Ну вот, эта гадюка заставила меня сомневаться, что у нас в отношениях все хорошо! И я сказала с вызовом:
– Да! У нас великая страсть! – Обняла Мишу за шею и впилась ему в губы самым страстным поцелуем, на который была способна. Или даже – до этого момента – не способна.
И я продлила поцелуй как можно дольше, так что Миша стал легонько вырываться из моих объятий, а когда наконец ему это удалось, глаза у него были как фонари и он хватал ртом воздух.
Кажется, я слегка перестаралась.
– Супер, – сухо произнесла Крыса.
Вот так-то! Знай наших!
Но блондинка быстро очнулась и сказала:
– Миша, может, потанцуешь со мной – по старой дружбе? А то я чувствую себя сегодня совсем одиноко – мужчин здесь мало, да и то все женаты. – И она провела ладонями по своему блестящему, с бахромой, платью, будто оправляя его, и кокетливо улыбнулась.
Ах ты стерва! Миша тоже, между прочим, почти что женат! Но «почти что женатый» уже отвечал:
– Да, разумеется.
И даже не спросил меня! – ну, типа: «Если, конечно, ты не против, дорогая».
Они ушли к эстраде, а я осталась в одиночестве, хмурая и несчастная.
Да, в мире ведьм не ценятся длинноногие блондинки с пухлыми губами, но эти блондинки ценятся в мире мужчин, черт побери!
18.
Я заметила девочек, которые сидели на ступенях лестницы, ведущей на второй этаж, и увлеченно рисовали в альбомах. Я подошла к ним и сказала:
– На каменных ступеньках сидеть холодно, вы бы лучше перебрались на диван или на…
Старшая девчушка, с кудряшками, подняла на меня удивленный взгляд, потом сказала снисходительно:
– Они же деревянные.
Шутит? Мне что же, своим глазам не доверять? Ладно. Я прикоснулась к ступени ладонью: ох ты, и правда, на ощупь деревянная. Поверхность была гладкой, как лакированная, но структура дерева чувствовалась, будто лак стерся от шагов.
Я заглянула в альбомы. Девочки рисовали авторучками. На белых страницах теснились простые предметы: стакан, яблоко, блюдце, спичечный коробок и спичка рядом, карандаш, конфета. Рисунки были выполнены неуклюже, линии кривились, но это и неудивительно для пяти-шестилетних художников. Удивляла проработанность деталей: были начерчены все грани карандаша и стакана, и, хотя неразборчиво и мелко, но сделаны надписи на конфетной обертке и на спичечном коробке.
– Вы в художественную школу ходите? – спросила я девочек.
– Нет, – в один голос ответили они.
– Здорово рисуете.
– Мы не рисуем, – сказала младшая. – Мы, – она постучала ладошкой по светлой своей головке, – запоминаем.
И правда: так, как они рисовали карандаш или коробку, мог бы рисовать карту вражеских укреплений разведчик. Главное – не форма, а детали.
– А зачем запоминаете? – спросила я.
– Для магии, – как глупой, объяснила мне кудряшка.
– Мама говорит, – посмотрела на меня младшая, – что надо уметь все вообразить в уме, – она снова постучала ладошкой по голове. – Чтобы потом хорошо наколдовать.
– А-а, – протянула я, – конечно.
Магия воображения. Чем детальнее ты представишь объект, тем, значит, он лучше получится.
Я увидела издалека ярко-желтое платье Мишиной бабушки. Она сидела на диване-айсберге, с бокалом в руке. Я пошла к ней и присела рядом. Старушка сказала мне:
– Коктейль Маргарита. Всегда его любила. Может, из-за названия? – она засмеялась и отпила из бокала. – М-м, вкуснятина. А ты почему ничего не пьешь?
– А я нервничаю, – сказала я.
Она подняла бокал:
– Отличное успокаивающее средство… – Она щелкнула пальцами свободной левой руки, и в них оказался второй бокал, но коктейль там был другой: розовый, прозрачный, а на дне лежали нарезанные ягоды клубники. Она отдала бокал мне: – Этот тебе должен понравиться. Называется – «Виктория в розовом».
Я потянула коктейль через соломинку. И правда, очень вкусно. И потом, я всегда любила клубнику. Неужели тоже из-за имени, как и Маргарита – свой коктейль?
А Маргарита спросила:
– Так почему ты нервничаешь, милая девочка?
– Н-ну… – Не говорить же: «Из-за того, что Миша смущается в присутствии соседки в дурацком платье».
Маргарита сказала:
– Сейчас допью коктейльчик и пойдем учиться колдовать.
– Правда? – обрадовалась я.
– Да. А то этот инспектор может и правда подумать о нашем семействе черти что.
– А Миша недоволен, что я стала ведьмой, – грустно сообщила я старушке и помешала соломинкой коктейль.
– Привыкнет, – сказала старушка.
– Скажите, – нерешительно обратилась я к ней, – а почему вы решили отдать власть мне?
Я ожидала, она ответит, что разглядела во мне какой-то особенный талант, или, может быть, у меня такие умные глаза, или, ну не знаю, голос приятный…
А старушка сказала, пожав плечами:
– Больше всего я не люблю вопросы зачем да почему. Знаешь, настоящая ведьма обычно все делает по вдохновению, по наитию. Без причин. Но! Потом оказывается, что это было самым правильным.
Хм. Ничего непонятно. Кроме того, что моей заслуги в том, что она меня выбрала главой клана, вовсе нет.
