Ценности социализма. Суровая диалектика формационно-цивилизационной смены и преемственности системы общественных ценностей
Что же случилось через четверть века после организации контрреволюции в СССР и начала реставрации капитализма в первой на планете стране социализма? Ведь победа антикоммунистическими силами вроде бы одержана «безоговорочная и окончательная»: «вагон социализма отцеплен от мировой цивилизации»; «эсэсерия сгинула навсегда»… Авторы этих глумливых умозаключений, упоенные контрреволюционным хапком, сами поверили в безоговорочность собственных выводов. Но на деле, как в народной мудрости: гладко было на бумаге, да забыли про овраги… Либеральные геростраты, уверовав в окончательность своей победы, забыли спросить народ: а что он думает по этому поводу? Материалы Всесоюзного/Всероссийского исследования по сравнению оценок экономического положения людей за четверть века (руководители Ж. Т. Тощенко, В. Э. Бойков) показывают, как люди скептически, негативно оценивают «работу» либерал-реформаторов.
Какие следствия вызвал переход к рыночным отношениям (% числа опрошенных)
Самые разные сторонники рыночной экономики, частной собственности, конкурентной борьбы как неких «локомотивов» «перестройки» и «реформ», в том числе деятели от науки, аплодировавшие погрому «тоталитарной империи» и подводившие под него теоретические обоснования, «вдруг» обнаружили глубокое «разочарование» социума… и свое собственное. «Ожидали быстрого улучшения жизни, а период перехода оказался намного более трудным, особенно если его сравнивать с популистскими обещаниями многих “демократов”, когда они шли к власти. Да и уж очень много представителей новой власти – от чиновников самого высокого правительственного ранга и депутатов до чиновников и депутатов местного масштаба – активно стали использовать свое положение для обустройства личных дел. Поистине, как у персонажа из сказки Салтыкова-Щедрина, – ожидали от медведя на воеводстве покровительства наукам, искусствам, процветания и благополучия, а он чижика съел. И уже набирает силу контрреформаторское движение…»[95] – пишет с тревогой и скрытым сожалением академик Российской академии наук, бывший директор Института философии РАН (1988–2006 гг.) В. С. Степин.
Маститый философ – «убежденный сторонник реформ», «сепарирующий марксизм»[96] и начисто отвергающий ленинизм, обнаружив, что «набирает силу контрреформаторское движение», удивился… Странное, однако, удивление. По своему научному статусу академик должен был бы знать две философско-исторические аксиомы: во-первых, всякое действие обязательно вызывает противодействие. Социальное противодействие в классово-антагонистическом обществе наступает особенно тогда, когда острота социальных проблем и противоречий нарастает и достигает предельных значений; во-вторых, контрреволюция – это регрессивный процесс, направленный на реставрацию отжившего общественного строя, в данном случае дикого, варварского капитализма со всеми его классовыми ценностями, нормами, целями. Но все реставрационные процессы, учит история, рано или поздно завершаются поражением эксплуататорских классов. И еще: академик от философии «ожидал быстрого улучшения жизни»… Неужели человек, увенчанный учеными степенями, званиями, должностным положением, называемый «выдающимся российским ученым», так легко поверил в ельцинские бредни о том, что «в следующем квартале (!!!) будет легче», или его очаровала шарлатанская «программа 500 дней» Гриши Явлинского?!
Своеобразная реакция на результаты «перестройки» и «реформ» содержится в наукообразных сентенциях другого академика РАН, директора Института научной информации по общественным наукам, воинствующего антисоветчика и антикоммуниста Ю. С. Пивоварова. «…Мы не можем не задумываться о том, что же дальше? Какие очертания примет жизнь во вполне обозримом будущем? <…> Мы озираемся по сторонам, заглядываем в собственное прошлое, просчитываем и продумываем пропорции той государственной системы, которая удовлетворяла бы требованиям разумности…»[97].
Увы, ничего не получается у реставраторов капитализма и их платных и добровольных апологетов либеральных ценностей. В самом деле, если оценивать ситуацию в категориях, предложенных академиком РАН, то действительно разумности у контрреволюционных режимов, где бы они не действовали, не обнаружить и днем с огнем. А вот неразумность во всех их действиях столь очевидна, что даже люди, далекие от научного анализа происходящих процессов, стали сомневаться в адекватности тех, кто взял реванш у социализма. «С разрушением великой страны произошла и потеря смыслов, люди населяющие ее территорию, пересели в гумилевский “заблудившийся трамвай” и едут, руководимые чужой волей, в бесцельном хаотическом движении. У нашего поколения есть ощущение произошедшей тотальной ошибки, и ее надо исправлять в первую очередь через обретение осмысленности своего существования»[98] (выделено мной. – В. С.).
Верно советуют эпатажному академику о необходимости «обретения осмысленности» бытия. Но где он может найти эту осмысленность: от марксизма давно и публично отрекся, своей научной теории и методологии у него нет, а потому обращается к идеализму и фидеизму – вся надежда на них… «Финалом, высшей стадией развития “русской мысли” стало не творчество Ильина или Бицилли, – пишет Пивоваров. – На мой взгляд, завершающие аккорды взял Семен Людвигович Франк… Следовательно, настоящая русская философия – это сверхнаучное интуитивное учение о мировоззрении, тесно сплетенное с религиозной мистикой»[99] (выделено мной. – В. С.). Академику вторят эти самые религиозные мистики и интуитивисты. «Идея социального прогресса рухнула – и это хорошо. “Прогрессисты” оказались битыми… Все идет к своему концу – как и говорится в Священном писании. Крах, а потом все начнется сначала», – звучало 4 мая 2013 года по многим российским радио– и телеканалам в религиозных проповедях священнослужителей РПЦ.
Приватизированное обществоведение в целом, в том числе философская наука, становятся разновидностью массовой культуры, ибо, как и все другие ее проявления, мифологизирует, дезориентирует человеческое сознание, мистифицирует реальные процессы в обществе и в мире. А сам «мир словесности перестраивается по модели шоу-бизнеса» (С. Чупринин, главный редактор журнала «Знамя»). Происходит отказ от разумного, рационального в познании, уход от мира реального – в игровой, от мира социального – в мир «антропологического» – то есть личностного, индивидуального, субъективного. Либеральная история, философия, социология, этика и другие науки за эти 25 контрреволюционных лет утопили мир рационального мышления в мире иллюзорном, виртуальном, где понятия – не средство познания реальных вещей, явлений и процессов, а способ сокрытия их подлинной сущности. Это закономерное и неизбежное следствие контрреволюционного процесса реставрации капитализма, поправшего все гуманистические ценности, как классовые, так и общечеловеческие. Теоретическое знание и сознание не являются больше ценностью, ибо, захваченные антисоветчиками и антикоммунистами всех мастей и окрасов, они враждебны человеку, попирают его разум, достоинство, подрывают творческую энергию, отчуждают от собственной сущности.
На такой, с позволения сказать, «теоретико-методологической» базе развивается сегодня в России аксиологическая мысль. Она покоится на откровенной тенденциозности и корыстной апологетической предвзятости, что сродни публичной диффамации, говоря проще – лжи. Ложь – вечное оружие реакции, контрреволюции, диктатуры капитала. Лишенная позитивной почвы – дикий капитализм не может ее создать, – аксиология педалирует тему антисоветизма во всех его разновидностях. Царящий на государственном уровне, в олигархическом клановом сообществе, в либеральных кругах, в литературе, театре, кино, во всех «приватизированных» СМИ антисоветизм сегодня отличается организованностью и скоординированностью действий, зарядом особой злобы и растущей ненависти к всему советскому, социалистическому, – это не просто проявление классовой ненависти, а еще и прямой результат краха либеральных ценностных установок, отторжения их общественным сознанием.[100]
Увы, вопреки некоторым утверждениям, история повторяется. Либерализм уже присутствовал на российской земле в XIX веке, но не получил прочных устоев в общественном сознании. По оценке Н. А. Бердяева, хорошо знавшего общественно-политическую и в целом идейно-нравственную, духовную атмосферу в России того времени, здесь «никогда не было либеральной идеологии, которая бы вдохновляла и имела влияние», «слова “буржуа”, “буржуазный” в России носили порицательный характер, в то время как на Западе эти слова означали почтенное общественное положение»[101].
Нечто похожее мы наблюдаем уже в XXI веке. «Главный вектор российских либеральных реформ – экономические измерения, так как их ощущают граждане, пока не совпадают с вектором интересов большинства граждан страны», – делает вывод авторитетный ученый, главный научный сотрудник Института социально-политических проблем Российской академии наук В. К. Левашов[102]. А потому самые различные источники говорят нам, что:
• «капитализм в России не стал всенародным делом»;
• «только 10 % населения смогли приспособиться к новым (т. е. буржуазным. – В. С.) условиям»;
• «исследование социополитических ориентаций в континууме “капитализм – социализм” показывает, что в массовом сознании присутствует значительный массив ценностей, которые лежат в основе социалистического образа жизни (коллективизм, порядок, справедливость, патриотизм, народовластие, нравственность)»;
• «ныне советское общество вроде бы безоговорочно в прошлом… Память о советском обществе многие стараются стереть… Однако это общество продолжает излучать радиацию»;
• «вырисовывается сокровище советской цивилизации, которое предстоит оценить. Оно здесь, ее чеканы и образцы уже не выскоблить из опыта будущего человечества… России открытие советского еще предстоит»[103].
Эти формулировки, содержащиеся в различных источниках, легко можно было бы принять за эмоциональные пристрастия. Но все они так или иначе опираются на доказательную научную базу. В качестве таковой, в частности, выступают масштабные социологические исследования, проведенные в последние годы Институтом социологии Российской академии наук. Результаты этих исследований содержатся в фундаментальных научных монографиях: 1) «Двадцать лет реформ глазами россиян. Опыт многолетних социологических замеров: Под редакцией М. К. Горшкова, Р. Крумма, В. В. Петухова». М., 2011; 2) «О чем мечтают россияне. Идеал и реальность. Под редакцией М. К. Горшкова, Р. Крумма, Н. Е. Тихоновой». М., 2013; 3) «Бедность и неравенство в современной России: 10 лет спустя. Аналитический доклад. Подготовлен в сотрудничестве с Представительством Фонда имени Фридриха Эберта в Российской Федерации». М., 2013. Разумеется, на содержании, методологии и методике данных исследований явственно виден налет либерального флера – но куда ж без него сегодня… И тем не менее даже сквозь эту оболочку просматривается ценностно-смысловая ориентация российского общества в начале XXI века, то есть спустя четверть столетия после начала контрреволюции и реставрации капитализма в СССР.
Из всего огромного массива данных приведем лишь некоторые, характеризующие ценностные приоритеты в современном российском обществе.
Общественно-политический строй, в наибольшей степени подходящий для россиян (мнение опрошенных: все – за 100 %)[104]
Эти данные достаточно красноречивы. Действительно, хотя образ социализма и «потускнел», отодвинулся несколько вдаль, но не исчез совсем[105], наоборот, он продолжает жить среди людей не только старшего возраста, к нему обращают взоры и молодые. А это означает, что реставраторам капитализма нечего противопоставить ценностям советского периода. Машин на улицах стало огромное множество (но все иностранного производства), продуктами забиты все магазины (но 70 % импортного происхождения), ширпотреб на каждом шагу (но сделан китайцами или вьетнамцами), казалось бы – живи и радуйся. А радости-то нет… Потому что «духовный расцвет народа возможен только с опорой на главные, знаменательные ценности его культуры»[106]. А эти опоры подорваны. «Мы не способны любить за автомобили и мобильные телефоны, за небоскребы и чистоту, нам – людям! – требуется что-то небывалое, “невозможное”, что вызывает гордость» («МК», 19 июля 2013, с. 15). «…Даже бесспорные западные ценности нужно внедрять и развивать так, чтобы не повредить экзистенциальную крышу – иначе они будут отвергнуты вместе с их носителями»[107]. Приведенные высказывания из самых различных источников свидетельствуют: через четверть века после начала антисоветской контрреволюции, тотальной реставрации капитализма либеральные (буржуазные) ценности большинством населения России и Украины либо откровенно отвергаются, либо подвергаются сомнению. Прямых сторонников капитализма явное меньшинство: это те, кто успел хапнуть от общественного пирога и создать неправедное богатство, либо те, кто еще не избавился от иллюзий и надеется войти в состав буржуазной «элиты»… По мнению россиян, во всех основных сферах жизни общества и государства произошли ухудшения: 77 % опрошенных фиксируют падение уровня жизни; 76 % отмечают моральную деградацию общества; 71 % говорят о падении социальной сферы – здравоохранения, образования, культуры; 73 % – указывают на падение экономики; 70 % – заявляют об ухудшении межнациональных отношений[108].
Общественное сознание открыло для себя «некоторую» истину: капиталистическое (контрреволюционное) «изобилие», построенное на распродаже национального богатства народов, в действительности имеет бесчувственный, звериный механизм закабаления, рабского подчинения и тотальной эксплуатации – физической и духовной – трудящихся масс и населения. Невольно вспомнишь проницательный вывод немецкого ученого и неутомимого исследователя Генриха Шлимана: «Последние годы с ужасающей ясностью показали, что рабские цепи накопительства тягостнее и мучительнее цепей бедности»[109] (выделено мной. – В. С.).
Этот вид рабских цепей контрреволюционных режимов, установившихся на всем постсоветском пространстве, с бешеной энергией выковывают идеологические, политические, пропагандистские «кузницы», в огромном количестве расплодившиеся на воровских хлебах. Отсюда непрекращающаяся клевета, злобная, подлая, пещерная, в духе геббельсовской пропаганды, на СССР, советский народ, на экономику, политику, социальные и национальные отношения, на культуру, науку, образование, армию, милицию, КГБ первого в мире социалистического государства. Ударным отрядом либеральной контрреволюции были и остаются средства массовой информации. По официальным данным, в России насчитывается свыше 100 тысяч СМИ, 90 % из которых – частные, то есть обслуживающие его препохабие капитал. По социологическим данным, только 2 % жителей России не смотрят телевидение, 20 % не читают газет, 35 % не слушают радио.
Но понятие СМИ в современных условиях необычайно расширилось. Сегодня это – средства распространения информации, обращенные к массовой аудитории, доступные для самой широкой аудитории, профессионально выстраивающие на промышленно-поточной основе и производство, и распространение информации, отражающей интересы не только и не столько владельцев данных средств, сколько правящего класса необуржуазии, стоящей в центре контрреволюционного процесса реставрации капитализма в России. В данном процессе активно используются кинематограф, средства звукозаписи и видеозаписи, компьютерные технологии и Интернет, домашние видеоцентры, сочетающие телевизионные, телефонные и другие линии связи. В этом ряду нужно рассматривать также книги самых различных жанров, эстрадные представления, театральные спектакли и многие, многие другие звенья культуры и информации (например, рекламные щиты и панели). Все они так или иначе выполняют функцию идеологического и политического обоснования и психологического закрепления в массовом сознании ценностных установок индивидуалистического, частнособственнического, предпринимательского сознания и поведения. Они в широком смысле слова формируют качественно новый субъект (носитель) социума с иными ценностно-смысловыми ориентациями и установками, причем на всех «этажах» социальной иерархии современного российского и украинского общества.
Данный процесс, протекающий не только в России, на Украине, но и на всем постсоветском пространстве, – не формальное соперничество либеральных и социалистических ценностей, а концентрированное проявление классовой борьбы в фазе реставрации капитализма. Источником этой борьбы выступает противоречие интересов различных классов. Чем дольше длится реставрация отжившего социально-экономического строя, чем очевиднее становятся несовместимость интересов, ценностно-смысловых ориентиров трудящихся – рабочих, крестьян, всех категорий трудовой интеллигенции, а значит, абсолютного большинства народа и России, и Украины, – и интересов возникшего класса криминальной буржуазии (новых эксплуататоров), тем острее будет классовое (идейное, политическое, экономическое) противостояние. Это хорошо понимают организаторы контрреволюции и правители реставрационно-буржуазных режимов, а потому любыми средствами хотят погасить растущее в народе неприятие капитализма и его идеологически, пропагандистски ангажируемых ценностей. Цель все та же: объявить «конец истории» и «вечность» капитализма. Этот процесс уже очень точно обозначен понятием «размировоззренивание», близким к другому – «раскультуривание» и, следовательно, «расчеловечивание». «“Размивоззренивание” – это устойчивый негативный процесс обратного преобразования нации, народа в «толпу», в «простое население» через раскультуривание; через деформацию, дискредитацию истории народа и страны, их образа жизни, мечты, идеалов и ценностей; через искажение смыслов настоящего и будущего; через искажение смысла жизни человека»[110] (выделено мной. – В. С.).
Но люди не хотят быть «толпой», лишенной своих ценностей, идеалов, не желают превращаться в подопытных особей, на которых либералы-геростраты ставят свои социал-дарвинистские опыты. Их лишают исходных, базовых смысловых ценностей, а они продолжают держаться за них. Администрация одной из поисковых систем Интернета составила необычный рейтинг. Было проанализировано около миллиарда вопросов, заданных пользователями за последние 10 лет. Выяснилось, самый популярный вопрос «В чем смысл жизни?». На втором месте – «Есть ли Бог?»…[111] Как бы ни относиться к этим вопросам, они по меньшей мере свидетельствуют о двух фактах: 1) люди не заняты поиском либеральных ценностей; 2) поиск смысла жизни в условиях торжества криминально-буржуазной контрреволюции – это отрезвление от мифа о «благородном» капитализме, о «царстве всеобщего благоденствия»…
И еще, может быть, самое важное. Когда «лопнул пузырь «бескризисной» экономической модели», то «взоры растерянной общественности обратились к оплеванному пророку, – говорит известный в России писатель, художник, остроумный полемист Максим Кантор. – Неужели немецкий еврей все-таки прав?»[112]. На смену тотальной ненависти к К. Марксу пришла вначале растерянность, потом сомнение, а теперь возник вопрос «Почему Маркс был прав?». Нет, конечно, до широкого общественного признания марксизма, тем более ленинизма как его творческой составной части в эпоху империализма, еще далеко. Слишком глубоко пророс либеральный чертополох клеветы, посеянной в годы контрреволюции. Невозможно признаться в любви к Марксу без того, чтобы не быть заподозренным в агрессивных наклонностях. Тебя могут обвинить в чем угодно: в голоде Поволжья и голодоморе на Украине, в организации ГУЛАГа и экспроприации собственности, в сталинизме и тоталитаризме, да просто в любом проявлении аморальности. «Причина неприязни к Марксу среднего класса, – говорит М. Кантор, – это чувство самосохранения…» Иначе говоря, классовое чувство собственника, который не желает расстаться с частной собственностью, а наоборот, хочет ее увеличить, приумножить. А есть еще ненависть мещанина: эта «ненависть к Марксу имеет ту же причину, что и ненависть ко всему великому вообще»[113].
И тем не менее поворот в общественном сознании к К. Марксу, Ф. Энгельсу, В. И. Ленину, И. В. Сталину, их жизни и деятельности, теоретическому наследию явно происходит. В 2013 году исполнилось 130 лет со дня смерти Карла Маркса, и последние пять лет – начиная с кризисной осени 2008 г. – это имя вновь на слуху. Газета «The Times» провозгласила: «Он вернулся!», тогдашнего президента Франции сфотографировали листающим «Капитал», папа Бенедикт XVI похвалил «великие аналитические способности» Маркса, ватиканская газета L’Osservatore Romano напечатала промарксистскую заметку. А журнал «The Prime Russian Magazine» (Первый Русский Журнал), из которого мы приводим эти слова, вышел целиком посвященным Марксу и марксизму[114].
Все это прямое свидетельство того, что марксизму в науке об обществе альтернативы нет. «Диалектика истории такова, что теоретическая победа марксизма», его методологическая мощь «заставляет» признать правоту марксизма и даже «врагов его переодеваться марксистами»[115]. Так было раньше, так происходит и сегодня. Марксистское учение о закономерностях общественного развития дает ключ к пониманию единства и многообразия истории человечества. Последовательная смена общественно-экономических формаций образует магистральную линию прогресса человечества, которая определяет ее единство. Каждая историческая эпоха характеризуется многообразием социальных явлений, содержит в себе типичные и нетипичные явления, в каждой эпохе бывают отдельные движения то вперед, то назад, различные уклонения от среднего типа и темпа движения.
Важнейшим в марксизме является вывод о том, что он признает поступательный, прогрессивный характер общественного развития и показывает неизбежность смены капитализма коммунизмом. Именно поэтому буржуазные философы, социологи, аксиологи выступают против марксизма, приписывают ему ограниченность, в том числе в теории ценностей. Они никак не могут смириться с мыслью, что на смену капитализма рано или поздно придет всемирный социализм, как в свое время феодализм был вынужден (самим ходом истории) уступить место буржуазной формации. Произойдет и ломка, борьба ценностей: одни, прогрессивные, перейдут в новое мироустройство, другие – отомрут вместе с самим капитализмом. Так было всегда во всемирной истории, и это марксизм убедительно доказал всей суммой научных аргументов. Попробуем и мы продемонстрировать этот диалектический процесс хотя бы в схематической форме.
Ценности и ценностно-смысловые ориентиры народов на различных этапах исторического развития мировой цивилизации (формации)
В ответ на это либеральные оппоненты говорят об устарелости, однобокости марксизма, много лет создают карикатуру на марксизм, обвиняют его в экономическом детерминизме, недооценке культуры, ее места и роли в общественном развитии, в спекулятивной подмене при объяснении социальной истории, поскольку первичным, якобы, оказываются социально-политические идеологемы, революционные теории, философско-материалистические идеи. Общественная же практика, утверждают фальсификаторы, для марксизма становится лишь полем приложения определенных теоретических принципов. Ленинизму либералы вообще отказывают в научном признании. Фальсифицируя богатейшее теоретическое наследие В. И. Ленина, они заявляют, что «ленинизм в философской ипостаси сводит глубину теоретических дискуссий к чисто «политическим измерениям», а систему «общественное бытие – общественное сознание» к идеологическому ракурсу программы». Причем вся эта карикатура на марксизм-ленинизм из либеральных сочинений переносится на страницы учебной и справочной литературы для высшей и средней школы[116].
Любимым «доказательством» ограниченности марксизма-ленинизма у либералов является утверждение о том, что ни Маркс, ни Энгельс, ни Ленин не знали проблемы ценностей, если не считать разработанной марксизмом объективной стоимости в области экономических отношений. Уже советские ученые В. П. Тугаринов, Б. А. Чагин, О. Г. Дробницкий, В. А. Василенко, Л. Н. Столович, Т. Б. Любимова и др.[117] показали упрощенное представление о проблеме ценностей в марксизме-ленинизме, идущее не от существа вопроса, а от сугубо формального, поверхностного подхода. Да, действительно, основоположники марксизма-ленинизма специально не занимались проблемой ценности, но она фактически, имманентно[118] присутствовала во всей их теории и политической практике. Так, теория стоимости К. Маркса является экономическим выражением теории ценностей и дает все основные методологические посылки для ее разработки. Ярчайшей страницей является борьба В. И. Ленина против объективистской социологии «легального марксизма», отрицавшего оценочное отношение к общественным явлениям и сводившего социологию к «чистому» описанию этих явлений в целях «объективности». Ленинское учение о классовом, партийном подходе к явлениям общественной жизни есть не что иное, как революционно-пролетарское ценностное отношение к этим явлениям.