Крыша принадлежала небольшому кирпичному домику, около которого цвели кусты белых и красных роз. К домику вела выложенная камнем дорожка, а вокруг густо росли деревья и кусты, а среди них сияли красотой самые разные цветы: огненный шафран, бордовые георгины, белые маргаритки, розовые хризантемы. Ближе к домику были разбиты грядки с разными травами.
– А кто здесь живет? – спросила я Мишу, хотя уже догадывалась об ответе.
– Я здесь живу! – раздался внезапно голос, и из зеленых зарослей вышла старушка в соломенной шляпе, зеленой кофте и клетчатых брюках. В руке у нее был секатор.
– Бабуля, привет! – расцвел в улыбке Миша.
– Мишаня! – радостно воскликнула старушка, целуя Мишу в обе щеки. – Сколько ж ты не приезжал!
– Неделю, – сказал Миша.
Неделю! Миша ездил к своим родственникам тайком от меня!
Старушка глянула на мою левую руку и сказала Мише:
– Что же ты молчишь?
Миша улыбнулся:
– Мы помолвились.
– Поздравляю, – старушка расцеловала в обе щеки меня тоже, и снова расцеловала Мишу. Сказала: – Меня зовут Маргарита Петровна.
– А я Вика.
– Знаю, – кивнула она.
Значит, Миша обо мне рассказывал?
– Бабуля – глава нашего клана, – сказал мне Миша.
– Да ладно, – отмахнулась старушка, – не пугай ее так сразу.
– Глава клана? – спросила я.
– Ага, – сказала старушка. – Командую всеми этими недотепами, – она ласково потрепала Мишу по голове.
Миша сказал:
– Бабуля – самая сильная ведьма в семье.
– Это пока, – сказала бабуля. – Но, похоже, пора власть передавать. Просят.
– А вам не хочется? – спросила я.
– Да не то чтобы не хочется. Быть главной утомительно… Только передавать вот некому. Ладно, это старая история, тебе ни к чему. – Потом она спросила: – А дочурка моя – уже всех собак на тебя спустила?
– Н-нет, – замялась я.
– Еще спустит, – сказала старушка, а потом спросила Мишу: – А прадед уже там?
– Не знаю, – ответил Миша.
– Я не видела, – сказала я.
– Естественно, не видела, – сказала старушка. – Но, может, слышала?
– Что слышала? – спросила я.
– Контрабас, – сказала старушка.
Я сказала:
– Я на нем… попробовала играть, но меня смычок побил.
– О, дорогая, он и нам никому не позволяет притрагиваться к контрабасу! Я однажды вытерла с него пыль, так что было! Вредный старикан!
– Старикан? – я ничего не понимала. Но вспомнила, как Далия пообещала воздуху купить новый смычок.
– Миша, – сказала старушка укоризненно, – ты что, ничего девочке не рассказал?
Миша сказал виновато:
– Я не хотел пугать заранее. – И объяснил мне: – Тебя побил не смычок, а прадедушка. Он привидение.
– Да? И он… оно… живет тут… то есть где?
– Будет он здесь жить, как же! Он и при жизни-то все время норовил сбежать от семьи, – с сожалением сказала старушка. – Он прилетает на семейные праздники поиграть в оркестре. А где его носит остальное время – никому неизвестно. Думаю, он наслаждается своими возможностями.
– Так в вашей семье все… потом становятся привидениями? – спросила я.
– Разумеется, нет! Только такие неугомонные люди, как мой папа!
Тут я вспомнила, как Далия разговаривала с привидением и спросила:
– А привидения… они когда разговаривают, это как такое ву-у, ву-у, – я изобразила подвывания.
Миша засмеялся:
– Для людей – да.
– А для ведьм? Они же их как-то понимают?
– Ну да, – сказал Миша. – И понимают, и видят. С помощью ока.
– С помощью чего?
– Перстень такой, – отозвалась старушка. – Гляделка.