Время огня. Мотыльки
– Надеюсь, зайцы тут не ядовитые?.. – пробормотал он, пристраивая над огнем импровизированные вертелы.
Рик тоже надеялся. Очень-очень надеялся, потому что при мысли о жареном мясе он едва не подавился слюной. А этот, значит, еще и охотиться неплохо умеет… Проклятье, не будь Нейд черно-серебряным, Рик признал бы, что со спутником ему повезло. Придвинулся к огню, чтобы хоть как-то согреться и просушить мокрые волосы.
– Помочь? – предложил он, стараясь не стучать зубами.
– Да нет, скоро уже готово будет. Только я не рассчитывал, что удастся развести костер. Там, – он неопределенно махнул рукой вверх, – я бы не рискнул внимание привлекать и даже котелка не брал… Кто ж знал, что тут такое место? Его и на карте нет.
Еще б оно там было! Не пришлось бы потом жалеть, что показал его альвировскому приближенному. А тот, спохватившись, протянул Рику фляжку, не ту, в которой носил воду, а плоскую, серебряную. Жаворонок, не глядя, отхлебнул и чуть не задохнулся. Словно крутого кипятка хватил.
– Отравить хочешь?! – осипшим голосом выдохнул каторжанин. – Что за дрянь?..
– Переживешь. Альдорская огненная вода. Зато ты сразу перестал походить на окоченевшего покойника!
– Чокнутые альдорцы!.. И ты это… пьешь? – с ноткой суеверного ужаса уточнил Жаворонок, безуспешно пытаясь отдышаться.
Тот покачал головой.
– Редко. Обычно я с ее помощью развожу костер, если растопка мокрая, – она прекрасно горит. Или царапины промываю.
По телу быстро распространялось приятное тепло, сведенные холодом мышцы начинали расслабляться. Ладно, оно того стоило… Жаворонок, зажмурившись, сделал еще пару глотков и только потом закрутил крышку и вернул владельцу.
– Кстати, насчет царапин. Покажи, что там у тебя.
– Где? – не сразу сообразил преступник. Внезапно он поймал себя на том, что соображать вообще расхотелось. Хотелось улечься на траве и смотреть в медленно темнеющее небо. А, д-демон!.. Похоже, с непривычки хватило нескольких глотков, чтоб его повело.
Собеседник придирчиво оглядел их будущий ужин, повертел, сдвинул так, чтобы не подгорело, и, поднявшись на ноги, подошел.
– Брось, тебя же перекашивает при половине движений. Давай, посмотрю. Воспалиться может…
Рик отшатнулся, даже сквозь накатившую после огненной воды расслабленность прорезалась паника. И не потому, что он так уж боялся боли. Промыть поврежденную кожу действительно стоило. Просто вдруг вспомнилось, как именно вычисляют колдунов.
Жестокостью ныне регентствующий граф Ивьен славился на весь континент, поговаривали, что он – земное воплощение верховного демона, и Рик вполне готов был в это поверить. Только идиотом он не был, понимал, что начнется, если обвинять в магии будут бездоказательно. Это же каждая завистливая баба станет тыкать в привлекательных соседок и кричать, что они ведьмы. Такого регент не допустил: за донос на колдуна действительно платили неплохие деньги, некоторые только так и зарабатывали… Уроды. Но, если донос оказывался ложным, тот, кто его написал, отправлялся под суд. А определить, является ли человек одаренным, если он сам не желает демонстрировать свою силу, вполне возможно. Если волшебнику причинить очень сильную боль, такую, от которой напрочь теряется самообладание, магия стремится защитить своего владельца, она выплескивается помимо воли, и удержать ее уже невозможно. Насколько знал Жаворонок, подозреваемых не калечили. Есть умельцы довести человека до предела, не нанося ему особых увечий. Вот они этим и занимались. И что, если сейчас?..
Нет, сомнительно, что его, Рика, царапины принесут ему подобные ощущения. А все равно стало страшно. Он же совсем не умеет обращаться со своей новоприобретенной силой! Кто знает, как она себя поведет, когда жгучая огненная вода польется на разодранную спину?
– Не на что там смотреть, – отмахнулся он, делая еще один шаг назад.
Широкая ладонь перехватила за плечо, попав точно по тому месту, где тянулась одна из вздувшихся красных полос. Жаворонок сдавленно зашипел. Нейд тут же отдернул руку, но виноватое выражение его лица быстро сменилось укором.
– Вот и я об этом. Не дури! Думаешь, мне улыбается снова таскать тебя на себе, если свалишься в горячке? Ты, конечно, легкий, но костлявый, неудобно, знаешь ли.
– Можно подумать, тебя кто-то просил! И вообще, хочешь сказать, что ты хороший лекарь? – огрызнулся беглец, впрочем, уже понимая, что придется рискнуть. Хотя бы потому, что, если и правда воспалится, больно все равно будет. И неизвестно, как тогда поведет себя проклятая магия.
– Лекарь из меня никудышный. Но, определенно, лучший из всех, что тебе сейчас светят, – резонно отозвался Нейд. – Знаешь, как говорит один мой новый знакомый?.. У тебя негусто с вариантами, так что придется довериться мне.
– А, чтоб тебя!
Рик вяло махнул рукой, мол, делайте, что хотите. Опустился на уже знакомый плащ, расстеленный возле костра. Зашуршали под ним пушистые сосновые ветки, которые Нейд неизвестно когда успел наломать.
Зря беспокоился. Действия самопровозглашенного лекаря – не слишком умелые, но занимался подобным он явно не впервые – подарили Жаворонку несколько достаточно паскудных минут, но и только. Сдержать рвущиеся с языка ругательства он не сумел (впрочем, не очень-то и старался), а вот магию сдерживать не пришлось: она осталась неподвижной. Ну что ж, так и должно быть, потому что то, о чем говорили – или, вернее, не говорили – те, кто прошел проверку на магию, явно было чем-то куда более страшным. Во всяком случае, от нескольких царапин, пусть и неприятных, человек не поседеет до срока, не начнет заикаться или кричать по ночам. А с подсудимыми, доказавшими свою непричастность к колдовству таким способом, нередко потом происходило что-то подобное. Кое-кто, говорят, и вовсе терял рассудок. Да уж, упасите боги от такой участи.
Только в самом конце, когда Нейд оставил в покое спину и плечи и занялся незажившим клеймом, а перед глазами от боли заплясали пестрые пятна, засевшая под сердцем сила слегка всколыхнулась. Осторожно, ненавязчиво. Словно сторожевой пес, который при появлении незнакомого гостя оскаливает зубы и поднимает глаза на хозяина, как бы спрашивая разрешения напасть. Рик прогнал нежданную ассоциацию и, стиснув зубы, подождал, пока немного отпустит.
– Эй-эй, живой? Все нормально?
Да как сказать… В том, что в груди пульсирует магия, а прислужник эверранских волков держит его за локоть и протягивает уже знакомую серебряную фляжку, ничего нормального не было и в помине. Не так все должно быть! Ну да бес с ним.
– Лучше не бывает! – фыркнул каторжанин, медленно приходя в себя. Ох, да от одного запаха этого пойла хочешь не хочешь, а очухаешься…
Черно-серебряный хмыкнул и отошел к ручью ополоснуть ладони. Вернулся он быстро.
– Рик? – Нейд перехватил еще мутноватый взгляд Жаворонка. – За что это все? Плеть, каторга…
– Понятия не имею. Рожей, наверно, не вышел! – ухмыльнулся Рик, не имевший желания обсуждать свои просчеты. И вообще, этому-то какое дело?
– Рик! – Ого, какую он, оказывается, грозную рожу кроить умеет. Жаворонка это не впечатлило, но, подумав, он махнул рукой. Препираться было откровенно лень.
– За что, за что… Кошельком ошибся, бывает.
– Вот как?.. А те, старые, тоже за кражу? У тебя же там шрамы есть, которым лет пять… – не успокоился вельможа. И вот охота ему?..
– Года три им, на мне заживает быстро. Нет, те по дурости!
– Надо же, самокритика… Я за тобой не замечал.
– Чего? Да при чем тут твоя… самокритика? Не по моей же дурости! Хотя и по моей тоже. Просто не поладил с одним уродом, сказал, чего о нем думаю. Почем мне было знать, что он чей-то там родственник? А хоть бы и знал, какая разница! Меньшим уродом он бы от этого не стал. – Надо же, а язык-то заплетается…
Нейд окинул собеседника странным взглядом, спросил задумчиво:
– И оно того стоило?
Хороший вопрос. Просветить того козла относительно его уродской сути тогда очень хотелось, это да. Сложно сказать, сильно ли он жалел потом, когда кнут раздирал кожу.
– Да откуда мне знать? Пес его разберет, что и сколько на самом деле стоит! – честно ответил преступник.
– Действительно… – Нейд вернулся к костру. – Фениксовы перья! Кажется, все-таки подгорело.
Рик укоризненно поцокал языком. А не хрен было с глупыми вопросами приставать. Впрочем, ему, откровенно говоря, было без разницы, подгорело или нет. Он вообще сомневался, что почувствует вкус: есть хотелось до невероятного, и от запаха жареной зайчатины можно было свихнуться.
Небо в просветах между кронами все больше наполнялось чернильной теменью, густело. Почему-то не было никаких сил оторвать от него взгляд. В руках как-то сами собой оказались ломоть хлеба, пересыпанный солью, и прутик с кусками мяса. Оно истекало соком, который впитывался в хлебную мякоть, и это было потрясающе… Так, главное, не заглатывать разом, а то непременно стошнит с непривычки.
– Знаешь, если на твой изысканный вкус подгоревшее мясо неприемлемо, я готов взять на себя заботу о твоей порции, – не отрываясь от еды, заявил каторжанин. – Мне нравится! По-моему, у тебя талант.
– А иди ты, – беззлобно отмахнулся Нейд.
Какое-то время обоих занимал только заяц, а потом завязался разговор. Вельможа спрашивал о Разломе, и Рик, сам не зная зачем, принялся рассказывать ему ту легенду о непобедимых демонах и отважных степных фиорах. Подробно, в лицах, стараясь не упускать деталей, а кое-где, пожалуй, и приукрашивая.
– И боги степи откликнулись на зов одиннадцати фиоров, и разверзлась земля! И Разлом поглотил чудовищ, но и сами защитники Орбеса не смогли спастись. С той поры и до конца времен отважные фиоры обречены биться с бессмертными демонами где-то в недрах Разлома Проклятых, чтобы не дать тем вернуться на землю… – Рик картинно выдержал паузу и продолжил театральным шепотом. – Иногда по ночам путники слышат здесь вой демонов и звон мечей. Многие из тех, кто осмелился спуститься сюда, никогда уже не вернутся на поверхность. Говорят, они попали в когтистые лапы древних чудовищ. Может, и сейчас на нас смотрят откуда-то из темноты хищные желтые глаза. Выбирают момент, чтобы напасть и утянуть за собой…
Рик не выдержал и все-таки засмеялся, глядя, как вельможа зябко передергивает плечами.
– Жуть, правда? – радостно закончил он.
– Кошмар, – не стал спорить собеседник, потом посерьезнел. – Слушай, и «лошадники» действительно боятся сюда ходить? Но место опасно в основном из-за ядовитого растения. Неужели они этого не поняли?
– Да что они, глупее нас, что ли? Все они знают! А легенда нужна для того, чтобы сохранить обычай. Это же одно из испытаний, которое проходят те, кто хочет стать фиором. Нужно пройти по дну Разлома, причем не так, как мы с тобой, а в середине лета, когда от хольты вообще деваться некуда – для нее это самый сезон. И брать с собой ничего нельзя: ни ножа, ни фляги.
– И многие проходят? – заинтересовался черно-серебряный.
Жаворонок неопределенно развел руками.
– Понятия не имею. Если хорошо пошаришь здесь по кустам, человеческих костей ты найдешь немало. Но обычай-то правильный! Во всяком случае, полный кретин фиором уже не станет. Тут же и знания нужны, и терпение, и внимательность. Смекалка, сила воли… А что еще толковому правителю надо?..
– Правителю много чего надо. Но то, что ты перечислил, – уже неплохое начало, – согласился Нейд.
– Еще, чтобы пройти Разлом, удача какая-никакая нужна. Тоже важная штука! А если ты даже богам противен, то какой из тебя правитель?
Собеседник нахмурился и отвел глаза.
– Видать, не так уж и противен, – очень тихо пробормотал он, ни к кому, кажется, не обращаясь. Но Рик услышал.
– Ну, это пока! – философски отозвался он. – А как станешь таким, как все ваши, богов от тебя тошнить начнет…
Проклятье, что он делает?.. Отличная была идея надраться в присутствии черно-серебряного! И ведь выпил всего-то пару глотков. А впрочем, Рик и в нормальном состоянии порой не успевал ухватить себя за язык.
Добродушное лицо Нейда исказилось гримасой почти болезненного гнева. Появилось в нем что-то хищное, вызвав невольную ассоциацию с серебряным зверем на черном гербовом поле. Ладонь, кажется, метнулась к рукоятке, но замерла в воздухе, сжавшись в кулак. Еще бы! Сейчас Жаворонок нужен ему живым!
– Мы пока в Орбесе, и ты пьян, так что я не стану уточнять, что ты сейчас имел в виду, – отчеканил он свистящим шепотом. – Но если ты подобное повторишь на территории Эверрана. Скажешь хоть что-то оскорбительное в адрес законной власти, я сам прослежу, чтобы тебя вздернули, ясно?
Законной власти? Очень смешно! И с каких пор узурпация престола стала законной?.. Однако под немигающим взглядом прищуренных серых глаз Рик все-таки не рискнул озвучить это.
– Расслабься, речи на площадях толкать не стану, – буркнул он.
Нейд помолчал, остывая, покрутил в пальцах опустевший деревянный прутик, переломил пополам и отбросил в сторону. Потом снова заговорил с лихорадочными, какими-то фанатичными нотками в голосе.
– Ирган Альвир был великим человеком! Он погиб, чтобы спасти континент. Предотвратить то, о чем говорилось в пророчестве Отступника! – без запинки, по-заученному. Кажется, эти слова были наглухо вколочены в белобрысую голову эверранского вельможи. Никакими доводами не вытравишь… Вот только сам он ни на секунду в них не верил!
Рик невесело рассмеялся.
– Спаситель, мать его… Да в гробу мы все такое спасение видели! В хорошо заколоченном и очень глубоко зарытом! Не было никакого проклятия Феникса, понимаешь?! Это же просто выдумка, вроде демонов Разлома!
Широкие плечи Нейда поникли.
– А вот тут ты ошибаешься. Проклятие Феникса – это не сказка.
Жаворонок с удивлением отметил, как изменился тон собеседника. Надо же… Вот сейчас он действительно верит в собственные слова. Нет, даже не так. Не просто верит – знает. Или думает, что знает. Интересно! А еще подумалось, что у парня на редкость выразительная физиономия. У него же все чувства на лбу пишутся крупным, размашистым почерком. Да что там, они видны в позе, в повороте головы. И как он такой прямодушный умудрился выжить при дворе? Действительно, можно только посочувствовать.
Впрочем, ломать голову, пытаясь разобраться в загадочной черно-серебряной душе Нейда, Рику сейчас не хотелось. Лучше просто закрыть слипающиеся глаза и, наконец, поспать. Собеседник тоже замолчал, о чем-то задумавшись.
Реальность скользкой рыбиной выворачивалась из рук, норовила уплыть. Нейд обогнул костер и тоже устроился на прикрытом плащом колючем лапнике, снял и расшнуровал куртку, чтобы импровизированного одеяла хватило обоим. Надо бы отказаться, сказать, что ему и так хорошо, кстати, это чистая правда, но говорить что-либо было лень. Странный он вообще – Нейд. Руку преступнику не пожал, когда знакомились, – зазорно. А под одной курткой с висельником спать, значит, не зазорно?.. Вот и пойми его!..
Рик поймал себя на том, что улыбается. Не Нейду, естественно: то, что он думает о черно-серебряных, тот не забудет ни пьяный, ни мертвый. А просто так. И вообще, хорошо все складывается!.. Да, долго он не протянет, таскаясь по Эверрану с каторжным клеймом, а уж его внезапная магия – и вовсе верный путь на тот свет… Но это все потом, а сейчас – хорошо. Как бы там ни сложилось дальше, своим побегом Рик уже отыграл немало. Еще побарахтаемся, пока силы есть, а там будь, что будет.
В просветах между кронами одна за другой зажигались искорки звезд. Показалось, или одна из них сорвалась со своего места и ринулась вниз?.. До звездопада еще несколько месяцев, так что, скорее всего, померещилось, но желание Рик все равно загадал. На всякий случай.
Чтобы он все-таки вернулся… Последний из Фениксов.
Граф Вальд Гарта, командир охраны эверрской крепости. Эверран, столица
Казалось, время играет с графом. Медленно, небо, до чего же медленно плыли по обеим сторонам дороги бесконечные предместья Эверры! Словно приходилось продираться сквозь клейкую камедь или смолу. В сгустившейся темени стоило бы придержать лошадей, но граф Гарта знал каждый изгиб дороги, каждую выбоину, пожалуй, он мог позволить себе гнать Венге резвой рысью. А хоть бы и не знал, все равно бы несся вперед так, словно за ним гонится отряд фиорских головорезов. И все равно ему казалось, что они едва плетутся.
Белые траурные флаги, вывешенные на воротах эверранской столицы, Вальд видел даже отсюда, они трепыхались в потоках ночного ветра, заставляя все внутри сворачиваться в тугой ком. Впрочем, даже до того, как ненавистные белые тряпки возникли в поле зрения, граф уже знал, что за несколько недель его отсутствия дома успело произойти что-то скверное. Слухи, которыми охотно делились трактирщики и встреченные по дороге патрульные, звучали немыслимо и отчаянно противоречили друг другу, Вальд в них не верил. Только знал, что на пустом месте сплетни не рождаются. Что-то произошло в королевском замке Эверрана, и как бы граф Гарта ни гнал вороную Венге, он уже опоздал.
За спиной придушенно охнул Ричард – наверно, тоже разглядел.
– Господин…
– Вижу! – не оборачиваясь, бросил он.
И каким чудом Ричард умудрился не отстать? Наездник из него весьма посредственный, на чистом упрямстве держится, вот уж чего мальчику не занимать. Путь, который обычно отнимал почти две недели, они преодолели куда быстрей, едва ли он завтра вообще сможет подняться. Что ж, Вальд предлагал слуге остаться на постоялом дворе…
Наконец надвинулась подсвеченная факелами городская стена, вытянулись во фрунт часовые. Можно расспросить этих, но Вальд предпочитал получать информацию из первых рук. Нужно скорее добраться до замка и найти Реату. А лучше сразу направиться к регенту.
Мост опущен, значит, все-таки не война. Что ж, и на том спасибо.
Город встретил тяжелой тишиной и усиленными постами стражи, кое-где даже мелькала черно-серебряная форма гвардейцев. Звонко ударили о брусчатку главной улицы подковы, разбили это гнетущее онемение. Еще быстрее… Ну же, еще немного! Венге выдержит, она никогда не подводила. Винтовая резьба дороги, ведущая на вершину холма, к воротам неприступного замка… И здесь на деревянных створках, окованных металлом, полоскались флаги. Снова белое… Ненавистный цвет! От него пахнет кровью, лазаретными бинтами и той жуткой зимой, которая едва не погубила их всех в четыреста одиннадцатом.
Вальда не останавливали: узнавали и, отсалютовав, отступали в сторону. У конюшни он бросил поводья подскочившему конюху и, крикнув Ричарду короткое «свободен», двинулся к центральному входу. Ладно, с сестрой он поговорит завтра, а сейчас необходимо предстать перед его светлостью графом Ивьеном. Несмотря на то, что время давно перевалило за полночь, Гарта не сомневался, что регента он найдет в кабинете.
Не ошибся. Стоило ударить дверным кольцом по медной пластине, как внутри загрохотал тяжелый засов. Личный секретарь его светлости с поклоном отступил вглубь приемной. Вальд мельком удивился тому, что секретарь у Сэйграна прежний. Долго он держится, почти полгода. Обычно регент менял их куда чаще. Вообще, вся прислуга, приближенная к нему, как правило, или успевала сбежать, или заканчивала в тюремных подвалах… Вальд ответил холодным кивком, к молодому человеку он испытывал некоторую долю неприязни: Адалан Этер был младшим сыном мелкого провинциального землевладельца и титула, конечно, не наследовал, вот и пробивался в столичную жизнь самостоятельно. Трое его братьев служили в эверранской гвардии, а этот стал бумажной крысой, предпочтя пачкать руки не кровью, а чернилами.
Этер снова поклонился, отчего вихры невнятно-мышиного цвета упали на глаза, и распахнул дверь, пропуская Гарту вперед. Вальд едва удержался от того, чтобы зажмуриться: после ночных улиц и полутемных коридоров освещение показалось нестерпимо ярким. Светильников здесь всегда горело больше, чем в парадном зале. Его светлость граф Ивьен поднял голову от лежащих на столе бумаг, взгляд льдисто-голубых глаз скользнул, казалось, прямо под кожу.
И только один вопрос не давал покоя эверранскому графу: станет ли лучше? Когда на престол вместо жестокого и умного Сэйграна взойдет Лиар Альвир, станет ли?.. Сын Эверранского Волка – великолепный боец, хороший командир, прирожденный тактик… Гарта дорого бы дал, чтобы иметь в своем отряде хоть одного такого. И это, не говоря уже о личной привязанности и благодарности, которые Вальд испытывал к принцу. Вот только представить Лиара Нейда королем Эверрана у него упорно не получалось. Как многие по-настоящему сильные физически люди принц был человеком невероятно добродушным, даже мягким. Хотя в некоторых вопросах он приобретал поистине пугающее сходство с альдорской осадной башней – сооружением мощным, но напрочь лишенным какой-либо маневренности…
Впрочем, как бы там ни было, а одно Вальд знал наверняка: он, граф Гарта, до конца будет верен. Не Лиару Альвиру и, тем более, не Сэйграну – присяге. А что он при этом думает… какое это имеет значение?
Он привычно перешагнул через свое отвращение и поклонился сидящему за столом человеку. Впрочем, человеку ли? Если регент когда-то и являлся таковым, то это было давно. До Холмов, до Агальта… Когда по слову этого выродка два города были сожжены дотла вместе со всеми жителями. Там никого не щадили, там жгли даже скот!.. Словно города были чумными… Из-за горстки заговорщиков, недовольных сменой власти, там были убиты тысячи невиновных! Тысячи… А граф Ивьен стоял и смотрел на это. Вальд тоже смотрел. И ничего, совсем ничего не мог сделать…
– Ваша светлость!..
– Здравствуйте, граф. Рад, что вы вернулись. – Никакой радости на лице регента, конечно, не отразилось, впрочем, как и каких-либо других чувств. Острые на язык придворные поговаривали, что конец времен начнется не с сошествия богов, как утверждают святые книги, и не с возвращения последнего Феникса, как предрекал Отступник. Он наступит тогда, когда улыбнется эверранский регент. Вальду эта идея нравилась, ведь кто знает, когда то сошествие грянет? Может, уже завтра! А если правы эверранские придворные, то миру ничего не грозит – Сэйгран не улыбался никогда.
– Этер, принесите нам твеля, – это уже секретарю. Плохо, если хочет остаться наедине, значит, разговор будет неприятный. Впрочем, приятных разговоров с эверранским регентом не бывает.
Небо, да что же случилось за те несколько недель, что командир замковой охраны, Вальд Гарта, пробыл в отъезде?
– Убит наш гость, посол Диона, и двое гвардейцев, что его сопровождали.
Единственное качество, которое нравилось Гарте в этом человеке, – умение сразу переходить к делу.
Вот как, посланник Диона убит в эверрском замке? Проклятье!.. Плохо, хуже не придумаешь… Подобные инциденты нередко дают повод к войне.
– Могу я узнать подробности?
Короткий кивок.
– Покои господина посла подожгли. Все, кто находился в помещении, погибли, их тела в данный момент везут в Дион. Граница перекрыта, но войны нам пока не объявили. Убийца не найден.
Что за демон? Кто-то вот так запросто приходит сюда и устраивает поджог?! Чушь! Вальд сам выбирал места для дежурных постов, пройти мимо них незамеченным невозможно. И почему не подняли тревогу?!
– Другие жертвы были? – выдохнул он, очень боясь услышать ответ. Небо, пока он решал проблемы графства, его люди защищали замок. И если они не выполнили свой долг, значит…
– Да. Одиннадцать гвардейцев, которые несли дежурство у западной калитки и на этаже. А также виконт Риам, исполнявший обязанности командира охраны в ваше отсутствие.
Грудь сдавило так, что не вздохнуть, ладони безвольно упали на колени. Они были здесь, они выполняли свой долг, пока могли, а он… Его с ними не было.
– Боги, если б я только… – он не хотел ничего говорить, это было глупо и неуместно. Слова сорвались с губ помимо воли. Но регент ответил…
– Если б вы были здесь? Сомневаюсь, что это могло что-то изменить, граф. Разве что вместо тела господина Риама мы получили бы ваше. Гвардейцы не удержали бы убийцу ни под вашим командованием, ни под чьим-то еще, вы скоро поймете, почему.
От злости потемнело в глазах. Конечно, для Сэйграна нет разницы! Ему что один покойник, что другой… Количество трупов он привык исчислять сотнями тысяч. Ему неоткуда знать, как улыбалась хорошенькая рыжая Лина, когда Риам таскал ей букеты полевых цветов, какими глазами смотрел Ричард, когда виконт показывал ему, как обращаться с мечом… Демон, да при виде немолодого, но неизменно веселого виконта у всех на душе теплело! Даже строгая Анатэ смеялась его шуткам, и морщины на рано постаревшем лице слегка разглаживались… Небо… Почему же именно он?!
Хотя… А кого Вальд предпочел бы видеть на его месте?.. Себя? Асталя, Сола, Герара?..
Когда теряешь кого-то из своих, всегда больно. Тем более вот так, не на войне, где к этому готов. А Риам был почти другом. И ведь есть еще и одиннадцать гвардейцев. И посол, смерть которого грозит Эверрану разрывом торговых соглашений, и это в самом лучшем случае. Демон, да как же это все?!..