораздо меньше моего. Хотя вижу ведь, что боится вздохнуть, точно могу что-то сделать с ней, наброситься, покалечить. Или этому страху есть какая-то другая причина? Ничего, выясню, только время дайте.
– Пиццу привезла, – нервно улыбается и, как ей кажется, незаметно вытирает вспотевшие ладошки о брюки. Только я всё вижу, хоть и многим может показаться, что отсутствие одного глаза такая уж сильная помеха.
Брэйн, о котором с появлением Евы успел забыть, кидает долгий задумчивый взгляд на меня, потом на флегматичного Фельдшера, сидящего на диване, бросает излишне бодрое: “Скоро вернёмся” и чуть не пулей вылетает из ангара. Наш костоправ, без лишних слов, следует примеру молодого товарища, и через несколько мгновений остаёмся с Евой вдвоём. Не знаю, радоваться этому или волосы на себе рвать.
Ева… такое прекрасное имя, такая замечательная девочка, и я… Красавица, мать его, и чудовище – вечный сюжет во плоти.
– А если серьёзно?
Жизненно необходимо понять, зачем она здесь, а иначе мозги поплывут. Вариант, что ко мне, такому замечательному, приехала хоть и заманчив, да только маловероятен. Тогда, что ей здесь нужно? “Петли и узлы” не место для таких как Ева.
Снова присаживаюсь на стул, потому что не хочу делать лишних движений, напугать боюсь. Пусть лучше нас разделяет несколько шагов и стол, чем снова страх в зелёных глазах видеть. Я, оказывается, малодушен и труслив до крайности, но рядом с Евой я вообще с трудом себя узнаю.
– Я брата ищу, – говорит со вздохом и взгляд отводит. Вижу, что ей неуютно здесь, с ноги на ногу переминается, точно сбежать хочет.
Только хрен ей, а не побег. Ведь, если судьба нас свела снова в третий раз, не думаю, что это простая случайность. Я фаталист до мозга костей, потому в такие знаки привык верить.
– Ева, присядь, – прошу, указывая рукой на диван. Она кивает и аккуратно садится на самый краешек, готовая в любой момент сорваться с места. – Кто твой брат и почему ты уверена, что он должен быть здесь?
Подозрение, чьей сестрой может оказаться, уже роится в глубине сознания, но я даю Еве шанс самой всё рассказать. Не потому, что подозреваю в чём-то, нет. А потому, что до одури нравится слышать её голос и здесь, совсем рядом с собой видеть.
– Вот, – говорит и достаёт из сумки мятую бумажку. – Мне адрес дали, сказали, что брат здесь, вот я и приехала.
Приходится всё-таки выбраться из-за стола, потому что по-другому не дотянуться. Не могу отказать себе в удовольствии дотронуться до её пальцев, когда клочок из руки забираю. Такие холодные, дрожащие. Чёрт, надо мысли в порядок привести, пока ещё могу соображать, пока глупостей не наделал.
– Да, наш адрес, – зачем-то изображаю из себя Капитана Очевидность. – А кто твой брат? Он участник или зритель?
Ева тяжело вздыхает и смотрит на меня, насупившись, а в глазах настоящая паника.
– Меня второй раз об этом спрашивают, но я ведь не знаю, понимаете? Мне просто адрес дали и всё!
Голос срывается в истерику, а мне хочется к себе её прижать, чтобы не волновалась, но пока не могу позволить себе такой роскоши. Надеюсь, что только пока.
– Просто дали и всё? Даже в курс дела, что ли, не ввели?
– Нет, – отрицательно машет головой и заправляет волосы цвета закатного солнца за ухо.
Интересно, кто даёт юным девам наш адрес и даже не предупреждает, что здесь могут найтись охотники до таких прелестных крошек? Тут же на каждом шагу утырок на утырке. Холодный пот прошибает, когда понимаю, в какую неприятность Ева могла вляпаться, не встреть она Брэйна. Надо потом ему бутылку коньяка, что ли, презентовать, раз ангелом-хранителем поработал.
– И как ты сюда добралась? – Присаживаюсь на край стола, выбрасываю в мусорное ведро мятый листок и складываю руки на груди. – Мы же у чёрта на рогах находимся.
И это правда, нас не так-то просто найти. Обычно, на картах такие адреса кружочком не отмечают.
– На такси, – вздыхает, и я понимаю, что, наверное, все деньги за проезд отдала. Не думаю, что она на своих многочисленных работает заколачивает миллионы.
Мать их, это же надо…
Сжимаю и разжимаю кулак, чтобы стену не ударить, потому что нахожусь почти на грани.
– Кто твой брат? Не переживай, сейчас найдём.
– Артём Романов. – Вот же пропасть! Так и знал, что это он, прямо чувствовал, что с ним не всё так просто. – Родион, вы его знаете?
Морщусь от этого отвратительного официоза, потирая лицо ладонями. Почему-то именно из её уст слышать своё полное имя особенно отвратительно. Ещё бы Викторовичем для полной картины обозвала. Понимаю, что в её глазах выгляжу, наверное, чёрт пойми кем, но хочется всё-таки немного другого.
– Слушай, у меня есть одна маленькая просьба в обмен на информацию.
Ева открывает рот, потом закрывает, несколько раз испуганно моргает, а я улыбаюсь.
– Какая? – На веснушчатом лице почти ужас, а в глубине моей души волна досады поднимается. Понимаю, о чём она подумала: что приставать сейчас начну, брюки зубами рвать, причиндалами перед лицом трясти. Чёрт, какого хрена она так трясётся?
– Не бойся, насиловать не стану.
– Я не… Родион… я не об этом…
– Помолчи, а то просьбу прослушаешь, – жестом останавливаю поток бессвязных бормотаний, и Ева затихает. – И вообще, старших нужно уважать и не перебивать, когда говорят. Так вот, прекращай, во-первых, мне выкать, а, во-вторых, никакой я тебе не Родион. Тоже мне, удумала.
Выдаю на одном дыхании и улыбаюсь. Первый ход сделан. Посмотрим, куда дальше кривая выведет.
– А кто? – округляет глаза и сглатывает.
– Дед в кожаном манто.
Она секунду смотрит на меня, а потом смеётся. Закрывает лицо руками, пополам сгибается и хохочет. Святая колодка, за что мне это? Господи, искушаешь зачем? Зажмуриваюсь и делаю три глубоких вдоха. Надо умыться, что ли, холодной водой или вообще, часа три поплавать, чтобы дурь из башки выветрилась.
– Так и называть?
– Можешь и так, но лучше Роджером.
Она прекращает смеяться и кивает.
– Хорошо, Род… Роджер. Договорились.
– Так и думал, что у нас это получится с первого раза. Договориться, в смысле, – улыбаюсь, потому что ничего не могу с собой поделать. Старый дурак, извращенец мерзкий. Но пусть, всё равно никакая разница в возрасте и мои тараканы не помешают любоваться ею. – Так вот, твой брат пришёл ко мне сегодня, просился в участники.
– Слушайт… слушай, – поправляет себя, виновато улыбнувшись, – я всё-таки не понимаю, в чём они участвуют? Это что-то опасное, да?
Эх, золотая девочка. Вот как тебе сейчас объяснить, чтобы ты в обморок не рухнула? Но, делать нечего, придётся как-то рассказать. Главное, не напугать ещё больше, а то и так бледная, как полотно, хоть и храбрится изо всех сил, умница такая.
– Будет аккуратным, ничего с ним не случится. Впрочем, пойдём, покажу. Рассказывать я не мастак.
Ева кивает, поднимается на ноги и протягивает мне руку. Несколько секунд смотрю на изящную бледную кисть, красивые пальцы, как и у брата созданные для игры на скрипке, и не знаю, как лучше поступить. Самый важный момент: смогу ли потом отпустить?
А, и чёрт с ним. Будь, что будет.
– Замёрзла? – Сжимаю ладонь в своей, а Ева отрицательно машет головой. Отчаянно хочется поцеловать хрупкую кисть, но понимаю, что с Евой лучше не торопиться. – Вернёмся с экскурсии, кофе будем пить, чтобы дрожать перестала.
Она улыбается, но молчит, а у меня ступор, потому что внутри всё переворачивается, скрежещет и ломается. Все бастионы, выстроенные однажды, разом опасно накренились. Я так отвык столь сильные эмоции испытывать, от которых на части разорваться могу, что теряюсь. В голове полная неразбериха, почти белый шум, мешающий здраво рассуждать.
В движении жизнь, правильно? Иду к двери, но когда распахиваю, натыкаюсь на Аню. Она смотрит на меня, потом переводит взгляд на Еву, сглатывает и улыбается. Вот за что ещё её уважаю: она всегда делает вид, что всё в порядке вещей. Сколько разного видела за прошедшие годы, а всегда сохраняет невозмутимость.
– Родион Викторович? Всё готово, можно начинать.
– Замечательно, – говорю и прохожу мимо. – Я прогуляюсь по территории, меня не ищите, хорошо?
Аня кивает, прижимает к боку толстую папку и убегает, а я веду Еву к стоянке мотоциклов. У нас не обязательно иметь свой, вполне допускается взять в аренду на время. Почти как каток в Торговом центре. Окидываю взглядом собравшихся участников, но Артёма среди них не вижу. Где же он?
– Расскажи, что случилось? Почему ищешь его так настойчиво?
Надо о чём-то поговорить, потому что у меня стойкое чувство, что легко могу наступить на горло своим принципам и затащить Еву в особенно тёмный угол. А уж там держите меня кто-нибудь, да покрепче, потому что контроль потеряю мгновенно. А этого допустить никак нельзя, я же не животное.
– Мне нужно с ним очень серьёзно поговорить. Это очень важно, – тихо произносит, напряжённо глядя вперёд.
В глазах решимость и злость – эмоции, которых раньше не замечал. Что сделал этот Артём, что Ева согласилась поехать поздним вечером в совершенно незнакомое место? А ещё меня волнует один вопрос, сводящий с ума, навязчивый.
Останавливаюсь, выпускаю руку Евы и беру за плечи. Наверное, слишком крепко, потому что морщится, но упорно молчит, лишь обжигает изумрудной зеленью. Но мне нужно узнать ответ, и для этого на многое готов.
– Ева, скажи мне, – начинаю тихо, чтобы не спугнуть, – какого чёрта твой брат позволяет тебе пахать на трёх работах?
Замирает испуганной птицей, но вырваться не пытается, уже хорошо. Вглядываюсь в лицо, выражение глаз прочесть пытаюсь, но ничего не получается. Ева закрылась от меня, словно одно случайно сказанное слово прорвёт плотину.
– Не скажешь?
– Нет. Он не виноват ни в чём, просто немножко непутёвый, но старается.
Ничерта он не старается! Прийти на ночные гонки – это хрень моржовая, здесь не так просто заработать как кажется, особенно новичку. Я пытался объяснить это Артёму, но он и слушать не хотел, а сейчас у меня одно желание: схватить гадёныша за шкирку и заставить одуматься. Вспоминаю, что говорила Аня: о непогашенных кредитах, а внутри гнев кипит, что и эти долги тоже, наверняка, помогает выплачивать Ева.
Мать их, она должна в свои девятнадцать ходить в клубы, встречаться с подружками, с парнями – хорошими, юными – на велосипедах кататься, а не мыть подъезды кверху задом. Труд – вещь хорошая и почётная, если только не вместо оболтуса брата.
– Ладно, пошли в центр.
Мы направляемся к центральной площадке, куда стекаются все любители острых ощущений и желающие сделать ставки.
– Сейчас наш новенький стартанёт, – улыбается Аня, завидев меня. На Еву она старается не смотреть, чтобы не смущать лишний раз.
– Мать твою, тормози заезд! – ору, а на меня озираются все, кто рядом находятся.
Понимаю, что этот придурок – Артём – в любой момент может пропахать пузом всю трассу, разбить себе голову или вообще сдохнуть. Не хочу, чтобы Ева видела это.